Прибытие

Олег Борисов, 2017

Это чужой мир после войны. Атомной, химической, биологической. Войны всех против всех, без шанса на выживание. Без права на будущее. Тот, кого назвали Карлосом, попал сюда не по своей воле, но у него нет права на поражение, нет права на смерть. Он должен выжить в схватках с мутантами и боевыми киборгами, не сдохнуть от болезней и разъедающей тело заразы. Назло всем бедам чужого мира. Вернуться домой… Но где твой дом, солдат?

Глава 4

Начинающий рабовладелец

Хат не успел развернуть метатель до второго ровера, как из развалин неожиданно выскочил похожий на серое привидение мужчина и швырнул черный ребристый шарик в распахнутый люк, следом за киборгом. Внутри глухо громыхнуло и вверх выплюнуло багровый клуб дыма. Еще через пару секунд показались согнутые металлические лапы и наружу высунулся дымящийся корпус робота. Шарра чуть подработал рычагами, разворачиваясь налево, и первая очередь метателя ударила по противнику, сшибая лапы и кроша пластиковый корпус.

Но киборг не желал столь бездарно погибать. К2024 кувыркнулся вниз и одним прыжком поднырнул под брюхо передового ровера. Не давая возможности людям опомниться, раскоряченной каракатицей выкатился вперед и взмахнул острым хвостом. Щелкнула пружина, выбросив вперед жало копья, и Вогли рухнул, схватившись руками за пробитую грудь.

Новая очередь ударила в бок роботу, но тот уже мчался навстречу стрелявшему Дрою. И прежде чем Хат успел что-либо сделать, вцепился в человека, кромсая толстяка искореженными клешнями.

— Так-так-так, — коротко громыхнуло от развалин, затем мелькнуло копье, щелкнув железным наконечником по спине киборга и отлетев в сторону. К2024 отпрыгнул в сторону, пытаясь снова спрятаться под машиной, но стрелок предугадал его движение, и следующая длинная очередь вспорола пластик, будто консервную банку. Бронебойные пули раскрошили потроха робота, прервав его стремительный бег. Подойдя чуть ближе, одетый в серый камуфляжный костюм боец сменил магазин и добил короткими очередями дергающиеся останки. Затем резко направил ствол на замершего Хата и скомандовал:

— Ты! Сюда! Бежать!

— Что? — старика трясло, он с трудом оторвал взгляд от побоища перед собой.

— Сюда! Руки видеть! Бежать, сказать!

— Придурок какой-то, — вздохнул командир разгромленного отряда и покосился еще на двоих Диких, показавшихся из развалин. Молодой пацан с ножом — не в счет. Второй с арбалетом — можно бы и рискнуть, нырнув внутрь. Пока стрела долетит — успеешь и крышку захлопнуть и заблокировать. Но за спиной догорает бронированный ровер, а память услужливо показывает картинки пробоин бывшей машины Кайри. Похоже, именно этот стрелок оставил свои отметины. А борта поискового ровера намного тоньше, чем конвойных машин. Насверлит дырок за милую душу.

— Выхожу, не ори. Только не стреляй зря, — буркнул старик. Потом продемонстрировал пустые ладони замотанному в тряпки Дикому с арбалетом и крикнул: — Придержи своего умника, а то он дерганый какой-то.

— Шевелись, дерьмо. Болтать на том свете будешь, — ответил Огрызок, ловя наконечником стрелы закованную в броню фигуру. Следопыта начало трясти, он куда как лучше других понимал, насколько близко его группа была от гибели.

Хат только успел спрыгнуть вниз, как сильные руки развернули его и грохнули грудью о корпус ровера. Несколько рывков — и в сторону отлетел пояс с ножнами, сбоку чужак выдернул укороченный обрез. Последним с правого голенища забрали тесак — и Хата снова рванули, развернув лицом к лицу с косноязыким стрелком.

— А поосторожнее можно? — окрысился старик, с трудом подавив желание дать в зубы наглецу. Но, взглянув в налитые веселым безумием глаза, сдержал порыв. Сейчас запросто можно было поймать пулю просто за кривую улыбку. Чужак с легкостью бы свернул шею, для него бой еще не закончился.

— Туда идти. Руки видеть. На колени стоять. Руки за голова. Быстро!

Медленно шагая под прицелом арбалетчика, Хат услышал, как сзади тяжелая ладонь постучала по боку ровера:

— Эй! Мазута! Тебя ждать долго? Вылезать. Сейчас. Или гранату кушать, гореть быстро…

Через десять минут Шарра и Хат сидели в сугробе, с трудом ворочая стянутыми за спиной руками. Рядом лежал без сознания спеленатый Кайри — похоже, киборг не сумел покалечить человека, но молодой мужчина так и не пришел в себя после удара. Чуть в стороне сторожил Щенок, крепко держа в руках подобранное копье. Появившийся рядом старший Диких спросил, закидывая арбалет за спину:

— Вы киборга навели, уроды?

— Ты что, такой же идиот, как этот? — у старика не было даже желания пререкаться. Он прекрасно понимал, что доживает последние минуты, отпущенные ему небесами на этой земле. — Умей я управлять мехами, отправил бы потрошить развалины. И не подставился бы столь позорно.

— Мало ли. Вдруг какой аппарат сдох. Вы же любите технику. На каждый чих — коробочка.

— Да пошел ты, вонючка. Иди кому другому мораль читай…

Огрызок шагнул вперед и легонько пнул пленника в пластиковую грудину, свалив на снег. Но не успел придумать, как бы ответить на оскорбление, как рядом остановился Карлос и затараторил возбужденно:

— Нет, ты видеть? Какая… Какая… Щенок — как это звать? Штука вот эта, большой? Ну?

— Ровер это, — глухо ответил Шарра, исподлобья разглядывая переполненного адреналином бойца. — Ровер.

— Ро-вер? Хорошая вещь. Слышать, Огрызок? Ро-вер. Раз-раз, и дома быть.

— Чего? — удивился следопыт. — Я на этой таратайке не поеду. Там тайников полно, водителя на секунду без присмотра оставил — и все, прирезали. Да и на сколько его хватит? День езды и все, бросай. Или отбивайся от ублюдков, которых по рации наведут. Лучше уж ногами.

— Ногами? Ходи. А я — ехать. — Карлос присел рядом со связанным водителем и спросил: — Ехать уметь? Да? А далеко ехать?

— Что взамен? — осторожно спросил Шарра, стараясь не выдать голосом надежду на чудо.

— Жить. Слушать меня, ехать как сказать. Ну?

Помолчав, хромоногий вздохнул и покосился на старика, сгорбившегося рядом:

— Обманешь ведь, Дикий… Извини, я лучше с Хатом. Вместе по пустошам мотались, вместе и закончим. Все равно ведь грохнете, уроды.

— Лучше скажи, какого дьявола вы склад вскрыли? Раз уж отбегались, хоть объясни, ради чего мы вляпались? — спросил Хат, безуспешно напрягая руки в тщетных попытках порвать путы.

— Склад? Какой склад? — удивился Огрызок.

— Ну, откуда твой умник оружие набрал. Вы же ради него туда мотались.

— Оружие? Ха, ты думаешь, мы старую закладку выпотрошили?.. Да, действительно, наверху вам мозгов не добавили. Смотри…

Протянув ладонь, следопыт вытянул из накладного кармана на пластиковой броне тонкую пластинку детектора и провел вдоль своего тела. Послушав редкие щелчки, так же провел по пленникам. Затем приложил прибор к груди Карлоса. Детектор молчал. Повторил свои манипуляции и вернул пластинку обратно в карман.

— Понял?

— С орбиты никого не спускали, — буркнул Хат, нахмурив брови.

— Как Предтечи повесили станции, так стали мусор валить. Знаешь?

— Видел. Дрянь всякая, фонит сильно.

— Ага. Отходы, заразу всякую. Иногда — вот таких живчиков. Уж не знаю, за какие грехи. Этот с игрушками вывалился. Тебе на радость. Не наши они. Даже не с орбиты. Вообще из какой-то иноземной задницы.

Пожевав губами, старик пробормотал:

— Понятно. Значит, нет никакого склада. Просто не повезло. Сунули больного на голову с действующим чужим оружием. А мы — купились. Ну что же, бывает. Жаль, конечно, что так получилось. Но хоть умру, утолив пустое любопытство.

Огрызок удовлетворенно кивнул и посмотрел на Щенка. Арбалетный болт можно было не тратить — копьем куда проще. Но прежде чем следопыт успел отдать приказ, Карлос упер ствол пистолета ему в лоб:

— Это мой человек. Три человек мой. Я их поймать. Я их держать.

— Э, парень, ты с пукалкой поосторожнее! — мужчина враз покрылся холодным потом. Как умеет убивать переболевший мерзавец — можно было не гадать. Вон, остатки киборга перед глазами. И пусть утром вы называли друг друга друзьями, но что делается в голове чужака — никому не известно.

— Они делать плохо, я их убить. Но они слушать и мы ехать в город. За Крап.

— Мы же друзья, — попытался улыбнуться Огрызок.

— Ага. А ты забрать мой человек. И уйти с ним, бросив меня тут.

— Ты же пластом лежал, в лихорадке! Куда тебя было тащить, сам подумай!

Карлос улыбнулся и медленно вернул пистолет на место. Затем приблизился вплотную и прошептал:

— Мы дру-зь-я, так? Я правильно сказать? Хорошо… Вернешь мой Базиль и — совсем друзья. А сейчас — я их поймал. Я за них говорить.

И повернувшись к пленникам, отчеканил:

— Слушать меня и жить. Не слушать — и, — Карлос аккуратно провел оттопыренным большим пальцем себе по шее. — Что думать?

— А что тут думать, — фыркнул Шарра, — или рядом с тобой пожить чуть-чуть, или сразу в могилу. Я лучше поживу. Ты как, Хат? Попрыгаем еще.

Карлос достал нож и шагнул за спину сидящих на снегу. Разрезав веревки, повторил:

— Оружие взять — и умереть. Сразу. Меня слушать — и жить.

Встав рядом с Огрызком, Щенок удивленно смотрел, как инопланетянин ловко собирает разбросанные вокруг железки:

— Это что же, мы теперь с загонщиками вместе домой поедем? Они же нас грохнут по дороге!

— Лезь пока внутрь, пошарь там хорошенько. Чтобы не грохнули… Хотя — я сверху поеду. В коробке удавят — и не заметишь.

— Да? Я тогда тоже сверху… Но ты видел, как он киборга, а?! Я на дорогу выбраться не успел, а уже все, прикончил!

— Угум. Прикончил. Одна надежда, что мы для него друзья. Пока… Черт бы побрал Крапа с его приказом доставить чужака живым. Я бы лучше его здесь закопал, вместе с пленными. Неизвестно, что ему еще в свернутую черепушку стукнет…

* * *

— Мне это кажется? Или Огрызок прибарахлился?

Один из следопытов обернулся к командиру отряда и покачал головой. Молчавший до этого момента Крап лишь кратко выругался.

Сбоку от высоких кустов на крохотном холме стояли два ровера, сцепленные веревками. На заднем весело приплясывал Щенок, изо всех сил махая руками. На переднем сгорбившись сидел старый друг, пуская клубы дыма из короткой трубки. Насколько помнил командир следопытов, любимую трубку Огрызок доставал лишь когда возвращался домой и считал себя в полной безопасности. Это был его личный символ, что он окончательно вернулся из рейда.

— Охранение — две пары. Ты со мной — проверим, что там. Оружие на изготовку. Пошли…

Дождавшись, когда Крап подойдет на двадцать шагов, мрачный увечный следопыт спустился с высокого борта ровера и пошел вперед. Обнявшись, чуть придержал друга и прошептал на ухо:

— Чем хочешь клянусь, если ты чужого не пришлепнешь, я его сам пошинкую. Сто раз по дороге хотел прибить, еле сдержался.

— Да? А что стряслось?

— Чего? Да так, по мелочи. Киборга он завалил. Загонщиков в плен взял. Трех ублюдков тащим… Ну как, тащим. Один колымагой управляет, другой все думает, как бы нас прирезать. Третий еле живой, на каждой кочке матерится, все потроха ему робот отбил. А Карлос при любом случае готов за оружие схватиться. Он теперь у нас старший. Ни тебе ублюдков в расход пустить, ни слова поперек сказать.

Удивленный Крап взобрался на ровер, заглянул внутрь. Потом не поленился, перескочил на второй, сунул нос в распахнутый люк, откуда воняло гарью. Затем спустился вниз и, подхватив за локоть Огрызка, отвел его в сторону:

— Так. Еще раз. Аккуратно и в деталях. Со всеми мелочами. Потому как с такими подарками я домой не пойду. За подобное можно легко в канаву отправиться с располосованным горлом. Поэтому — с момента, как мы вас оставили…

Поздно вечером в крохотной комнатке скрипнула дверь и в камеру с факелом в руках зашел Крап. Посмотрел на двух спящих пленников, затем повернулся к Хату, сидевшему на краю нар.

— Я тебя помню, старик. Ты тогда командовал отрядом.

— Восемнадцать лет назад? Или девятнадцать? Путаюсь уже.

— Давно было. Давно… Ты тогда пришел нас резать. Вместе с дружками.

— Пришел. Жаль только, не получилось у меня тогда ничего. На Спящих напоролся.

Крап усмехнулся:

— Это были Непримиримые. Слепцы не грызутся с людьми. Слепцы — торгуют.

— А мне без разницы. Роботы — они все на одно лицо…

— Вот поэтому вы и проигрываете, проклятые орбитальщики. Для вас все — враги. А мы вынуждены выживать на выжженной вами планете. И договариваться хоть с чертом, хоть с киборгом, хоть с мутантом… Но я пришел спросить о другом. Я хоть и был совсем пацаненком, но прекрасно помню, что ты лишь вышвырнул меня в окно, а не стал убивать. Почему?

Старик долго молчал, теребя рукав выданной робы из мешковины. Молчал, думал о чем-то своем. Но все же решил ответить:

— Я тогда спросил себя — что лучше, выпустить кишки еще одному Дикому, или унести ноги, спасаясь от киборгов. Желание жить перевесило.

— Лжешь. Ты напоролся на Непримиримых позже. После того, как вышел из дома.

Хат медленно лег на бок, насмешливо разглядывая незваного гостя. Потом накинул латаное тонкое одеяло и вздохнул:

— Тебе повезло, пацан. Перед тем, как ворваться в твой дом, я видел госпиталь. Сарай, что стоял у стены. У варваров не может быть докторов и больниц. Варвары должны бегать с копьями по кустам, пугая голой задницей зверье. Если у Диких есть медицина и врачи, значит, мне врали про вас. А я не люблю, когда мне врут. И теперь — меня ненавидят здесь и дома. За то, что резал вас и перестал лизать жопы начальства у себя. Дожил…

Взявшись за дверь, Крап задумчиво произнес в ответ:

— Забавно. Ты сохранил мне жизнь, а я теперь раздумываю, не стоит ли разрешить Карлосу пощадить старого раба… Кстати, у нас рабов нет. Вы — первые за много лет.

— Он странный, этот иномирянин. Но если его стравить врукопашную с любым порождением пустоши, я поставлю на человека.

— Поставь. Завтра ему доказывать руководству Анклавов, что и он, и его рабы достойны прожить еще день.

— Тогда я спокоен. У зажравшихся ублюдков в Анклавах нет никаких шансов…

* * *

— Боюсь, вы не представляете, что просите. Одно дело — слить информацию, и совсем другое — положить голову на плаху.

— Стефан. Никто не просит вас устраивать персональную войну или публичную вендетту. Но если получится подложить свинью сенатору Лившицу, это будет шикарный подарок всем нам.

— Ага. Мне посмертное спасибо, вам — все бонусы. Отличный расклад.

— Да ладно. Можно подумать, мы предлагаем что-то невозможное. Тем более с вашими-то талантами. Как вы ловко «Шиву» прикрыли. А ведь получи кое-кто доступ к подписям под финансовыми документами, и я бы точно не разговаривал сейчас.

— Не стоит думать, что, проскочив один раз на удачу, можно будет повторять старый трюк снова и снова. Джо Свифт на этом подорвался. И теперь с большой вероятностью отправится на Тупик.

Маленький толстяк зло вытер мокрую шею и скривился. К сожалению, с человеком по другую сторону стола его связывали совсем не рабочие контакты, а личные. И когда собеседник назначал встречу, приходилось откладывать любые дела. Потому что эти люди отказов не понимали. И за вежливыми словами маскировали куда как большие неприятности, чем прогулка на чужую планету.

— Я отстранен от любых работ по проекту. Мало того, я специально сделал так, чтобы меня там и близко не было. У сенатора аппетит аллигатора, гребет под себя все, что можно и нельзя. Не желаю с ним встречаться.

— Вот и отлично. Лившиц зарвался. Совсем. Его лицо мелькает так часто в новостных каналах, что публика скоро начнет путать, кто у нас пока в президентском кресле. И поэтому именно сейчас — отличная возможность свалить всю кодлу одним ударом.

— Как?

— Если спасательная кампания повторно столкнется с неприятностями или вообще завершится крахом — на карьере одного наглого политика можно ставить крест. Очень многие ждут буквально повода, чтобы вцепиться ему в глотку. Крохотный повод. Дайте нам его, уж раздуть до невероятных размеров мы сможем.

Стефан долго молчал. Прикидывал что-то про себя, оценивал уровень потенциальных угроз и возможную выгоду. Наконец, наклонился вперед и прошептал:

— Я хочу два процента голосующих акций в компании. И место аналитика в какой-нибудь закрытой структуре. Разумеется, покинув перед этим секретную службу без каких-либо замечаний. С пенсией и теми крошками, что можно вытрясти с правительства.

— Почему — два? Вы можете просить больше.

— Потому что я хочу быть живым аналитиком, а не богатым покойником… И вам придется в ближайшие сутки вывести все активы из «Утилизации Инк».

Собеседник удивленно хмыкнул, в свою очередь просчитал личные плюсы и минусы, после чего уточнил:

— Вы можете настолько радикально подставить господина сенатора?

— Я же мастер закрывать горящие проекты. Кто мне мешает создать реальные проблемы для системы транспортировки?

— Но как? Вы же только что жаловались, что отстранены от всех рычагов воздействия.

Толстяк хищно улыбнулся, но не стал держать паузу и набивать себе цену: его истинные работодатели прекрасно знали, на что способен Стефан Хайт.

— Канал считают, реакторы начали выводить на режим. Заброска послезавтра. Готовят пять или шесть броневиков, легкие дроны, до роты пехоты. Участвует куча народу, включая вояк из Южной Америки, на правах формальных хозяев комплекса. Все изображают максимальное содействие и мечтают после спасения сыночка сенатора урвать себе кусок праздничного пирога.

— Значит, секретность будет повышена. Чужих и близко к полигону не подпустят.

— Поэтому вы и подпишете бумаги на мою отставку задним числом. Чтобы меня в самом деле не могли прихватить. А я воспользуюсь закладкой в системе. И в момент запуска портала на управляющий контроллер будет перезаписаны данные с тестового режима. После чего заброска не состоится. Или вообще груз вывалит в стратосфере, откуда кувыркаться ему до Тупика, набирая дикую скорость.

— Вы действительно уверены, что это возможно? И вы способны сорвать высадку? Гарантированно сорвать.

— Тихая отставка. Скажем, по состоянию здоровья. Два процента, как я просил. Место аналитика. И получите карьеру сенатора на блюдечке. Гарантированно…

* * *

— Я не понимаю, — прошептал старейший глава Объединенных Анклавов. Его истинная власть была уже настолько велика, что новое поколение забыло имя, полученное во время прошлой войны с мутами. Уже давно вождя Приморского клана называли — Седой. Или просто — Он. Он — сказал. Он — повелел. Он — посоветовался и решил. И если уж Седой открывал рот, то лишь для оглашения приговора. Или — чтобы решить судьбу целого народа. На мелочи Седой не разменивался.

А еще он не любил, когда кто-нибудь пытался запутать очевидные вещи. Напустить туману, чтобы в мутном мареве подставить соперника или хапнуть чужое. Как раньше поступал сам Седой. Но — раньше самый хитрый и жестокий вождь воевал, чтобы подмять под себя все доступные ресурсы, собрать в кулак оставшиеся силы и раздавить любых реальных или потенциальных противников. И совершенно не терпел, когда что-то подобное пытались устроить на его территории. Позарившись на его продукты, оружие или людей. И фраза «я не понимаю» заканчивалась обычно показательной казнью. В назидание идиотам, забывшим, кто здесь и сейчас на самом деле имеет право решать.

— Вы допустили, чтобы иномирянин пришел сюда с оружием в руках. Как я только что услышал — никто просто не рискнул его разоружить. Якобы чужак настолько дик, что не понимает простейших правил, принятых в городе. И вы не боитесь, что он устроит стрельбу, приняв нас за врагов.

Брезгливая усмешка тронула узкие губы. Злые боги Пустошей, ну почему вокруг одни трусы и идиоты? Можно потребовать доставить пленника как можно быстрее, невзирая на любые условности, а потом попрекать этим покорных помощников, переложив вину на чужие плечи.

— Хорошо, пусть он доказал свою пользу и готов помогать нам и дальше. Но — почему мы должны принимать это с нарушением законов? Почему для него сделали исключение, нарушив основы Объединенных Анклавов? Добытое в бою оружие и техника принадлежат городу, где живет следопыт. А пленники — либо работают на общее благо, либо обмениваются на необходимые ресурсы у соседей… Вместо этого вы оставили рабочий ровер чужаку. И трех рабов в придачу. Рабов… А ведь в Анклавах нет больше рабства. И никогда не будет. Или я не прав?

Карлос уже час слушал перепалку, с интересом наблюдая за спектаклем, который разыгрывался перед заполнившей трибуны публикой. Согласно старым законам, любой желающий мог присутствовать при публичном обсуждении важных для колонии вопросов. А уж судьба странного чужака заинтересовала многих. Давно уже следопыты не приводили столь нелепых персонажей. Взрослый мужчина, с трудом способный связать простейшие слова между собой, не приспособленный к жизни ни в городе, ни на пустошах. Человек, тыкавшийся подобно слепому щенку в каждый угол, с одинаковым удовольствием игравший с пацанятами в пыли или молотивший молотом в кузнице. Казалось, чужак пытался найти свое место в чужом мире, пробуя все, до чего мог дотянуться сильными руками. И, получив первое представление о новом куске жизни Диких, бежал дальше, торопясь увидеть и попробовать что-нибудь еще.

Конец ознакомительного фрагмента.