Крыса. Рассказ

Нурлан Кемешов

Мышонок и паучок живут под полом в доме странной женщины, которая день и ночь скрежещет стулом по полу, не давая покоя, словно слышит каждое движение своих невидимых соседей. Но что-то в ней меняется. Леность и злоба постепенно стирают грань между человеком и зверем. Успеют ли маленькие обитатели спастись, прежде чем чудовище обрушит на них свой гнев?

© Нурлан Кемешов, 2025

ISBN 978-5-4493-5401-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1.

В пяти километрах от поселения стояла одинокая разваливающаяся мазанка, будто забытая временем. Ее стены, потрескавшиеся и обсыпавшиеся, казались отражением бесконечного запустения. Из-под неровного слоя снега пробивались остатки мусора — бутылки, ржавые обломки и клочья бумаги, словно духи прошлого пытались вырваться на свет.

Прохожие старались держаться подальше: от мазанки исходил зловонный запах гниения, настолько едкий, что казалось, он пропитал даже воздух вокруг. Обступавшие дом мертвые деревья с вывернутыми корнями больше напоминали скрученные тени, давно забывшие, что значит расти.

Внутри — затхлая, грязная однокомнатная обитель. Мебель, изношенная до неприличия, покрытая толстым слоем пыли, выглядела как музей заброшенности. Тут жила женщина. На первый взгляд любой бы решил, что это девяностолетняя старуха — кожа, обтягивающая кости, морщины, будто резьба на высохшем дереве. Но на самом деле ей было чуть больше сорока.

Её безразличие к себе и окружающему миру, пропитанное ленью, десятилетиями не давало ей прибраться или помыться. Целыми днями она сидела в потрёпанном кресле, глубоко продавленном до формы её тела, и безучастно смотрела сериалы на едва слышном уровне громкости. Казалось, этот дом давно утратил связь с жизнью, став всего лишь скорлупой, хранящей её бесконечную апатию.

Среди общей убогости жилища неожиданно выделялись несколько дорогих стульев, роскошная посуда и большой телевизор, словно осколки ушедшего времени. Всё это досталось ей от родителей — богатого прошлого, о котором теперь напоминали только эти вещи. Когда-то она жила с ними в просторном коттедже, окружённом роскошью. Но те дни были настолько далёкими, что воспоминания о детстве меркли в её памяти, уступая место пустоте и запустению.

Под деревянным полом старой мазанки, в уютной картонной норе, жила семья из четырёх серых мышей. Их дом был аккуратным, чистым, с маленьким столиком в центре, за которым они собирались на ужин. Сегодня на столе лежали зёрна, собранные ещё летом на поле. Мыши разговаривали шёпотом, боясь потревожить тишину.

— Доча, подай соль, — мягко прошептал отец, протягивая лапку. — Спасибо.

— Мам, а когда мы наконец переедем? — спросил мышонок-сын, едва сдерживая нетерпение.

— Мы уже это обсуждали, — ответила мать, аккуратно складывая лапки. — Сначала должна закончиться зима. Ещё немного.

— Но я больше не могу ждать, — с ноткой отчаяния произнёс мышонок. — Этот бесноватый человек наверху пугает меня.

— Потерпи, сынок. Обычные люди так себя не ведут, это правда, — добавила мать, задумчиво почесав носик. — Но у нас не было выбора. В этом году мы столкнулись с трудностями, ты ведь помнишь.

Разговор оборвал лёгкий стук в бумажную дверь. Семья замерла.

— Кто это может быть? — настороженно спросила дочь.

— Я открою, — сказал мышь-отец, вставая из-за стола.

За порогом оказался черный длинноногий паук. Его худые лапы неловко подрагивали, словно от холода.

— О, входи, мы как раз обедаем, — пригласил отец, пытаясь быть дружелюбным.

— Спасибо, но я ненадолго, — ответил паук, оглядываясь через плечо.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила мышь-мать.

— Мы уходим из этого дома, — прошептал паук. Его слова прозвучали как предупреждение.

Мыши переглянулись.

— Уходим? Почему? — удивился отец.

— Здесь стало небезопасно. Мы больше не можем ждать, — коротко пояснил паук, озираясь.

Мышонок заёрзал на месте.

— Давайте уйдём с ними, — попросил он, глядя на отца с мольбой.

Паук держал в тонкой лапе изношенную шапку, которую он вертел, словно сомневаясь, стоит ли продолжать разговор.

— Куда же вы пойдёте зимой? — спросила мышь-мать, стараясь сохранить спокойствие.

— Пока поживём в лесу, где придётся, — прошептал паук, его голос звучал обречённо. — Есть нечего. Пауки голодают. Мы питаемся одной пылью. Даже тараканы и блохи сбежали от этого человека.

Мышь нахмурилась, бросив тревожный взгляд на потолок.

— Да уж, не позавидуешь, — вздохнула она.

— Я тоже хочу уйти… — начал было мышонок, но в этот момент его лапка соскользнула, и солонка с грохотом упала на пол. Соль рассыпалась в стороны, словно крохотный взрыв нарушил их уютный мир.

— О нет! — воскликнула мать, бросаясь к солонке.

Сверху раздался отвратительный скрежет, будто кто-то резко сдвинул стул по грязному полу. Этот звук пронзил воздух, заставив всех мышей зажать уши. Паук невольно вздрогнул.

— Похоже, тварь опять услышала, — прошептал он, оглядываясь, словно ждал чего-то страшного.

— Теперь эта женщина будет пакостничать целый месяц, — добавила мать, в отчаянии тряся головой. — Что за человек?!

Мышонок вскочил, его глаза горели странным для такого маленького существа решением.

— Я её отвлеку! — заявил он, прежде чем кто-то успел остановить.

Выбежав из своей уютной картонной конуры, мышонок бесшумно помчался под полом к противоположному краю ветхого дома. Там он нашёл камень и изо всех сил ударил им по одной из опор пола, чтобы привлечь внимание хозяйки.

Сверху раздался скрежет, и массивный стул громко заскрипел, когда женщина двинулась к источнику слабого стука. Взглянув на место, где мышонок постучал, она усмехнулась. Её морщинистое и покрытое редкими волосками лицо исказила злая гримаса. Женщина нарочно начала скрипеть стулом по полу, извлекая из него мерзкий звук. Она наслаждалась этим, будто получала удовлетворение, доводя до отчаяния всё живое — будь то животные, насекомые или мелкие существа вроде мышей.

Конец ознакомительного фрагмента.