Агент 0.01‰

О'Шадри, 2020

Эта книга – неспешный рассказ о героическом разведчике Всеволоде Батумовиче Малярчуке, в прошлом славных тайных дел мастере, а ныне скромном городском пенсионере. Вехи становления его не за-, а урядной личности, урядной с такими титанами разведки как Исаев-Юстас-Штирлиц, капитан Кольцов, Йоганн Вайс-Белов, полковник Ладейников, граф Тульев и многими другими бойцами-невидимками фронта без линии фронта описаны нами с новыми вновь открывшимися леденящими подробностями. Как и подобает в таких случаях, роман создан в жанре очень черного блэкхоррорного юмора. Слабонервным читателям рекомендуем запастись валерьянкой, пустырником и нитроглицерином в исчерпывающих количествах, периодически измерять давление и пульс, а прежде чем приступить к чтению проконсультироваться у врачей-специалистов, как бы чего не вышло.

Старость — не надость

Мариша, жена Малярчука, пенсионера с седьмого этажа основательно заперла дверь снаружи на недавно установленный кодовый замок.

— Чтоб не выскочил, окаянный, — успокаивала она себя, спускаясь по лестнице.

Малярчук тем временем уныло уставился в телевизор, подобрав под себя ноги в шлепанцах. Безнадега. По ящику показывали передачу для первоклассников, но ему было всё равно. Да еще теснила новая китайская пижама. Кошка Моня по обыкновению пристроилась на коленях. К тому же жинка, как всегда, куда-то задевала пульт от телевизора. Ведь так спрячет, чага, ни за что не найдешь — полдня проищешь, и окажется где-нибудь под матрасом…

Жена Малярчука вышла из подъезда.

На тротуаре некто Люлипупенко, словно стая цыганок, охаживал соседа снизу Бодуненца, преподавателя математики в сантехническом лицее. Мариша в принципе корешилась с женой этого странноватого товарища, Ниной, но та на абстрактные вопросы о муже предпочитала отмалчиваться.

— Как здоровье? Мозги не давят на желудок? — продолжал Арнольд Люлипупенко обработку мужчины.

И тот-таки сдался — отдал заветные пятьдесят рублей.

«Вот оне, мужнины дружки: ни свет, ни заря, а уже шныряют по подворотням, — желчно подумала Мариша, — и отбирают последние крохи у людей».

* * *

Всева же вспоминал, за что ему такое наказание. Было всё так. Как всегда…

Малярчук не спеша вышел из подъезда.

— Пойдем, промокнем горлышко, — восторженно замурлыкал Музян, известный в определенных кругах забулдыга в первом поколении.

— Ну что, архаровцы, заждались, затомились? — распростер объятия Всева-Всевышний.

— Еще бы, — сверкнул глазами Арнольд.

Собралась вся братва: Шуран Кисельков, Саша Квартет, Арнольд Люлипупенко, Лева Смолянский, старый пензер Малярчук, «капельмейстер» Музян. В общем, полный флешмоб.

После третьего стакана Малярчук сунул руку в карман, чтобы достать носовой платок и по традиции звучно высморкаться. Но платок выскользнул из ладони и стал падать прямо в грязь. Всева норовил подхватить его на лету, но тщетно. Зато в спине что-то хрустнуло.

— Ой, поясница, — застонал Малярчук и закаменел прямо на глазах изумленных соратников: ни взад ни вперед.

— Ты что удумал, симулянт? На тебе еще воду возить и возить.

— Ребяты, не бросайте меня. Ребяты! — заскулил Всева.

— Не кипишуй, кореш! Пацаны, докинем его до хаты — пусть отлежится малость, — объявил Квартет.

И Малярчука понесли, как чучело медведя, на спине у Сашка.

— Тяжелый, гад! Вишь, как отъелся, — сопели мужики.

Лифт, как назло, не работал. Матерясь на чем свет стоит и задевая темно-синим малярчуковским драпом побеленные стены, ребята кое-как доставили Всеву на седьмой этаж.

Доползли, впрочем, не все. По дороге потеряли Люлипупенко между четвертым и шестым этажом. Да и на фиг он нужен — только мешался под ногами.

У дверей квартиры Батумыч прекратил стонать и стал лихорадочно озираться по сторонам.

— Мужики, это же не моя квартира, не мой дом!

— Окстись, сердешный, ты ж из него вышел.

— Это я от свояка иду.

— Ты что, сом моржовый, чего раньше молчал!

— Был в отключке.

— Бросай его, и всё! — взревел Лева.

И тут Малярчук начал гнусно всех шантажировать. Вкрадчиво так:

— Шуран, ты, поди, не помнишь, как я тебя жинке на прошлой неделе не сдал. А тебя, Квартет, от мусорков спас. Левик, а ты мне пузырь должен. А ты, Арно — два. Музян, а я знаю, где ты заначки прячешь.

Ребята, конечно, опупели. Не думали, что Батумыч таким мелочным проявится. Шура Кисельков напряг мозги: да, было дело — тогда назюзюкался в зюзю.

…Контрольная тренировка перед эстафетой на приз газеты «ПЛиВЗа» («Пермский ликеров и водок завод») проходила совместно со Степ Степычем и Пантелеичем, известными бойцами, точнее, с борцами с зеленым змием, прямо на кафедре нанотехнологий. В конце «сета» Пантелеич набрал по телефону Всеву, чтобы тот забрал бездыханное тело студента и отвез домой. Но предварительно Малярчук по-дружески заскочил к Симону Вехотко, отцу Насти, и обрисовал случившуюся ситуацию в самых радужных тонах. Из нее выходило, что Кисельков — геройский парень, не посрамил честь двора и фамилии. Естественно, Всева нагрянул к тестю Киселькова не с пустыми руками. И тот, проникнувшись благородством, обещал прямое содействие: взял служебную машину и доставил Шурана тепленьким…

Квартет тоже потупился:

— Что было, то было!

Сашок прекрасно помнил ту не красящую его историю с ментами. Смалодушничал тогда, на автомате бросился наутек, хотя должен был разрулить дипломатическим путем…

— Догоняют,…! — выругался Квартет. — Прямо прилипли, как свежие горчичники! Не могу от них оторваться, а ведь это дело чести!.. Всева, ты из волыны шмалять умеешь?

— Раньше не приходилось, — прокряхтел Малярчук.

Квартет вынул из кармана «Макарыч» и сунул в руку Батумычу:

— Направляешь ствол, нет, не на меня! На ихние шины и нажимаешь вот эту пипку. Понял?

— Эге!.. Не получается.

— Постой, я с предохранителя не снял. Вот, теперь пали!

Малярчук начал лихорадочно нажимать на спусковой крючок. Как ни странно, но все пули достигли цели: «УАЗик», не снижая скорости, «свернул» в кювет.

— Эт ты, старе, даешь, Владимир Драчев, не иначе!

— Знаешь, Сашок, в тире в Горьковском саду иногда балуюсь исключительно из-за главного приза — плюшевого мишки, уж как Моня любит об него когти драть! — заскромничал Батумыч.

Словом, Малярчук реально всем помог, хотя это уже и подзабылось. Хорошо, что напомнил. Как говорится: «Долг плутежом красен». Квартет дал отмашку:

— Прав, пензер, негоже добро забывать! Надо завершить начатое!

Пацаны закряхтели: надо так надо.

На отдельные воспоминания было потрачено немного — минуты три. Попутно выяснилось, что пропал Люлипупенко.

Что ж, придется тащить этого сома, Малярчука, дальше в соседний дом без Арно.

Лифт там тоже, естественно, не фурычил.

Но по дороге обратно подобрали Люлипупенко — вздремнул за мусоропроводом.

— Всё, на себе больше не потащу! — отрезал Квартет, утирая градом лившийся пот.

— А, давайте, его, как сайгака, на вертеле отфугуем, — хлопнул себя по лбу Кисельков.

— Точно! Вон, у Митяя-дворника и метла за дверью припрятана.

Продели древко сквозь пальто на груди и потащили дальше. Малярчук сверху. Как бы отдыхает. Ягуаром. Мордой, то бишь физией вниз.

Сначала вроде ничего. Всева даже всхрапнул на помеле, прижавшись к нему щекой. Но через пролет груз развернуло на сто восемьдесят градусов, и Батумыч брякнулся башкой о бетон.

Переладили метлу на спину. Руки засунули в карманы, чтобы не свешивались. Опять ноги по полу волочатся! Какие-нибудь тесемки бы. Достали из Левиных ботинок шнурки. Привязали ими Всеву за ступни и кисти. Вот теперь надежно!.. Но. Но всё одно тяжело.

Несколько раз уронили ношу, и радости не было конца: получай по заслугам, хлопец!

После третьего марша Шура остановил ватагу:

— Так дело не пойдет, Всева головой о ступеньки запинается. Шляпа всё время слетает. Еще простудится, не к нам сказано. Нужны какие-то новации.

Парни наморщили лбы.

— Есть одна идейка, — поцокал языком Музян. — Помню, у нас в разведке пленных на черенке лопаты носили «чемоданчиком», продев шанцевый инструмент между коленных сгибов и шеей. Никакие завязки не нужны. И голова при теле.

— Это как?

— Покажу в динамике. А ну, садите Батумыча, на ступеньку. Колени пошире.

— Приехали что ли? — приподнял веки Всева.

— Ага, почти. Посмотри-ка, что у тебя там между ног болтается, — скомандовал Молик.

— Где? — выкатил глазенки Малярчук.

— Где-где? В Улан-Удэ. Ниже голову. Цоп! Ну вот, всё и готово, — с этими словами Музян споро продел черенок сквозь Малярчука. Нанизал, как курицу-гриль на шампур.

— Ловко замучено, ничего не скажешь, — пробасил Смолянский.

— Потерпи чуток, скоро дома будем, — успокоили Всеву пацаны и дружно покантовали дальше.

С шестого этажа между тем какая-то братва спускала вниз диван: то ли ворюги квартиру обнесли, то ли кто из местных переезжал. Между пятым и шестым этажами обе процессии встретились.

— Кыш с дороги! — начал метать икру здоровенный детина, таранивший переднюю часть дивана.

— Фильтруй базар, баклан! — злобно зыркнул Саша Квартет. — С авторитетом имеешь дело.

Детина в замешательстве оглянулся на мелкого.

— Для нас авторитет — это тот, кто платит деньги, — оскалил зубы мелкий. — А ну, в сторону, олени!

— Сам ты козерог, — поперхнулся от обиды Лева. — Вперед, мужики!

Та и другая тусовка поперла навстречу друг другу.

Наши опомнились только у чердачного люка.

— Откуда диван? — задал закономерный вопрос Шуран, обращаясь к Квартету.

Сашок недоуменно пожал плечами:

— Сам ума не приложу.

— Вставай давай! Че отлыниваешь, сачок, — это он Левику, который, оказывается, прикорнул калачиком на мягком.

— А где старый хмырькуале Малярчук?

Выяснилось — уже на улице. Те самые грузчики отбуксировали его вместо дивана из подъезда к машине.

Дама, которая переезжала, обалдело захлопала ресницами:

— Вы кого, алкаши, мне сватаете? Что за фуфло?

— Как что? Диван, как договаривались, — обиделся рослый детина.

— Где ты видел, чтобы у дивана была драповая обивка? Кроме того, с пролысиной, — больно ткнула она ногтем в Малярчуковское темя. — А я покупала неделю назад новый. На что намекаете, пошляки? Что на этой плешивой скрюченной развалине можно спать?!

Грузчики стали непонимающе переругиваться матерками: «Че вяжется не по делу?»

И тут объявляются наши бухоиды с мебелью.

Хошь не хошь, пришлось делать ченч. Диван на Батумыча. Чего только не происходит на почве алкогольного угара!

Ну, наконец, всё. Край. Вот он заветный седьмой этаж. Малярчука так укачало, что он видел третьи сны…

Дверь открыла какая-то дама (жена, вроде, другая была, хотя… не поймешь их в боевой размалевке).

— Женщина, примите супруга законного свово.

— Мой супруг на кухне.

— Галя, кто там? — раздался в глубине квартиры густой баритон.

— Шут их знает, алкашня какая-то.

— Малярчуки?

— Здесь такие не живут.

— Сотая квартира.

— Нет, сто восьмая.

Перебор. Зря старались.

— Это ты, арифметик, считаешь только до шести, — цыкнул на Музяна Левик.

— Еще два этажа вниз? Да лучше бросить его тут.

— Женщина, мы его вам оставим, а уж вы разбирайтесь с ним, как хотите.

— А я сейчас мужа позову.

— Не надо мужа. Вот мужа — не надо! — догадались други. И поволокли Малярчука вниз. Легче, как-никак.

— Стоп! — крикнул Батумыч, чуть-чуть приоткрыв один глаз. — Моя дверь, приехали.

Прислонили задремавшего Всеву к дверному косяку.

— Ключ? — замычал Батумыч и ткнул пальцем на карман.

Вынули из кармана ключ.

— Тут уж я сам.

Всева взял его и вставил в замочную скважину. По-барски махнул рукой. Мол, свободны, люмпены.

— С тебя поляна! — метнул глазами молнию Квартет.

— Само собой.

Чертыхаясь на чем свет стоит, пацаны побрели во двор. Сорвал, стервец, общественное мероприятие…

Всева стал поворачивать ключ в замке. Тот, однако, не поддавался…

На следующий день Малярчук объявился на улице с многочисленными пластырями на лице — «кошка Моня». Потом сознался. Выяснилось: пока он шебуршал ключом в замке, выбежала с визгом какая-то деваха, сначала всего исцарапала, а затем до кучи облила ведром воды. Всё-таки перепутал, сомец, с бодуна квартиру. В первый-то раз правильно домахнули — родимую дверь не опознал. Потому как пешком он никогда домой не ходил. А с лифта и с лестницы — разные ракурсы.

Что поделаешь, все стареют, хотя и справедливо полагают, что старость — не надость.