Дары любви

Оксана Викторовна Эрлих

Как могла Алина отпустить своего единственного сына в опасную экспедицию в заснеженные горы на поиски древней цивилизации? Этот вопрос мучил ее все то время, пока она, преодолевая ловушки подземных ледяных пещер, пыталась найти единственное верное средство спасения сына. Но что может помочь оживить замерзших членов экспедиции, обезвредить банду головорезов и спасти остатки древнего города? Только любовь и ее дары…

Глава 7

Алина медленно открыла глаза и осмотрелась. Оказывается, она не покидала кабинет Андрея Сергеевича, хотя ей снилось, что доктор, со злой усмешкой на губах, несет ее беспомощное тело в темный жуткий подвал, в котором куча страшных приспособлений и инструментов, залитых чьей-то кровью.

Отогнав остатки сна, Алина потянулась и почувствовала, что вся усталость последних дней словно испарилась. Бодрость и желание немедленно действовать придало ей уверенность, что у нее обязательно все получится.

Отбросив теплый плед и вскочив с удобного дивана, Алина, мысленно поблагодарив Андрея Сергеевича за отличный чай, незаметно вышла из кабинета и проследовала на взлетную площадку. Отдохнувшие и полные сил спасатели уже ждали ее.

Полет был долгим. Алина все думала о Никите, о том, что чувствовал ее мальчик, замерзая в темной ледяной пещере. Отогнав вновь наворачивающиеся слезы, Алина принялась размышлять о том, за чем она летит, на что возлагает последнюю надежду на спасения Ника.

Аполлинария Генриховна, как ни странно, отсутствовала на своем любимом рабочем месте. Более того, ее со вчерашнего дня никто не видел. Сторож Семёныч, страдающий от очередного похмелья, изрек с видом знатока:

— Наша старуха, видимо, отдала концы.

Алина только отмахнулась от него и, взяв запасные ключи от директорского кабинета, отправилась на разведку. В памяти Алины не было дня, когда бы старая директриса пропустила хотя бы одну рабочую минуту. Поэтому тот факт, что Аполлинария Генриховна второй день отсутствовала в музее, говорил лишь об одном — с ней что-то случилось.

Открыв дверь, Алина, на всякий случай, позвала директрису. Не дождавшись ответа, она быстро прошла к столу и обомлела. Там был такой беспорядок, словно в открытое окно ворвался ураган и снес все на своем пути. Кипы бумаг валялись на столе и полу, набор серебряных ручек, подаренный на очередной юбилей, был разбросан по столу. На порванной в клочья книге был толстый слой пепла. Алина, вооружившись своей лупой, внимательно оглядела всё в поисках того, что могло бы ей хоть как-то помочь приблизиться к разгадке того, что здесь произошло. При рассмотрении книги, вернее того, что от нее осталось, Алина заметила знакомые красные линии по краям обложки. Это была именно та книга, в которой Аполлинария Генриховна хранила камень жизни. Еще до конца не веря в происходящее, Алина повернула голову к шкафу, в котором хранилась книга. Всё его содержимое было на полу. Нужно было узнать, что произошло с камнем, поэтому Алина продолжила осмотр. Пепла было слишком много для небольшого листка бумаги, в котором лежал камень. «Значит тот, кто это все сделал, сжег что-то еще, но что?» С этой мыслью Алина обошла необъятный стол и заглянула под него. В ту же секунду она шарахнулась в сторону. Под столом, раскинув руки в стороны, лежала директор музея. Когда первый испуг прошел, Алина встала на колени рядом с Аполлинарией Генриховной и положила указательный палец на запястье женщины, завешенное в избытке браслетами всех цветов и размеров. Еле ощутимая пульсация прощупывалась.

Алина схватила свой телефон и вызвала скорую помощь. Затем попыталась привести директрису в чувство, похлопав по дряблым щекам, которые в этот момент даже под толстым слоем пудры были бледно-голубыми.

Послышался еле ощутимый вздох, и Аполлинария Генриховна с явным трудом открыла глаза. Вскоре взгляд мутных светло-серых глаз остановился на стоящей перед ней на коленях молодой женщине.

— А… Алина… — прошептала старуха.

— Молчите, пожалуйста, вам сейчас нужно просто подождать скорую помощь. Берегите силы, — попросила Алина, беря прохладную руку директрисы в свои.

Та закрыла глаза и чуть громче сказала:

— У меня больше нет камня жизни, благодаря которому я до сих пор жила. Поэтому и времени больше нет. Послушай меня, девочка. Нападавших я не видела, они ударили меня сзади по голове. Когда я очнулась, то в кабинете уже никого не было. Я сразу почувствовала, что они забрали мой источник жизни, а заодно и мои записи о нем. Слишком долго я хранила свою тайну, открывшись только однажды тебе. Думай теперь, кто из твоего окружения мог пойти на убийство и уже ни перед чем не остановится, чтобы завладеть остальными камнями…

Каждое слово давалось Аполлинарии Генриховне с большим трудом. Но Алина не могла не спросить:

— Вы сказали «остальными камнями»? Значит, есть еще такие же камни? Где они? Прошу, скажите! От этого зависит жизнь моего сына!

Но Аполлинария Генриховна уже ничего никому не могла сказать. Пальцы, сжимавшие руку Алины, ослабели и замерли.

Когда скорая помощь забрала тело директрисы, Алина вышла из музея и направилась домой. Всю дорогу она думала над словами Аполлинарии Генриховны. Рассказу о камне Вадим не поверил, а Никита с жаром внимал каждому слову матери. Больше ни один человек не знал о разговоре Алины со старой директрисой музея. Вот только если…

Алина резко остановилась и направилась в противоположную от своего дома сторону.

Квартира Вадима наводила мрачные размышления. Было очевидно, что и здесь побывали искатели камней. Особых ценностей у Вадима никогда не было, и это было понятно сразу по запустелому состоянию жилья. Поэтому сомнений в том, что квартиру перевернули вверх дном не обычные грабители, у Алины не было. Оставалось лишь понять, кому из своих многочисленных друзей Вадим мог сболтнуть о древнем источнике долголетия.

Алина, стараясь не упасть, пробралась к письменному столу, в потайном ящике которого хозяин квартиры хранил особо ценные для него бумаги, в том числе потрепанную записную книжку. Злоумышленники перевернули стол вверх дном, но ничего не обнаружили, а может просто от злобного бессилия крушили все, что попадалось на пути. Алина без труда открыла потайной ящик. Сверху на стопке бумаг лежала черная маленькая книжка. Алина знала, что Вадим, не обладая хорошей памятью, записывал все, что считал нужным в эту книжку. Долго искать не пришлось. Список телефонов и адресов всех знакомых Вадима занимал почти половину достаточно пухлой книжки. Алина грустно вздохнула. Бывший муж был очень общительным человеком и заводил знакомых во всех своих поездках. Кому из этих людей Вадим раскрыл секрет Аполлинарии Генриховны, оставалось только гадать. Обзванивать всех этих людей из бесконечного списка было абсолютно бесполезно. Даже если бы ей удалось найти человека, с которым был слишком откровенен Вадим, конечно, тот не стал бы сознаваться в убийстве и похищении артефакта.

Вернувшись домой, и, обдумав все за чашечкой горячего крепкого чая, Алина решила для начала пообщаться с руководителем Вадима Петром Владимировичем Полянским. Этот человек был всегда в курсе всех дел, лез со своими советами и наставлениями везде и всюду и был похож на питона Каа из любимого в детстве мультфильма «Маугли». Алина даже не пыталась скрывать свое нежелание общаться с этим крепким стариканом при подготовке к экспедиции в Гималаи. Вездесущий Петр Владимирович как всегда контролировал всё. Он пытался несколько раз заговорить с Алиной, но она, поглощенная предстоящим расставанием с сыном, не обращала внимания на докучливого мужчину. Тот сладко улыбался своей змеиной улыбкой и, как ни в чем не бывало, шел дальше. И вот теперь, её ждал разговор с этим неприятным Полянским, который помог бы выяснить, с кем Вадим общался накануне своего отъезда в горы.

На рабочем месте Полянского не было, поэтому Алина, предварительно заглянув в черную книжку, поехала на его домашний адрес.

К счастью, Петр Владимирович был дома, и выглядел так, словно ждал визита Алины. Пригласив ее в квартиру и подав чашку кофе, Полянский предложил гостье присесть.

— Да, милая моя, — начал он, — не думал я, что нам с вами придется встречаться по такому грустному поводу. Спасатели сообщили мне, как руководителю экспедиции в Гималаи, о трагической гибели всей группы. Примите мои самые глубочайшие соболезнования. Нет ничего хуже для матери, чем потерять своего единственного сына.

Петр Владимирович медленно подошел к Алине и положил свою руку ей на плечо. Его слова вновь вытолкнули наружу всю боль от утраты. Алина не смогла больше сдерживаться и, уткнувшись лицом в ладони, тихо заплакала. Полянский молчал и тихонько гладил ее по голове, как маленькую девочку, нуждающуюся в отеческой ласке и утешении.

Когда слезы высохли, Алина вспомнила, для чего она пришла. Подняв заплаканное лицо, она спросила, еще не уняв дрожь в голосе:

— Скажите, пожалуйста, Петр Владимирович, вы видели, чтобы Вадим за последние два дня перед отлетом разговаривал с кем-нибудь, кто не входил в состав группы?

Старик задумался.

— Ты знаешь, был один человек, — наконец, нарушил молчание Полянский. — Он показался мне знакомым, но где я его видел, хоть убей, не вспомню. Тогда я подумал, что это какой-то приятель Вадима и значения не придал. Они довольно долго разговаривали на скамейке примерно за пару часов до вылета. А что случилось? Зачем он тебе нужен?

Алина замялась. Она не доверяла Полянскому. Но с другой стороны, ей больше не с кем было поделиться своими соображениями, не у кого просить помощи.

— Дело в том, — осторожно начала Алина, — что я рассказала Вадиму кое-что о возможных находках, о которых было сказано в его карте.

Полянский удивился.

— О чем ты говоришь? Вадим ясно мне сказал, что кроме останков гиотов в Гималаях ничего нет. Он что-то от меня скрыл?

Алина внимательно смотрела на стоящего перед ней старика. Стоило ли раскрывать все карты? Другого пути не было.

— Я передала Вадиму слова директора музея, в котором я работаю. Она, внимательно изучив карту, определила, что та указывает не только на место, где когда-то процветала древняя цивилизация, но и на необычный артефакт.

На лице Полянского отразилось недоумение и нескрываемое любопытство. Алина продолжила:

— В наследство старой женщине достался необычный камень, благодаря которому ее предки могли очень долго жить. Именно на силу этого камня я рассчитывала, вернувшись домой. Возможно, он каким-то образом мог вывести Никиту и остальных замерзших людей из состояния, в котором они сейчас находятся.

— А разве они живы? — Петр Владимирович присел на край дивана.

— Неизвестно. Врач из военного госпиталя, в лаборатории которого сейчас находится вся группа, отметил, что их состояние между жизнью и смертью. Нужно как-то помочь, что-то сделать, понимаете? Я не могу сидеть, сложа руки.

Алина сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони. Полянский встал, подошел к окну и сказал:

— Но ведь у этой женщины, директора музея, наверняка есть этот камень? Попросите его. Я думаю, она не откажет.

Конец ознакомительного фрагмента.