Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам

О. А. Гоков, 2018

С конца 1870-х гг. русские военные появились в иранской регулярной армии как военные инструкторы. Персидская казачья бригада, созданная ими, просуществовала более 40 лет и со временем стала основой новой иранской армии. В книге на основе архивных материалов и опубликованных источников реконструированы процесс создания бригады, особенности ее положения и развития при пяти командирах, ее место во внешней политике Российской империи.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 1. Создание и становление ПКБ (1878–1882) →

Подготовлено к печати и издано по решению Ученого совета Университета Дмитрия Пожарского

Рецензенты:

Басханов Михаил Казбекович, доктор исторических наук, профессор

Фалько Сергей Анатольевич, кандидат исторических наук, доцент

Введение

Российское военное присутствие в Иране^[1] начиная с 1830-х гг., когда отношения между государствами потеряли конфликтность, носило разнообразный характер^[2]. Но только с конца 1870-х гг. русские военные появились иранской регулярной армии как военные инструкторы. Регулярная армия (в России во второй половине XIX в. называлась также «постоянной», «правильной» — от лат. regularis — «имеющий силу правила», regula — «норма, критерий, правило») — армия, организованная на основе правил, — формируется в Европе и отдельных государствах Азии в начале Нового времени. Ее отличительными чертами были наличие четкой организации; уставов, на которых она базировалась, по которым обучалась и которые должны были четко соблюдаться; единообразие вооружения и обмундирования; наличие подготовленного офицерского и унтер-офицерского корпусов; жесткая вертикаль командной иерархии и управления; постоянное пребывание на службе и систематическое обучение; всеобщий (т. е. вне зависимости от племенных, родовых, феодальных и пр. начал) принцип комплектования^[3]. Как правило, регулярные армии создавались центральной властью с целью противопоставить их феодальным ополчениям или войскам других претендентов на власть сначала внутри страны, а затем и за ее пределами. Этот тип армии вырос из постоянных армий различных правителей традиционного общества, в основе которых лежал принцип отказа от феодально-племенного комплектования. Для традиционных обществ (к которым, без сомнения, относится Иран XIX в.) регулярным войском можно считать постоянные военные части, организованные не по племенному признаку^[4].

В начале XIX в. наследником престола Аббас-мирзой при помощи французских, а затем английских военных инструкторов удалось создать новую регулярную армию^[5]. Она состояла из пехоты, артиллерии и кавалерии. Член французской военно-инструкторской миссии — капитан Пепен обучил и вооружил несколько эскадронов по образцу французской регулярной кавалерии, составивших иранскую регулярную конницу (незам-атли или савар-незам)^[6]. Позднее усилиями бывшего французского офицера Г. Друвиля возросла до 20 эскадронов. Она была организована, вооружена и обучена по французскому образцу. По замыслу Г. Друвиля, которого поддерживал лично Аббас-мирза, каждый эскадрон в будущем должен был стать основой для формирования отдельного кавалерийского полка. Однако после того как французов сменили англичане в 1809 г., кавалерия пришла в упадок. Англичане не были заинтересованы в ее развитии, т. к. опасались создания мобильного войска для нападения на Индию. Вторая попытка создания кавалерийских частей регулярного типа была предпринята в ходе военных реформ мирзы Таги-хана Ферахани эмир-низама эмир-е кебира, первого министра Ирана в 1848–1851 гг. Они видоизменили регулярную персидскую армию. Но попытка сформировать полк регулярной кавалерии в 750 человек из племени шахсевен оказалась безрезультатной^[7]. Регулярные кавалерийские части сильно уступали иррегулярным и в конце концов не прижились. В результате, к началу 1880-х гг. иранская регулярная армия состояла из пехоты — 76 батальонов-фоуджей (20 в 1000 человек, 1 — 900, 53 — 800, 1 — 400, 1 — 250), штатная численность которых составляла 63950 человек; и артиллерии — 20 фоуджей по 250 человек (10 — в Азербайджане и 10 — в Ираке, всего по штату 5 600 артиллеристов)^[8].

В XIX в. иранская армия пережила 3 волны модернизации по европейским образцам^[9]. За это время здесь побывали 3 французские, 2 английские, 2 австрийские, 1 итальянская и 1 русская военные миссии, не считая инструкторов-одиночек^[10]. Однако наибольшего успеха добились именно представители России. По справедливому замечанию С. Кронин, вооруженные силы Персии пережили 2 волны русского присутствия — в первой и во второй половинах века^[11]. Однако следует заметить, что имели они разный характер. В первой половине века одновременно развивались официальная и неофициальная (относительно русского правительства) линии. Неофициально, без связи с российским правительством, а даже вопреки ему, действовали русские дезертиры, а официально — дипломаты-военные и военные советники. Во второй же половине деятельность русских военных инструкторов имела вполне законный вид и была ориентирована на обучение части иранских войск по контракту.

После Болгарии Персия стала местом наиболее удачного их применения во второй половине XIX — начале XX в.^[12] Созданная Персидская казачья бригада (далее — ПКБ) ^[13] просуществовала более 40 лет (с 1879 г. до 1920 г. (в 1916 г. была переформирована в дивизию)) и, не смотря на множество проблем, к началу XX в. превратилась в серьезную вооруженную силу, ставшую со временем основой новой иранской армии. Мы рассмотрим только начальный этап ее существования, этап наименее разработанный в историографии. Нижняя хронологическая рамка нашей работы — 1878 г., когда было принято решение о формировании русской военной миссии и состоялась первая, ознакомительная поездка А. И. Домонтовича в Персию. Для лучшего понимания того, на каких исторических основаниях базировалось создание ПКБ, в первой главе нами сделан очерк военной миссии в Иран под руководством В. А. Франкини в 1877 г. Именно она заложила основы для приглашения российских инструкторов в иранскую армию. Верхняя хронологическая граница — майские события 1895 г., когда был окончательно преодолен бригадный кризис. Были подписаны «Положение 24 мая 1895 г.» и «Конвенция между Россией и Персией о командировании русских офицеров для заведывания обучением персидской кавалерии», утвердившие законодательно правила управления ПКБ и положение русских инструкторов.

В историографии развитие русской военно-инструкторской миссии^[14]в Иране не получило всестороннего освещения. Основу изучения бригадного прошлого заложил один из ее командиров — Владимир Андреевич Косоговский^[15]. Его «История ПКБ» до сих пор активно, но некритично используется исследователями развития русской военной миссии как чуть ли не основной источник (в широком смысле слова) для рассматриваемого нами периода. Не отрицая компетентность автора (он около 9 лет руководил ПКБ, знал многих ее командиров и офицеров, был хорошо осведомлен о перипетиях ее истории как по устным рассказам, так и по документам штаба Кавказского военного округа), следует заметить, что стремление к самовосхвалению, затушевывание одних и выпячивание других моментов из истории бригады позволяют усомниться в его объективности.

В дальнейшем, вплоть до начала XXI в., история ПКБ не являлась объектом пристального внимания историков. За это время появилось лишь 4 работы^[16], в которых частично или в общем, но поверхностно рассматривалось развитие русской военной миссии. Первой из них была крайне тенденциозная и лишенная исторической критики работа Михаила Павловича Павловича (Вельтмана)^[17], посвященная в первую очередь участию ПКБ в подавлении персидской революции в 1908 г.^[18] Следующая работа принадлежала перу британского историка Фируза Казем-заде^[19]. Это был достаточно качественный для того времени очерк по истории ПКБ, написанный на основе опубликованных источников. Тем не менее отсутствие архивных материалов (как русских, так и британских) делает сейчас эту статью ценной лишь с историографической точки зрения.

Остальные 2 работы были написаны с опорой на материалы тогда еще советских архивов. В первой — до некоторой степени фрагментарной работе Н.Р. Рихсиевой — в политическом ключе эпизодически рассматривался путь развития русской военной миссии с 1909 по 1912 гг. Затронула она и события 1893 г. Но выдержку из документа, где говорилось о начале кризиса, Н.Р. Рихсиева привела без связи с остальным текстом. Отдельно стоит отметить кандидатскую диссертацию Нугзара Константиновича Тер-Оганова^[20]. Рассматривая роль иностранных военных инструкторов в каджарской армии, он уделил отдельный параграф и российской военной миссии. Несмотря на использование материалов Российского государственного военно-исторического архива (далее — РГВИА), Н.К. Тер-Оганов также пошел по пути В. А. Косоговского. Он дал очерк развития ПКБ, отталкиваясь от его схемы, без должного критичного анализа.

Настоящий бум публикаций, посвященных ПКБ, начался с конца 1990-х гг.^[21] Среди них следует отметить наши работы, публикации Н.К. Тер-Оганова и Ольги Александровны Красняк. Работа Н.К. Тер-Оганова является на сегодняшний день наиболее полным исследованием по истории ПКБ. Однако, если период с 1895 г. изучен автором детально, с привлечением английских иранских источников, то временной промежуток до 1895 г. изложен схематично, без должного анализа. Очень детально указанный автор разобрал майские события 1895 г. Он привлек недоступные для нас документы, которыми устанавливался новый порядок управления и формирования ПКБ. О. А. Красняк активно использовала документы Архива внешней политики Российской империи (далее — АВПРИ), касающиеся ПКБ. Она реконструировала в общих чертах процесс начала формирования ПКБ, до этого изученный слабо. Но в изложении истории ПКБ рассматриваемого нами периода оба автора следовали схеме, предложенной В. А. Косоговским, поэтому воспроизвели в своих работах все неточности и искажения исторического материала.

В целом, в последнее время были введены в оборот материалы российских архивов — РГВИА и Архива внешней политики Российской империи, появились новые оценки событий, связанных с бригадным прошлым. На Западе также появились интересные публикации, касающиеся ПКБ^[22]. Но они имеют вторичный характер (за исключением статьи Н.К. Тер-Оганова и У. Раби), поскольку в основе их лежат не исторические источники, находящиеся в архивах России и Британии, а в лучшем случае — опубликованные источники. В основном же авторы этих работ опираются на работы друг друга или иных ученых. Исследователи либо повторяли сведения В. А. Косоговского и А. И. Домонтовича, ограничиваясь для остального рассуждениями общего характера, либо вообще их опускали. Вообще, для подавляющего большинства работ характерен акцент на «популярных» моментах в истории ПКБ, о которых существуют опубликованные источники, или которые активно освещались в современной прессе и литературе. Исключение составляет крайне интересное исследование Павла Бабича о взглядах В. А. Косоговского на Персию и персидскую политику России, основанное на материалах личного фонда офицера, хранящихся в РГВИА^[23]. Интересно, что использование работ В. А. Косоговского позволило автору даже без серьезного изучения раннего этапа развития ПКБ сделать несколько точных выводов относительно ее места в российской внешней политике.

Тем не менее для подавляющего большинства научных и научно-популярных работ, даже выдержанных в добротном научном стиле, характерно множество ошибок, неточностей, использования непроверенной информации и даже неосознанных искажений в изложении истории ПКБ^[24]. По возможности, большинство из них мы рассмотрим в главах нашей работы. Здесь же отметим недостатки, характерные для историографии ПКБ вне зависимости от происхождения. Во-первых, это концентрация внимания на «популярных», «раскрученных» моментах истории ПКБ, которые либо освещены в опубликованных источниках, либо стали предметом политико-публицистических дебатов. Это: создание ПКБ в 1878–1879 гг. (по воспоминаниям А. И. Домонтовича), кризис 1895 г. (по воспоминаниям В. А. Косоговского), расстрел меджлиса и переворот 1908 г. (крайне политизированный как в русскоязычной, так и в англоязычной и иранской историографии), и, наконец, бригада накануне и в период Первой мировой войны и ее ликвидация (по опубликованным документам из царского архива Министерства иностранных дел, воспоминаниям иностранцев; вопрос отчасти политизированный). Классическими примерами могут служить статья о ПКБ в авторитетной «Encyclopaedia Iranica»^[25], работа по истории иранской армии в 1880–1917 гг. американского историка Реза Раисе Туей^[26] и историка иранской армии Стефани Кронин^[27].

Во-вторых, перенос реалий начала XX в. на более раннюю историю ПКБ, «опрокидывание настоящего в прошлое»^[28], что приводит к фактическим и теоретическим ошибкам, в том числе и в истории ПКБ. Наконец, в-третьих, — незначительное внимание к роли личности. А ведь, как следует из источников, в вопросе создания и функционирования российской военной миссии в Персии указанный фактор играл значительную, а иногда даже решающую роль. Личное мнение шаха (который не отличался постоянством), позиция людей из его окружения, интриги в нём, взаимоотношения российских командиров бригады с дипломатическими представителями России в Тегеране и персидскими сановниками, личные качества самих офицеров ПКБ — все эти факторы имели первоочередное значение в деятельности российской военной миссии. Модернизация истории, эмоциональность исследования, эссеизм, увлеченность конкретным методом или методикой (особенно национальным подходом к историописанию) — вот методологические недостатки многих современных работ по истории ПКБ. При этом иногда игнорируется принцип историзма^[29].

При изучении истории ПКБ мы исходили из того, что она была русским проектом и должна была служить российским интересам. Поэтому основной акцент нами сделан на изучение русских источников^[30]. Они лучше всего позволяют рассмотреть и понять не только логику создания и развития бригады, как ее представляли российские офицеры и дипломаты, но и рассмотреть внутреннюю, «бытовую» историю российской военной миссии. Использованные нами иностранные источники имеют для работы лишь вспомогательный характер (за исключением работы Д.Н. Кёрзона), поскольку ни планов русского правительства и военных, ни внутренней жизни ПКБ оставившие их авторы в основном не знали. Но они дают взгляд на ПКБ извне и помогают понять, как видели работу русской военно-инструкторской миссии в Иране европейские (преимущественно английские) наблюдатели. Помимо собственно исторического очерка, предполагающего создание исторической реконструкции истории ПКБ на основе источников, дополненных сведениями из различного рода литературы, в наши задачи входит показать русский взгляд (или, правильнее, — взгляды) на «бригадный проект», определив его место в представлениях о русской внешней политике относительно Ирана и реальной реализации этих представлений.

По не зависящим от нас обстоятельствам, наше исследование построено на ограниченном архивном материале. Мы не использовали документы Архива внешней политики Российской империи (относительно ПКБ они частично введены в оборот О. А. Красняк), Центрального государственного исторического архива Грузии (частично изучены Н. К. Тер-Огановым), английских архивов. Поэтому мы не ставим целью дать исчерпывающую реконструкцию истории ПКБ. Нашей целью является на основе главным образом российских материалов дать углубленный исторический очерк развития ПКБ в последней трети XIX в., вписав ее внутреннюю жизнь во внутриперсидский, внешнеполитический и международный контексты. В основу исследования положены материалы РГВИА и отрытые источники. Особую ценность, естественно, представляют архивные документы. В РГВИА содержится значительное количество внутренней, деловой и пр. документации относительно русской военной миссии в Тегеране. Это: ведомственные и межведомственные документы и переписки, тексты контрактов военных инструкторов, рапорты глав миссии и инструкторов, военно-статистические и топографические работы офицеров ПКБ и штаба Кавказского военного округа и Закаспийской области, дневники, исторические работы, касающиеся истории ПКБ, справочные материалы. В основу нашей научной разработки были положены отдельные дела и документы, относящиеся непосредственно к внутренней жизни ПКБ и связанные с ее внешнеполитическим положением^[31]. Некоторые архивные материалы были опубликованы в работе О. А. Красняк^[32]. Однако невысокий уровень издания некоторых из них делает непригодными для детального анализа^[33].

Из опубликованных источников следует отметить секретные работы офицеров ГШ и ПКБ, консульские донесения, сведения из иностранных источников относительно Ирана, публиковавшиеся в «Сборнике географических, топографических и статистических материалов по Азии» и отдельными изданиями. В них неоднократно встречаются упоминания о бригаде, они дают представление о том, как она виделась со стороны непосвященным русским и иностранным наблюдателям. С этой же точки информативности сюда примыкают дневники и воспоминания офицеров и дипломатов. Особняком среди них стоят воспоминания есаула Меняева (изданные под псевдонимом Мисль-Рустем^[34]), бывшего инструктором персидской кавалерии в 1880-х гг., и отчет начальника Закаспийской военной области А.Н. Куропаткина, посетившего Иран в 1895 г.^[35] Первая работа — ценнейший источник по внутренней, бытовой стороне жизни бригады^[36]. Вторая представляет собой важный «взгляд со стороны», дополняющий характеристику событий зимы-весны 1895 г., ставших переломными в истории ПКБ.

Интересный материал представляют собой официальные справочники российского Военного министерства по иностранным армиям^[37]. Они показывают уровень осведомленности Петербурга относительно состояния дел в ПКБ. Как свидетельствует анализ указанных источников за 1880-е — первую половину 1890-х гг., информация о русской военной миссии в Персии обновлялась крайне редко, и до 1894 г. носила формальный характер, поэтому пользоваться ею нужно с крайней осторожностью.

Из иностранных источников нами были использованы воспоминания английских и французских авторов, в той или иной степени наблюдавших ПКБ со стороны. Они дают сведения о внешней, «рекламной» деятельности русских инструкторов. Особняком среди указанных работ стоят публикации Д.Н. Кёрзона^[38]. Они имеют научно-публицистический характер. Но автор, помимо личных наблюдений и бесед с представителями британской Миссии и иранскими сановниками, использовал официальные персидские источники, в том числе бюджетную роспись бригады. Несмотря на множество неточностей, незнание внутренних особенностей функционирования ПКБ, явную пристрастность автора, его сведения дают возможность увидеть ПКБ так, как она представлялась стороннему наблюдателю. Кроме того, они дополняют материалы РГВИА, относящиеся к первому серьезному кризису в ПКБ — конца 1889 г. Опосредованно — через работы Е.Ю. Сергеева, Н.К. Тер-Оганова, С. Кронин, Реза Раисе Туей — нами использованы были сведения первого английского военного атташе в Иране Генри Пико, относящиеся к середине и второй половине 1890-х гг. Из иностранных источников его материалы наиболее близки к истине в характеристиках деятельности российской военной миссии^[39].

Следует заметить одну особенность мемуарной и отчасти специальной литературы XIX — начала XX в. об Иране. Это — европоцентризм в оценках. Рассматривая Иран, его население, политические, общественные и религиозные институты в категориях «свой — чужой», большинство из авторов отказывало ему в праве быть «другим». Европейская модель общежития в ее различных вариантах виделась ими как единственно верная, образцовая, а все остальные оценивались как «отсталые», «застойные», «варварские» и т. п. Упрощенно говоря, авторы работ рассматривали мир в линейно-прогрессивной проекции «дикость — варварство — цивилизация», относительно Ирана и его населения применяя только первые 2 категории. Даже если европейцы (в том числе и русские авторы) пытались глубоко вникнуть в отдельные аспекты жизни Персии, их выводы и оценки были проникнуты указанными нормами. При этом критерием для сравнения, эталоном выступала Европа. Классическим примером являются письма Евгения Михайловича Белозерского, где глубокое понимание персидской действительности сочеталось с подчас даже наивными оценочными суждениями^[40].

Перед тем как перейти к изложению основного материала, необходимо остановиться на терминологии и географических понятиях, которые мы будем использовать в данной работе. В тексте названия «Персия», «Иран» будут употребляться как синонимы^[41]. Ираном («Высочайшее государство Иран») называли свою страну сами ее жители, а Персией ее именовали европейцы по аналогии с древними греками^[42]. Слова «Россия», «Русское государство», «Российская империя», «империя Романовых» и производные от них (русский, российский и т. п.) мы будем употреблять в тексте (если это не оговорено) в политическом («русских — россиян» — как подданных российских монархов), а не в этническом значении. То же касается слов «Персия» и «Иран», а также производных от них (понимая «персов» — как подданных правителей Ирана). Как синонимы мы будем употреблять названия «Англия», «Британия», «Британская империя», «Великобритания». Так же будут использоваться нами в государственническом смысле (если это опять-таки не оговорено в тексте) термины «англичане», «британцы», «английские», «британские» и т. п. Мы сознательно не употребляем термин «национальные интересы», так как он имеет не научный, а пропагандистский характер. Мы также против персонификации государств. Историю делали не абстрактные бездушные конструкции, типа «правительство», «Россия», «Иран» и т. п., а живые люди с их характерами, убеждениями, личной инициативой, достоинствами и недостатками. Государство — это в первую очередь группа лиц, находящаяся у власти по принципу силы или традиции и диктующая свою волю, свое видение развития общества остальной его части или конструирующая их в головах подвластных. Поэтому правильнее говорить не о национальных интересах или интересах России, а об интересах ее правящей верхушки, определенных лиц или слоев населения. Если где-нибудь в тексте мы будем употреблять персонифицированные понятия типа «Россия решила», «Англия считала» и т. п., то подразумевать мы будем именно вышеизложенное толкование.

При написании работы нами будут использованы 2 наиболее распространенных во второй половине XIX в. принципа районирования земного шара — политический и географический. Учитывая, что любое районирование является плодом людского воображения, а названия одних и тех же регионов могут иметь разное наполнение как у отдельных народов, так и в разное историческое время, мы отдельно остановимся на том понимании регионов Востока и Азии, которые мы будем использовать в своей работе.

В первую очередь, необходимо определиться с понятием «Восток». Учитывая множество значений термина «Восток», мы в данной работе понимаем под ним страны Азии и Северной Африки^[43]. В региональном отношении Восток подразделяется на Ближний (владения Османской империи, в том числе и Кавказ), Средний и Дальний (Северная, Северо-Восточная, Восточная, Юго-Восточная и Южная Азия). В английской традиции термин «Near East» («Ближний Восток»; применялся первоначально по отношению к владениям османского султана) и синонимичный ему «Middle East» («Средний Восток»; используется с 1850-х гг.) включали и включают в себя не только территории Оттоманской Порты, но и Иран, Афганистан и часть индийских владений британской короны — современный Пакистан (второй вариант — Иран, страны Центральной Азии и Кавказа)^[44]. Для русскоязычной историографии характерна относительная неопределенность в ограничении понятий «Ближний» и «Средний Восток», поскольку оба они были заимствованы из английского языка. Отсюда появление таких квазирегионов как «Большой Ближний Восток», «регион Ближнего и Среднего Востока». В то же время выработано и разделение (основанное опять-таки на английской традиции), согласно которому Ближний Восток — это владения Османской империи, а Средний Восток — Иран и страны Центральной Азии (прежде всего Афганистан и северо-индийские земли; в разных трактовках сюда включают или не включают т. н. «среднеазиатские» государства и общества, попавшие в зависимость от Российской империи).

Учитывая принцип историзма, мы будем употреблять понятие «Средний Восток», которое использовал в начале XX в. Андрей Евгениевич Снесарев. Он включал в него: русский Туркестан, Хиву, Бухару, Тибет, Кашгарию, Памир, Афганистан, восточную Персию, Белуджистан, Индию^[45].

Следующее важное понятие — «Азия». В последней трети XIX в. Азию делили по географическому принципу на: Восточную, Южную, Юго-Восточную, Северную, Западную и Центральную^[46]. В нее включали следующие «страны и государства»^[47]: «Русские владения (вместе с вассальными государствами Бухарой и Хивой и площадью под внутренними морями Каспийским и Аральским), Китай с подвластными ему странами, Британские владения, Аравия (независимые государства), Турецкие владения (вместе с Самосом), Персия, Нидерландские владения, Французские владения (вместе с состоящим под французским протекторатом Аннамом), Сиам, Афганистан, Япония, Владения Соед. Штатов Сев. Америки, Корея, Оман, Независимые Гималайские государства, Египетские владения (п-ов Синай), Португальские владения, Германские владения (Киоджау)»^[48].

В «азиатском блоке» в первую очередь необходимо остановиться на понятиях «Средняя» и «Центральная Азия». Термин «Средняя Азия» первоначально использовался в русском языке как точный перевод немецкого «Zentralasien» (французское «Asie Centrale», английское «Central Asia»)^[49], термина, предложенного в 1843 г. немецким ученым Фридрихом Вильгельмом Генрихом Александром фон Гумбольдтом^[50] и уточненного германским исследователем Фердинандом Паулем Вильгельмом фон Рихтгофеном^[51], и соответствовал редко употреблявшемуся «Центральная Азия». «Центральной» или «Средней Азией» в России называли пространство Азии «между Каспийским морем и Алтаем, Сибирью и Гиндукушем и Куэнь-Лунем; в этих пределах С. А. заключает в себе русский Туркестан, киргизские степи, Хиву, Бухару, и афганский Туркестан, китайский Туркестан, и Джунгарию… иногда этим обозначают русский Туркестан с Хивою и Бухарою»^[52]. Со временем, с продвижением Российской империи в глубь Центральной Азии, термин «Средняя Азия» получает и второе значение. Средней Азией стали именовать т. н. «русский» Туркестан^[53], т. е. российские владения и зависимые от империи Романовых государства Центральной Азии. Появляется термин «Внутренняя Азия», охватывающий все внутренние замкнутые бассейны Азиатского материка. Восточную часть этого региона, лежащую к востоку от Памира, называют Центральной Азией, а западную, включающую в себя Туркестан, часть Аралокаспийской низменности и Ирак — Средней Азией. В связи с этим появляется также обозначение «русская Средняя Азия»^[54], обозначающее русские владения в Центральной Азии^[55]. Параллельно с этим названием по отношению к подвластным России территориям используются названия «Туркестан», «русский Туркестан», «Туркестанский край»^[56]. Тем не менее до конца существования империи главенствующим оставалось значение Средней Азии как синонима Азии Центральной, в ее географическом понимании^[57].

Еще одно важное понятие, связанное историей взаимоотношений в треугольнике Россия — Иран — Османская империя, — «Кавказ». За основу его «расшифровки» мы также будем брать географическое определения и понимание его в XIX в. Для нас это географический регион на границе Европы и Азии, разделяющийся горной системой Большого Кавказа на два субрегиона: Северный (Предкавказье) и Южный (Закавказье). Политико-экономические границы региона на протяжении веков менялись, но в целом сосредоточены между Черным, Азовским и Каспийским морями^[58].

Иран во второй половине XIX в. одновременно находился в регионах Среднего Востока, Западной, а географически частично и Центральной Азии. Россия же, помимо Кавказа, контролировала Среднюю Азию и имела свои интересы практически во всех регионах Востока, за исключением Северной Африки.

Относительно географии Ирана (в том числе и исторической) в основу нашей работы положены сведения, содержавшиеся в работах Василия Владимировича Бартольда^[59]. При написании иранских имен мы ориентировались на работу Алима Гафурова^[60]. С целью унификации персидских титулов и названий, встречающихся в текстах, мы будем использовать следующие варианты написания (в скобках указаны другие виды передачи их в русских источниках): Ахалтекинский, Ахалтеке (Ахал-Текинский, Ахал-Теке), Боджнурд (Буджнурд, Бурджнурд, Буджнурт), валиат (валият, валиад, валиахд, велиэхд), Зелл ос-Солтане^[61] (Зили-Султан, Зелл-ос-султан, Зиль-ус-султан, Зиллес-султан), Исфахан (Исфаган, Испагань), Йезд (Иезд, Езд), йомуды (иомуды, иомуты), Кучан (Кочан), Мешхед (Мешед), Мозаффарэддин (Музафар эдин, Музаффар эд-дин, Мозаффар-эд-дин), сараф (серраф), Тебриз (Тавриз), Хорасан (Хоросан, Хорассан), Хусайн (Гуссейн, Хосейн, Гусейн).

В заключение хотим отметить, что наша работа не претендует на закрытие темы. Скорее, мы намечаем ею пути дальнейшего исследования проблемы. Поэтому будем рады любым замечаниям.

Автор выражает особую благодарность за информацию и направляющие советы Михаилу Казбековичу Басханову, Нугзару Константиновичу Тер-Оганову, Олегу Рудольфовичу Айрапетову и Сергею Анатольевичу Фалько.

Глава 1. Создание и становление ПКБ (1878–1882) →

* * *

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

Под Ираном мы будем понимать государство конца XVIII — начала ХХ в. О разных пониманиях Ирана см.: Асатрян Г. С. Этническая композиция Ирана: От «Арийского простора» до Азербайджанского мифа. Ереван: Кавказский центр иранистики, 2012. C. 13; Бартольд В. В. Историко-географический обзор Ирана // Работы по исторической географии и истории Ирана. М.: Восточная литература, 2003. С. 31–228.

Берже А. П. Самсон-хан Макинцев и русские беглецы в Персии 1806–1853 гг. // Русская старина. 1876. Т. 15. № 4 (апрель). С. 770–804; Бларамберг И. Ф. Воспоминания. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1978. 357 с.; Базиленко И. В. О беглом россиянине С. Я. Макинцеве (Самсон-хане) и его иранской службе (первая половина XIX в.) // Базиленко И. В. Историография, религиоведение и культурология Востока: учеб. пособие для студентов направлений «Зарубежное регионоведение», «Религиоведение», «Культурология». СПб.: Изд-во Политех. ун-та, 2011. С. 283–294; Базиленко И. В. Российский дезертир С. Я. Макинцев (1780–1853) и его полувековая служба Ирану // Базиленко И. Россия — Иран. История отношений и эволюция религиозных идей (конец XVI в. — нач. XX в.). Saarbrьcken: LAP Lambert Academic Publishing, 2012. С. 255–270; Базиленко И. В. Российский беглец С. Я. Макинцев (1780–1853) и его полувековая служба Ирану [Электронный ресурс]. URL: http://christianreading.info/data/2012/02/2012-02-06.pdf; Бларамберг И. Ф. Воспоминания. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1978. 357 с.; Гоков О. А. Русская военная миссия 1853–1854 гг. в Персию в контексте «Восточного вопроса» // Русский сборник. М.: Регнум, 2012. Вып. 13. С. 74–96; Евстратов А. Русские богатыри на службе у шаха Персии // Современный Иран. 2011. № 3. С. 61–65; Кибовский А. «Багадеран» — Русские дезертиры в персидской армии. 1802–1839 // Цейхгауз. 1996. № 5. С. 26–29; Кибовский А. Багадеран // Родина. 2001. № 5. С. 81–87; Кругов А., Нечитайлов М. Персидская армия в войнах с Россией. 1796–1828 гг. М.: Фонд Русские Витязи, 2016. С. 84–105; Кругов А. И., Нечитайлов М. В. Русские дезертиры в иранской армии (1805–1829 гг.) // Tarix və onun problemləri. 2013. № 1. С. 45–58; Кругов А. И., Нечитайлов М. В. Русские дезертиры в иранской армии (1805–1829 гг.) // История и её проблемы. 2013. № 1. C. 48–53; Кругов А. И., Нечитайлов М. В. Русские дезертиры в иранской армии (1805–1829 гг.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.reenactor.ru/ARH/PDF/Kryglov_Nechitailov.pdf; Ларин А. Б. Российская политика в Иране в 30-е — середине 50-х гг. XIX. Дисс… канд. ист. наук. Самара, 2010. 283 с.; Симонич И. О. Воспоминания полномочного министра: 1832–1838 гг. М.: Наука, 1967. 174 с.; Тер-Оганов Н. К. Военные и внешнеполитические факторы создания регулярной армии в Иране в первой трети XIX века // Canadian-American Slavic studies. Revue canadienne-américaine d’études slaves. 2012. Vol. 46. Is. 1. Р. 1–39; Тер-Оганов Н. К. К истории формирования регулярной армии в Каджарском Иране // Проблемы востоковедения. 2014. № 4. С. 87–93; Тер-Оганов Н. К. От военной модернизации к национализму и национальному государству в каджарском Иране // History and Historians in the Context of the Time. 2015. Vol. 14. Is. 1. Р. 39–50; Тер-Оганов Н. К. Создание и развитие иранской регулярной армии и деятельность иностранных военных миссий в Иране в ХІХ в.: Автореф. дисс.… кандидата исторических наук. Тбилиси, 1984. 28 с.; Ханыков Н. Очерк служебной деятельности генерала Альбранда. Тифлис: Типография канцелярии Наместника Кавказского, 1850. 38 с.; Calmard J. Les Reformes Militaires sous les Qajars (1795–1925) // Entre l’Iran et l’Occident. / ed. Y. Richard. Paris, 1989. Р. 17–42; Cronin S. Armies of Qajar Iran [Электронный ресурс]. URL: http://kavehfarrokh.com/iranica/militaria/iranian-military-history-and-armies-post-islamic-era-to1899/professor-stephanie-croninarmiesof-qajar-iran; Cronin S. Building a new army: military reform in Qajar Iran // War and Peace in Qajar Persia. Implications Past and Present. London et New York: Routledge, 2008. Р. 47–87; Cronin S. Importing Modernity: European Military Missions to Qajar Iran // Comparative Studies in Society and History. 2008. Vol. 50. Is. 1. Р. 197–226; Farrokh K. Iran at War. 1500–1988. Oxford: Osprey, 2011. P. 163–243; Cronin S. Deserters, Converts, Cossacks and Revolutionaries: Russian

Энциклопедия военных и морских наук. СПб.: Типография В. Безобразова и К, 1893. Т. 6. С. 286.

Бабаев К. Военная реформа шаха Аббаса І (1587–1629) // Вестник Московского университета. Серия История. 1973. № 1. С. 23; Кадырбаев А. Ш. Институт гвардии и элитных войск на Востоке и Западе: история и современность [Электронный ресурс]. URL: www.safarabdulloh.kz/img/books/iran-name/Iran-Name%202(26)2013.pdf. Удачное, на наш взгляд, определение «традиционного общества» предложил А. Д. Богатуров [Современная мировая политика: Прикладной анализ / отв. ред. А. Д. Богатуров. М.: Аспект-Пресс, 2009. С. 48–49].

Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1898. С. 188, 209; Кибовский А., Егоров В. Персидская регулярная армия первой половины XIX в. // Цейхгауз. 1997. № 5. С. 20–25; № 6. С. 28–31; Кругов А., Нечитайлов М. Персидская армия в войнах с Россией. 1796–1828 гг. М.: Фонд Русские Витязи, 2016. 248 с.

Кибовский А., Егоров В. Персидская регулярная армия первой половины XIX в. // Цейхгауз. 1997. № 6. С. 28–31; Тер-Оганов Н. Военные и внешнеполитические факторы создания регулярной армии в Иране в первой половине XIX века // Canadian-American Slavic Studies. 2012. Vol. 46. № 1. P. 1–39.

Cronin S. Armies of Qajar Iran [Электронный ресурс]. URL: http://kavehfarrokh. com/iranica/militaria/iranian-military-history-and-armies-post-islamic-era-to-1899/ professor-stephanie-cronin-armies-of-qajar-iran.

Франкини. Записка о персидской армии генерал-майора Франкини от 20 сентября 1877 г. // СМА. 1883. Вып. 4. С. 2, 16.

Тер-Оганов Н. К. Военные и внешнеполитические факторы создания регулярной армии в Иране в первой трети XIX века // Canadian-American Slavic studies. Revue canadienneaméricaine d’études slaves. 2012. Vol. 46. Is. 1. Р. 1–39; Тер-Оганов Н. К. К истории формирования регулярной армии в Каджарском Иране // Проблемы востоковедения. 2014. № 4. С. 87–93; Тер-Оганов Н. К. От военной модернизации к национализму и национальному государству в каджарском Иране // History and Historians in the Context of the Time. 2015. Vol. 14. Is. 1. Р. 39–50.

Calmard J. Les Reformes Militaires sous les Qajars (1795–1925) // Entre l’Iran et l’Occident / ed. Y. Richard. Paris, 1989. Р. 17–42; Cronin S. Armies of Qajar Iran [Электронный ресурс]. URL: http://kavehfarrokh.com/iranica/militaria/iranian-militaryhistoryand-armies-post-islamic-era-to-1899/professor-stephanie-cronin-armies-of-qajariran; Cronin S. Building a new army: military reform in Qajar Iran // War and Peace in Qajar Persia. Implications Past and Present. London et New York: Routledge, 2008. Р. 47–87; Cronin S. Importing Modernity: European Military Missions to Qajar Iran // Comparative Studies in Society and History. 2008. Vol. 50. Is. 1. Р. 197–226; Kaveh Farrokh. Iran at War. 1500–1988. Oxford: Osprey, 2011. P. 163–243; Тер-Оганов Н. К. Создание и развитие иранской регулярной армии и деятельность иностранных военных мисс

Cronin S. Deserters, Converts, Cossacks and Revolutionaries: Russians in Iranian Military Service 1800–1920 // Middle Eastern Studies. 2012. Vol. 48. Is. 2. Р. 147–182.

В дальнейшем опыт ПКБ был использован для создания монгольской военно-инструкторской миссии, в целом также удачного проекта русских военных. О военных миссиях России за рубежом см.: Гросул В. Я. Россия и формирование национальных регулярных армий Молдавии и Валахии // Вопросы истории. 2001. № 5. С. 141–146; Жалсапова Ж. Б. Взаимоотношения России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере: 1911–1939 гг. Автореферат дис… канд. ист. наук. Хабаровск, 2009. С. 16–18; Жалсапова Ж. Деятельность русских военных инструкторов в Монголии (1912–1916 гг.) // Власть. 2008. № 12. С. 120–123; Казанова Ю. В. Русская военно-инструкторская миссия в Македонии: формирование и начало работы (Из истории реализации Мюрцштегской программы) // Русский сборник. М., 2009. Т. 6. С. 91–111; Ким Ен-Су. Русские военные инструкторы в Корее и корейская армия // Русский сборник. М.: Модест Колеров, 2006. № 2. С. 218–244; Овсяный Н. Р. Болгарское ополчение и Земское войско. К истории гражданского управления и оккупации в Болгарии 1877–78–79 гг. СПб.: Издание Военно-Исторической Комиссии Главного Штаба, 1904. 175 с.; Попов И. Россия и Китай: 300 лет на грани войны. М.: ООО Изд-во Астрель, ООО Изд-во ACT, ЗАО НПП Ермак, 2004. С. 177–194; Сквозников А.Н. Македония в конце XIX — начале XX века — яблоко раздора на Балканах. Самара: Самар, туманит, акад., 2010. С. 85–91; Фалько С. В. Военно-инструкторская миссия под руководством полковника К. В. Церпицкого в Бухарский эмират (1884 г.) // Плея. 2016. Вип. 109. С. 106–115; Хохлов А.Н. Д. В. Путята и его план модернизации корейской армии (1896–1898) // Вестник Центра корейского языка и культуры. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2013. Вып. 15. С. 172–202.

За исключением официального названия, термины «казаки», «казачья» и пр., относящиеся к ПКБ, мы будем брать в кавычки, поскольку к реальным казакам ее чины (за исключением русских инструкторов) относились только внешне — одеждой и обучением.

В литературе и источниках для обозначения группы военных, направленных и действующих в армиях других стран, именуют военными миссиями. Однако, строго говоря, для XIX в. правильно выделять военные и военно-инструкторские миссии. Первые включают в себя в основном военных советников для руководства вооруженными силами иной державы, а вторые — инструкторов для обучения армии. Тем не менее это не исключает возможности того, что вместе с военными советниками могут находиться офицеры и младшие командиры для инструктирования, а глава военно-инструкторской миссии может превратиться в военного советника. Исходя из этого, в своей работе российских инструкторов мы будем именовать преимущественно так, как их называли в источниках — военной миссией. Соответственно название военной миссии мы будем писать с маленькой буквы («миссия»), а дипломатического представительства — с большой («Миссия»).

Косоговский В. А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. 1923. Кн. 4. С. 390–402; Персия в конце XIX века. (Дневник ген. Косоговского) // Новый Восток. 1923. Кн. 3. С. 446–469.

Мы не рассматриваем предисловия к публикациям документов из истории ПКБ 1920-х гг., появившихся в журнале «Новый Восток», поскольку они имели крайне тенденциозный характер и, строго говоря, исследованиями не были. Отчасти исследованием можно назвать предисловие к дневнику В. А. Косоговского, написанное Г.М. Поповым. Но в нём автор дал только краткий анализ личности В. А. Косоговского и архивных материалов его фонда в рукописном отделе института востоковедения АН СССР [Из тегеранского дневника полковника В. А. Косоговского. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1960. С. 3–10].

Павлович М. П. Казачья бригада в Персии (из истории персидской контрреволюции) // Новый Восток. 1925. Кн. 8/9. С. 178–198.

Здесь он активно использовал материалы британского проф. Э. Г. Брауна, изданные им в 1910 г. Книга эта содержала большой фактический материал, в т. ч. и по истории ПКБ (так, здесь был впервые опубликован текст контракта о найме русских инструкторов в 1882 г.). Но ее автор, не будучи профессиональным историком (а, возможно, действуя по заказу), подавал этот материал крайне тенденциозно, без должного анализа, присущего историческим исследованиям (достаточно сказать, что именно он ввел в оборот известные подделки — «рапорты Ляхова», речь о которых будет идти в последней главе). Фактически эта работа являлась публицистической, созданной на основе открытых источников и личных наблюдений, представляя собой своеобразный «поверхностный срез» по истории революции.

Kazemzadeh F. The Origin and Early Development of the Persian Cossack Brigade // The American Slavic and East European Review. 1956. Vol. 15. P. 351–364.

Тер-Оганов Н.К. Создание и развитие иранской регулярной армии и деятельность иностранных военных миссий в Иране в XIX в. Автореф. дисс…. кандидата исторических наук. Тбилиси, 1984. 28 с.

Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Восточная литература, 2012. 352 с.; Токов О.А. Антитабачные протесты в Иране и Персидская казачья бригада // Инновации в технологиях и образовании: сб. ст. участников Международной научно-практической конференции «Инновации в технологиях и образовании», 18–19 марта 2016 г. Белово: Изд-во филиала КузГТУ в г. Белово; Изд-во ун-та «Св. Кирилла и Св. Мефодия», Велико Тырново, Болгария, 2016. Ч. 3. С. 239–242; Токов О. А. Качество подготовки личного состава и статус Персидской казачьей бригады в 1882–1885 гг. // Клио. 2014. № 9. С. 95–97; Токов О. А. К вопросу о личности третьего командира Персидской казачьей бригады // Вісник Луганського національного університету імені Тараса Шевченка. 2013. № 1 (260). Ч. 2. С. 83–92; Токов О. А. Кризис в Персидской казачьей бригаде. 1889–1895 гг. // Клио. 2008. № 2. С. 91–98; Токов О. Неизвестный эпизод из истории «Восточного вопроса»: российская военная миссия 1877 г. в Персию // Известия на института за исторически изследования. Сборник в чест на проф. д.и.н. Стефан Дойнов. София: Академично издателство Професор Марин Дринов 2014. Т. 31. С. 115–134; Токов О. А. Персидская казачья бригада в 1882–1885 гг. // Восток. 2014. № 4. С. 48–60; Токов О. А. Персидская казачья бригада в воспоминаниях А. М. Алиханова-Аварского // Инновации в технологиях и образовании: сб. ст. участников VII Международной научно-практической конференции «Инновации в технологиях и образовании», 28–29 марта 2014 г. Филиал КузГТУ в г. Белово. Белово: Изд-во филиала КузГТУ в г. Белово, Россия; Изд-во ун-та «Св. Кирилла и Св. Мефодия», Велико Тырново, Болгария, 2014. Ч. 4. С. 93–96; Токов О.А. Причины создания Персидской казачьей бригады в историографии и источниках // Инновации в технологиях и образовании. Материалы V международной научной конференции: Сб. ст.: в 4 ч. Белово: Изд-во филиала КузГТУ в г. Белово, 2012. Ч. 3. С. 12–15; Токов О.А. Российская военная миссия в Иран в период русско-турецкой войны 1877–1878 гг. // Клио. 2014. № 2. С. 90–96; Токов О. А. Российские офицеры и персидская казачья бригада (1877–1894 гг.) // Canadian American Slavic Studies. 2003. Vol. 37. № 4. P. 395–414; Токов О.А. Русская военная инструкторская миссия в Персии под руководством полковника Генерального штаба И. Я. Шнеура // Русский Сборник. М., 2017. Т. 21. С. 154–208; Токов О.А. Создание и начальный этап существования Персидской казачьей бригады (1879–1882 гг.). Saarbriicken: LAP Lambert Academic Publishing, 2014. 128 с.; Красняк О.А. Русская военная миссия в Иране (1879–1917 гг.) как инструмент внешнеполитического влияния России [Электронный ресурс]. URL: http://www.hist.msu.ru/ Science/Conf/01_2007/Krasniak.pdf; Красняк О.А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М., 2007. 160 с.; Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Восточная литература, 2012.352 с.; Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада: период трансформации (1894–1903 гг.) // Восток. 2010. № 3. С. 69–79.

Cronin S. Deserters, Converts, Cossacks and Revolutionaries: Russians in Iranian Military Service 1800–1920 // Iranian-Russian Encounters: Empires and Revolutions since 1800. Abingdon, UK and New York: Routledge, 2012. P. 143–187; Cronin S. Importing Modernity: European Military Missions to Qajar Iran // Comparative Studies in Society and History. 2008. Vol. 50. Is. 1. P. 197–226; Rabi U., Ter-Oganov N. The Russian Military Mission and the Birth of the Persian Cossack Brigade: 1879–1894 // Iranian Studies. 2009. Vol. 42. № 3. P. 445–463,

Babich P. A Russian officer in Persian Cossack Brigade: Vladimir Andreevich Kosagovskii. Budapest: CEU, 2014. 84 p.

Это характерная особенность историографии ПКБ. Для примера сошлемся на эпизод с биографическими данными «иранского» периода жизни одного из командиров бригады периода Первой мировой войны 1914–1918 гг. — полковника Генерального штаба (далее — ГШ) Георгия Иосифовича Клерже, разобранный А. Л. Посадсковым [Посадское А. Л. Либеральный полковник из Осведверха: лабиринты судьбы Г. И. Клерже — офицера, журналиста и мемуариста // Клерже Г. И. Революция и гражданская война: личные воспоминания. Новосибирск: ГПНТБ СО РАН, 2012. С. 10–26]. В нашем исследовании мы не будем рассматривать блок компилятивных, публицистических и откровенно пропагандистских статей, в которых говорится о ПКБ. Они основаны на опубликованных воспоминаниях и научных публикациях и не представляют научной ценности. Однако в пространстве Интернета именно они формируют у обывателя представление о ПКБ. Поэтому следует заметить, что указанные для анализируемых нами работ недостатки здесь предстают в гипертрофированной форме. Но поскольку недостатки научных работ мы будем разбирать в нашем исследовании, то от отдельной характеристики ошибок и искажений, допущенных в указанном блоке литературы, мы воздержимся.

Atkin М. Cossack Brigade // Encyclopaedia Iranica. Vol. VI. Fasc. 3. P. 329–333 [Электронный ресурс]. URL: http://www.iranicaonline.org/articles/cossack-brigade.

Reza Ra’iss Tousi. The Persian Army, 1880–1907 // Middle Eastern Studies. 1988. Vol. 24. Is. 2. P. 219–226.

Cronin S. The Army and Creation of the Pahlavi State in Iran, 1921–1926.1. B. Tauris, 1997. P. 54–107. Впрочем, глава, посвященная ПКБ, охватывает период с 1906 по 1921 гг., но содержит небольшое введение. И здесь присутствуют все указанные составляющие, с оговоркой, что исследовательский акцент сделан на первую четверть XX в.

В этом ключе хочется также заметить, что многие историки пишут из сегодня, уже зная, как развивались те или иные события. Но при этом они забывают, что в тот или иной момент истории то, как именно будет идти тот или иной процесс, известно не было, и могли существовать разные варианты протекания событий.

Теория и методология исторической науки. Терминологический словарь. М.: Аквилон, 2014. С. 149–151; Барг М. Эпохи и идеи. Становление историзма. М.: Мысль, 1987. 354 с.; Горюшов С. В. Историзм: кризис понятия и пути его преодоления // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». 2010. № 4 [Электронный ресурс]. URL: http://www.zpu-journal.rU/e-zpu/2010/4/Goriunkov; Кузнецова Т. Ф. Историзм и тезаурусный анализ культуры // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». 2008. № 9. [Электронный ресурс]. URL: http://www.zpu-joumal.rU/e-zpu/2008/9/Kuznetsova.

Впрочем, отсутствие иранских и английских архивных источников обусловлено не только их второстепенностью для нас, но и объективными, не зависящими от нас причинами.

РГВИА. Ф. 76. КосаговскийВ.А. Д. 591. Воспоминания. 128 л.; РГВИА. Ф. 400. Главный штаб. Азиатская часть. On. 1. Д. 831. Дело из Азиатской части Главного штаба об отпуске персидскому правительству безвозмездно 4 орудий конной артиллерии с принадлежностями. 31 декабря 1882 — 13 июня 1884 г. 40 л.; РГВИА. Ф. 401. Военно-учёный комитет. Оп. 4. 1885. Св. 1100. Д. 57. О назначении полковника ГШ Кузьмина-Караваева Заведующим обучением персидской кавалерии. 9 июля 1885 — 18 января 1887 г. 44 л.; РГВИА. Ф. 401. Военноучёный комитет. Оп. 5.1893. Св. 1335. Д. 43. Канцелярия Военно-учёного комитета. О командировании ротмистра Бельгарда в Кавказский военный округ для назначения инструктором персидской кавалерии. 1893. 20 л.; РГВИА. Ф. 401. Военно-учёный комитет. Оп. 5. 1899. Д. 61/№ 173–259. О заключении Персией внешнего займа и о снабжении ПКБ оружием и огнестрельными припасами. 15 апреля 1899 — 19 марта 1900 г. 79 л.; РГВИА. Ф. 401. Военноучёный комитет. Оп. 5. 1901. Д. 481. Донесения заведующего обучением персидской кавалерии ротмистра Бельгарда о состоянии персидской армии и военно-географические описания дорог в Персии. 28 декабря 1893 — 14 августа 1895 г. 144 л.; РГВИА. Ф. 401. Военно-учёный комитет. Оп. 5.1901. Д. 515. Донесения о ПКБ и персидской армии вообще. 1898–1901 г. 346 л.; РГВИА. Ф. 409. Послужные списки офицеров. Оп. 17. Д. 5670. О производстве, с увольнением от службы полковника Кузьмина-Короваева. 31 мая 1891 — 21 марта 1892 г. 54 л.; РГВИА. Ф. 446. Персия. Д. 41. Проект инструкции Военно-ученого комитета военному агенту в Тегеране Франкини о доставлении им сведений о персидской армии; докладная записка Франкини о состоянии вооружённых сил Персии. 31 марта — 8 октября 1877 г. 85 л.; РГВИА. Ф. 446. Персия. Д. 42. Записка генерал-лейтенанта Франкини шаху Наср Эдину о состоянии вооруженных сил Персии и о необходимости реорганизации персидской армии. 1877. 14 л.; РГВИА. Ф. 446. Персия. Д. 43. Донесения полковника Домантовича, находившегося в Персии в качестве инструктора персидской кавалерии, в Военное министерство о реорганизации персидской армии; донесения русского посланника в Тегеране Зиновьева о службе Домантовича в персидской армии и о турецко-персидских отношениях. 17 января 1879 г. — 10 января1880 г. 162 л.; РГВИА. Ф. 446. Персия. Д. 44. Переписка Военно-ученого комитета с Министерством иностранных дел о продлении срока пребывания в Персии в качестве инструктора персидской кавалерии полковника Домантовича 12 февраля — 11 декабря 1882 г. 60 л.; РГВИА. Ф. 446. Персия. Д. 46. Переписка Военного министерства с командующим войсками Кавказского военного округа об отозвании из Тегерана инструктора персидской кавалерии полковника Генштаба Кузьмина-Караваева и о назначении на его место полковника Генштаба Шнеура. 16 ноября 1889 г. — 28 июля 1893 г. 115 л.; РГВИА. Ф. 446. Персия. Д. 47. Переписка Главного штаба со штабом Кавказского военного округа о назначении полковника Генштаба Косаговского заведующим обучением персидской кавалерии и об отозвании с этой должности ротмистра Бельгарда. Послужные списки на поручика Дроновского. 17 января 1894 г. — 16 мая 1898 г. 189 л.; РГВИА. Ф. 446. Персия. Д. 48. Сведения, доставленные в Военное министерство заведующим обучением персидской кавалерии Косаговским о политическом, экономическом и военном положении Персии; донесения Косаговского о столкновениях между армянским населением и персидскими войсками в связи с насильственным переселением армян из Турции в Персию. 3 сентября 1897 г. — 18 июля 1898 г. 151 л.; РГВИА. Ф. 446. Персия. Д. 49. Донесения заведующего обучением персидской кавалерии полковника Косаговского военному министру Куропаткину А. Н. о намерении шаха Музаффар эд Дина совершить путешествие по Европе и переписка Военного министерства с командующим войсками Кавказского военного округа о назначении почётного караула для сопровождения шаха; маршрут путешествия шаха по России и по Европе; сведения о дислокации персидской армии. 30 декабря 1899 г. — 21 сентября 1900 г. 130 л.

Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 116–158.

В частности, исследовательница в некоторых местах позволила себе под видом источника дать пересказ, иногда целых дел, своими словами. При этом терялась не только точность изложения, но даже изменялся смысл, содержавшийся в источниках [Переписка Военного министерства с командующим войсками Кавказского военного округа об отозвании из Тегерана инструктора персидской кавалерии полковника Генштаба Кузьмина-Караваева и о назначении на его место полковника Генштаба Шнеура, 1889 // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 137–138]. Отсутствует также справочный аппарат (за исключением ссылки на дела) относительно того, откуда брались некоторые выдержки, в каком контексте они находились в оригинальном тексте.

Атрибутация Мисль-Рустема дана как по его воспоминаниям, из которых следует, что он был военным, так и по работам: Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1898; Кримський А. Ю. Перський театр. Звідки він узявсь і як розвивавсь //Твори в п’яти томах. Київ: Наукова думка, 1974. С. 301.

Всеподданнейший отчёт генерал-лейтенанта Куропаткина о поездке в Тегеран в 1895 году для выполнения высочайше возложенного на него чрезвычайного поручения // Добавление к СМА. 1902. № 6. 65 с.; Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. 180 с.

Правда, воспоминания эти пристрастны и не во всём точны. Меняев очень критично оценивал деятельность командиров ПКБ, с пренебрежением характеризовал персов и их порядки. Тем не менее он приводил большое количество фактического материала, который позволяет составить представление об организации, внутренних проблемах и успехах миссии, о тех нюансах ее деятельности, о которых умалчивают официальные документы.

Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1884. 554 с.; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1885. 504 с.; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1887. 574 с.; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1888.564+60 с.; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1890. 4+12+689 с.; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1894.821 с.; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1895.12+776 с.

Curzon G.N. Persia and the Persian Question. London: Published by Frank Cass & Co. Ltd, 1966.639 p.; Кюрзон Г. Персия и персидский вопрос // СМ А. 1893. Вып. 52. С. 47–228. Что интересно, его наблюдения о ПКБ стали одним из тех «кирпичиков», из которых складывались антирусские взгляды Д. Н. Кёрзона.

Перспективы изучения источникового материла еще довольно широки: для полной исторической реконструкции истории ПКБ необходимо исследовать архивы Грузии, Англии, Архив внешней политики Российской империи (частично это осуществила О. А. Красняк), более детально проработать воспоминания, наблюдения и дневники иностранных авторов. Эту задачу мы ставим как для себя, так и для исследователей на будущее.

Белозерский Н.Н. Письма из Персии: От Баку до Испагани. 1885-86 г. СПб.: Военная типография, 1886. 2+108 с.

Кроме того, будут использоваться термины «страна Льва и Солнца» (по гербу), «Каджарская монархия (империя)» (по названию правящей династии).

«Персы сами себя называют иранцами, а свою страну Ираном. Присвоенное нами название этой стране “Персия” происходит от слова “фарс”, означавшего на древнеперсидском языке “всадник” (на самом деле название происходит от древнеиранского племенного названия parsu- (мн.ч. parsava), parsa-, примерно соответствующему значению «богатыри», развившемуся позднее также в этноним «персы». После арабского завоевания Персии в VII в. область Парс была переименована в «Фарс». Это связано с тем, что в арабском отсутствует звук «п» — О. Г.). Так называлась целая провинция, с главным городом Персеполисом, на юго-востоке Персии, в нынешней провинции Фарсистане, с главным городом Ширазом» [Белозерский Е.М. Письма из Персии. М.: Военная типография, 1886. С. 93].

Белокреницкий В. Я. Восток в мирополитических процессах. Азия и Африка в истории международных отношений и современной мировой политике. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2010. С. 4–11; Белокреницкий В.Я. Восток на рубеже веков — некоторые итоги и перспективы // Восток. 2001. № 5. С. 66–69; Васильев Л. С. Восток и Запад в истории (основные параметры проблематики) // Альтернативные пути к цивилизации. М.: Логос, 2000. С. 96–114; Ерасов Б. С. Общие критерии дихотомного сопоставления социокультурных оснований Запада и Востока // Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учеб, пособие для студентов вузов [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/ Eras/39.php; Зарин В. А. Запад и Восток в мировой истории. XIV–XIX вв. Западные концепции общественного развития и становление мирового рынка. М.: Наука, 1991.264 с.

См. статьи «Ближний Восток», «Средний Восток» на сайте «Википедия». URL: http://ru.wikipedia.org, «Middle East», «Near East» на сайте «Wikipedia». URL: http: // en.wikipedia.org. Американский военно-морской теоретик Альфред Тайер Мэхэн Средним Востоком называл области между Аравийским полуостровом и Индией. Британский журналист Игнатий Валентин Чирол включал в это понятие районы Азии, простирающиеся до границ Индии и господствующие над подходами к Индии. До Второй мировой войны на Западе Средним Востоком назывался регион от Месопотамии до Бирмы. Разногласия в понимании Среднего Востока отражены в Большой советской энциклопедии, где этот регион определялся следующим образом: «Условное наименование района Западной Азии, расположенного между Европой и Пакистаном; иногда, особенно в английской и американской литературе, заменяет собой термин Ближний Восток, Большой Ближний Восток» [Большая советская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1976. Т. 24. Кн. 1.С. 376].

Снесарев А.Е. Афганистан. М.: Русская панорама, 2002. 272 с. [Электронный ресурс]. URL: http://www.cawater-info.net/afghanistan/pdf/cnesarev.pdf.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. [Электронный ресурс]. URL: http://www.vehi.net/brokgauz. Помимо этого существует еще и понятие «Передняя Азия» — «буквальный перевод с немецкого “Vorderasien”». В ее состав входила вся Азиатская Турция, кроме Аравии, т. е. Малая Азия, Сирия с Палестиной, Месопотамия, Курдистан и Турецкая Армения [Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. [Электронный ресурс]. URL: http://www.vehi.net/brokgauz]. Долгое время оно было синонимично Западной Азии [Большая советская энциклопедия. М.: БСЭ, 1972. Т. 9: Евклид — Ибсен. 1972. С. 332].

Понятие «государство» подразумевало, в первую очередь, суверенное политическое образование, в то время как «страной» обозначали историко-географический регион, ту или иную территорию, не обязательно суверенную и политически организованную (например, Туркестан, Мавераннахр, Хорасан и пр.).

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. [Электронный ресурс]. URL: http://www.vehi.net/brokgauz.

В русском языке слова «центральный» и «средний» являются синонимами и зачастую обозначают одно и то же [Большая энциклопедия. Т. 17. Сальвадор — Статистика. СПб.: Книгоиздательское товарищество Просвещение, 1904. С. 761]. Поэтому рассуждения о правильности использования в русскоязычной традиции понятия «Центральная Азия» вместо «Средняя» представляются результатом политических соображений (политически ангажированными), а не стремлением отстаивать собственную языковую самобытность в терминологии.

Энгельгардт М.А. Александр Гумбольдт, его жизнь, путешествия и научная деятельность. Биогр. очерк. СПб.: Типография т-ва «Общественная польза», 1891 [Электронный ресурс]. URL: http://az.lib.rU/e/engelxgardt_m_a/text_0020.shtml.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. [Электронный ресурс]. URL: http://www.vehi.net/brokgauz.

Большая энциклопедия. СПб.: Книгоиздательское товарищество Просвещение, 1904. Т. 19. С. 708; Настольный энциклопедический словарь. М.: Товарищество скоропечатни А. А. Левенсон, 1897. Т. 8. С. 4640.

Туркестан — историко-географическая область, «страна тюрков». С понятием Туркестан обычно связывают земли таких современных государств, как Узбекистан, Киргизия, Туркмения, Казахстан, Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая, тюркоязычные регионы юга Сибири, а также север Афганистана и Ирана. В XIX в. Туркестан делился на Западный, «русский» (под именем «Туркестана» в Российской империи чаще всего подразумевали три области: Самаркандскую, Ферганскую и Сырдарьинскую. Но весь Туркестан включал пять областей, расположенных одна за другой к востоку от Каспийского моря по границе Российской империи с Персией, Афганистаном и Китаем, а именно: Закаспийскую, Самаркандскую, Ферганскую, Сырдарьинскую и Семиреченскую, а также Бухарское и Хивинское ханства), Южный, «афганский» (территория от реки Мургаб до Гиндукуша, которая во второй половине XIX в. составила провинцию Афганского государства, стала называться Афганским Туркестаном) и Восточный, «китайский» (Кашгария, Иеттышаар, Семиградье, под которым обычно понимается область, включающая обширную Таримскую равнину и обращенные к ней склоны окружающих ее горных хребтов Тянь-Шаня, Памира, Куэнь-Луня и Бэй-Шаня) [Бартольд В. В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия // Сочиниения. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1963. Т. 1. 761 с.; Бартольд В.В. История Туркестана // Сочинения. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1963. Т. 2. Ч. 1. С. 109–168; Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана // Сочинения. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1963. Т. 2. Ч. 1. С. 169–433; Бартольд В.В. К истории орошения Туркестана // Сочинения. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1964. Т. 2. Ч. 2. С. 97–236; Туркестан //

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. [Электронный ресурс]. URL: http:// www.vehi.net/brokgauz].

Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. СПб.-M.: Издание т-ва М. О. Вольф, 1885. Т. 10. Русская Средняя Азия. 448+5 с.

Здесь термины «Средняя» и «Центральная Азия» используются как синонимы [Lansdell Н. Russian Central Asia: including Kuldja, Bokhara, Khiva and Merv. London: Sampson Low, Marston, Searle and Rivington, 1885. Vol. 1. 738 p.; Vol. 2. 722 p.; Lansdell H. Through Central Asia; with a map and appendix on the diplomacy and delimitation of the Russo-Afghan frontier. London: Sampson Low, Marston, Searle and Rivington, 1887. 704 p.].

Составлял особую административную единицу империи, с 1886 г. так официально именовалось Туркестанское гунерал-губернаторство.

Большая энциклопедия. СПб.: Книгоиздательское товарищество Просвещение, 1904. Т. 19. С. 708.

Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе: в 6 т. СПб.: Типография департамента уделов, 1871. Т. 1. Кн. 1. С. 1; Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. [Электронный ресурс]. URL: http://www.vehi.net/brokgauz.

Бартольд В. В. Иран. Исторический обзор // Работы по исторической географии и истории Ирана. М.: Восточная литература, 2003. С. 229–336; Бартольд В. В. Историко-географический обзор Ирана // Работы по исторической географии и истории Ирана. М.: Восточная литература, 2003. С. 31–228.

Гафуров А. Имя и история. Об именах арабов, персов, таджиков и тюрков. М.: Наука, 1987. 221 с.

В Каджарскую эпоху в Иране титулы первоначально имели градацию. Начинались они с добавлением «мольк» («мульк»), затем следовали титулы с добавлением «доуле» («довле», «даула»), «солтане» («салтане»), «солтан» («салтан»). Однако с правления Насреддин-шаха, особенно с 1880-х гг., титулы и должности стали продавать и давать «направо и налево», и данная градация была утеряна. [Меликов О. С. Персидская мемуарная литература XIX века как источник по истории Ирана // Иран и Турция: вопросы истории. Баку: Элм, 1986. С. 24.] Здесь также следует отметить, что «титул мирза, поставленный после собственного имени, означает знатность происхождения и является синонимом титула принц… Употребление… титула мирза после собственного имени означает исключительно принадлежность к королевской семье; поставленный перед собственным именем, он указывает на принадлежность к среде законодателей, ученых, писателей. В широком смысле дается детям из знатных семей, получившим хорошее образование» [Симонич И. О. Воспоминания полномочного министра: 1832–1838 гг. М. Наука, 1967. С. 28].