Социальная функция договора в гражданском праве Германии в конце XIX – первой трети XX века
В монографии показана эволюция принципа «свободы договора» в гражданском праве Германии, появление первых «защитных», социально ориентированных норм в договорном праве в конце XIX — первой трети XX в. в период Германской империи и Веймарской республики. Значительное внимание уделяется истории становления института индивидуального трудового договора на основе гражданско-правового договора найма услуг. Книга адресована специалистам в области истории государства и права, сравнительного правоведения, практикующим юристам, студентам, аспирантам и всем интересующимся историей права Германии и европейского права. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Социальная функция договора в гражданском праве Германии в конце XIX – первой трети XX века» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Введение
Договор является одним из важнейших институтов гражданского права, он выступает в качестве самостоятельного и ведущего частноправового средства регулирования экономических отношений. Известный российский цивилист, профессор Б. И. Пугинский отмечает, что «специфика договора состоит в его правоустанавливающем характере, порождении им относительных субъективных прав и юридических обязанностей участников». «Договор, — пишет он, — есть средство организации субъектами координируемой деятельности путем установления взаимных прав. Участники договора своею волей создают относительные субъективные права и юридические обязанности, даже когда законодатель не определяет содержания их действий либо предусматривает лишь общие направления и рамки правового поведения, относя конкретизацию отношений на усмотрение контрагентов… В то время как нормы права предписывают субъектам порядок деятельности, договор позволяет им в известных пределах самим регулировать отношения путем установления взаимных прав и обязанностей»[1].
В знаменитой работе «Общие преобразования гражданского права со времени Кодекса Наполеона» французский правовед Леон Дюги (1859–1928) по поводу гражданско-правового договора также отмечает, что «в системе гражданского права это основной юридический акт». «Принципиально, во взаимоотношениях двух лиц, если нет какого-либо формального исключения, предусмотренного законом, юридическое состояние возникает лишь из договора»[2].
По мнению большинства как западных, так и российских правоведов, роль гражданско-правового договора в современном обществе все больше возрастает[3]. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что конец XX в. — начало XXI в. были ознаменованы проведением широкомасштабной международной унификации договорного права, наиболее значимыми результатами которой стало принятие ратифицированной многими странами Конвенции ООН о международной купле-продаже, Принципов международных коммерческих контрактов (Принципы УНИДРУА), Принципов Европейского договорного права и др.[4]
В конце XX — начале XXI в. был принят и целый ряд Директив ЕС в области договорного права, направленных, главным образом, на «гармонизацию» договорного права в рамках Евросоюза и «защиту прав потребителей».
Значительные новации в договорном праве Германии и других европейских стран в конце XIX — начале XXI в., связанные в том числе и с усилением социальной роли гражданско-правового договора, возникали и продолжают возникать в рамках судебной практики, что показывает анализ решений Федерального и Конституционного судов ФРГ и др.
В начале XXI в. в Германии была проведена кардинальная реформа обязательственного права. 29 ноября 2001 г. в Германии был принят Закон о модернизации обязательственного права, который вступил в силу 1 января 2002 г. Данная реформа ознаменовала собой качественные изменения в самом понимании договора и договорных отношений, способствовала усилению «социальной» функции гражданско-правового договора, в том числе в виде усиленной защиты прав «потребителя»[5].
В настоящее время реформа гражданского, в том числе договорного, права продолжается и в России. Благодаря внесению в последние десятилетия значительного числа поправок в Гражданском кодексе РФ появились новые институты в области договорного права.
Проблема «социальной» функции гражданско-правового договора, выражающаяся прежде всего в становлении принципа «справедливого» («эквивалентного») гражданско-правового договора, является одной из ключевых в развитии современного гражданского права как России, так и зарубежных стран и в последнее время приобретает все большую актуальность. Эта проблема неразрывно связана с одной из важнейших скрытых (латентных) правовых функций договора, действующих независимо от намерений сторон — содействовать обеспечению и охране прав и законных интересов участников договорных отношений[6]. «Договор, — отмечает Б. И. Пугинский, — обязывает стороны к надлежащему выполнению его условий, установленных прав и обязанностей, что служит достижению цели договора». При этом, «будучи подчиненным экономическому требованию возмездности и эквивалентности имущественных отношений, а также выражая реальные хозяйственные интересы и возможности сторон, договор выполняет функцию обеспечения сбалансированности производства и потребления товаров (работ, услуг)»[7].
Как указывают известные германские правоведы К. Цвайгерт и Х. Кетц, «выражение «неравенство переговорных возможностей» (“inequality of bargaining power”) затрагивает вопрос, который в наши дни оживленно дискутируется на теоретическом уровне: может ли свобода договоров оставаться и в нынешних условиях общепризнанным стержнем и лейтмотивом современного правопорядка? Не следует ли ограничивать ее императивными нормами в случаях неравенства «переговорных возможностей» договаривающихся сторон, что нарушает «договорный паритет» между ними и потому требует защиты более слабой из них? Не настало ли время заменить или дополнить принцип «свободы» принципом «справедливости договоров»? (выделено мной. — О.Л.)»[8]
По мнению К. Цвайгерта и Х. Кетца, «сторонники экономического либерализма», в основе которого лежит неограниченная свобода договоров, не только не хотят замечать того, что условия заключения договоров изменились, но и «стремятся по мере сил преуменьшить серьезность произошедших перемен или тщетно пытаются противостоять им». А между тем «задача современного договорного права» заключается именно в том, чтобы «осуществлять на практике «договорную» справедливость», а также защищать более «слабую» сторону в договоре, обязывать партнеров учитывать интересы друг друга и побуждать их строить свои договорные отношения на основе сотрудничества и добросовестности (выделено мной. — О.Л.)»[9].
Проблема реализации «социальной» функции гражданско-правового договора, выражающаяся прежде всего в утверждении принципа «справедливого» («эквивалентного») договора, неразрывно связана с более широкой проблемой установления пределов осуществления субъективных гражданских прав. Эта проблема неоднократно затрагивалась в научных докладах в рамках научных конференций и круглых столов[10], а также рассматривается в целом ряде работ современных российских и зарубежных цивилистов.
Значительное внимание данной проблеме уделено в трудах известного российского ученого, профессора Московского Университета В. П. Грибанова (1921–1990), в частности, она затрагивается в его знаменитой монографии «Пределы осуществления и защита гражданских прав». (За эту монографию в 1973 г. решением ученого совета МГУ В. П. Грибанову — первому среди преподавателей юридического факультета — была присуждена Ломоносовская премия 2-й степени.)[11]
В своих трудах, в том числе и в указанной монографии, В. П. Грибанов рассматривает принципы права как правовую категорию, в которой, помимо норм закона, «в наиболее общем виде находят отражение общественные интересы» (выделено мной. — О.Л.)[12]. В. П. Грибанов сумел доказать, что принципы гражданского права, в том числе принципы «справедливости» и «добросовестности» в гражданско-правовом договоре — это не просто некие абстрактные, руководящие идеи, а «объективно детерминированные закономерностями общественного развития основные положения права» (выделено мной. — О.Л.)[13].
Таким образом, в трудах В. П. Грибанова проблема осуществления субъективных гражданских прав, в том числе в гражданско-правовом договоре, из узкоспециальной и частной превратилась в общетеоретическую и общеправовую, непосредственно связанную с такой важной общечеловеческой категорией, как «социальные и экономические права личности в современном обществе». При этом В. П. Грибанов сумел доказать, что принципы гражданского права имеют значение не только для правотворчества, но и для правоприменения, что «необходимо признать неправомерным не только поведение, нарушающее предписания норм права, субъективные права и обязанности в договорных и внедоговорных обязательствах, но и поведение, нарушающее принципы права»[14].
В связи с этим особое значение приобретает и сформулированное В. П. Грибановым понятие злоупотребления правом, в том числе в области договорных отношений, под которым он понимает «особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения»[15].
Идея о значительной роли принципов права, о глубокой и неразрывной взаимосвязи прав и обязанностей, в том числе применительно к институту гражданско-правового договора, проводится и в статье «Принцип справедливости и целесообразности в институтах англо-американских и континентально-европейских правопорядков» судьи Верховного Суда РФ, профессора В. В. Момотова.
В ней автор обращает внимание на то, что в современном праве в качестве общепринятого научного подхода сложилось «разделение понятия “право” на право в объективном смысле (право как регулятор поведения в обществе) и право в субъективном смысле (право как мера дозволенного поведения)»[16]. По мнению В. В. Момотова, подобная «двойственность» зачастую приводит к тому, что многие исследователи начинают игнорировать теснейшую взаимосвязь между указанными категориями, рассматривая субъективные права граждан и организаций в качестве «некоей абсолютной и самодостаточной и основополагающей правовой категории, оставляя без внимания юридические обязанности», а между тем юридические права и обязанности необходимо рассматривать в их неразрывной связи[17].
Нельзя не согласиться с В. В. Момотовым в том, что «утверждение подлинной правовой культуры возможно лишь тогда, когда в правосознании общества укоренятся стремление самостоятельно, добровольно исполнять постулируемые социумом обязанности, а также осознание их высокой ценности. Право — это в первую очередь бремя осознанного выполнения обязанностей» (выделено мной. — О.Л.)[18].
В своей статье В. В. Момотов указывает на то, что в современном российском гражданском праве, принимая во внимание содержание п. 2 ст. 6 ГК РФ[19], согласно которому «при невозможности использования аналогии закона, права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости», принцип справедливости также выступает в качестве «одного из основополагающих принципов». В конкретных же институтах гражданского права категория «справедливости» используется прежде всего как оценочная категория, позволяющая провести принцип «соразмерности», «равного масштаба» и др. Соразмерность же, в свою очередь, позволяет установить баланс интересов сторон «с целью достижения наибольшего общего блага из всех возможных»[20].
Достижение социальной функции гражданско-правового договора с помощью утверждения принципа «справедливого» («эквивалентного») гражданско-правового договора выражается прежде всего в установлении теоретического баланса свободы и защите «слабой» стороны в договоре.
С точки зрения известных российских цивилистов, профессоров М. И. Брагинского и В. В. Витрянского, «защита слабой стороны в договорном обязательстве» является «одной из основных проблем, решаемых гражданским правом». «Реализация данной задачи требует формального отступления от одного из основных принципов гражданского законодательства — равенства участников гражданско-правовых отношений (ст. 1 ГК РФ). Фактически же, предоставляя слабой стороне дополнительные права и соответственно возлагая на ее контрагента по договору дополнительные обязанности, ГК и другие законы тем самым обеспечивают на деле равенство участников таких договорных отношений (выделено мной. — О.Л.)»[21].
Нельзя не согласиться с мнением М. И. Брагинского и В. В. Витрянского о том, что участники гражданского оборота, вступающие в договорные отношения, изначально «располагают различными средствами и возможностями влияния на формирование обязательства, обеспечение его исполнения и т. п. в силу различного их профессионального статуса или материального положения, а также других обстоятельств». В определенных случаях данные различия «достигают степени несопоставимости, когда один из участников договора не располагает никакими возможностями оказывать какое-либо влияние на контрагента в целях исполнения вытекающего из договора обязательства». «И, напротив, другая сторона, располагая всеми реальными возможностями, в состоянии диктовать партнеру по договору свою волю (выделено мной. — О.Л.). В самом деле, разве можно сравнить положение коммерческого банка и гражданина-вкладчика по договору банковского вклада? В подобных ситуациях, если не предпринять мер на уровне правового регулирования соответствующих правоотношений, сильная сторона в обязательстве полностью подчинит своей воле слабую сторону, а последняя попадет в рабскую зависимость к своему контрагенту. Понятное дело, при таком положении не может быть и речи ни о равенстве участников гражданских правоотношений, ни о принципе диспозитивности гражданского права, ни о свободе договора (выделено мной. — О.Л.)»[22].
В статье «О функциях гражданского права» известный российский правовед, член-корреспондент РАН, профессор В. Ф. Яковлев также отмечает, что «по своему содержанию гражданское право призвано обеспечивать начала равенства и справедливости (выделено мной. — О.Л.) как в определении исходного положения — статуса граждан, так и в регулировании конкретных отношений. В связи с этим весьма важно введение в состав принципов гражданского права требования добросовестности поведения участников гражданских правоотношений, с тем чтобы исключить возможность извлечения выгод за счет другого лица вследствие недобросовестного поведения, в частности вследствие всякого рода обмана, недобросовестного использования информации»[23].
В. Ф. Яковлев обращает внимание на то, что «особенно важно обеспечить доступную и равную защиту для непрофессиональных участников гражданского оборота, для граждан-потребителей, вообще для сторон экономически более слабых и незащищенных. Более сильная сторона, вступающая в отношения с целью извлечения прибыли, по закону должна отвечать требованиям не только добросовестности, но и заботливости в отношении прав и интересов непрофессионального участника»[24].
На то, что частноправовой договор играет важную роль «в проведении фундаментального для права требования справедливости», обращает внимание и Б. И. Пугинский. В работе «Теория и практика договорного регулирования» он отмечает, что «в договорном регулировании идея справедливости находит более полное и последовательное закрепление, причем способы ее обеспечения достаточно развиты и разнообразны». В частноправовом договоре, по его мнению, находит прямое закрепление принцип «абсолютного равенства» или «уравнительной справедливости» (по учению Аристотеля), причем происходит это благодаря «опосредованию хозяйственными договорами эквивалентных операций (выделено мной. — О.Л.)»[25]. Как далее отмечает Б. И. Пугинский, «сами стороны договора предполагаются находящимися в состоянии относительного равенства, а нередко возникающее неравенство уравновешивается предоставлением более слабой стороне дополнительных возможностей при определении условий договора либо специальных средств правовой защиты».
Именно это, по мнению Б. И. Пугинского, позволяет говорить о договоре как о «средстве правового регулирования», поскольку «ему свойственно необходимое для права проведение фундаментального требования справедливости» (выделено мной. — О.Л.)[26].
Изучение правового опыта Германии в реализации «социальной» функции гражданско-правового договора в ходе регулировании договорных отношений, закрепления принципа «справедливого» («эквивалентного») договора, особенно когда речь идет о защите интересов «слабой» стороны в договоре, в том числе «потребителя», приобретает в настоящее время особую актуальность.
По мнению ряда ведущих отечественных цивилистов, в частности профессора Е. А. Суханова, значительную роль в совершенствовании гражданского, в том числе и договорного, права России как в дореволюционный период, так и в настоящее время, играл и продолжает играть правовой опыт Германии благодаря разработке отточенных юридических конструкций и эффективных правовых образцов — достижений многовековой науки пандектного права, а также судебной практики.
О ведущей роли германской правовой науки в развитии науки гражданского права дореволюционной России образно пишет и известный российский цивилист, профессор С. А. Степанов: «Молодые и эрудированные, напористые и самоотверженные, уверенные и несгибаемые Неволин, Крылов, Мейер и другие с ними буквально ворвались в размеренно-раздумчивое русское юридическое бытие… Упомянутые основоположники в течение очень недлительного периода времени возвели германскую (в основном германскую) гражданско-правовую доктрину в преобладающее и по существу единственное в России цивилистическое учение. Безраздельное властвование утонченной германской мысли, 150 лет назад безоговорочно (а зачастую — навязчиво) овладевшей русским цивилистическим сообществом, наивысший эффект произвело…в университетском юридическом образовании (выделено мной. — О.Л.)»[27]. И впоследствии, по мнению С. А. Степанова, опираясь «на фундамент теории, преданные умелые продолжатели, формировавшиеся в вузовских кругах, на долгие десятилетия обеспечили… дальнейшее развитие непоколебимости созданной цивилистической крепости»[28].
Анализ решений Конституционного Суда ФРГ конца XX — начала XXI в. позволяет увидеть явно выраженную тенденцию к замене максимы «автономии частной воли», основанной на режиме «равных возможностей» участников договорных отношений, на теорию «эквивалентного» и «справедливого» договора, предполагающую усиленную защиту экономически «слабой» стороны — простого гражданина, «потребителя», — не обладающего знаниями и опытом предпринимателя-профессионала[29]. В этом ярко проявляются и стремления германского законодателя к усилению основ «социального государства» и «справедливого социального строя», при котором происходит «выравнивание противоречащих друг другу интересов и создание приемлемых условий жизни для всех…»[30]
Проблема социальной функции гражданско-правового договора, выражающаяся прежде всего в ограничении принципа «свободы договора» и становлении принципа «справедливого» («эквивалентного») договора тесно связана и с проблемой соотношения норм частного и публичного права в регулировании договорных отношений и имущественных отношений в целом.
По мнению российских цивилистов, эта проблема — одна из ключевых проблем развития и совершенствования гражданского права в России. «Дальнейшее развитие в рамках национальных правовых систем частного права, — отмечает А. С. Комаров — его упорядочение, кодификация преследовали прагматические цели, которые не всегда совпадали с концептуальными началами, определявшими принадлежность норм к частному или публичному праву (выделено мной. — О.Л.)»[31].
На эту же проблему в знаменитой работе «Основные проблемы гражданского права» обращает внимание и знаменитый российский правовед И. А. Покровский: «Граница между публичным и частным правом на протяжении истории далеко не всегда проходила в одном и том же месте, области одного и другого многократно менялись… Помимо указанной исторической изменчивости границ надо иметь в виду и то обстоятельство, что даже в каждый данный момент эти границы не представляют резкой демаркационной линии… в области гражданского права нередки случаи принудительных норм, которыми государство ограничивает свободу частных соглашений… Нет такой области отношений, для которой являлся бы единственно возможным только тот или только другой прием… Во всяком случае каждый из этих приемов имеет свою особую социальную ценность (выделено мной. — О.Л.)»[32].
На это же указывает и М. М. Агарков: «Признаки, по которым мы объединяем отдельные права и соответствующие им обязанности, лежат в совершенно других плоскостях, чем деление права на публичное и частное. Эти признаки носят чисто практический характер и обычно вытекают из тех заданий, которые преследует правовое регулирование тех или иных социальных отношений (выделено мной. — О.Л.)»[33]. Анализ развития договорного права Германии в конце XIX — первой трети XX в. дает для решения этой проблемы очень богатый материал.
Утверждение в современном гражданском праве «социальной» функции договора, принципа «справедливого» («эквивалентного») гражданско-правового договора в качестве одного из важнейших регуляторов экономической жизни в современном обществе тесно связана также с проблемой прав человека и с ее реализацией в ходе построения «социального государства».
Известный российский правовед, профессор В. Е. Чиркин, характеризуя современные западные государства, в том числе и Германию, с помощью введения в научный оборот понятия «государство социального капитализма», отмечает в качестве одной из его основополагающих черт его «роль социально-политического арбитра в обществе»[34]. Он указывает: «Сами условия современного высоко структурированного общества порождают необходимость социально-политического арбитража. Такую задачу может выполнять только государство, его органы, стоящие якобы над социальными группировками и партиями», при этом главной целью подобного «арбитража» является «забота о сохранении жизнеспособности общества». Выступая в качестве «арбитра», государство социального капитализма должно прибегать «прежде всего к поискам компромиссов и консенсуса», должно вводить «борьбу различных социальных и политических сил в мирные и правовые рамки»[35].
Одновременно с этим, по мнению В. Е. Чиркина, современное государство социального капитализма является в гораздо большей степени (чем в предшествующие периоды экономического либерализма) «регуляционным государством». Поскольку «тезис о необходимости социально ориентированной экономики стал общепризнанным», подобное государство призвано исправлять «недостатки стихийного развития (например, негативы свободы рынка, «сверхэксплуатацию» рабочей силы, что грозит социальными взрывами» и др.)[36].
Политика построения «социального» государства в Германии началась еще в период канцлерства О. фон Бисмарка в конце XIX в., однако, кульминацией данного процесса стали разработка и принятие Конституции Германской империи (Веймарской) 1919 г. — одной из первых в мире конституций, закрепивших основы социального государства. Не случайно поэтому многие положения Веймарской конституции были впоследствии включены в Основной закон ФРГ 1949 г., действующий в Германии и в настоящее время.
Таким образом, актуальность изучения проблемы усиления социальной функции договора в виде ограничения действия принципа «свободы договора» и формирования концепции «справедливого» («эквивалентного») договора в гражданском праве Германии в конце XIX — первой трети XX в. объясняется еще и в тем, что она является ярким примером стремления на деле реализовать концепцию «социального государства» как государства «всеобщего благоденствия» и понимания того, что (по образному выражению члена-корреспондента РАН, профессора Е. А. Лукашевой) «в современном мире истинными задачами и целями государства должны стать признание и обеспечение прав человека, а также утверждение солидарности и консолидации общества на основе согласования интересов» (выделено мной. — О.Л.), что «отрицание социальной роли государства неприемлемо в современном мире»[37].
В настоящее время как в отечественной, так и в зарубежной историко-правовой науке отсутствует комплексное исследование, посвященное развитию социальной функции договора в гражданском праве Германии в конце XIX — первой трети XX в.
Среди трудов историков права, в которых затрагивается проблема ограничения принципа «свободы договора» в гражданском праве Германии конца XIX — первой трети XX в., и в частности в ГГУ 1896 г. следует выделить работу профессора В. А. Савельева «Гражданский кодекс Германии (история, система, институты)». По сей день она остается практически единственной в отечественной историко-правовой науке, в которой глубоко и всесторонне освещается история разработки и принятия Германского гражданского уложения (ГГУ) 1896 г., а также содержится анализ закрепленных в нем основных институтов гражданского права Германии, в том числе и института гражданско-правового договора[38].
Особенности развития гражданского права Германии в конце XIX–XX в., в том числе института гражданско-правового договора, анализируются и в работе известного российского историка права, профессора О. А. Жидкова «История буржуазного права (до периода общего кризиса капитализма»), вышедшей в 1971 г.[39] В своей работе О. А. Жидков сумел обозначить некоторые наиболее важные тенденции в развитии гражданского права Германии в конце XIX — начале XX в. в целом и договорного права в частности. Однако в полной мере проблемы ограничения принципа «свободы договора» и формирование социально ориентированных норм в договорном праве Германии в конце XIX — первой трети XX в. в данной работе не рассмотрены.
Принцип «справедливости», в том числе и в договорном праве Германии, анализируется и в уже упоминавшейся статье судьи Верховного Суда РФ, профессора В. В. Момотова «Принцип справедливости и целесообразности в институтах англо-американских и континентально-европейских правопорядков»[40].
По мнению В. В. Момотова, в отличие от англо-американских правопорядков, для которых более характерны принципы эффективности и целесообразности в качестве основы правового регулирования, именно в континентальной Европе принцип справедливости получил наиболее глубокое отражение в праве. Причиной этого стала рецепция римского права, где этот принцип (aequitas) также был детально проработан и получил правовое закрепление (прежде всего в рамках преторского права)[41].
Применительно к ГГУ 1896 г. в статье В. В. Момотов обращает внимание на особое значение для утверждения принципа справедливости в гражданском праве Германии так называемых «каучуковых норм» — норм с «морально-этическим» наполнением, — создающих основу для широкого судейского толкования, в том числе положений «о добросовестности участников гражданских правоотношений и о запрете злоупотребления правом»[42].
При этом В. В. Момотов подчеркивает, что в сфере обязательственно-правовых отношений наиболее ярким выражением принципа справедливости являются «механизмы защиты слабой стороны договора»[43].
Закрепление в ГГУ 1896 г. принципа запрещения злоупотребления правом — знаменитого принципа запрещения «шиканы» (нем. Schikaneverbot), — и практику его применения в современном праве Германии анализирует в своей уже упоминавшейся выше знаменитой монографии «Пределы осуществления и защиты гражданских прав» профессор МГУ имени М. В. Ломоносова В. П. Грибанов[44]. При этом он обращает внимание на то, что если первоначально выражение осуществление своего права «исключительно с целью причинения вреда другому» понималось буквально, то в более позднее время его понимание значительно расширилось: в современном гражданском праве Германии допускается «возможность применения принципа шиканы и при наличии иных, кроме цели причинения вреда, интересов». «Все зависит лишь от того, какой из этих интересов будет признан определяющим». А это «всецело зависит от суда»[45].
Среди работ современных отечественных историков права, исследующих проблемы влияния идей социального государства на развитие отдельных отраслей права Германии в конце XIX — первой трети XX в., следует выделить работы К. В. Чилькиной[46]. Однако вопросы договорного права в этих работах практически не затрагиваются.
Важные сведения о развитии договорного права Германии, в том числе в период Германской империи и Веймарской республики, содержатся в вышедшей в 2022 г. монографии К. В. Нама «Принцип добросовестности: развитие, система, проблемы теории и практики»[47], в которой подробно анализируются различные подходы к пониманию, проблемы толкования и практика применения тесно связанного с социальной функцией договора знаменитого принципа «доброй совести» (“Treu und Glauben») — одного из основополагающих принципов ГГУ 1896 г., закрепленного в § 242.
Отдельные аспекты истории развития договора личного найма и становления на его основе института трудового договора в праве Германии в конце в конце XIX — начале XX в., в том числе и проблемы усиленной защиты наемного работника в качестве «слабой» стороны в договоре, исследуются в работе известного дореволюционного российского правоведа Л. С. Таля «Трудовой договор. Цивилистическое исследование» (Ярославль, т. 1 — 1913; т. 2 — 1918)[48].
Проблемы развития договора найма услуг в Германии в конце XIX — начале XX в. затрагиваются и в диссертации А. В. Кузьменко «Предмет трудового права России: системно-юридический анализ» (СПб., 2002), а также в статье Ж. П. Осипцовой «Трудовой договор в ФРГ»[49].
Отдельные вопросы истории возникновения и развития института индивидуального трудового договора как в России, так и в зарубежных странах, в том числе в Германии рассматриваются в двухтомном «Курсе трудового права» А. М. Лушникова и М. В. Лушниковой[50].
В гораздо большей степени проблема ограничения принципа «свободы договора» и формирование социально ориентированных норм в договорном праве Германии в конце XIX — первой трети XX в. исследованы в историко-правовой науке Германии. Тем не менее, как отмечают сами германские правоведы, проблемы развития в целом гражданского права, в том числе и договорного права Германии в период Первой мировой войны и Веймарской республики являются малоизученными. На это, в частности, указывает известный правовед из Геттингена В. Зеллерт[51].
К зарубежным, прежде всего германским, правоведам, в работах которых затрагиваются проблемы усиления социальной функции договора в гражданском праве Германии, относятся: К. Цвайгерт, Х. Кетц, Л. Эннекцерус, К. Кройшелль, Г. Коинг, К.-В. Канарис, Х. Шлоссер, В. Шлютер, П. Остманн, Ф. Виакер, Р. Циммерманн, Х. Хаттенхауер, Р. Шульце, К.-В. Нерр, К. Хейнрик, Т. Перген, С. Хофер, Т. Рамм, В. Шуберт, Р. Тринкнер, М. Вольфнер, И. Рюкерт, Х. Шульте-Нельке, П. Карони, И. Брювилер, Г. Граф, С. Савалль, У. Зеллир, И. Вайс, Ф. Фельтцер, М. Рот, Е. Ейхенхофер, М. Бекер, Р. Рихарди, М. Штолляйс и др.
Наиболее концептуально важными историко-правовыми исследованиями в области истории гражданского, в том числе договорного права Германии в период Веймарской республики, являются работы германского историка права К.-В. Нерра[52].
Проблема ограничения действия принципа свободы договора в гражданском праве Германии в конце XIX в. рассматривается в работах германских историков права: К. Хейнрика «Формальная свобода и материальная справедливость»[53], Т. Пергена «Социальные задачи частного права»[54], С. Хофера «Свобода без границ»[55].
Тесно связанная с проблемой ограничения принципа «свободы договора» и формированием социально ориентированных норм в договорном праве проблема усиления «социальной» функции договора найма услуг в Германском гражданском уложении (ГГУ) 1896 г. и становления на его основе института индивидуального трудового договора в Германии в конце XIX — первой трети XX в., рассматривается как в трудах «отцов-основателей» германской науки трудового права: Отто фон Гирке, Филиппа Лотмара, Гуго Зинцхеймера, Вальтера Каскеля, Хейнца Поттхоффа, — так и в произведениях современных германских исследователей в области гражданского и трудового права Германии. Среди них можно выделить работы Ф. Гамильшега, Т. Маейра-Мали, В. Брокса, В. Шлютера, Р. Тринкнера, М. Вольфера и др.
Историко-правовой аспект в изучении института договора найма услуг и института индивидуального трудового договора в праве Германии наиболее ярко представлен в работах Т. Рамма, Х.-П. Бенера.
В ходе написания монографии автором были использованы статьи ведущих германских правоведов, опубликованные в современной юридической периодике Германии, в частности в следующих периодических изданиях: “Neue Juristische Wochenschrift (NJW)”, “Juristische Zeitung (JZ)”, “Neue Justiz”, “Der Betrieb” (DB), “Der Betriebsberater” (BB), “Juristische Rundschau”, “Juristische Schulung” (JuS), “Juristen Jahrbuch”, “Zeitschrift für das Arbeitsrecht” (ZfA), “Recht der Arbeit” (RdA), “Zeitschrift für Arbeits — und Sozialrecht”.
Значительную роль при написании данной монографии сыграли недавно вышедшие тома, посвященные обязательственному праву в ГГУ 1896 г., в многотомном издании “Historisch-Kritischer Kommentar zum BGB” (HKK zum BGB)[56].
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Социальная функция договора в гражданском праве Германии в конце XIX – первой трети XX века» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
1
Пугинский Б. И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях // Пугинский Б. И. Избранные труды: Сборник к 75-летнему юбилею. М., 2016. С. 106–107.
2
Дюги Л. Общие преобразования гражданского права со времени Кодекса Наполеона // Антология мировой правовой мысли: В 5 т. Т. 3: Европа. Америка XVII–XX вв. Нац. обществ. — науч. фонд / Руководитель науч. проекта Г. Ю. Семигин. М., 1999. С. 584.
4
Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 / Пер. с англ. А. С. Комарова. М., 2013; Актуальные правовые аспекты современной практики международного коммерческого оборота: Сборник статей / Под общ. ред. докт. юрид. наук, проф. А. С. Комарова. М., 2016; Принципы европейского договорного права (подготовлены Комиссией по европейскому договорному праву) Ч. I и II. 1999 / Пер. А. Т. Амирова, Б. И. Пугинского // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2005. № 3 (148). С. 125–177; Модельные правила европейского частного права / Пер. с англ. М., 2013.
8
Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 2 / Пер. с нем. М., 1998. С. 16.
10
Этот вопрос, в частности, был затронут на открытом заседании кафедры гражданского права юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, посвященном 100-летию В. П. Грибанова 25 февраля 2021 г.
16
Момотов В. В. Принцип справедливости и целесообразности в институтах англо-американских и континентально-европейских правопорядков // Российское правосудие. 2018. № 1 (141). С. 35–36.
23
Яковлев В. Ф. О функциях гражданского права // Развитие основных идей Гражданского кодекса России в современном законодательстве и судебной практике: Сборник статей, посвященный 70-летию С. А. Хохлова / Отв. ред. чл. — корр. РАН С. С. Алексеев. М., 2011. С. 103.
27
Степанов С. А. Цивилистика классическая и постклассическая // Развитие основных идей Гражданского кодекса России в современном законодательстве и судебной практике. С. 76–77.
29
См.: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. С. 11–16.
30
Лимбах Ю. Цели социального государства: содержание и развитие в решениях Конституционного Суда // Российская юстиция. 2002. № 8.
31
Комаров А. С. Гражданский кодекс России как источник частного права // Развитие основных идей Гражданского кодекса России в современном законодательстве и судебной практике. С. 111.
33
Цит. по: Комаров А. С. Гражданский кодекс России как источник частного права // Развитие основных идей Гражданского кодекса России в современном законодательстве и судебной практике. С. 111.
34
Чиркин В. Е. Государство социального капитализма (перспектива для России?) // Государство и право. 2005. № 5. С. 54–57.
37
Права человека: итоги века, тенденции, перспективы / Руководитель авторского коллектива и отв. ред. член-корреспондент РАН Е. А. Лукашева. М., 2002. С. 29.
38
Савельев В. А. Гражданский кодекс Германии (история, система, институты): Учебное пособие. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1994.
39
См.: Жидков О. А. История буржуазного права (до периода общего кризиса капитализма) // Жидков О. А. Избранные труды. М., 2006.
40
Момотов В. В. Принцип справедливости и целесообразности в институтах англо-американских и континентально-европейских правопорядков // Российское правосудие. 2018. № 1 (141). С. 35–48.
46
См.: Чилькина К. В. Правовая идея социального государства в Германии в XIX в. // Актуальные проблемы истории государства и права, политических и правовых учений: Сборник материалов круглого стола. Саратов, 2012; Она же. Социальное страхование в Германии в период национал-социализма: изменения в законодательстве // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2014. № 5; Она же. Уголовное право в Германии XIX в. и принцип социального государства // Сборник РУДН. М., 2019 и др.
47
Нам К. М. Принцип добросовестности: развитие, система, проблемы теории и практики. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2022.
48
См.: Таль Л. С. Трудовой договор. Цивилистическое исследование. М., 2006. (Классика российской цивилистики.)
51
Sellert W. Das BGB in der Weimarer Epoche // Das BGB im Wandel der Epochen. Hrsg. v. Duderichsen U. und Sellert W. Göttingen, 2002. S. 73.
