То, что меня держит

Оксана Ивановна Семык, 2019

Этот роман вошел в шорт-лист международного конкурса "Детектив без границ-2016". Соня Лядова, разочаровавшись в любви и задолжав банку миллион, решает сбежать в маленький сибирский городок и пересидеть год-два «на дне». Но в музее, куда она устраивается работать, одна за другой следуют загадочные смерти, в которых винят полтергейст. Соня не верит в месть обиженного духа и собирается найти рациональное объяснение. И она найдет его, едва не заплатив за это жизнью, а затем перед ней встанет сложный выбор… Эта книга – не только мастерски запутанный детектив, но и разговор о любви, которая бывает такой разной, порой даже жуткой…

Глава 4

«Кто такой Хозяин?..»

На следующее утро Соня с трудом заставила себя встать и отключить надрывающийся сигнал будильника в своем сотовом. Спать хотелось ужасно — сказывалась разница во времени с Москвой в несколько часов — там сейчас всего пять утра. Но дрыхнуть некогда — может уплыть неплохая вакансия. Музей — место тихое, спокойное — как раз то, что нужно, чтобы немного прийти в себя после сумасшедшего жизненного ритма столицы.

Катя, увидев выходящую из комнаты жиличку, встретила ее широкой улыбкой.

— Уже проснулась? А я тебя будить собиралась, а то мне на работу пора. Держи ключ от квартиры — будет твой. У меня еще есть. Ну что, в музей сегодня собираешься?

Соня кивнула:

— А как туда добраться?

— Очень просто: дойдешь до конца улицы и увидишь его. Он там особняком стоит, у моста над речкой.

И действительно, музей Соня нашла без труда — двухэтажное кирпичное здание красного цвета с белой отделкой. Издалека оно смотрелось нарядно, но вблизи бросались в глаза выщербленные от времени кирпичи, там и тут портили вид большие проплешины облупившейся краски. Зато на фасаде висела табличка, гордо гласящая, что это здание является архитектурно — историческим памятником и охраняется государством. Над входными дверями было написано: «Уключинский городской краеведческий музей».

Войдя в вестибюль, Соня огляделась. Справа находился гардероб с рядами пустых вешалок и окошко кассы, похожее на бойницу, слева начиналась анфилада комнат, очевидно, служивших выставочными залами. На второй этаж вела красивая чугунная лестница.

Не успела Соня сделать и пару шагов, как дорогу ей тут же преградил невысокий крепкий мужичок в синем халате.

— Вы куда? Мы закрыты. Сегодня санитарный день. Там на двери расписание.

— Я к директору.

— Зачем?

— По делу.

— По какому? — не сдавал позиций настырный визави.

— А вы что, директор? — разозлилась Соня.

И тут со стороны лестницы раздался уже знакомый голос:

— Владимир Иванович, пропустите девушку. Я провожу ее к Алевтине Леонтьевне.

Мужичок отступил, открыв взору изумленной Сони вчерашнего водилу Сергея, спускающегося по чугунным ступеням, одетого в такой же синий халат. Вот это да! Мир тесен, но не настолько же! Впрочем, Соня всегда умела воспользоваться выпавшим шансом. С невозмутимым видом она подошла к неожиданному заступнику и зашагала вместе с ним вверх по лестнице.

— Я же говорил, что мы еще встретимся, — весело произнес он. — Правда, не думал, что так скоро. Ну, теперь — то вы скажете, как вас зовут?

— София Александровна.

— Красиво. Соня, значит, или Софья. Или предпочитаете Софа?

— Предпочитаю София Александровна, — поставила она его на место. — А как ваше отчество?

— Вам зачем?

— Вдруг мы станем сослуживцами? И что же мне тогда — звать вас Сергей?

— Конечно. Меня тут все так зовут, без отчества. Иногда по фамилии — Нестеров. Не зря говорят: будь проще — и люди к тебе потянутся. — Вот тут Сонечка не поняла, считать ли эти слова камнем в ее огород, но решила пропустить их мимо ушей. — Значит, вы пришли сюда на работу устраиваться? И кем?

— Кем возьмут. А вы тут чем занимаетесь?

— Я — штатный реставратор. Если точнее, «мастер на все руки». Тут ведь что реставрировать? Не рембрандтовскую же «Данаю». Так, всё подряд починяю и слежу за сохранностью экспонатов.

Они подошли к двери с табличкой «Директор Карнаухова Алевтина Леонтьевна».

— А хотите я вас подожду? — предложил Сергей.

— Зачем? — недоуменно спросила Соня, и только потом до нее дошло, что он шутит, намекая на вчерашние события. — Нет, спасибо, — улыбнулась она в ответ.

— Ну, ни пуха ни пера, — пожелал провожатый.

— К черту! — от души послала его Соня.

Узнав, что посетительница явилась в поисках работы, директор Карнаухова вскинула брови, чересчур тонко выщипанные для ее полного лица с двумя подбородками, и поинтересовалась, какое у Сони образование.

— У меня университетский диплом по специальности «политолог».

Теперь директорские брови совсем уехали под пышно начесанную рыжеватую челку, тщательно подведенные глаза с цепким взглядом удивленно распахнулись.

— И чем же политологи занимаются?

— Ну, они изучают действия политиков, анализируют события политической жизни… — начала популярно объяснять Соня.

Алевтина Леонтьевна тут же перебила ее, нетерпеливо махнув рукой:

— Ой, да у нас тут на каждой лавочке по пять пенсионеров сидит — и все они, выходит, политологи. Только мне не политолог, а экскурсовод нужен.

Соня, уже было настроившаяся на отказ, при последних словах ощутила проблеск надежды и вытащила из сумки свидетельство об окончании курсов по специальности"гид — сопровождающий". Корочка, купленная с рук, помогла ей в свое время устроиться в столичную турфирму.

Этот козырь произвел разительную перемену в директоре музея: она расплылась в улыбке:

— Совсем другое дело. С такой бумажкой я вас возьму — с кадрами тут, в глуши, беда. Приходите завтра: подпишем трудовой договор, ознакомитесь с должностной инструкцией. Беру вас с испытательным сроком три месяца. И еще: экскурсий у нас сейчас немного. Чтобы без дела не сидеть, будете помогать в других отделах.

Озвученная сумма оклада неприятно удивила своей мизерностью в сравнении с московской зарплатой. «Но все же лучше, чем ничего, да и работа эта — лишь временная», — утешила себя Соня.

Назавтра ее «прикрепили» к научному сотруднику выставочного зала Алексею Юрьевичу Кронцову. Высокий, худой, чуть сутулящийся, с густыми каштановыми волосами, уже чуть посеребренными на висках, «Шеф», как мысленно обозвала его Соня, сразу расположил ее к себе приветливым обращением и добрым приятным лицом с «гусиными лапками» морщинок, разбегающихся к вискам от бледно — голубых глаз.

Первым делом он устроил своей новой подчиненной краткую экскурсию по музею. На первом этаже располагалась экспозиция «Природа края». Вдоль одной стены с нарисованным на ней лесом, были выставлены чучела животных, из которых Соня узнала далеко не всех, мысленно отнеся неузнанных в разряд «каких — то выхухолей». И вообще, вся эта композиция напомнила ей Ноев ковчег: на нескольких квадратных метрах было собрано столько разных тварей, что даже страшно было представить, что бы случилось, сойдись они в настоящем лесу в одном месте в таком составе.

В экспозицию также входили палеонтологический, археологический и минералогический разделы: в стеклянных витринах лежали какие — то камни, а еще огрызки, кусочки и ошметки черт его знает, чего. Впрочем, Соня понимала, что ей придется разобраться в этом историческом мусоре, если она собирается работать здесь экскурсоводом. Что же касается второго этажа, он был полностью отдан под историю края, начинавшуюся еще с местных первобытных племен. Отдельный зал был отведен под экспонаты, рассказывающие об истории местного завода, вокруг которого, судя по всему, вращалась жизнь в этом забытом богом уголке.

Шеф гордо сообщил, что вся экспозиционно — выставочая площадь занимает триста квадратных метров, плюс еще у музея имеется небольшая пристройка, используемая в качестве фондохранилища, а также реставрационная мастерская. Соня, вместо того чтобы впечатлиться, лишь хмыкнула, вспомнив, что общая протяженность залов Эрмитажа, кажется, более двадцати километров. «Что ж, каков городишко, таков и музей», — подумала она.

Попутно Соня познакомилась и с остальными членами коллектива, ибо музей, как оказалось, в авральном режиме готовился к приезду в Уключинск губернатора области, а потому был объявлен дополнительный санитарный день, и все сотрудники сновали по обоим этажам, словно муравьи. Соня скептически отнеслась к идее посещения важным гостем столь захолустного учреждения культуры, но ее мнением по данному вопросу никто не поинтересовался.

Шеф, две научных сотрудницы, смотрительница и Соня занялись обновлением в экспозициях текстов аннотаций и этикеток — прошел слух, что у губернатора слабое зрение, а потому всё срочно перепечатывалось огромным шрифтом, годным разве что для букваря или верхних строчек таблицы окулиста.

Оставшаяся часть коллектива была брошена на решение других животрепещущих задач. Замдиректора по хозяйственной части — тот самый, дотошный Владимир Иванович — вместе с реставратором Сергеем и электриком срочно занавешивали огромным баннером фасад рядом со входом, чтобы скрыть облупившуюся штукатурку, и копошились внутри здания: закрашивали застарелые желтые разводы на потолке, что — то чинили, прибивали, завинчивали. А гардеробщица — она же по совместительству уборщица — до блеска натирала витрины с экспонатами и пылесосила чучела представителей местной фауны.

Новенькую коллеги приняли доброжелательно, тут же окрестили просто Соней и даже Сонечкой, ибо она была здесь самой молодой, с большим отрывом отставая в возрасте от остальных. Ей сунули в руки ножницы и посадили разрезать листы с напечатанными на них текстами аннотаций.

После она помогала менять в залах старые этикетки на свежие. Ей поручили зал на втором этаже, в котором были выставлены картины — на взгляд Сони, по большей части мазня. Наверное, местных художников. В основном те предпочитали изображать природу: горы, елки да березы, иногда разбавленные какой — нибудь снулой речкой или кривой избой.

Яркие краски были положены на полотна щедро, словно масло на бутерброд, и от них так и рябило в глазах. Презрение к законам перспективы и светотени роднило кое — какие из этих произведений с детскими рисунками. Но в зале висели и несколько старинных портретов очень даже неплохой работы, в тяжелых рамах, покрытых потускневшей позолотой. Один из них особенно понравился Соне.

На нем была изображена темноволосая женщина лет тридцати с аристократическим лицом, одетая в черное шелковое платье с декольте. Парадную прическу венчал черный резной гребень. Уши и шею украшал гарнитур из крупного черного жемчуга, а на плечи была небрежно накинута шаль. Картина была написана так, что под каким углом к ней ни становись, серые глаза дамы смотрели прямо на тебя.

Соня пару минут поразвлекалась, перемещаясь по залу и безрезультатно пытаясь ускользнуть от цепкого серого взгляда, а потом продолжила менять этикетки. Закончив, она направилась к выходу, но вдруг услышала за спиной еле слышный стон. Шею будто обдало холодным ветерком. Резко развернувшись, Соня обвела взглядом пустую комнату, а потом пожала плечами: наверное, почудилось.

В обеденный перерыв ее словарный запас полнился новым словом — «тормозок». Так местные, оказывается, называли захваченные из дома на работу харчи. Из них коллеги соорудили перекус в небольшой комнатушке, примыкающей к научно — экспозиционному отделу и называемой между собой «чайная». Пригласили за стол и Сонечку.

Она, не ломаясь и не кокетничая, присоединилась к трапезе и сейчас, хрустя печеньем, слушала беседу двух научных сотрудниц музея: Акулины Семеновны, которую назвала про себя «Дракулиной» за кроваво — красную помаду на бледном лице, и Натальи Ивановны, получившей в Сонечкиной системе координат прозвище «Карлсон», ибо та и в самом деле напоминала постаревшего Карлсона своей грузной фигурой, полным добрым лицом и носом — пуговкой. Дамы увлеченно спорили о том, от какого слова произошло название Уключинск — от существительного «уключина» или все — таки от диалектного глагола «уключиться» — «случиться, произойти».

Конец распре положила смотрительница Марина Корнеевна — бабулька, наверное, ровесница Тутанхамона и выглядящая почти так же, как его мумия, за что Соня мысленно прозвала ее «Туттой». Потягивая чаек, смотрительница заявила, что, судя по тому, сколько в этом городе пьющих, его наверняка назвали в честь глагола «уклюкаться».

Тут в «чайную» вошел Кронцов. Соня вскочила, готовая выслушать его указания, но Шеф лишь махнул рукой:

— Обедайте, Сонечка, обедайте. Я тоже перекушу, — и сам без приглашения присел к столу.

При появлении Алексея Юрьевича, Дракулина непроизвольным жестом поправила свои черные, стриженные под каре волосы, Карлсон торопливо одернула на себе просторную тунику, а Тутта, не поведя ухом, между тем, продолжала развивать свою мысль:

— Вот так сидишь порой в экспозиции, мимо тебя проходит экскурсия — десятка два — три каких — нибудь работяг, пригнанных по культурной разнарядке, а за ними такой хвост сивушного перегара тянется, что чуть со стула не падаешь. Я бы подобных типов вообще в музей не пускала.

Шеф, сооружая себе бутерброд с колбасой сорта «Радость бюджетника», рассмеялся.

— А ведь когда — то в петербургской Кунсткамере ради привлечения посетителей желающим подносили водку. А ну как у нас такой обычай снова заведут? В музей — то народу все меньше ходит.

Тутта скривилась:

— Упаси господь! Уволюсь тогда.

— Вы, Марина Корнеевна, уже лет десять уволиться собираетесь да никак не соберетесь, — беззлобно поддразнила ее Дракулина.

— А куда ж я без нашего музея? Я к нему всей душой прикипела. Все мы тут, словно одна большая семья, энтузиасты своего дела. Вон, Алексей Юрьевич всю жизнь свою, почитай, положил ради того, чтобы музей наш расцветал. Да и вы, Акулина Семеновна, и вы, Наталья Ивановна, уж лет по тридцать тут отработали. Я в смотрителях уже почти двадцать годков. А Лариса Петровна прямо тут, на рабочем месте и скончалась… — Она осеклась. — Вот охламоны! Мебель двигали и портрет уронили! — Старушка вскочила, подошла к стоящей в углу тумбочке и подняла упавшую плашмя фотографию в рамке с черным уголком. Прежде чем поставить ее на место, Тутта покачала головой: — Как подумаю, что с любым из нас такое могло произойти — аж мурашки бегут. Я ведь не раз в отделе фондов Ларисе Петровне помогала и мимо того черта чугунного туда — сюда шастала.

— Как хотите, а вот я не считаю, что это был несчастный случай, — заявила вдруг Карлсон. — Ларисочка столько раз говорила, что не верит в Хозяина, все шутила про него. А он, видать, такого не любит — вот и отомстил.

— И мне так кажется, — поддакнула Дракулина. — Не зря в этом замешана та самая статуэтка. — Слова «та самая» она выделила, округлив глаза. — Тут дело ясное — не терпит Хозяин насмешек.

— А кто такой Хозяин? — удивленно спросила Соня, не понимая, о чем разговор.

Дамы — музейщицы переглянулись, и глаза их зажглись огнем возбуждения, охватывающего женщину при возможности поделиться потрясающей сплетней с тем, кому она еще неизвестна.