Америка – разлучница

Оксана Александровна Ливанова, 2023

Эпоха "перестройки", девяностые, эмиграция…Главной героине было суждено мужественно пережить не только это время, но и не "потеряться" в нём, несмотря на боль утрат.

Глава № 4 «Выпускной»

Наташа стояла возле окна, и смотрела на двор лицея. За окном стояло лето. Прекрасная погода, обжигающая солнечными лучами, придавали выпускному оттенок свободы. Несмотря на то, что она стояла в накрахмаленном халате, который наглухо не пропускал воздух, и на голове «стоял» хирургический чепчик, который выглаживала ей мама, смачивая специальным раствором, она всё равно была безумно счастлива. Три года так быстро пролетели, и Наташа не успела даже заметить, что пришла пора прощаться с педагогами и одногрупницами. Со школой она простилась легко, а вот с лицеем, оказалось трудней. Профессия, которая была выбрана под «бдительным оком» Давида, пришлась ей в «пору». Она и не заметила, что бывшая троечница, каковой себя считала, которая как следует и не начинала учиться в школе, вдруг с самого первого курса, начала «вгрызаться» в медицинские науки. Всё было интересно, обо всём хотелось узнать, и редкие книги, которые приносил ей Давид, оказались очень даже полезные, и давали сто очков всем остальным медицинским пособиям, которыми пичкали в лицее.

Задумавшись о том, куда двигаться дальше, она и не заметила, как в актовый зал вошёл Олег Ефимович, папа Давида. Он к тому времени являлся министром здравоохранения города Астрахани, и очень строго следил за всеми, кто имел отношение к белым халатам. Будь то санитарка и её месячные курсы по повышению квалификации, до хирургов — ординаторов, которые после медицинского университета, являлись «необстрелянными» бойцами невидимого фронта над врагом — болью. Везде и всюду он появлялся тогда, когда считал нужным. Вот и сейчас, он деликатно зашёл в актовый зал, и приложив палец к губам, попросил студентов не шуметь, а дать договорить директору лицея пламенную речь о том, какие они все молодцы, и как она всех их поздравляет. Когда Зинаида Михайловна обернулась, увидев перешёптывания девочек, руки её сложились лодочкой, и она нараспев начала причитать:

— Олег Ефимович, ну как же так. Не предупредили, ну, как всегда. Мы бы Вас подождали, не начинали бы праздник. Давайте тогда начнём с начало…

— Зинаида Михайловна, — улыбаясь сказала он, — не надо ни в коем случае с начало. Девочкам хочется на свежий воздух, отдохнуть от экзаменов, и подготовиться к трудовой жизни. Не будем отвлекаться на начало. Я приехал поздравить их с успешным окончанием медицинского лицея, и пожелать им успехов в этом не простом деле.

— Ой, спасибо Вам огромное, это чудо какое-то. Сам министр здравоохранения приехал поздравить нас. Давайте поаплодируем сейчас, ребята.

Пошёл шквал аплодисментов, и вместе со студентами, аплодировал и сам Олег Ефимович. Потом поднял руку, и зал замолчал. Чуть ближе придвинувшись к микрофону, он сказал:

— Поднимите пожалуйста руку, кто сегодня получил красный диплом, и кем уже гордятся родители и учителя? — сказал он. Наташа, краснея на ходу, подняла руку. Она не понимала, к чему этот разговор на праздничной линейке, робко смотря на министра, который по сути, был для неё близким человеком. Она любила его сына, и уже догадывалась, что он об этом знает. С ней подняли руки ещё две девочки, из параллельного потока.

— Ну, это я вам скажу, просто очень хороший «урожай» отличниц, — улыбаясь, сказал Олег Ефимович, — помнится, в прошлом году, не было ни одной поднятой руки. А в этом — сразу три. Поздравляю вас, многоуважаемые дамы, отличницы здравоохранения. Пусть ваша дорога будет идти гладко, и желаю вам хороших зарплат, а самое главное, благодарных пациентов.

Его речь прервалась, по причине шквала бурных аплодисментов. Министр снова поднял руку, и зал снова замолчал.

— Отличники, которые сегодня получили красные дипломы, по моему приказу, автоматически поступают в медицинский университет имени Пирогова, который откроет вам двери, без вступительных экзаменов, на те факультеты, которые вы хотите. Старание должно быть замечено нами, и мы счастливы вас приветствовать в рядах студентов — будущих врачей — сказал он и первый начал аплодировать. Его подхватила толпа студентов и преподавателей. Такого не ожидал никто, кроме Наташи. Она уже знала об этом приказе, Давид проболтался. Закончив церемонию, бывшие студенты лицея двинулись толпой на выход, в предвкушение банкета.

Наташа находилась в каком-то странном сне, который никак не хотел проходить. Мало того, что она поступила в университет, в который вроде и не собиралась поступать, так у неё теперь стоял выбор иного характера. А как собственно выживать? Рой мыслей в её голове настолько ей мешал отдыхать, что она даже перестала делать вид, что «счастлива». Сидя на стуле в заводской столовой, в которой проходил выпускной лицея, и жуя «картонную» колбасу, она находилась в прострации, и тяжёлых мыслях: «Первое — это то, что мама и папа месяцами не получали зарплату. А когда получали, отдавали долги, и снова тут же занимали. Второе — это брат Миша, который младше меня на семь лет, и без конца вырастает из одежды и обуви, не говоря уже о гигантском аппетите, в силу возраста, который утолить не так уж и легко. Третье — это зарплата медиков. Даже если закрыть глаза на голод в студенчестве, как потом жить на зарплату врача, после окончания универа? И если честно, очень жалко было шести лет, которые будут сопряжены голодными спазмами желудка, просьбами Мишки, и отсутствия сна, потому что задавать будут много, а времени очень мало. Понятно же, что я пойду работать в ночную, как только допью этот тёплый противный бокал вина. Гадость какая». Закончить мысль ей не дала чья-то рука. Тяжёлая ладонь легла на плечо Наташи, и она, повернув голову, увидела своего друга. Давид присел на свободный стул рядом с ней, как всегда улыбаясь, встряхнул свои чёрные волнистые волосы, и вопросительно на неё посмотрел. Наташа тоже улыбнулась, т поцеловала его в щёку.

— Я за тобой, Наташа, — сказал Давид, — нам пора по-взрослому отметить твой красный диплом. А то ты сейчас этот «кисляк» мне на рубашку вытошнишь, судя по твоему лицу. Давай, поехали.

Наташа рванула всех обнимать и целовать на прощание, обрадовавшись неимоверно, что за ней пришёл Давид. В тайне, очень глубоко в душе, она надеялась на это, и вот наконец дождалась. Попрощавшись со всеми, она выскочила на улицу, дыша полной грудью воздух июня. Возле столовой стояла вишнёвая девятка. Та самая, о которой пели девчонки из популярной поп группы. Ему подарили машину родители, когда он поступил в медицинский университет. Папа его конечно мог себе это позволить.

Выбежав на улицу, Наташа в порыве благодарности, обняла Давида за шею, и поцеловала в щёку. Он обнял её, и ответил на поцелуй тем же жестом, «клюнув» её в подбородок. Они пошли к машине, на переднем сиденье которой, сидела какая — то девушка. Когда она увидела её, в душе всё сразу «замёрзло». Просто так, Давид на своей машине никого не возил. Наташа тихо подошла к заднему сиденью, и открыв дверку, юркнула в неё. С переднего сиденья обернулась темноволосая девушка, с огромными глазами, и носом — горбинкой. «Еврейка» — подумала Наташа.

— Здравствуй, меня зовут Соня, — сказала незнакомка, — а тебя зовут Наташа, ты подруга детства Давида, да?

— Мы вроде водку вместе не пили, и детей не крестили, — грубо ответила Наташа, — почему вы мне «тыкаете». И да, я подруга Давида, а вы кто?

— Я его девушка, уже третий месяц. Мы собираемся пожениться — ответила Соня.

Ненависть и боль закрыли глаза Наташи, и на секунду, она пробовала их прогнать. Но ничего не вышло. Она не умела перестраиваться под обстоятельства так, как это умел делать Давид. По-мужски решить проблему без слёз оказалось невозможно. Ей было очень плохо, и она решила больше не причинять себе вред. Встать, и уйти, казалось ей в тот момент единственным правильным вариантом. Она так и поступила. По-английски, не попрощавшись, открыла дверку девятки, и вышла на улицу. Не слыша ничего вокруг, она быстро побежала за поворот. Ничего в тот момент не могло остановить её бег. Ни крик Давида, не окрики подруг, которые выбежали из столовой, чтобы понять, что происходит. Она никого не хотела в данный момент видеть. Мечты рухнули, бой проигран. И та грёбаная любовь, которая занозой торчала в её душе, и никак не хотела из неё выходить, сейчас неимоверно болела. Как будто там всё заржавело и прогнило. В голове пульсировала только одна фраза: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу…».

Побег от обстоятельств закончился неожиданно. Наташа упёрлась в забор. Район был незнакомый, и она с трудом представляла, куда собственно она попала. От вина болела голова, и хотелось плакать. Наплевав на обстоятельства, она села возле деревянного забора прямо попой на землю, и заплакала. Раскачиваясь, как маятник, она напоминала умалишённого человека, который привлекает внимание к себе таким образом. Платье испачкалось, тушь размазалась по щекам, туфли сброшены на траву, и ноги она поджала под себя. Плакала, и качалась. Плакала, и качалась…Мелодия популярной песни постепенно вытесняла мысли из головы. Она откуда-то звучала: «Хоп, хэй, ла-ла-лэй. То ли правда, толи нет…». Наташа очень любила исполнителя этой песни, и постепенно, маленькими шажочками, ей становилось легче. Никто не проходил рядом, потому что она упёрлась в забор стройки многоэтажки. И именно оттуда она слышала музыку.

Сейчас, немного «протрезвев», она поняла, что выдала себя Давиду. С головой. Столько лет молчать, ничего ему не говорить и быть лучшим другом, это стоило её больших усилий, очень больших. А тут какая-то девушка с кудрявой башкой, и «привет». «Ну почему не я, почему нельзя взять замуж меня?» — думала она. Наташа снова начала раскачиваться из стороны в сторону.

— Может хватит раскачиваться? — сказал светловолосый молодой парень в клетчатой рубашке и грязных джинсах, — горе что ль какое? Иду с магазина, а тут красотка в вечернем платье у меня под забором качается. Может обидел кто? Давай сейчас разберёмся. А плакать не надо. Вон какая красивая, а рыдаешь, как по покойнику. Кефира хочешь?

— Водки хочу — ответила Наташа.

— Ну если водки, то это вообще не проблема, — сказал светловолосый и подал ей руку, — опирайся, пошли ко мне в будку. Там и водку налью, и выслушаю. Меня Саша зовут, я не обижу, я строитель.

— Пошли — сказала Наташа, и опираясь на его руку, поднялась с травы. Душа требовала водки, мозги требовали отключки.

Новому знакомому Саше, Наташа рассказала абсолютно всё. Про футбол, лицей, «жёлтые тюльпаны», Давида…Плакала, пила водку из гранёного стакана, запивала кефиром, заедала розовой докторской колбасой. Новый знакомый слушал молча, не перебивал и вёл себя как — то странно. Принёс воды, чтобы она умылась, дал платочек, чтобы высморкалась. Нарезал еду, подливал водку и молчал. Когда Наташа уже совсем была пьяная, помог ей забраться на кровать, и дождался, когда она уснёт, вышел из строительного вагончика.

Конец ознакомительного фрагмента.