Одушевленный ландшафт

Сборник, 2020

В сборник вошли работы участников конференций «Психотерапевтические путешествия: теория и практика» (Самара – Подгоры, 2019) и «Одушевленный ландшафт: развитие человека и территории» (Нечаевские выселки – Москва, 2020), посвященные диалогу личности и культурного ландшафта. Издание ориентировано на широкий круг практиков и исследователей трансдисциплинарной области на стыке психологии, философии, гуманитарной географии, геопоэтики, свободного движения, sight-specific arts, развития сообществ и территорий. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

© Коллектив авторов, 2020

© А. С. Белорусец, составление, 2020

© С. В. Березин, составление, 2020

© АНО «ГородЗагород», 2020

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2020

Обживая пространство между

Для того чтобы адекватно воспринять этот сборник, нужно в первую очередь определиться с его местом: жанровым, профессионально-дисциплинарным, хронологическим. Однако это простое познавательное действие становится возможным лишь до определенной степени. В привычные дисциплинарные или жанровые рамки работы, вошедшие в сборник, заведомо не вписываются. Вместе с тем хотя бы примерные координаты задать необходимо.

Самая очевидная адресация указывает на то, что это сборник работ участников трансдисциплинарной конференции «Одушевленный ландшафт: развитие человека и территории», которая состоялась 11–13 сентября 2020 года в удивительном пространстве MelnicaSpace (впрочем, часть участников конференции физически находились вовсе не там, некоторые — буквально — на другом континенте). Но в сборник вошли и несколько работ участников прошлогодней конференции «Психотерапевтические путешествия: теория и практика», которую, впрочем, сами участники переименовали в «Психологические путешествия…».

Важно, что сборник включает в себя не только тезисы к конференции, но и развернутые статьи, написанные уже после выступлений по мотивам не только сказанного, но и услышанного. Во многом статьи сборника — это результат того, что выкристаллизовалось уже после конференции. Однако post hoc non est propter hoc («после» не значит «вследствие»). Таким образом, конференция стала тем плодотворным дискурсом, который направил фокус внимания участников на возможные грани проблем, и тем самым как бы сформулировала перед авторами задачи по огранке их работ.

Впрочем, все работы многогранны и ценны тем, что, подобно драгоценным камням, многократно преломляют и отражают световой поток, попавший на любую из граней. В итоге возникает череда взаимных отражений, единомножие ракурсов, игра контекстов и уж точно разносторонность взгляда. Нетрудно заметить, как тезисы и аргументы авторов корреспондируют друг с другом, преодолевая парадигмальные и дисциплинарные границы. Трансграничная коммуникация позволяет авторам сборника не только обнаружить общие черты, но и предложить (одарить) друг другу новые идеи как квинтэссенции общих черт. Так возникает уникальность — одаренность квинтэссенцией общих черт.

Думается, что структурировать трансдисциплинарную коммуникацию авторов сборника может парадигма «общей персонологии» — целостного знания личности, о личности и во имя личности, предложенная В. А. Петровским и Е. Б. Старовойтенко и сформулированная в виде геометрической модели треугольника или пирамиды. Вершинами пирамиды оказываются не только привычные Теория (или фундаментальная персонология) и Практика (практическая психология личности), но и Герменевтика (или культурная персонология, обращающая свой взор к личностному в человеческой культуре и не гнушающаяся искусством). Четвертый полюс, полюс самополагания, превращает треугольник в пирамиду, делая фигуру объемной. На этом полюсе располагается то, что М. Полани назвал личностным знанием, которое, вступая в отношения с другими полюсами пирамиды, получает возможность воплотиться, причем не только в рефлексивных текстах, но и в феноменах само-движения и само-созидания личности. Строго по Л. С. Выготскому: речь личности выполняет не только коммуникативную (и автокоммуникативную), но и регуляторную (и авторегуляторную) функции. Возможно, Л. С. Выготский не возражал бы и против выделения перформативной функции.

Именно эти четыре полюса мы решили положить в основу навигации по сборнику, условно разделив работы на четыре раздела в соответствии с вершинами пирамиды общей персонологии: «Теория», «Практика», «Культура» и «Я». Еще раз оговоримся, что деление это условно и, более того, для того чтобы «что-то возникло», в работе должна проявиться не только какая-то из вершин пирамиды, но и ее ребра и грани. В этом смысле точнее была бы навигация посредством описания маршрута авторской мысли через несколько вершин пирамиды, в духе"веерных матриц", например: «Теоретизирование по поводу личностно-затрагивающей практики в связи с культ у рным контекстом» или «Практика интенсификации диалога личностного и культурного».

…Почти перед самой сдачей текста в печать мы обнаружили в сборнике еще один раздел — «Документы». Он возник как-то сам собой. Если первые четыре раздела, по определению, персонологичны, т. е. личностны, субъектны, то этот раздел скорее объектен: это буквально следы, которые оставили прошедшие конференции: стенограмма круглого стола, программы, отчеты для сайтов вузов-организаторов.

Мы уверены, что читателю вряд ли стоит отдавать предпочтение какой-то одной группе публикаций по полюсному или дисциплинарному принципу («я практик и буду читать только про практику» или «я психолог и буду читать только психологические работы»). Напротив, стоит читать самые разные работы и открывать для себя, как феномены, практики, модели, описываемые в одном контексте, корреспондируют с феноменами, практиками и моделями в другом контексте, замечать этот наметившийся и развивающийся диалог.

Завершают сборник два особенных синтетических текста. В обоих — персонологическая пирамида дана симультанно: сразу и целиком. Подводя итог сборнику, оба этих текста одновременно и открывают новую перспективу.

Одна из его основ — общий язык. В текстах авторов сборника ландшафт не всегда оказывается в позиции предмета рассмотрения, но, взятый в качестве метафоры, создает прообраз общего понятийного аппарата, который, конечно, еще только предстоит построить. Для культурной географии культурность ландшафта — это прежде всего явное, или чаще не явное, присутствие в нем следов ак тивности че ловека — своеобразный с лепок че ловеческойпрактики. Для психолога культурность ландшафта — опосредованное культурой восприятие ландшафта и его отдельных элементов. Несмотря на очевидное отличие предмета культурной географии и психологии (как, впрочем, и антропологии, культурологии), диалог не просто возможен — он стал реальностью на полях конференции и в текстах ее участников. Ландшафт, взятый в качестве метафоры, — этот ход оказывается продуктивным и обеспечивает возможность если не взаимопонимания, то взаимного интереса. У метафоры есть важнейшая особенность: она может возникать спонтанно, по внешнему и как бы несущественному сходству предметов, но если это продуктивная метафора, то за поверхностным сходством обнаруживается глубинная связь, которая, вероятно, так и осталась бы непознанной, не возникни эта метафора. О раскрывающем потенциале метафоры речь идет в работе А. С. Белорусца. В свою очередь, очерк культурного ландшафта, подготовленный В. Л. Каганским, дает развертку понятия и акцентирует свойства культурного ландшафта, что становится предпосылкой для более обоснованного и продуктивного использования пространственных метафор.

Сказанному есть отличная иллюстрация. Созданный полтора десятка лет назад С. В. Березиным и Д. С. Исаевым метод психотерапевтической групповой работы в форме загородного путешествия получил название «ландшафтная аналитика». Как бы факультативное прилагательное «ландшафтная» (кажется, вместо него могло бы быть «походная», «природная» и т. п.) перебросило мостик к феномену культурного ландшафта, через свойства которого, например сплошность (в противовес привычной дискретности-предметности), вполне может быть понято исцеляющее действие метода. Особенности культурного ландшафта как особой реальности при внимательном взгляде и оказываются сущностными особенностями метода, подчеркивающими его отличие от других внекабинетных психопрактик.

Но вернемся к работам, вошедшим в сборник. Каждая из них предлагает свой взгляд, особую перспективу, ракурс, который делает видимым значимый для автора аспект реальности. В каждой статье — желание поделиться если не знанием, то идеей, имеющей свою перспективу научной и практической разработки. Не всегда есть скрупулезное обоснование, но всегда есть свидетельство: я увидел это таким. В этом особая ценностность: не аргументация или агитация, но предъявление ценного для меня. В работах, вошедших в сборник, предлагаются авторские образы профессионального мира или, если угодно, умвельты: образы обжитого профессионального пространства. Вместе с тем обжитого профессионального пространства авторам сборника явно мало. Они — настоящие путешественники, отправляющиеся в пока еще плохо картографированное пространство между. Откуда это? Если внимательно вчитаться в тексты авторов, то очевиден будет лейтмотив — присвоение пространства. Есть основания полагать, что внутренний мир человеческого «Я» имеет свои пространственные характеристики. Если это так, то присвоение пространства выступает одним из условий развития личности. Попробуйте подобно авторам сборника озадачиться вопросом преобразования условий развития личности в средства ее развития, и тогда вы точно будете смотреть на ландшафт по-другому.

Интересен диалог контекстов и диалог источников через обширные цитаты. Авторы делятся своими кругами чтения, хорами значимых голосов. Эти источники — что-то вроде звездного неба над различными территориями, выстраиваемыми авторами сборника. Если так, то именно общее небо и «неподвижные звезды» на нем могут оказаться связующим звеном для построения общей картины мира. Они — основа навигации, по ним с некоторой точностью можно определить взаимное расположение островков «территории» каждого из участников сборника — выстроить маршрут от одного островка к другому.

Не обязательно речь идет о маршруте «по поверхности», иногда может оказаться, что несколько «островков» суть разные образы одной и той же «территории». Попытка их совмещения — тоже путь, но как бы вертикальный: от слоя к слою. Возможен и обратный ход, прекрасно описанный Данте, — встреча с другими звездами. Конечно, все эти пути еще только предстоит пройти. Но уже сейчас самостоятельную ценность представляет промежуточный результат — яркие, самобытные профессиональные образы мира, открытые к общению. А. Белорусец, С. Березин