Мы – геологи

Олег Лопатин

Книга о молодых людях, решивших посвятить себя геологии. О студенчестве, учебе, практиках, о славных годах беспечной юности.

Заповедник «Столбы»

Поступление в институт решили отметить походом на «Столбы». Заповедник «Столбы» находится на северо-восточной окраине города. В этом плане, Красноярск, безусловно, расположен в уникальном месте. Рядом с мегаполисом, на берегу Енисея, буквально дикая, непроходимая тайга и среди густых крон деревьев высокие сиенитовые скалы, и отдельные останцы и группами, с причудливыми очертаниями и названиями: Первый столб, Второй, Третий, Четвертый, Дед, Бабка, Внучка, Перья, Воробушек и другие. Территория заповедника огромная, для туристов доступно только 3% ее территории. В конце 80-х годов прошлого столетия, дорожка на «Столбы» была частично асфальтированной, частично гравийной. По пути стоял кордон «Лалетино». Зоопарк был в трех километрах от трассы. Конечная остановка называлась «Турбаза».

Мы вышли из автобуса и попали сразу в тайгу. Высокие корабельные сосны, запах трав и хвои, пение неугомонных птиц. Дорога незаметно шла вверх. Настроение было приподнятым. Как же, поступили в институт! Весь мир уже лежал у нас под ногами. Мы быстро, без отдыха, дошли до первых столбов. Они выступали перед нами неожиданно, как будто деревья расступались, обнажая вертикальные скальные массивы уходящие вверх. Они, как будто, вырастали из-под земли. И, стоило отойти от «Столба», он пропадал, зато впереди возникал также, неожиданно, другой.

Мы поднялись на вершину более доступного, «Четвертого Столба». Перед нами открылась великолепная картина природы, которую можно увидеть только с вершины. Зеленый, уходящий за горизонт ковер хвойных деревьев, пронизанный остриями скал. Багряное предзакатное солнце и такие же, багряные, от солнца редкие облака. Мы, доселе, разговаривающие, в момент притихли, очарованные видом.

Наверное, во все века передается восторг от этого созерцания, начиная от первых древних людей. И опять, как и на берегу Енисея, за торговым центром, я думал о своей профессии. Ведь эта красота грозила стать мне теперь моей работой, повседневным трудом. И я, свежепоступивший, уже представлял себя геологом, причем, всегда сидящим на вершине и наслаждающимся открывшимся видом. И сейчас, спустя четверть века, я вижу это багряное солнце и лица моих молодых друзей, освещенные этим солнцем…

Кордон Лалетино

Спускались вниз мы уже в темноте. Луна с трудом освещала тропинку. Стало холодно и ноги сами несли нас вниз. На одной из полянок мы увидели костер в стороне от тропинки.

— «Давайте попросим спичек» — предложил Вадик Самарский, больше всех дрожавший от холода. Мы подумали чуть-чуть и свернули к костру. Двое мужчин, даже не встали. Один деловито подбрасывал ветки в костер, другой заваривал чай. «Мужики, можно прикурить у Вас, а то спички кончились» — хрипло пробасил Вадик.

— «Пожалуйста, тут целый костер» — махнул рукой лысоватый мужчина с пышными усами.

— «Садитесь, чайку попейте, куда торопитесь», ответил второй, в шляпе и шарфике, замотанном вокруг шеи.

— «Да мы на автобус торопимся» — за всех разговаривал один Вадик.

— «Не торопитесь, следующий утром» — ответил усатый.

У Вадика подкосились ноги и он сел на траву: «Как завтра утром?».

— «До девяти вечера ходят автобусы сюда» — продолжал говорить усатый: «Садитесь, перекусите, в палатке заночуете, а утром поедите, вы откуда будете?».

— «Студенты мы. В ЦветМет поступили».

— «А! Понятно. Меня Миша зовут, а того Вовка», показал он на шляпу.

Мы присели к костру. По ощущениям — сильно не расстроились: кушать пригласили, палатка есть. Правда одеты мы не для ночевки, но может мужики дадут одеяло. Мужики оказались разговорчивые, сказали, что любят природу и часто просто ночуют на «Столбах». Один представился бывшим военным, подполковником, объехавшим восточную часть страны, другой ученым-астрономом, облетевшим всю Вселенную. Мы были рады новому знакомству и с открытыми ртами слушали про созвездия на небе и про воинские части, раскиданные по всему восточному побережью от Магадана до Владивостока. В самом деле, ночь была очень звездной, как будто кто-то разбросал по небу золотой песок. И ученый-астроном крючковатым пальцем водил по небу показывая Большую Медведицу и Южный Крест. После вкусного супа, мы легли в палатку, перефразируя поэта «друг к другу прижатые туго». Проснулись от пения птиц. Казалось, какие-то соловьи окружили палатку и орали во все голоса.

— «Началась геология» — подумал я, проснувшись.

Наши знакомые уже разогрели завтрак. Были они в поношенных одеждах: на одном пиджак неопределенного цвета, на другом свитер на два размера больше хозяина. Они не были похожи на пьяниц, да и не пили при нас, но при этом были начитаны. В тот день мы не поехали домой, а остались ещё «пожить на природе». Только по их просьбе ходили в магазин за папиросами, чаем и крупами. Конечно, Миша и Вовка не были ни военными, ни учеными. Это были обычные бомжи. Можно сказать, первые бомжи начала перестройки. До этого нам, жителям малых городов, не приходилось встречаться с таким явлением, которое скоро стало обыденным.

Пока мы наслаждались свободой и природой, мои перепуганные родители искали меня по Красноярску. Никто не знал, куда пропали три студента. Но когда Вадик Самарский поехал за теплыми вещами в общежитие, он был взят прямо в комнате и завербован проводником. В третью ночь я был передан в руки родителей и вывезен в Ужур. До начала новой жизни оставалось полтора месяца.