Сердце моего врага

Оксана Глинина, 2020

Всем сильным мира очень нужна древняя кровь. И пусть, если бы за неё не убивали. Но она вдруг проснулась во мне, и началось… Теперь за мной идут по следу лучшие ищейки императора, а возглавляет их сам Палач – безжалостный и беспощадный верный пёс правителя. Мне пришлось очень хорошо спрятаться, на самом видном месте. Но от Палача нигде не скрыться. Как и от любви, которая настигла нас с ним так не вовремя.

Глава 7

Дитар всегда поздно ложился и рано вставал. Но от триумфа возвращения к прежнему высокому рангу, практически не замечал усталости. Да и было не до нее. Неотложные дела напористыми крыльями толкали его вперед, к нему, как в центр водоворота, стекались шпики со всех концов столицы, люди сновали возле него стаей взбаламученных карасей. К тому же здесь не Карпетрия, а императорская резиденция — нет каждодневных вылазок и стычек с непокорными и вечно воинственными, горцами.

Теперь восстание на приграничных территориях казалось сном — долгим, неприятным, но все-таки сном. Возможно, именно поэтому Дитар старался меньше спать, чтобы сны о Карпетрии как можно реже являлись ему в полуночной духоте пропитанных потом простыней. Воспоминания — дурная штука, которая извечным проклятьем дожидается своего часа, чтобы вцепиться в душу своими ледяными клыками. И только один-единственный проблеск в этом море тьмы — танцовщица в Хелегае, как предвестник добрых перемен. Она являлась под утро, рассеивая, словно пламенем рассвета, своими огненными крыльями тьму, и танцевала только для него — Дитара.

Видение почти поглотило все его кошмары, но горечь вернулась, стоило ему осознать — танцовщицу вряд ли доведется еще раз повстречать.

Кутерьма вокруг помолвки Адаваля так затянула Рене, что они с младшим братом практически перестали видеться. Зато регулярно встречался с ребятами из отряда, которых Дитар личными указами возвратил на места хранителей Колонной залы.

Ингмар, Пьеро и Олигеро были рады возвращению во дворец не меньше, чем сам командир, но так же, как и он, не могли не заметить странности, происходящие с императором.

— Поди, дурак совсем голову потерял от любви! — Ингмар сплюнул себе под ноги, прознав, что император собственной персоной намеревался посетить гадюшник с балаганами на рыночной площади. — И кто, скажите, устраивает помолвки на потеху народу?

Однако, его императорское величество желало побаловать возлюбленную, которая не имела отношения к высокородности. Надо было показать всем и вся, что настоящая любовь не имеет преград в виде происхождения. Порадовать народ, подарив надежду, утихомирить, таким образом, бунты.

— А вы заметили, ребята, — подал голос, обычно скромный, Олигеро. — Дворец заполнился рыжими девицами? Даже служанки рыжие, не говоря уже об окружении леди Иоланты.

— Ага! — подхватил Пьеро. — Еще как заметил! У меня в подружках ходила местная кухарочка — блондинка. Сесиль звали. Хорошо было, когда эта Сесиль приносила на свидания пирожки.

— Знавал я одну Сесиль с её пышками да пирожками. Так, это она тебя и откормила?! — довольно щурясь, заметил Ингмар, компания весело засмеялась. — А я все думаю, на каких таких харчах тебя разнесло?!

— А тебе завидно? — и тут же посерьезнев, Пьеро добавил: — Сесиль больше не работает на кухне. Захожу однажды, а там все как на подбор — рябые, конопатые и рыжие. Нет, я, конечно, не против рыженьких, ты уж извини, Ингмар, против тебя-то я ничего не имею. Но это уже перебор какой-то… с рыжими бабами. Выбора никакого!

— Ну я не девица, чтобы вызывать в ваших сердцах нежный отклик! — крякнул Ингмар, надпив из ковша терпкого кваса. — Но от рыжеволосых девок всех мастей уже у самого рябит в глазах. Хотя двух-трёх я бы пригласил на променад…

Ингмар облизал медные усы от бражной пены и со стуком поставил оловянную посудину на стол. Стражникам Колонного зала нельзя было употреблять ни эля, ни пива даже вне дежурства. Поэтому компания радовалась простым питьем да вареным мясом, чтобы в свежем виде заступить на службу.

Друзья снова принялись подначивать друг друга, заливаясь хохотом от добрых шуток. Но самому Дитару отчего-то совсем не было весело. Внутри жгло беспокойство. Уже несколько дней у него не было возможности пересечься с Рене и просто поговорить, не то что обсудить визит императора в город, под сень бедняцких кварталов.

— Вот что, парни! — произнес молодой командир, вставая с места. — Завтра нам всем предстоит тяжелый день. Сомневаюсь, что народ в восторге станет бросать под ноги Адавалю цветы да пшеничное зерно.

— Это да, — неожиданно отозвался Олигеро. — По столице только прокатилась волна бунтов в золотых мастерских. В золотых! Двое купцов уже кормят псов своими потрохами, но сколько их ещё грызёт локти от бессилия?

— На днях арестовали одного из самых лучших мастеров! — кивнул Пьеро. — И после этого, толстяк хочет, чтобы все прошло гладко.

— Тише, Пьеро, не то и у нас начнутся неприятности, — Дитар сделал успокаивающий жест рукой, шум в компании тут же затих. — Как бы там ни было, безопасность императора и его нареченной лежит на наших плечах. И, в случае чего, с нас спросят по полной! Городская стража день и ночь роет землю носом, что касается предотвращения бунтов и мятежей, но подавляем обычно их мы. Это к тому, если вы вдруг забыли о Карпетрии.

— Ты же понимаешь, командир, мы тебя не оставим! — Ингмар говорил искренне. — И в случае чего, всегда будем стоять за тебя.

— И я это ценю! Но приоритет — жизнь и здоровье императора, мы за это в ответе. Столица раздулась, как набухший чирь, поэтому к завтрашнему дню отрастите себе ещё по паре глаз…ну и рук соответственно.

Несмотря на то, что день ожидался хлопотным, ночь оказалась куда сложнее. И не потому, что город затопили бунтарские поджоги и расправы. Наоборот, Оханг поглотила тишина. Очень опасная такая, которая обычно случается перед сильной бурей.

Дитару необходимо было срочно поговорить с братом. Как-никак он являлся советником императора. Нужно было уговорить Адаваля не посещать центр города, что-то подсказывало, что все это спокойствие не к добру.

— Нет, нет и еще раз нет! — воскликнул его императорское величество, когда Дитар, приклонив голову, делился своими опасениями в покоях императора. — Ты же сам говорил, что в городе ночь прошла спокойно, почему я должен отменять празднование?

— Никто не говорит отменять празднование, ваше императорское величество, — спокойно произнес Рене. — Просто нам кажется, что в город выезжать вам с невестой не следует.

— Чушь! — пышные имперские кружева задрожали. — У меня есть охрана, в конце концов? Или среди моих людей мечи держат безвольные бездари? Я обязан показать всем этим — где они, а где я!

Рене многозначительно посмотрел на брата и отрицательно покачал головой, что значило — уговорить монарха не получится.

— С чего ты так волнуешься? — шепотом спросил младший брат, когда уединение настигло их в мозаичной анфиладе, где солнечные блики дробились в многочисленных цветных кусочках смальты и переливались в широких чашах фонтанов.

— Слишком тихой была ночь. Да и, вообще, после разгрома черновых рабочих и подмастерья из ювелирных мастерских, стало подозрительно спокойно.

— Это нормально! — пожал плечами первый советник. — Они затаились.

— Вот именно затаились! И что им мешает ударить сегодня?

— Ничего, — лицо Рене стало серьезным. — Ты сам понимаешь, что удар готовится, и твоя задача сделать все возможное, чтобы этого не случилось.

И тут советник изменился в лице, словно догадался о том, чего еще не успел произнести старший брат вслух.

— Выкладывай, что донесла разведка! И не вздумай скрывать хоть слова правды.

Дитар тяжело вздохнул и посмотрел по сторонам, чтобы никто случайно или умышленно не слышал и полслова из их разговора.

— В народе пополз слух, будто бы у бунтовщиков появился лидер.

Конец ознакомительного фрагмента.