Вкус утекающей воды

Олег Денисов, 2019

Сначала я написал длинную аннотацию с указанием необычных героев и событий, в расчете привлечь к своей книге легковесного читателя. Но редактор сказала: " Твоя книга – это книга-диалог". Диалог – это всегда интонация. А интонация – это уже совсем непростое чтиво. Вся наша жизнь – это диалог. Весь вопрос с кем мы его ведем. Для оформления обложки использована иллюстрация автора.

Глава 5. Электрощит

На следующее утро Васильич был крайне любезен по отношению ко мне. За завтраком предложил мне даже кофе. Кофе оказался крайне горьким.

— Это из ячменя что ли? — поинтересовался я.

— Из корней одуванчика, — ответил Васильич.

Я знал этот рецепт. Корни одуванчика режутся на узкие полоски, высушиваются, а потом обжариваются на сковородке подобно кофейным зёрнам. Внешне напиток — полная иллюзия кофе, на вкус — какое-то желчегонное средство. Но Таволга пил его с удовольствием и даже попросил ещё кружечку.

— Ты что подсел? — спросил я у него тихо, пока Васильич вышел на кухню.

— Нет, — прошептал мне на ухо Таволга, — я просто стимулирую его на прополку огорода.

И я тоже попросил добавки, пытаясь поддержать Таволгу. «Даже, если после этого Васильич погонит меня добывать корни одуванчиков, это лучше, чем ловить рыбу и вытаскивать бревна из оврага».

Васильич рассказал Таволге о моем плане электрификации всех сеней. И Таволга его поддержал. Расспросив меня о необходимых материалах, они обсудили проблему между собой. И пришли к выводу, что надо идти к электрощиту. Я был в полнейшем замешательстве! Интеллигентный Илья Муромец по прозвищу Таволга и хитроумный Попович, которому лучинку стырить стыдно, идут бомбить электрощит! И я, похоже, тоже в деле, как технический специалист.

Таволга заметил мой тремор и расхохотался.

— Не колотись, Андрей, — сказал он. — Электрощит — это не ящик, это человек. Главный энергетик климатической станции. Прозвище у него такое. Сейчас мы с тобой пойдём с ним знакомиться. Это будет первая обещанная мной экскурсия.

— Отлично! Впоследствии я обязательно издам мемуары «Деревня Попадалово и её обитатели: Таволга, Кукушкин и Электрощит» — съязвил я.

— У нас тут много интересных персонажей, — поддержал мой план Васильич.

***

Тропа к климатической станции вела через лес и поднималась все выше.

— Андрей, хочу тебя предупредить, пока мы ещё не пришли — начал Таволга. — Климатическая станция секретный объект.

— Ни хрена себе! И зачем мы туда прёмся? — возмутился я. — Вы, блин, луноход в кустах найдёте, так и тот разберёте на выключатели.

— Ты все неправильно понял, — ласково успокаивал меня Таволга.

Таволга был кремень!!! Уж на что Сашка поражал меня своим спокойствием, только голод чуть не превратил его в Раскольникова. Таволга же вообще не реагировал на внешние раздражители. По легенде Илью Муромца тоже никак не могли поднять с печи. Да и вообще, мой жизненный опыт говорит — все здоровые мужики добрые, их надо только регулярно кормить.

— Охрану сняли в конце перестройки. Позже станцию совсем обесточили, — продолжал Таволга. — Не растащили её только потому, что сама деревня в своё время тоже входила в режимный объект. И люди там до сих пор сознательные, своё не разрушают. К тому же коренное население деревни — староверы, а у них свои морально-этические принципы.

— А ты сам местный? — поинтересовался я.

— Нет, я попал сюда по распределению после охотоведческого факультета.

— Значит ты не Драчилов? А че тогда такой здоровый? — подсознательно, меня мелкого, угнетала такая концентрация богатырей на единицу поверхности Земли.

— Это совпадение, — рассмеялся Таволга. — А фамилия моя Старовойтов.

— А имя?

— Это долгая история, зови меня Таволгой.

— А Кукушкина?

— А Кукушкина только Кукушкиным. Другие варианты его бесят, — пояснил Таволга. — Ты знаешь, что он бывший зек, и бывает крайне неуравновешенным?

— Уже знаю. А ты не мог бы предупредить об этом заранее. Он чудом меня не убил! Ты, когда нас знакомил, назвал его Васильичем, я его с тех пор так и зову. А он-то оказывается Кукушкин! — распалялся я. — Да ты знаешь, что он сделал с Золотой рыбкой, когда она назвала его «старче»?!

— Чего? — не понял Таволга про рыбку.

— Забудь, — осёкся я.

— Понимаешь, — продолжал Таволга, — если человека сразу предупредить, что Кукушкин уголовник и псих, человек ведёт себя неадекватно.

— Прекрасно понимаю! — ирония переполняла меня, и даже самому было стыдно за собственное ерничанье.

— Они начинают или бояться, или лебезить. Как правило. А Кукушкину это не нравится.

— Интересно, а что ещё можно ожидать от людей после такого предисловия? — удивился я.

— А вот ты ему сразу понравился, — продолжал Таволга, полностью игнорируя мои комментарии. — Я его ещё не видел таким.

— Каким? — спросил я, чувствуя, что польщён.

— Общительным, и даже болтливым.

— Постой, — я попытался остановить Таволгу. — Я знал, что Кукушкин — зек и с ним надо «поаккуратнее». Саша меня сразу предупредил. Правда, мы с Кукушкиным быстренько набрались, отмечая будущую свадьбу. И я все забыл. Потом он меня чуть не убил. Опять же, правда, было за что. Потом мы клевали невод. Или наоборот? Потом мы починяли сени, и это тоже было весело… Однако какую насыщенную жизнь мы с ним вели, — подвёл я итог. И сам удивился сделанному выводу.

— Вот видишь, — улыбнулся Таволга. — Кукушкин — мужик правильный. Я же наводил справки, прежде чем взять его на работу: ни убийца, ни насильник, ни вор. Вспыльчивый. Сначала последние деньги, что были в кармане, хотел отдать какому-то баянисту за искусство. А тот возмутился: «Да я! Да я народный артист. А ты мне свою мелочь суешь?!» После этого баянист получил по лицу, а Васильич — первый срок. И дальше, по накатанной, такая же нелепица. Однажды даже сидел за кого-то, за деньги, чтобы материально поддержать семью. Только с семьей расплатились фальшивыми долларами. Когда, наконец-то, это выяснилось, заказчика наказали, но отношения с семьей были окончательно разрушены. И ни денег, ни семьи.

Тропа неожиданно вынырнула из леса на открытое пространство. И я должен был воскликнуть: «Фан-тас-ти-кааа!!!» Вместо этого я воскликнул: «Ни хрена себе!»

Мы вышли точно на угол. В обе стороны от нас вдоль кромки леса уходил сетчатый забор с колючей проволокой. Однако дальней границы я рассмотреть не смог. Тёмная полоска леса как будто угадывалась, но это было недостоверно. И над всем этим пространством высоко над землёй висела паутина проводов. Их было так много, что, отражая солнечный луч, они дробили его на миллиарды лучиков, которые слепили глаза. Это напоминало игру солнца, отражённого поверхностью реки. А может северное сияние, которое я никогда не видел. Пока я любовался этой феерией, Таволга любовался моей реакцией.

— И это называется климатической станцией? — поделился я своими сомнениями. — Не так я себе это представлял. Игрушечные домики на курьих ножках, в которых живут термометры. Всякие коротышки, на которые дует ветер. А это что? Локатор? — я указал на конструкцию цвета хаки, расположенную в углу забора.

— Это прожектор, — пояснил Таволга.

— Это прожектор?! — удивлённый я продолжал удивляться, — да в нем жить можно! Им что, освещали обратную сторону Луны? А сейчас его включают?

— Да нет, я же тебе уже рассказывал; станцию обесточили в конце перестройки, некому стало платить за электричество. Сначала сняли охрану, а потом и все остальное.

— Слушай, а может, я теперь буду жить в этой «лампе»? — предложил я. — Кукушкин будет меня навещать, приносить мне черные грузди в сметане, картошку. Придёт, потрёт лампу. Я выползу через люк и исполню любое его желание. Хошь на рыбалку, хошь добывать корни одуванчика. Я, вообще, с детства люблю электричество.

— Вот ты сейчас это с Электрощитом и обсудишь. Он здесь хозяин.

Пока мы шли вдоль забора, я рассмотрел детали. Вдоль всего забора тянулся ров, конечно, уже весь заросший, но кое-где на дне просматривалась вода. Сам забор был двойной, первый из колючей проволоки, натянутой между столбами, второй из редкой сетки. Между ними расстояние около метра или даже больше. На втором заборе я рассмотрел диэлектрические ролики, и решил, что он был когда-то под напряжением. Но Таволга рассказал, что это сигнализация — его нельзя было касаться. Местные жители об этом знали, так как очень любили собирать чернику между двумя этими заборами. Тропа, по которой мы пришли, это дело их ног. Здесь почему-то каждый год хороший урожай и ягоды крупные. Поднырнул под колючую проволоку и собирай как с грядки, только сетки не касайся. А уж если задел — беги или изображай партизана. Звучала сирена, тут же приезжала машина с военными, и старший из них, прапорщик, матерился и ругал птиц, которые уже достали. Когда Электрощит остался один, первое время он тоже включал сигнализацию, но вскоре понял, что один тут не набегаешься.

Вскоре мы перешли по мосткам через ров и упёрлись в калитку. Сетчатую дверь в заборе. Таволга уже потянулся к большой красной кнопке, спрятанной под куском резины. Но его палец завис в воздухе, потом описал дугу и превратился в указующий перст:

— Андрей, а как я тебя представлю? Электрощит очень подозрительный. В каждом он видит шпиона. Может, скажем, что ты мой троюродный брат? Ты, вообще, кто?

— Давай, я буду шпионом, — решительно предложил я.

Мне показалось, что веки Таволги чуть-чуть подались вверх, но он решительно притопил красную кнопку. Ответной реакции мы, конечно, не услышали, сколько не прислушивались.

— Что, Америки больше нет? — предположил я.

— Трудно сказать… — Таволга задумчиво посмотрел на меня.

В это время из-за небольшой рощицы в метрах ста от забора появился мужчина. Внешность его мне показалась знакомой: то ли Дзержинский, то ли Тимирязев?.. Он не был похож на человека, которому часто звонят в дверь. Он улыбался и был крайне приветлив.

— Здорово, дружище, — приветствовал его Таволга, — я привёл к тебе американского шпиона.

— Спасибо, дружище, — радостно ответствовал тот, обняв Таволгу и похлопав его по спине. Протянул руку мне и представился — Электрощит.

— Джон, — представился я, — надеюсь, пытать не будете.

— Будет, — ответил за него Таволга, — у него большие запасы сыворотки правды.

— Да, у меня свои методы, — подтвердил Электрощит.

Он повёл нас вглубь огороженной территории, и только тогда я смог оценить грандиозность всей конструкции. Это был огромный купол, образованный спирально закрученными проводами (в виде пружин). Провода были натянуты между мачтами. Все мачты были расположены в одном направлении. Может, вдоль параллели или вдоль меридиана, может, с севера на юг или в обратную сторону, может, совсем наобум? Не знаю. Но все линии проводов, как и линии мачт, были параллельны друг другу и дружно уходили куда-то вдаль. Самые низкие мачты были по краям, затем их высота постепенно увеличивалась. Две соседние мачты казались вообще одной высоты, но глядя внутрь купола становилось понятно, что высота неуклонно растёт к центру, причём равномерно со всех сторон.

— Это вообще, что за фигура? — поинтересовался я у Электрощита, закинув голову вверх. — Я имею в виду по поверхности земли: квадрат или круг?

— Я, конечно, не видел фото со спутника, — задумчиво ответил Электрощит, — но думаю это лифчик.

— И с какой стороны мы в этот лифчик залезли?! — я, признаться был поражён космическим масштабом эротических фантазий Электрощита.

— Чуть-чуть не дошли до места, где должна начинаться бретелька, — спокойно ответил Электрощит.

— А бретелька-то есть? — поинтересовался я.

— Нет. Бретельки нет, — сказал Электрощит.

— То есть за этой полусферой, которую мы почти видим, получается, есть ещё одна? — уточнил я.

— Да, — неохотно подтвердил Электрощит. — А ты, я вижу, и в самом деле шпион?

Тут в разговор вмешался Таволга, видимо, пытаясь разрядить возникшее напряжение.

— Лифчик, без бретелек, парни, это знак бесконечности, — сказал он.

С этим утверждением мы категорически не могли согласиться. Объединившись с Электрощитом в едином порыве, мы стали доказывать Таволге, что знак бесконечности никак не может служить геометрической моделью для описания женского лифчика. И тем более того, что под ним находится.

— Несмотря на разнообразие форм и размеров, — добавил я.

— И мы надеемся, что вы, товарищ… все это осознаете сразу после свадьбы, — язвительно подытожил Электрощит. — И мы с нетерпением будем ждать вас снова на заседание клуба опытных геометров с подробным отчётом о проделанных измерениях.

— Чтобы продолжить дискуссию о прекрасных жизненных формах, — поддержал я его.

***

В центре зелёного островка в стенке огромной ямы квадратной формы оказался вход в подземелье. Он был широкий как въезд в подземную парковку, но ворот не было. Внутрь вела огромная металлическая дверь, распахнутая настежь. «Проветриваю», — пояснил Электрощит. По обе стороны от двери находились два круглых окна — иллюминатора. Слева в стене за стеклом находилось ещё одно помещение, куда вела отдельная небольшая дверь. Вся площадка перед входом сверху была закрыта железобетонным перекрытием, но места было предостаточно. Слева и справа от входа в подземелье спокойно уместились две парковые скамейки. Вид их был величественен.

— Лавочки из Елисейского дворца спёрли? — поинтересовался я, рассматривая скамейки.

— В этом помещении работали учёные, их было принято называть исследователями. Работали они здесь при искусственном освещении. Кроме этих двух иллюминаторов, никаких других окон нет. Сюда они выходили подышать свежим воздухом или покурить, — объяснил предназначение скамеек Электрощит. — Присаживайтесь, вот на эту, сейчас сюда больше света падает.

Он поставил перед нами какую-то тумбочку, которую извлёк из правого тёмного угла площадки. Оттуда же появился фанерный стул с металлическим основанием. У нас такие были в школьной столовой. Затем Электрощит отправился в подсобное помещение, слева от подземелья, и вернулся с различными припасами. Пока он накрывал поляну на тумбочке, я рассмотрел деревья вокруг портала. В основном это были хвойники. У всех деревьев были спилены вершины, поэтому они росли в стороны и приняли самые причудливые, иногда уродливые как у бонсай формы. Деревья специально ограничивали в росте, чтобы они не достигли купола. Однако мне показалось, что кроме вершин, им подрезали и другие части, воплощая в жизнь чьи-то фантазии. Но встать со скамейки и идти рассматривать чужое хозяйство, я постеснялся.

Таволга было завёл разговор про провода, но Электрощит его остановил:

— Сначала за встречу, потом за знакомство, потом за невесту, ну а потом и за электричество.

— Знаешь, что, дружище, — сказал Таволга, — давай-ка объединим поводы, у меня дел полно.

— Это как? — возмутился Электрощит. — За невесту и электричество — один тост?

— Причём тут невеста, — отвечал Таволга, — за невесту будешь пить, когда придёшь ко мне на свадьбу, за встречу выпьем там же. За знакомство выпьете без меня.

— Ну не каждый день в наших краях объявляются американские шпионы, — не сдавался Электрощит.

— Он не американский, он английский, — Таволга не дал ему договорить.

— С такой рязанской мордой лица, как говаривал Мюллер, он может быть чьим угодно шпионом, но только не американским, — заспорил Электрощит. — Меня не проведёшь!

— Причём тут лицо? Кого завербуют, тот и будет, — Таволга пытался увести разговор в русло теории.

Так, давай не придирайся к парню, — остановил его Электрощит, — кого прислали того и прислали. За него и выпьем.

И он раздал нам рюмки, наполненные коньячной жидкостью. Рюмки были маленькие, на один глоток, и Таволга перестал отнекиваться.

— За Джона, — объявил Электрощит, и мы выпили. На вкус это было похоже на тайский ром с привкусом корня солодки. Но привкус был чистый, как лекарство от кашля в детстве. Сашина лакрица явно проигрывала из-за жёсткой спиртовой основы и землистого привкуса.

— А можно, я буду Андреем? — спросил я, чтобы поддержать их шпионские разборки.

— Нет, — категорически отрезал Электрощит. — Мы ещё мало выпили.

Таволга снова засобирался.

— Дружище, у меня свадьба на носу, — начал он.

— А у меня бородавка, — тут же ответил Электрощит. — То же нет времени вывести.

Таволга на некоторое время был сбит с толку, а я начал внимательно осматривать носопырник Электрощита. Боковым зрением я заметил, что Таволга делает то же самое. Когда он сбросил наваждение, мотнув головой как бык, было уже поздно. Наши рюмки были полны, а Электрощит объявил следующий тост.

— С праздником! — сказал он.

— С каким? — удивился Таволга.

— Пей, потом расскажу, — ответил Электрощит.

Когда мы выпили, он объявил:

— Сегодня праздник Хромого Фомы! А вы что не знали?!

— Ну, грубо говоря, нет, — ответил Таволга, и решительно поднялся со скамьи. Он понял, что если сейчас попадёшься на эту удочку, то придётся пить и за Фому, и отдельно за его костыли.

Понимая, что его уже не остановить, Электрощит попросил:

— Дружище, оставь мне Джона и иди. Женись.

— Андрей, ты как? — обратился Таволга ко мне.

— До конца осени я совершенно свободен, — я пожал плечами. — Потом, наверное, будет слишком холодно. А я не люблю, когда холодно… Приходи за мной осенью.

— Вы просто два клоуна, — рассмеялся Таволга. — Андрей, серьёзно. Дорогу домой запомнил? Найдёшь сам?

— Да, конечно, найду, — успокоил я его. — Спустился по козьей тропе вниз, а дальше дома виднеются.

— Ну ладно, я пошёл. Дел на самом деле очень много. И смотри, виднеются они только днём… И про провода не забудь, — проинструктировал он меня напоследок.

Электрощит пошёл выпускать Таволгу, а я задумался. Фраза про дорогу домой меня как-то расстроила. Дом Таволги и Васильича — это же не мой дом. А где мой дом? Где я родился? Со старой квартиры, где я вырос, мы переехали, как только я закончил школу. Затем сразу армия. Пока учился в университете, жил с родителями. Потом с женой уехали в сельскую местность, где у нас была собственная квартира, растили детей, свиней и коз. Сказать, что это было самое счастливое время? Да нет. Через пять лет вернулись в город, дочку надо было определять в школу. Жили с родителями жены. Когда дети маленькие, наличие бабушки и дедушки рядом, это здорово! Отсутствие постоянного места жительства меня никогда не напрягало. Мой дом там, где я. Этот принцип работал всегда. Но теперь все по-другому: я завис в каком-то пространстве, где у меня нет дома.