Полоса везения строгого режима

Оксана Алексеева, 2022

Три студента-ботаника обрели суперсилы. И теперь они могут творить добро и помогать людям! Могли бы… да только эти силы предназначены для злодеев, а на творение добра, как оказалось, нужен совсем другой характер. Николай, Женя и Вера очень быстро поняли, что с их полосой везения что-то не так.

Глава 1. Навигация имени Стивена Кинга

— Мотль уже опроверг твоего Хокинга! И ежу понятно, что теория гравитации не учтена.

— Загнула ты, Вер! Сравнила божий дар с яичницей, в смысле Хокинга с бездарностью! Если и есть противоречия, то они касаются только терминологии!

— Методологии они касаются! — раздался громкий голос с заднего сиденья. — Вера, ну ты реально несешь какую-то дичь, ведь часть информации в любом случае поглощается черными дырами.

Вера ответила импульсивно, поправляя очки:

— Так а я о чем?! У тебя в мозге тоже часть информации поглощается, раз ты нить разговора теряешь? Жень, ну не лезь ты в вопросы, в которых ни черта не смыслишь! Смешно, ей-богу.

Женя тоже поправил очки и примолк, соображая, как изящнее парировать несправедливый выпад. Но сказал совсем не то, что собирался:

— Стоп, народ. А куда мы едем?

— Так туда же, куда и ехали, — ответил Николай, сидящий за рулем. И, разумеется, поправил очки. Этот бездумный жест объединял всю собравшуюся компанию заметнее прочих, более важных, деталей.

И, будто бы споря с водителем, приятный женский голос из навигатора несколько раз повторил: «Вы ушли с маршрута. Вы ушли с маршрута».

Вера, увлеченная недавним спором, только сейчас заметила, что автомобиль едет по какой-то узкой лесной дороге, подпрыгивая на каждой ухабине. И с каждым метром длинные ветки нависают все ниже, создавая ощущение непроницаемого тоннеля. Девушка невольно поежилась от ощущения мрачной сказочности и обратилась к водителю:

— Ник, сдавай назад. Задним ходом вернемся к точке, где неправильно свернули.

Николай пристальнее вглядывался вперед, но фары освещали только древесный устрашающий тоннель. Он успевал и ойкать на каждой ямке, и недоумевать:

— Как же не туда? Все по навигатору! Сейчас перестроится!

Да, такое могло быть, если эта дорога выводила на правильный путь, хоть и в объезд. Но женский механический голос повторял упрямо: «Вы ушли с маршрута!». Причем в последний раз прозвучало с подчеркнуто нервной настойчивостью. Все затихли в ожидании, когда Николай договорится со своей электронной женщиной, потому что обстановка за бортом становилась все более пугающей. И едва только Вера решилась на очередную мольбу сдать назад, как навигатор сообщил: «Через триста метров поверните направо».

— Вот! — победоносно воскликнул Николай, еще крепче вжимая пальцы в руль. — Перестроилась!

Вера с Женей синхронно выдохнули и тотчас расслабились, но еще триста метров никто и не подумал бы возвращаться к дебатам. На освещенной трассе это делать куда приятнее.

Поездка обещала быть очень веселой, не зря же друзья так долго к ней готовились. Вера, Женя и Коля, который требовал, чтобы его называли «Ником», были не разлей вода с первого курса института. Дружба их была склеена причиной, что прочнее любого товарищества на добровольных началах: больше никто с ними общаться не хотел. Познакомились в кружке по шахматам, в который, кроме этой троицы, никто не записался. Там были вынуждены хотя бы обратить друг на друга внимание, поскольку каждый из них ощущал прилив энергии от конца одиночества. Там же, на втором заседании кружка, выяснили, что они исчерпывают собой короткий список бюджетников-олимпиадников на престижном энергетическом факультете. А со временем стали настоящими друзьями, понимающими всю прелесть подобного взаимодействия: ни в каком другом кругу невозможно поспорить о Серебряном веке или вот, к примеру, статье Мотля. Никто другой не остановился бы от презрительной улыбки, когда они увлекались диспутами так серьезно, как только что. Никто здесь не назвал бы другого заучкой и ботаном, поскольку сам им являлся на полнейшие сто процентов.

Николай Бабушкин, временный владелец старенького авто, всегда считал, что мозги важнее внешности. У него и не было оснований считать иначе: рыжие волосы, веснушчатое лицо и не самый изящный профиль, как выяснилось уже в пубертате, не делали из него героя девичьих грез. Уяснив этот вопрос раз и навсегда, Николай погрузился в собственные увлечения. Геройские комиксы позволяли ему уходить от реальности и ощущать себя таким же суперменом, коими изобиловали любимые обложки. Однако Ник и не был настолько глуп, чтобы не понимать: изоляция от сверстников рано или поздно его доконает. И когда на первом курсе института он познакомился с Женькой и Верой, то решил, что его беспросветному одиночеству пришел хэппи-энд. Ник держался за товарищей крепче, чем за что-либо другое в жизни. Потому и выпросил у отца, автомеханика, машину, чтобы всей неразлучной троицей добраться до берегов Азовского моря. Родители у него были людьми простыми, но вряд ли могли обвинить сына в транжирстве, потому и пошли на такую уступку. Или тоже считали, что их Нику не помешают любые бонусы, чтобы вызвать уважение в ком угодно. Ник даже слышал, как отец вещал матери восторженным шепотом: «Пусть едут! Пусть вообще никогда не возвращаются, если это означает, что наш Колька наконец-то мужиком станет». Ник попытался не зацикливаться на этой фразе.

Евгений Лапоненко, наоборот, являлся обладателем довольно привлекательной внешности. Его большие карие глаза не оставались незамеченными, особенно сквозь толстые стекла очков и выгодно подчеркнутые густыми темными бровями. За эти глазища всякое быдло так и норовило обозвать Женю «лапочкой», чему немало способствовала неудачная фамилия. Внимание он привлекал, но совсем не в романтическом смысле. Парни и в его девятнадцать лет видели лишь андрогинного подростка, а девушки — чудаковатого дрыща. Воспитывался Женя только мамой — весьма состоятельной бизнес-леди, которая когда-то решила родить ребеночка «для себя». Она единственная и не видела никаких его недостатков. И хуже всего, что она тоже называла уже взрослого сыночка исключительно «лапочкой», еще сильнее понижая его самооценку. Женя кое-как пережил школу, где его постоянно травили «физически развитые, умственно недостаточные», поступил в институт, ну а там уже вошел в очень тесный кружок шахматистов. Товариществом этим Женя тоже дорожил, но с несколько иных позиций: он, в отличие от Ника, хорошо понимал, что три одиночества просто нашли друг друга. И хоть теперь они счастливее, чем раньше, но прорывом в отношениях с остальными эта дружба не грозит. Если не наоборот. Одиноких заучек общество переносит несколько проще, чем заучек, кучкующихся вместе.

Семья Веры Кирсановой не была так проста, как у Ника, но и не обладала теми же финансами, как у матери Жени. Самая обычная семейка с тремя детьми, где Вера оказалась старшей. Кажется, она никогда не была особенно уродливой и не производила впечатления заумной ботанички. Просто так вышло. Когда ее одногодки бежали на дискотеки или в парк, Вере приходилось присматривать за средним братом. Когда школьные друзья погрузились в первые влюбленности, у Веры появился младший брат, за которым снова пришлось приглядывать. Так и получилось, что она просто отстала от сверстников, и сверстники ей этого уже не простили. В один момент Вера неожиданно для самой себя обнаружила, что ее больше никто никуда не зовет, да и близких друзей с младшей школы не осталось. Ее никогда не обижали, она просто оказалась вне всяких компаний и группировок. А ближе к выпускным классам Вера погрузилась в учебу — хотела поступить именно на бюджетное место. Хоть родители ее и не были бедны, но им надо еще двух мальчиков поднимать. Вера собиралась сделать все возможное, чтобы облегчить им задачу, с чем блестяще справилась. Но если бы она была до конца откровенна, то могла бы признать и другое: ей, немного обиженной недостатком внимания родителей, хотелось всему миру доказать, что она лучше всех, что она буквально все на свете сможет и что такой умницы на семью хватило бы и одной.

На институт Вера возлагала грандиозные надежды — якобы там сразу же все изменится, ведь коллектив будет собираться из незнакомцев. Но установленную тенденцию изменить оказалось намного сложнее: Вера, погрязшая в учебе и заботе о младших братьях, лишенная общества ровесниц, никогда не была в курсе модных течений или умения себя преподнести. И ее каким-то образом почти сразу записали в группу заумного отстойника. Никто и не рассмотрел в ней молодую, в некотором смысле привлекательную голубоглазую блондинку. Или она никогда не была настолько привлекательной, или все же тушь с модной юбкой — обязательный атрибут презентации. В любом случае Вера упустила первый момент, а затем сама не заметила, как оказалась в обществе таких же отщепенцев. Ну да, в чем-то каждому из них не повезло, но посчастливилось найти друг друга — а такая дружба не каждому в жизни выпадает! Да и время они проводили примерно так же, как любой их ровесник. Вон, едут все вместе на Азовское море! Это намного круче, чем пьянствовать в клубе с приятелями, которые двух слов связать не могут! Вера себе это уже четыре раза повторила с начала поездки, но до конца не очень верилось. Потому что был, был на их престижном факультете молодой человек, который как раз сейчас наверняка находится в модном клубе, но на которого Вера променяла бы пять морей и парочку океанов.

Эта вылазка планировалась задолго до начала летних каникул. Сессию все трое закрыли на одни пятерки, потому и родители готовы были поощрить их чем угодно. Но, несмотря на долгую организацию, выехать получилось лишь в начале августа. Как-то не склеивалось все разом: то у Веры визит к окулисту, то у Женьки насморк, а потом и отец Ника вдруг забеспокоился и наотрез отказался отпускать их в такую даль без навигатора. Дождался зарплаты, купил, а уж только после дал ребятам добро и ключи. Но времени еще оставалось предостаточно — хватит и на дорогу, и на замечательный дикарский отдых.

Вот только с этим самым навигатором вдруг произошла размолвка, да еще и как раз в центре мистического лесного тоннеля. Через триста метров Николай вообще остановился и переводил взгляд справа налево, слева направо. Никаких обещанных развилок там не предполагалось.

— Где поворачивать направо? — нервно спросил он у механики.

И та ответила, ничуть не тушуясь от его тона:

— Вы ушли с маршрута.

Все снова притихли и вжали головы в плечи. Уж больно низко нависали патлы деревьев, создавая ощущение неприятной триллерной атмосферы. Женька с заднего сиденья осторожно предположил:

— А может, отворот чуть дальше?

Вера не выдержала:

— Давай назад, Ник! Что-то мне совсем не по себе.

Водитель обдумал оба варианта. Время близилось к полуночи, им уже давно было пора останавливаться на ночевку, но хотелось для начала отыскать правильную дорогу.

— Едем назад. Ну его, к чертям, — выбрал он.

Развернуться здесь было негде, а в темноте ехать задним ходом сложно. Но не прошло и десяти минут аккуратного возвращения, как Ник ударил по тормозам и подскочил на месте. Впрочем, как и его пассажиры. Потому что навигаторный женский голос возвестил:

— Вы совсем ушли с маршрута! — и после паузы добавил на случай, если не расслышали: — Совсем! Мы тут в «холодно-горячо», что ли, играем?!

Все трое разинули рты и уставились на экран устройства, где стрелка их местонахождения теперь крутилась вокруг оси. Быть может, это такие новейшие технологии — с расширенным и довольно эмоциональным набором записей? Но голос лишил их всякой надежды, снова закричав:

— Я ж говорю тебе маршрут, придурок! Куда хочу, туда качу? А на фига тебе тогда вообще навигатор, если сами с усами?!

Голос Ника прозвучал очень сдавлено, но это делало ему честь — он хотя бы говорить мог:

— Это ты мне?

— А кому? Ты тут много придурков за рулем видишь?

Вера не выдержала первой и вылетела из машины, сразу же врезавшись в кусты. Женька навалился на нее, как если бы собирался забраться ей на плечи. Последним подоспел Ник. Он обхватил друзей, пытаясь к ним теснее прижаться, но его дрожь ничуть остальным не помогала.

— Это что было? — пищала Вера, которая теперь рисковала задохнуться.

Ей ответили не сразу. И лучше бы не отвечали, чем такое:

— Ребят, — жалобно тянул Женька. — Я у Стивена Кинга книгу читал — про машину, которая…

— Заткнись, — отрезал Ник. — Ее все читали! Заткнись!

Вера оглянулась на машину, все еще рассекающую светом фар мрак впереди. А так все хорошо начиналось! Прошлой ночью они переночевали в палатке, а утром, счастливые и искусанные комарами, поехали дальше, все больше радуясь путешествию. Завтра уже должны были прибыть на место, провести там целую неделю в отдыхе от всех проблем, но буквально за двести километров их из машины выгнал взбесившийся девайс?

Вере показалось, что в салоне что-то задымилось — хотя, возможно, разыгравшееся воображение искажало действительность. Но когда что-то сильно громыхнуло, девушка подпрыгнула и сорвалась с места, унося ноги подальше от этой слишком реалистичной экранизации фильма ужасов. Ее друзья поступили так же. К сожалению, густая растительность на обочине развела их в разные стороны, а страх не позволил сразу это осознать.

Исколов ветками ноги и уже в третий раз упав, Вера начала соображать и только теперь огляделась в поисках товарищей. Темнота вокруг хоть глаз выколи, но именно подобная непроглядность оставляла надежду, что Женька с Ником совсем недалеко, их просто не видно. Снова оглушительно ударило с неба, а обозримое пространство разрезали серебряные полосы. Это просто молнии! Вера нервно засмеялась, поняв, что так сильно испугалась всего лишь приближающегося дождя. Еще удар и еще, после чего вдали зашумело — ливень шел стороной, но скоро явится и сюда. Небо продолжало угрожающе разрываться и потешаться над ее недавним страхом. Раскаты грома заставляли тело непроизвольно сжиматься, но они были понятными, объяснимыми. В сравнении с остальным — какими-то плюшево-бытовыми. По земле потянулся туман, а вверху будто начало немного светлеть, хотя это было странно: дождевые тучи должны были скорее ухудшить видимость, а не прояснить.

— Женька! Ник! — закричала Вера, поворачиваясь в разные стороны. — Ау! Ребят, вы где?

Уже через пару секунд она расслышала ответ и вскоре узнала по силуэту Николая, который бежал к ней и обнимал себя руками, пытаясь согреться под прохладными, еще пока редкими каплями.

— Вот ты где, Вер! — он обрадовался. — Я уж подумал, мы вообще теперь друг друга неделю искать будем! Ты как? Все нормально? — и заорал уже восторженно в другую сторону: — Евгений Михайлович Лапоненко, собрание проводим здесь! Хватит уже от страха гадить в кусты!

— Тут я! — раздалось откуда-то совсем издали. — Решил полежать, раз мы все равно хотели ночлег устроить!

— Вставай и ползи сюда! — ответил ему Николай.

Они сами себе делали смешно, хотя повода и не было. Просто перетрусили — и теперь искусственно стряхивали прошлое напряжение. Вера тоже улыбалась, как если бы у нее неожиданно настроение взметнулось вверх:

— Вот это я перепугалась, Ник! На полном серьезе показалось, что происходит какая-то необъяснимая ерунда. Ну я-то ладно, девочка! А вы, два девятнадцатилетних мужика, куда рванули? Хотя какие из вас мужики? Смех только!

Он даже спорить не захотел:

— Да не говори. Я потом уже, когда побежал, допер, почему мне голос из навигатора показался знакомым — это ж моя двоюродная сестра записала! Уж не знаю, как они с отцом это провернули, но чур им историю не пересказывать — оборжутся! Вер, ты замерзла? Иди сюда, погрею.

Николай протянул к ней руки, но Вера в удивлении отшатнулась. Чего это с ним такое джентльменское происходит? Совсем на старого приятеля не похоже.

— Обойдемся без обнимашек! — остудила она порыв нежности. — А то моя мама и так шутит, что я когда-нибудь за вас обоих замуж выйду!

— Ну, может, не сразу за обоих… — протянул Николай, все еще не теряя надежды ее хоть немного приобнять. — И, может, не замуж… Тут столько кустов вокруг, а Женька как-то уж слишком медленно ползет.

Вера хохотнула, понимая, что настолько шутливый настрой может быть результатом стресса:

— Угу, меня пытается затащить под кустик главный антибрутал университета, горжусь! Если бы я и согласилась, то только с каким-нибудь Андреем…

— Короленко?! — изумился Ник. — Тебе нравится Андрей Короленко?

— Удивляешься так, как будто существуют девушки, которым он не нравится!

Вера на пятьдесят процентов была права в своем возмущении. На их факультете училось много детей из богатых семей — уж очень престижные специальности там предлагались. Но из всех университетских звезд ярче других светили две. Неизвестно, самые ли состоятельные, но определенно — самые популярные. И были они словно негативными снимками друг друга: блондин Андрей Короленко, сын владельца автозаправок, и жгучий брюнет Захар Бойков, с приятным прозвищем «Базука», сын какого-то явно криминального воротилы, прикрывающего темные делишки ночным клубом. Оба хороши собой, оба прикатывают на учебу на крутых тачках, у обоих куча поклонниц. Вернее сказать, почти все девушки разделены на два лагеря: те, кому нравятся плохиши, с первого взгляда западают на Захара; ну а те, кто предпочитают утонченную, немного высокомерную интеллигенцию, падают жертвами Андрея. Вера всегда была более склонна к интеллигенции. Но зачем она это сейчас вслух ляпнула? Хотя Николай — близкий друг, вроде бы как раз с друзьями такими откровениями и следует делиться. Однако стыдно все-таки немножко было, и потому Вера просто захлопнула тему, внезапно открывая другую:

— А я статью Мотля вообще не читала! Обзор только краткий в интернете нашла. Просто не хотела, чтобы вы с Женькой подумали, что я не такая же умная, как вы! Я, честно говоря, и в шахматах-то чайник. Хорошо, что мы так ни разу и не сыграли в нашем клубе, а то вы давно бы догадались!

— Серьезно? — Николай даже немного отпрянул, подумал и решил ответить откровенностью на откровенность: — Хотя я ведь в шахматах тоже не спец, — он неожиданно громко заржал. — Стоило рвануть в путешествие, перепугаться до чертиков и здесь выяснить, что ни один из нас играть не умеет! Женька, ты в шахматах вообще рубишь?!

— Рублю, — тот наконец-то появился в зоне видимости, тяжело дыша. — Но не так, чтобы очень. Я упал там, все джинсы травой перепачкал. Но вроде целый.

— Все мы упали! Особенно в наших собственных глазах, — резюмировала Вера. — Ну что, возвращаемся в машину, трусливые зайцы?

Они с бодрящим смехом без труда обнаружили путь обратно, а про злую шутку родни Николая высказались в таких выражениях, которых члены шахматного клуба знать бы не должны. Да и сама проездная дорога оказалась совсем не мистической — ну да, заросли по краям, но не такие уж и густые, как мерещилось раньше. И машина их манит приветливо-теплым салоном, после всех объяснений совсем не пугающая. Вера шагнула к ней первой, но Женька застыл на обочине и вдруг позвал:

— Ребят… — Они на зов обернулись. Парень смотрел в небо. — А почему так светло? Это рассвет? Даже двенадцати не было, когда мы сюда свернули… И с тех пор прошло сколько? Минут двадцать?

Вера заново похолодела. Николай, наоборот, забыл про прохладу от мокрой одежды и вспотел. По земле тянулся предрассветный туман, небо становилось все светлее и светлее — пройдет не больше получаса, как из-за края горизонта начнет выползать дремотное солнце. Это был рассвет — и весьма неуместный в такое время. Они в марафоне по кустам падали — все трое. Но никто не мог вспомнить обморока или чего-то подобного, что объяснило бы синхронный провал во времени.

На Азовское море они не поехали, не сговариваясь навсегда закрыв эту тему. И хоть никто из них не был гроссмейстером, да и в Хокинге они разбирались на уровне обывателей, но все трое были отличниками с довольно пытливыми умами. А такое устройство мозга не терпит только одного — того, что невозможно объяснить. И потому предпочли сделать вид, что этого не случалось вовсе, чем признать существование в мире чего-то настолько ненормального.

Да и зачем им вообще куда-то ехать и кормить мошкару, если и на даче у Женьки можно делать до конца лета то же самое, только без нервов? Двоюродную сестру Николая тоже трясти не стали — незачем узнавать наверняка, она ли поучаствовала в шутке. Ну какая теперь разница, насколько правдоподобно она все будет отрицать?