Заметенные снегом

Нурлан Токсанов

Студентка четвёртого курса психологического факультета Салима по просьбе тёти Куралай расследует гибель её мужа, Ахмета Омарова, погибшего при странных обстоятельствах во время поездки в Милан. Группа казахстанских туристов в количестве девяти человек ездила на север Италии. Во время восхождения на Дуомский собор происходит, по мнению полиции, самоубийство. Однако супруга погибшего не верит в это.

Глава 3. Вылет из аэропорта Алматы в Оскемен

Воздушное путешествие: часы скуки, прерываемые мгновениями панического страха.

Эл Болиска

В тесном алматинском аэропорту царила обычная суматоха. За большим стеклом сновали автомобили, привозящие и увозящие пассажиров. Салима рассеянно изучала людей. Всё как обычно. Разве что странное впечатление производили горожане, возвращающиеся из жарких стран. Они пугали шоколадными голыми телами в шортах и майках закутавшихся в шарфы жителей хоть и южной, но до сих пор ещё холодной столицы. Поднявшись на второй этаж по длинному эскалатору, Салима не спеша огляделась. Смачно запаковывал драгоценный для туриста багаж молодой парень, лихо поворачивая на хитроумном агрегате очередной чемодан, может и видавший виды, но хранящий в себе какие-нибудь сокровища.

В центре зала на нескольких сиденьях расположилась колоритная компания, шумная и весёлая. Четверо мужчин, три женщины и юноша лет двадцати. Из всей красочной толпы в разноцветных комбинезонах, лыжных шапочках и багажом с многочисленными наклейками Салима сразу узнала только банкира Алтая, экстравагантную итальянку Роберту и юношу Максата.

Она изучала разношёрстную компанию и вспоминала всё, что ей успела рассказать Куралай тате.

Якобы самоубийца, Ахмет Омаров славился в банкирской среде своим пристрастием к коллекционированию раритетов. Чего только не было в его дорогом элитном особняке в Медеуском районе! Казалось бы, что еще надо для счастья, когда любую приглянувшуюся вещь можно оплатить тут же на месте и завернуться в умопомрачительный «Giorgio Armani». Но у богатых людей всегда имеются разнообразные интересы, непонятные и, главное, недоступные простым смертным…

Группа путешественников оказалась чрезвычайно громогласной. Салима невольно поморщилась. Во-первых, не любила шума, во-вторых, одна мысль о том, что с этой разнузданной компанией придётся провести минимум два дня, не добавляла настроения. Между тем, восемь друзей Ахмета вели себя по-господски: разговаривали громко, никого не стеснялись, на остальных посетителей аэропорта не обращали ни малейшего внимания, словом, хозяева жизни, да и только.

Самолёт на Оскемен вылетел по расписанию, хотя погода менялась. Так бывает в степи: ещё мгновение назад штиль и лучезарное солнце, а глядишь, началась позёмка, откуда ни возьмись, появляется ветер, и пошло, и поехало, ни видать ни зги, в лицо тебе прилетают ошмётки мокрого холодного снега, от которого режет в глазах и деревенеет лицо.

Салима шла последней и изучала компаньонов, один из которых, по предположению Куралай тате, имел отношение к гибели Ахмета. Что ж, загадка интересная, да только хватит ли тяму её разгадать?

Билеты брали на один рейс и выпало сесть кучно. Тем более, новые друзья заняли почти весь бизнес-класс, представлявший собой четыре ряда по четыре же кресла, разделённые проходом. Кроме них, в бизнес-класс билетов никто не взял, предпочтя более дешёвый и демократичный экономкласс.

Алтай с Кариной заняли два соседних кресла в первом ряду, Максат сидел один, через проход, а другие члены компании расселись хаотически.

Великолепную восьмёрку венчал англичанин, единственный мужчина, оставшийся без пары. Роста Ричард оказался внушительного, так что, вставая, он чуть ли не упирался в потолок авиалайнера.

Хоть и летал он довольно часто, но всегда внутренне переживал. Однако глядя, как привычно и уверенно усаживаются в кресла бизнес-класса его новые знакомые, устыдился своего малодушия. Англичанин сел за Алтаем и его стройной женой Кариной, любительницей йоги и вегетарианкой, а сама Салима — за ним. Буровик Кайсар, мощный здоровый детина, сидел со своей пассией, итальянской девушкой Робертой, за Максатом. Наконец, еще одна пара, художник Жан с женой Гульнарой, устроилась в том же ряду. Что ж, художник внешне соответствовал тому имиджу представителя богемы, который укоренился у публики: лохматая прическа, вычурная одежда, где длинный розово-красный шарф особенно выделялся. Сотый раз, наверное, за день Салима мысленно цокнула, — до чего же колоритная подобралась компания. И один из них убийца? Да, оригинальные друзья у дяди Ахмета, ничего не скажешь.

Улыбчивая стюардесса, — кажется в бизнес-классе они искренне приветливы и во всём идут навстречу, — во всяком случае так показалось Салиме, — тут же вынесла поднос со стаканами, где плескалось несколько видов сока: вишнёвый, томатный, апельсиновый и яблочный. Салима выбрала вишнёвый, а вот потенциальные преступники, из коих она по совету тёти Куралай никого не исключала, тут же предъявили свои требования. Руша все планы стюардесс, они не ограничились соками, а вопреки распорядку запросили горячительные напитки. А может, таким почётным пассажирам полагалось премиальное обслуживание? Эх, если бы по их пристрастиям сразу изобличить убийцу! Да только он может пить одну минералку и быть при этом хладнокровным душегубом. Здесь никакая психология не поможет. Англичанин тут же заказал водку с томатным соком, попросив при этом стюардессу наливать сока как можно меньше. Молодой человек в виду присутствия родителей ограничился кока-колой, буровик заказал привычный для него виски, а его жизнерадостная подружка — мартини. Салима полюбовалась ее пышной прической, весёлыми карими глазами и стройной талией. Да, у этого буровика, как там его, Кайсара, губа не дура. По информации Куралай тате поменял он несколько жён, а эта самая Роберта пока вовсе даже не официальная супруга, а боевая, так сказать, подруга. Весёлая жизнь у буровиков, ничего не скажешь, хотя, конечно, и свои нюансы есть. Человек меняет жён, как перчатки, но из этого вовсе не следует, что он может быть причастен к кровавым делишкам. Ладно, пей свой виски или что там у тебя.

Внимание Салимы переключилось на художественную парочку, как она про себя окрестила художника по имени Жан и супругу Гульнару. Художник, как и положено представителю богемы, обзавёлся огромной шевелюрой под стать львиной гриве, уже седеющей. По словам тёти Куралай, Жан не сразу пришел к живописи, а трудился долгое время простым бухгалтером. Но однажды, то ли после болезни, то ли после словесной стычки с супругой нашло на него озарение, и он взялся за кисть. Как писали критики, Жан начал творить в манере поздних импрессионистов. Более того, его картины обладали целебным эффектом. Салима абсолютно не верила таким побасёнкам, но на художника смотрела с неподдельным уважением. Она вообще испытывала пиетет перед творческими людьми. Жена же Жана словно оставалась в том же самом мире дебетов и кредитов, из круга которых удалось вырваться её неожиданно прозревшему мужу.

Уже другая стюардесса разнесла всем листки с меню. Салима с интересом изучила список, предлагавший сделать выбор основного блюда. Либо курица «Каччиаторе», томатный соус с оливками, картофелем «Лионез» и цукини, либо шницель из сёмги, сливочно-лимонным соусом и миксом жареных овощей. На десерт предполагался шоколадный мусс. Она выбрала рыбный шницель.

Стюардесса принесла всем горячие маленькие полотенчики на узеньких подносиках, напоминающих плоские лодочки. Салима с удовольствием протёрла руки и даже лоб. Она сидела у окна, и когда дело дошло до раскрытия столика, с ней произошёл конфуз. Девушка видела, как Жан ловко вытащил откуда-то раскрывающийся столик, но так и не смогла быстро понять ход его действий. Стюардесса по имени Айым, о чем свидетельствовал бейдж, улыбнулась, одним движением откинула крышку подлокотника и выкинула наружу складной столик. Салима покраснела.

Айым накрыла маленькой скатертью столик и вскоре принесла на подносе заказанную сёмгу со сливочно-лимонным соусом, салат и булочку, покрытую кунжутом. Кроме того, имелась миниатюрная бутылочка, на которой красовалась надпись «Salad dressing⁵».

Вскоре все принялись поглощать изысканный воздушный обед.

Жан и Гульнара со вкусом и как-то даже величественно потягивали красное вино из бокалов. Банкир Алтай хмуро смотрел на монитор с картой маршрута самолёта и параметрами полёта. Он отказался и от выпивки, и от еды. Кто знает, какие мысли гнетут этого человека. Уход Ахмета Омарова для всех, конечно, был болезненным, но несколько месяцев прошло, и если всё время переживать об этом, можно вообще впасть в глубокую депрессию, а как потом из неё выходить? Поэтому совместная поездка на восток страны для всех них выглядела вполне оправданно.

Компания вела себя достаточно пристойно. Никто не порывался закурить, не приставал к обслуге, не лез в кабину пилота, требуя дать порулить. Какие только причуды не могут прийти в голову VIP-пассажирам! Плюс пандемия, на короткое время внесшая смятение в некрепкие земные головы. Рассказывали, что в Индии юноше и девушке приспичило жениться, но ограничения, то да сё, больше пятидесяти не собираться. И вот хитроумные индусы в количестве ста шестидесяти человек вместе с музыкантами, гостями и друзьями жениха и невесты взлетают в воздух на «Боинге» и устраивают свои болливудские песни и пляски. На маски, и, тем более, перчатки плюют. Возмущенная авиакомпания возбудила уголовное дело, но зато и пилоты, и все гости на всю жизнь запомнят необыкновенную свадьбу.

Но сейчас всё более-менее спокойно. Художник Жан с женой Гульнарой дегустируют вкусное вино, юноша Максат, по всей видимости чувствующий себя не слишком уютно в компании взрослых людей, фотографирует облака вычурной формы. Нечто занятное, по всей видимости, происходит за бортом, потому что его глаза округляются, и он спешит поделиться информацией с родителями. Англичанин Ричард тоже наклоняется длинным телом к кажущемуся крошечным по сравнению с ним иллюминатору и внимательно глядит в окружающее пространство. Что они там увидели? Стюардессы всё так же улыбаются, лайнер всё так же плавно перемещается в холодной атмосфере. Стоп, не очень-то и плавно. Вот уже буровик Кайсар недовольно огляделся вокруг и принялся промокать салфеткой влажное пятно от пролитого виски. Тут и вовсе началась болтанка.

Спокойный голос стюардессы по радио предупредил, что самолёт проходит зону турбулентности. В тембре не ощущалось никакой тревоги, как и положено в таких ситуациях. Не дай бог, пассажиры начнут паниковать, тогда никакой психолог не поможет. Все клиенты бизнес-класса, повинуясь строгим приказам, неохотно подчинились и пристегнули ремни. Коренастому и погрузневшему банкиру Алтаю, ведущему, как видно, не слишком подвижный образ жизни, удалось это с трудом, но и он справился. Между тем, самолёт затрясло основательно. Воздушные потоки, о которых пребывая на земле, не очень-то и задумываешься, от души трепали железный механизм, волей людей возомнившего себя птицей. Они словно пытались впихнуть в мозги перепуганных людей максиму «Рождённый ползать, летать не может!»

За кем она должна наблюдать? Что можно разобрать в поведении людей, думающих, что они через мгновение-другое рухнут в пропасть из снега и тумана? Турбулентность явно не приводит в порядок человеческие мысли. Поневоле думаешь о смерти и о бренности существования. Впрочем, для полёта это дело привычное, и через пять минут болтанки всё успокоилось и пришло, кажется, в норму. Кайсар, вжавшийся в кресло и судорожно сжимавший подлокотники, расслабился и шумно выдохнул.

— Ну, ёлки-палки, никак не могу привыкнуть к турбулентности, а ведь чуть не полжизни провожу в воздухе, с вахты на вахту, от буровой до буровой. Но нет, как болтанка, так все кишки выворачивает. Самолёт, собака, меня и к виски приучил.

За тёмно-синей занавеской, там, где сидели пассажиры экономкласса, тоже стало поспокойней, началось привычное хождение.

Айым давно встала со своего приставного стульчика и продолжила обихаживать клиентов. Салима всегда удивлялась девушкам, выбравшим такой хлопотливый и нервный вид работы.

Покрасневший Кайсар вновь потребовал виски, а его подруга на этот раз ограничилась апельсиновым соком. Алтай начал листать меню на мониторе и остановился на американском боевике.

Салима по примеру Алтая извлекла из увесистого кожаного футляра на молнии большие чёрные наушники с буквами «R» и «L», протёрла их антибактериальной салфеткой, надела и тоже начала переключать каналы в поисках подходящего фильма. Наткнулась на старую комедию «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир», где американцы гонялись за сокровищем. Фильму лет шестьдесят, а с каждым годом он становится всё актуальней. Что на той половине шара, что на этой. Каков же мотив убийства? Вроде все сидящие в бизнес-классе, — люди обеспеченные, да только закавыка в том, что будь у тебя даже миллиард долларов, захочется два. Мало, кто может остановиться на какой-то определённой сумме. А деньги пристроить всегда можно. Вместо яхты за миллион можно найти яхту за полмиллиарда, тут предела нет.

Какие-то соображения девушка имела, но только самые приближённые. Не время ещё делать выводы, да и вилами по воде всё написано. Будет еще время на месте прощупать подозреваемых поглубже. Мысленно она уже поделила всех своих подопечных на две равные группы и для каждого нашла свое определение. Художественная чета Жан и Гульнара, брутально-раскованная парочка Кайсар и Роберта. Во вторую группу занесла Алтая, его супругу Карину, сына Максата и одинокого англичанина Ричарда. Невольно задумалась, побежал бы Ричард ловить разлетающиеся в воздухе банкноты, подобно простым американцам из «Безумного мира» или нет. Решила, что не побежал бы. А, впрочем, кто ж её знает, чужую душу? Тут и в своей порой не разберёшься…

А что хотела тётя Куралай? Чтоб она прямо в салоне, не отходя, так сказать, от кассы и от стюардессы с лунным именем Айым тут же изобличила убийцу? Так только в детективах происходит, а в реальной жизни всё очень не просто.

И тут злополучный рейс опять преподнёс сюрпризы. Вот что значит лететь зимой. Пассажиры уже приготовились к посадке, сложили по сумкам вытащенные причиндалы, дослушивали и досматривали в наушниках самолётные мелодии да фильмы. Приятный голос уже произнёс заветные слова, что они начинают посадку в аэропорт назначения. Как вдруг вместо долгожданного приземления самолёт опять начал подниматься в воздух.

Максат удивлённо посмотрел на отца, начал озираться, что это за странности? А, может, так и положено. Он обычно летал в Италию да Египет, Таиланд и в Америку. А вдруг на внутренних рейсах часовой дальности этакое вовсе не в диковинку? В прошлый раз всё же шло по штату! Но нет, Алтай тоже насторожился. Такие сюрпризы во время полёта кого хочешь поставят в тупик. Как видно, и он впервые попал в подобную ситуацию, потому что мгновенно его лицо потеряло всегдашний лоск и некоторую умиротворённость. Он то вытаскивал наушники, то вновь их надевал, словно подобные манипуляции могли восстановить внезапно нарушенную гармонию.

В атмосфере салона повисла тяжелая тишина. Все недоумевали, что же случилось. Кайсар, не дожидаясь прихода спасительницы Айым, сам сформулировал проблему:

— Не зря турбулентность встретили, за иллюминаторы посмотрите! Не даёт посадку аэропорт, видать, видимость на нуле.

— Так разве они не по приборам сажают? — спросил Жан, демонстрируя техническую подкованность, не свойственную работникам творческих профессий. Впрочем, в первой своей жизни он ведь трудился бухгалтером.

Буровик за словом в карман никогда не лез.

— Сажать-то сажают, если приборы хорошие, но еще от оснащения аэропорта всё зависит, да от состояния взлётно-посадочной полосы. Опять же ветер свою роль играет. Тут уже как командир решит: садиться или нет, риск-то огромный!

Монитор выкинул картинку рейса, прервав просмотр фильма и прослушивание приятной музыки в стиле кантри, и одна из стюардесс призвала пассажиров сесть на места и пристегнуться ремнями безопасности.

Кайсар не спешил исполнить приказ воздушного начальства. Он пребывал в страшном раздражении. Когда Айым пришла проверить, все ли пассажиры подчинились её законным требованиям, он потребовал сообщить, что такое приключилось, зачем они делают дополнительный круг.

Подружка Роберта, похоже, не испытывала ни малейшего беспокойства. Её точёный римский профиль несмотря на то, что вообще-то она родилась во Флоренции, взирал на окружающее с безбашенным весельем. Она поглаживала нежной красивой рукой могучее плечо беспокойного мужчины, стараясь передать свою уверенность в полнейшей безопасности полёта.

— Что вы там косячите? — словно суперинтендант незадачливому помбуру выговаривал он бедной стюардессе.

Слова буровик проговаривал медленно, и Салима догадывалась, что тот заполнял паузами невысказанные слова из обширного арсенала обсценной лексики.

— Не переживайте, всё будет нормально, сейчас только сделаем один круг, а затем приземлимся. У нас очень опытный лётчик, и не в таких передрягах бывал.

— В каких ещё передрягах? — буркнул Кайсар.

В этот момент самолёт основательно тряхнуло, Айым поспешила на своё место, чтобы переждать страшную болтанку. Из экономкласса раздались крики и детский плач.

Салима помрачнела, так резанул по уху этот плач. На то и рассчитаны младенческие визги, чтобы действовать на нервы матери и отцу, а вот в такой обстановке он звучал особенно тревожно. Сначала турбулентность, а теперь незапланированный лишний круг.

Между тем лётчик принял решение идти на второй заход, опасно накренив борт. Все в ужасе замерли, не зная, то ли кричать, то ли плакать. Кто-то начал громко молиться, призывая Всевышнего простить несчастные души, угораздившие сесть на роковой рейс.

Англичанин побледнел и тоже бормотал что-то про себя. Алтай уже не оборачивался назад, а просто сидел, взяв за руку свою спутницу. Последователь йоги Карина, похоже, не молилась, а медитировала, впав в транс. Только раз посмотрела, — как там Максат. Тот же отрешённо глядел в мутное окно, куда бились, как безумные, снежные хлопья.

Салима прекрасно понимала, что ситуация ничего не прояснит: и преступники, и жертвы перед лицом смертельной опасности ведут себя абсолютно одинаково. Тем более, никто до конца не верит, что самолёт рухнет на землю.

— Топливо сжигает, — тихо пробормотал Кайсар, уже присмиревший и не разражающийся филиппиками в сторону лётной компании в лице её красивой и несчастной представительницы Айым.

Лайнер, действительно пошёл уже на третий круг, не решаясь совершить посадку. Видно, что пилот колеблется и никак не может прийти к единственно правильному решению. То ли уходить обратно в южную столицу, то ли всё-таки изловчиться и сесть наконец в аэропорту.

Пассажиры уже не знали, что и думать. Скованным ремнями безопасности верующим оставалось молиться, а атеистам — уповать на счастливый случай. А ещё представлять в ужасе, как в снежной бушующей пелене мечется их тщедушное судно, само не понимая, как оно здесь оказалось, и как ненадёжна та подъёмная сила, благодаря которой оно еще остаётся в воздухе.

Примечания

5

Салатная заправка. (англ.)