Особенности культуры радикальных трансформаций в эпоху социальных транзитивов

О. Н. Глазунов, 2009

Основной задачей книги является анализ роли культуры в современных радикальных трансформациях, как и в каких исторических обстоятельствах происходят революции и социокультурные преобразования. Предназначена для студентов, аспирантов и преподавателей вузов, колледжей, гимназий, школ, всех интересуется проблемами культуры.

Глава 1

Понятие «транзитива» и «радикальных трансформаций» в истории культуры

1.1. Общее понятие «транзитива» как перехода от одной формы организации социума к другой

Анализируя культурные процессы, происходящие в различные эпохи, находя в них общее и особенное, типичное и исключительное, интеллектуальное и повседневное, мы особое место уделяем осмыслению феномену транзитивности. Этот термин для российской социологии и культурологии является новым и малоупотребляемым. По крайней мере, мне не удалось обнаружить ни одной работы в России, посвященной анализу условий возможности и специфики познания транзитивных процессов. Еще примечательнее, что и по сей день в многочисленных российских публикациях, посвященных проблемам культурологи, истории и философии почти не отводится места исследованиям транзитива. Можно найти немало интересных и достаточно серьезных исследований, посвященных экономическим, психологическим и социальным преобразованиям, но исследований, рассматривающих транзитив как важнейшее условие и фактор происходящей трансформации, по-видимому, пока не существует.

Понятие «транзитивы», «транзитивные эпохи» применяется в основном американскими социологами для обозначения переходных состояний в культурно-историческом процессе. В данном контексте показательны следующие, близкие по смыслу понятию «транзитив»: переходные эпохи, «эпоха перемен», «эпоха трансформаций», «сдвиг» и др., сущность которых выходит за границы линейной парадигмы развития. Эти транзитивные эпохи представляют собой те «узлы» истории культуры, в которых и происходит смена культурно-исторических циклов. В них получает завершение то «старое», что сохранилось на протяжении предшествующего цикла, и складывается то «новое», чему предстоит развиваться в следующем цикле; при этом «старое» и «новое» в переходные периоды подчас неразличимо перепутываются, смешиваются, переходят друг в друга, создавая характерное пространство «смысловой неопределенности», в котором противоположности сосуществуют на равных, так сказать, во «взвешенном состоянии». Важно понять, какие культурно-исторические закономерности господствуют в эти транзитивные периоды и управляют сменой парадигм в истории культуры.

Транзитивная культурная эпоха, переходное состояние культуры в самом общем, исходном определении С такой фрагмент культурно-исторического процесса, когда наличная культурная реальность уже вышла за границы прежнего качественно определенного культурного состояния (типа культуры), но не достигла еще характеристики целостности нового типа, нового системного уровня, определенности и самотождественности нового качества. Поэтому транзитивные эпохи в культурно-историческом процессе характеризуются неустойчивостью и нестабильностью. Эти периоды, как правило, сопровождаются кризисами, возникновением и эскалацией рисков, провоцирующих деструктивные явления в культуре, трансформациями мировоззрения общества в целом, социокультурными сдвигами, противоречивостью художественных тенденций и одновременно — активными инновационными поисками во всех сферах жизнедеятельности.

Для эпохи транзитивов характерны величайшие войны, восстания и революции, всемирные столкновения народов, начинавшие новые эры в жизни человечества. В этот период происходит распространение различных учений — политических, религиозных и пр.; распространение ересей, религиозных смут и войн, политических заговоров и путчей. Здесь берет начало духовная деятельность человека, создаются культурные ценности, чистое искусство и наука становятся в край угла общественной жизни.

Характерными свойствами культур транзитивных эпох являются медиациальность и синестезийность, выступающая в качестве антитезы по отношению к процессам дискретности, связанным с переходом. В ряду основных признаков переходности располагаются деструкция в поле универсалий культуры, ее полиморфность, конфликт духовных доминирующих концептов, многообразие тенденций художественных процессов, сочетание несовместимых субкультур, вариативность и трансформация смыслов прецедентных для социокультурного пространства феноменов. Порой в процессе транзитива складываются принципиально новые механизмы социокультурной динамики, дающие о себе знать (различно) как на этапе становления, так и на этапе агонии и распада цивилизационной модели.

Например, итогом Серебряного века в России, как известно, явился социокультурный взрыв — революция, приведшая к образованию «двух культур» в рамках одной национальной культуры, к росту насилия и кровопролитной гражданской войне, к установлению — впервые в мире — жестокого тоталитарного режима на территории огромной многомиллионной страны, положившего конец культурному и социально-политическому плюрализму и создавшему монолитную, монистическую советскую тоталитарную культуру и «параллельную» ей, непримиримую к революции и большевизму, «зеркально» ее копирующую культуру русского зарубежья. После кровавой и опустошительной революции, перешедшей в затяжную гражданскую войну, облик российской цивилизации принципиально изменился: на месте внутренне противоречивой, контрастной и динамичной, но тем не менее единой цивилизации возникли два цивилизационных феномена — Советская Россия и Русское Зарубежье; им соответствовали и «две культуры», противоборствующие, взаимополемичные, конфронтирующие — советская и русско-зарубежная. При всем взаимонеприятии и игнорировании друг друга оба феномена были тесно связаны между собой, представляя в паре конструкцию «взаимоупора», бинарную модель цивилизации.

Транзитивы не ограничены временем и могут длится неопределенно долго. Один из таких периодов — это 1914–1934 годы, когда была решена судьба двадцатого века. Именно в это время были заложены основы будущего Европы и Америки. Примерно, такой же период происходит в современном мире. Старый мир окончательно и безвозвратно рухнул в 1991 году. Ушла"старая"эпоха. Новая — еще не наступила. Россия и Запад находятся в переходной стадии — ранняя форма глобализации закончилась 11 сентября 2001 года. Этот процесс будет длиться еще лет десять-пятнадцать — и возникнет новый мир. Новые эпохи побеждают, когда приходят новые люди и новая культура, события происходящие по всему миру, имеют большое значение для их прихода.

Неопределенности в суждениях о транзитивных состояниях возникают не только из-за трудности или даже невозможности обнаружить и точно фиксировать те состояния вещей, которые позволяют говорить о том, что произошли изменения, но из-за сложности самих транзитивных состояний. Например, процесс гибели коммунизма не был кратковременен мероприятием времен правления Горбачева. Он начался задолго до 1985 или 1991 года, происходил во всех сферах жизни общества и во всех районах страны.

Транзитивный процесс, однако, означает не только крушение status quo ценностно-смысловой системы и разрушительную по своему характеру смену исторических парадигм, коренным образом меняющую культурную семантику и социальную организацию цивилизации. За ним стоит и представление о возникновении нового в культуре, спровоцированного драматическими, а подчас и прямо трагедийными обстоятельствами «выживания» культуры на грани гибели. Этот деструктивный процесс, сопутствующий смене культурно-исторических парадигм, в русской традиции связан с представлениями о «смуте» и «смутном времени», которые в контексте «большого времени» (М. Бахтин)^[25] ассоциируются в такой же мере с «концом» истории, как и с ее «началом», с амбивалентной «смертью-рождением» культуры, повторяющейся в каждый переломный ее момент, со «взрывом», который может служить символом разрушения, но одновременно и созидательным толчком к порождению нового.

В каждое транзитивное время гибель одного, завершающегося цикла в развитии культуры совпадает с зарождением и подъемом нового. Фазы культурно-исторического развития, связующие конец одной эпохи и начало другой, отмечены печатью культурной переходности, внутренней противоречивости. Бросается в глаза типологическое сходство всех транзитивных эпох: от Средневековья к Новому времени (XVII век); от классической парадигмы к неклассической (Серебряный век); от советской к постсоветской культурной истории. В известном смысле все эти переходные эпохи представляют собой «смутное время» русской культуры.

Точный прогноз «смутных», переходных процессов оказывается на практике весьма проблематичным и условным. Поэтому природа возникновения транзитивных процессов в обществе до конца не изучены. Существуют несколько теорий или гипотез, которые никакими исследованиями не подтверждаются. Это, теория русского ученого А.Л. Чижевского, о влиянии солнечной энергии на течение всемирно-исторического процесса. Теория пассионарности Л.Гумилева, утверждающая, что пассионарии (сверхактивные люди) являются творцами истории и культуры. Проблемой возникновения переходных эпох занимались Ю.Лотман, А.Н. Данилов и И.В. Кондаков. Необходимо также отметить, что усилившийся с 1950-х годов интерес к естественнонаучным изысканиям в области трансформации сложных систем, обострил интерес философов и культурологов к переходным феноменам, а книга И. Пригожина и И. Стенгерс «Порядок из хаоса» стала методологической базой для некоторых исследований в области культуры. Значимыми для нас представляются исследования зарубежных философов и культурологов: Р. Гвардини, X. Ортеги-и-Гассета, С. Хантингтона, Й. Хёйзинги. Но и они не раскрывают всей полноты проблемы.

Все транзитивные эпохи отличаются друг от друга, поскольку культура в эти периоды совершает переход от качественно отличных друг от друга состояний к принципиально несходным. В то же время конкретные периоды во все переходные эпохи обладают чертами определенного сходства, которые и составляют суть и смысл культурного и цивилизационного «транзитива». Можно выделить четыре основных цикла или периода. Их можно охарактеризовать в рамках теории И.Пригожина как порядок — хаос — порядок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

25

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества — М., 1979