1.1 «Странная профессия» Синие Ромашки
В слякоть глинозёмы плыли, непроходимая вязкая грязь заполняла весь внутренний двор перед арендуемой мастерской — специально на этот случай при входе припрятана пара резиновых сапог на три размера больше, чтобы нырнуть в их холодящее вместилище, не снимая дорогих модельных ботинок, прошлёпать до барака и, достигнув сухого места, перебросить обувь следующему работнику из числа"Синих Ромашек". И эффективно, и какое-никакое развлечение. Ди приходил первым, отпирал дверь, включал обогреватель. Клетчатое чёрно-фиолетово-розовое пальто дорогой шерсти запирал в шкаф, предварительно убрав в чехол. Полосатая кофточка (вылитый Крюгер) обтягивала его узкие грудь и плечи. Поверх — синий передник. Лучше всего работалось под умиротворяющее пение"Потерянных детей Евы". И заказчики проникались атмосферой, понижали голос и забывали о претензиях вроде"наш дедушка-атеист ни за что не хотел, чтобы на его надгробии вы рисовали крест"или"какого чёрта… эта морда совсем не похожа на моего Яшу!"Воздух в помещении одновременно умудрялся быть свежим и нести в себе запахи — стружек, церковных благовоний и парфюмированной лимонной воды.
Художник, утопая в неприятно чавкающей грязи, кое-как добрался до места. Бэзил порадовался, что в гараже №13 было сухо и тепло; опилки, краска, груды необработанного камня. Из-за стола выступил Ди в фартуке и гордо дал полюбоваться свежей визиткой. На одной стороне визитки значилось:"Синие Ромашки! Мы электрифицируем для Вас даже дровяной сарайчик!" — и перечень услуг, а на обороте — "Синие Ромашки! Мы увековечим Вас в чём угодно! Если, конечно, Вы умерли, а не спите."
–"Not dead, but dreaming…" — с непонятной интонацией, но внятно прошептал Бэзил, возвращая карточку.
–"That is not dead wich can eternal lie and with strange aeons even the death may die", — подхватил Ди, чьи глаза зажглись и рот разъехался в победной усмешке. — Ребята, а он не так прост, наш художник! Я знал, я чуял, что в нём — звезда!
Ди с любовью и знанием дела резал селёдку и раскладывал на пожелтевшем листе с надписью:"Газета Буковiна. Заснована у 1885 року".
— Да он только по верхам проскакал, а ты уже души в нём не чаешь. И не вздумай его учить! Уже слежу — глаз горит, руки так и чешутся.
Ди рассмеялся на такое обвинение и заключил Вику, едва по грудь ростом, в объятия.
–"Не кручинься, молвила слэшерская муза", ему такое знание ни к чему. Ведь правда, Бэзил, ты смыслишь в этом ровно столько, чтобы уметь избегать Невыразимого?
Художник несколько дёргано отбросил тряпку, которой вытирал руки, проигнорировал вопрос и запричитал своё.
— Ах, и зачем вы только меня позвали! Делать мне больше нечего как срисовывать с фотографий плоских однообразных покойников.
— Ну, извини, оригинал, так сказать, а-ля натюрэль, уже закопан. Но, если душа твоя просит, — мы можем тебе его вырыть.
— Да я не про то!! Я из артиста, мастера становлюсь… маляром!!! И ради чего?.. — не найдя ответа, закусив губу, принялся размашисто рисовать.
— Ты чего такой хмурый?
— Зуб болит.
— Вик, завари-ка ему Ымских трав.
— Ща! Я заварю, а у него второе внимание откроется — представь, сколько брака он нагонит?!
— Приморьенный копиист жаждет авангарда и отрыва ну формы.
— За отрыв от формы родственники клиентов нам самим поотрывают так что, пусть соберется и продолжит унылое следование образу.
— Почему я должен вам помогать? Я смотрю, вы и сами неплохо управляетесь. Я видел, под навесом, на улице, готовые памятники? — безупречная техника, один в один, будто на машинке.
— Сахарный вы наш, мы вам о сроках и темпах. Мы сожалеем, что отрываем вас от творчества, но мы с трудом успеваем, а скоро — Новый Гоt, и нам — электрифицировать каждый сарайчик!
И тут уж загалдели все: — но ты не отчаивайся! Не кисни, брат! А у нас для тебя…
— Мы с ребятами обсудили и решили подарить тебе…
С улыбкой, наполненной таинственностью и озорством, Ди засунул обе руки в коробку… И достал оттуда махонького пищащего котенка.
— Господи, я готовился к чему угодно, но — вот это сюрприз!
Художник осторожно подставил ладони под теплое тельце котенка.
— Поздравляем: теперь у тебя есть котосигнализация!
Холлуорд будто оглох, рассеяно и восторженно держась за крохотные лапки с прозрачными, мягкими коготками. На него смотрели два серьезных серо-голубых глаза, а дымчатая шерстка казалась тончайшей серебряной аурой. Выражение мордочки отражало нелегкое понимание времени мира, подкрепленное воистину буддийски-философским спокойствием.
— И это… Мне? — наконец ахнул Василий Георгиевич, проникшись этим близким чудом.
— Тебе. Это мальчик, и он очень привередлив в выборе еды. Ему нельзя простужаться. Он всегда останется котенком. Если ты услышишь, как он фырчит, а это невозможно пропустить мимо ушей, — то это сигнал"стоп-машина".
— В каком смысле? — озадачился Бэзил, вертя котенка так и этак.
— В том самом.
— О-о-о, — Холлуорд перевел взгляд с котенка на Ди и обратно. Покраснел.
— Коробка прилагается. Это… Котенок в кубе. Котосигнализация!
…перемены затронули и Вику. Раздосадованный андрогин уступил место коренастой круглолицей женщине с раскосыми глазами. Как рукой сняло все нелепые выходки, ядовитые изречения и революционное рвение. Она так лихо вела дела конторы"Синие Ромашки", будто лишь для того на свет и народилась. Пресловутые инженерный ум и способности Идеального Убийцы остались при ней, но она не размахивала ими как флагом, а скорее, заперла в сундук с приданым. Каждый день наблюдая Викины сноровку и спокойный, удовлетворенный взгляд, Шур уверился, что их маленький мир действительно встал на какие-то доселе незнакомые рельсы. Ди ухитрялся так строить вокруг себя отношения, что, хотя в этом доме все спали со всеми, еще ни разу не возникло неловкости и разочарования, после которых от недели до месяца ходишь квёлый и коришь себя на чем свет стоит.
Область, где они сейчас подбирали себе клиентов, простиралась от Дубаи до Индонезии, и не всегда было удобно возвращаться в"Два Шпиля". Ксандр со скуки нашел себе работу корректора (раз уж пост министра поблизости от жилья никто не предлагал), вдохновенно чиркал правки и ухаживал за добрым зверем — Май-Мэдсин-Квин-Валерианой. Странно, как еще ни завёл граммофон со скрипичными концертами на пластинках и портрет Оскара Уайльда, по старой-то памяти. Хо же, как видно, перемены не понравились. Изредка заскакивало, сжирало бифштекс из половины телёнка и уносилось обратно, на великую вселенскую стройку. Это вам не БАМ.
— Ну, что, уже получил в табло от капитана Бартоломью?
— Эта шутка утратила новизну. Уэльс, Новый Южный Уэльс, а это что?
— Третий заказ — особый. Там вы без меня не справитесь. И не смотри на меня так, о, вкусивший со всех деревьев. Тебе туда даже не пройти.
— Буду иметь в виду, — согласился Ди, берясь за сумки с инструментами. — Японский макак! Что ты туда положила?
— Всё, что может понадобиться для работы — приборы, расходные материалы, кабели, леса… Это неевклидовы сумки. Не волнуйся, с первой прибыли я куплю нам подержанный зеленый фургончик мерседес, я уже присмотрела. И патиент, между прочим, терпеливый, миль херц.
— Поскорей бы, — благодарность покривила ему рот. — Шу! Помоги мне, пожалуйста. Мне даже их не сдвинуть.
Шу со всей своей нечеловеческой силищей, крякнул с натуги, но приподнял и поволок к выходу. Вика и Ди обменялись долгими взглядами. Ах, рабочая одежда ко безусловно шла, а совместное предприятие — что может быть лучше для склеивания разрушающихся союзов?"Твой художник, он нам все карты путает."–"Мы еще поговорим об этом."–"Конечно".
— Сэр Стюарт Флинн Маклахи? — с сомнением спросил Макс у черноволосого бородатого дядьки, похожего на сирийца, да еще в парчовом халате и остроносых красных туфлях, ждущего их у почтового ящика.
— А вы эти, зе блю кэмомайл?
— Еа, они самые. Сейчас мы осмотрим дом, вы подпишете смету, и мы начнем ремонт. О боги! Вы что, здесь живете?!
Дом выглядел ужасно. Может, его строительство и было верхом торжества безвкусицы, но не сжигать же его за огрехи проектирования?
— Нет, у меня квартира в Лондоне, а здесь — родовое имение.
— Что тут произошло?
— Проводка сгорела.
Макс в невеселой задумчивости изучил вверенное ему сооружение, громадный, холодный, черный гроб."Вика, что, издевается? — распсиховался Ди. — Здесь работы на месяц, а сколько у нас времени?"Шу ходивший за ним след в след и записывающий в стандартный бланк углы, уровни, длины, поскреб сквозь футболку грудь, лениво зевнул и ответил:"Должны справиться до обеда."Следовавший за рабочими хозяин прислушался и спросил:"Вы что, корнцы?"–"Нет, мы из Хихидирикирка, остров Мэн," — съязвил Макс, зная, что ему поверят."Так вы беретесь за дело?"–"Сей момент! Только поставьте закорючки здесь и здесь, мистер Малакахи."–"Маклахи."–"О, е."
Начав работы около одиннадцати, к половине второго они, в общем-то, справились и уже монтировали щит с переключателями, гм, пробками, как Маклахи неожиданно робко и елейно попросил заглянуть также и в подвал."наш девиз — мы электризуем для Вас даже дровяной сарайчик! О чем речь, сэр, — ведите!"
— Что за опыты вы здесь ставили? — подозрительно прищурясь, закусил губу макс, уперев руки в боки. Под их ботинками хрустели стекла лабораторной посуды, спёртый воздух вонял сероводородом, а на железном столе, навроде операционного, лежал человеческий скелет.
— О, я сдавал его в аренду для киносъемок. наверное, ребята забыли часть оборудования.
— Весьма похоже, — покивал многозначительно Ди, пока Шу вкручивал лампочки. Вспыхнувший свет озарил заляпанный тёмными пятнами, исчерченный меловыми знаками потолок. От увиденного остался гадкий вкус.
— Откуда я могу знать Малкахи?
— Может, он выступал в совете Лиги, прежней, до Яноша?
— Не помню. не помню, и это меня страшно злит.
— Обычный колдун-сатанист, что в нем опасного?
— Он не из наших.
— Прости, но пока ты был выключен из этой цепи, мог подрасти новый урожай чернокнижников, — грубовато посмеялся Шу над его амбициями.
"Они хуже конной полиции," — пробормотал, глядя в Ничто, Ди.
— Да заткнешься ты или нет?! работаем на опасном объекте, а ты ни на секунду не замолчишь!!
— Всё-всё, больше ни-ни. А вот…
— Что, опять?!
— Всё, знаю, знаю, молчи — и копай. Отсюда — копай прямо пятьдесят метров, а потом — пока не надоест. Или пока копалку не отберут. Мне бы массажик. Спина не разгибается.
— Будет. Я уже вижу, что массажист готов, аж рвется. Сосредоточься, милый. Накосячим — собирать по крупицам придется.
— Объект?
— Нас.
Больше до конца работы никто слова не проронил. Тихо жужжали генераторы. Тени от лопастей вентилятора словно мельничные великаны кружились до тошноты на стене напротив.
