Похищение малыша Тимоти

Олег Сергеевич Павлов, 2020

Что делать, когда твоего ребенка похитили? Придется играть в игру. Пойти на поводу у похитителя, чтобы он не пострадал. Но кто готов зайти дальше? Герой или преступник? Обложка книги создана при помощи приложения "Canva". Содержит нецензурную брань.

Глава 2. Утренний кофе

Ник сидел один на любимом кожаном диване в зале. Он закурил сигарету и еще раз посмотрел на две небольшие фотографии, которые держал в руке. Он стряхивал пепел на пол и вглядывался в них.

Любимый диван не радовал, как раньше.

На первой фотографии Ник видел небольшой белый фургон без номеров. Ещё вчера днем рядом с этим фургоном он припарковал свой «Прадик» около отдела полиции, когда ездил туда давать показания. Ничего подозрительного Ник не заметил, за рулем никого не было, и он даже не придал этому значения.

Ник сменил карточку и смотрел на вторую, там был Тимоти. Его любимый малыш. Он внимательно изучал фото и затягивался сигаретным дымом. Всей душой он и Марта верили, что Тим еще жив. На фото малыш лежал в том самом белом бусике без номеров, в его грузовом отсеке, пол которого был скрыт под старыми коврами. Ручки малыша связаны за спиной, рот заклеен серой лентой, его милые, любимые Ником глазки были прикрыты. Ник верил, что малыш под действием снотворного и все еще жив. Он не видел сына уже почти сутки, и на его глазах наворачивались слезы.

В соседней комнате плакала Марта. Ник пошел не к ней, а на кухню, там стоял наполовину пустой бутыль «Джека Дениелса». Ник не пьянел, хотя и не спал сутки, и ничего кроме кофе и хот-дога он не ел. Да и то ему дали в отделе полиции опера, которые сами перекусили на ходу. Он отлил в бокал немного виски, и залпом выпил. Пепел с его сигареты немного осыпался на пол. Ник наступил не него даже не заметив, вернулся в зал и снова сел на диван.

— Я больше не могу! — раздался голос Марты.

Они были так счастливы друг с другом до этого момента. Как они радовались жизни всей своей семьей каждый день. Почти никогда не ругались, а слез на ее глазах Ник не видел с того дня, как они поскандалили девять лет назад из-за того, что Марта слишком долго сидела в баре с сестрой, которую давно не видела. Эта картинка появилась в голове, видимо ее плач напомнил Нику.

Он встал, Марта подошла и прижалась к нему. Растрепанные волосы, опухшие глаза — все это добивало Ника. Мокрой щекой она коснулась его шеи в надежде на успокоение.

— Он ведь еще живой, — обнадеживающе, не то спросила, не то уточнила она.

Ник не отвечал. Он сам хотел бы точно также прижаться к кому-то, чтобы успокоиться. Но он мужчина — ему нельзя. Ник должен выглядеть сильным.

Марта сомкнула руки за его спиной. Она плакала. Ник молчал. Он затянулся дымом, снова глянул на фото и слегка кивнул несколько раз.

–Да! Я верю, — сказал он.

Марта взяла фотографию с ее любимым малышом и снова взвыла. Ник не мог успокоить ее. В тот момент он верил, что все наладится, Тима найдут, и они снова будут жить как прежде. Но внутри каждого из них теперь что-то изменилось, треснула частичка души, и её не починить. И даже если малыш останется жив и здоров, даже если не получит никаких увечий, они уже не станут теми, кем были. Ник понимал это, и из его глаз тоже потекли слезы.

Раньше он иногда плакал, когда эмоции просились наружу, но этого никто не видел. Для всех он был сильным и волевым, строил бизнес, принимал решения, руководил людьми. Он старался быть порядочным и не мог понять, за что с ними произошло такое.

Почти сутки с момента, как пропал его любимый и единственный сын, не было вестей, никто не просил выкупа. Они не могли понять кому это нужно, и где искать малыша. В последнее время никто из сотрудников полиции не мог вспомнить никаких похожих преступлений — детей не похищали. И в этот момент Ник, отойдя от Марты, присевшей на край дивана снова всмотрелся в фото. Только сейчас он заметил, что в дальнем правом углу фургона виднеется часть женской сандалии или босоножки. Ему показалось это странным. Он уже хотел позвонить Шергину, пошел искать свой мобильник. Но за мгновенье до этого раздался звонок в дверь.

Марта бегом открыла. На пороге стоял Шергин. Ник краем глаза глянул на часы на стене в зале — половина седьмого утра. Стас, похоже, тоже еще не спал, но выглядел как подобает начальнику полиции. Строгое черное пальто, выбритое лицо, наглаженная светло-синяя рубаха. И никаких мешков под глазами.

— Привет, Ник, — сказал Шергин, перешагивая порог их дома. Ник отступил, тогда Стас разглядел, что на нем накинут шелковый халат, под которым кроме плавок ничего больше не было. В правой руке он увидел потухший окурок, истлевший до самого фильтра. Стас забрал его из рук Ника и выкинул на улицу.

Марта отошла и присела на диван. Она с надеждой смотрела в глаза Шергина, но надежда быстро угасла, как только она увидела в них, что ничего не изменилось, и никто еще не нашел их малыша.

— Здравствуй, Марта! — кивнул он. Затем Шергин разулся, повесил свое пальто на вешалку и прошел в кухню. Ник шел за ним.

Стас нашел кофемашину и, подставив туда чистую чашку, нажал на эспрессо.

— Какие новости, Стас? — спросил Ник.

Стас молчал.

Раньше они встречались, но подружились около года назад, тогда, прошлым летом Ник сделал крупное пожертвование в адрес детского дома, которому помогал и отдел полиции Стаса, они несколько раз сидели за одним столом и были неплохо знакомы. Стас уже бывал у них в гостях. Такие люди всегда быстро и легко находили общий язык, но не в те моменты, когда у одного из них пропадал единственный и любимый ребенок.

— Какие блять, новости?! Стас? — чуть не сорвавшись на крик переспросил Ник.

Стас отвел взгляд в окно.

— Новости есть, Ник — сказал он, — на фото эксперты разглядели часть женской обуви.

— Я тоже видел, — теперь Ник был абсолютно спокоен.

— Затем мы начали думать, чья это может быть обувь. Мой опер Переходов предложил посмотреть кто еще пропадал схожим образом и нашел по базе, что пять дней назад была похищена девушка двадцати трех лет. Днем она шла на обеденный перерыв в столовую около своей работы. Затем просто исчезла. По нашим данным она свернула в безлюдный проулок, и там — в центре города ее похитили, потому что назад она уже не вышла. Эксперты думают, что обувь ее. Но это не ребенок, и тут не понятно — есть ли связь.

— Она жива? — спросила Марта.

Стас ничего не ответил. Его кофе сварился, и он взял чашку. Шергин снова смотрел в окно. Было пасмурно и прохладно, ветер колыхал деревья, но что сейчас для него значила это природа со всем ее многообразным проявлением, в тот момент, когда у его пусть и не близкого товарища произошло такое горе. Стас подошел к холодильнику и, молча открыв его, взял сливки, которые добавил в кофе.

— Она жива?! — снова выкрикнул Ник.

— Мы не знаем, — ответил Шергин, — тело не нашли, надеемся, что жива. У нее нет никого, родители умерли. Дальние родственники, они тоже верят и ждут. Больше никто ничего не знает.

— Что вы думаете делать? — спросил Ник.

— Ник, если этот ублюдок прислал фото, значит он хочет сыграть. И нам придется играть с ним. Нужно ждать. Может он еще как-то проявится.

— А если нет? — спросил Ник.

— Проявится. Мои опера вторые сутки не спят рыщут все, что можно. Ждем еще час и выступим по телевиденью. Может кто-то из граждан поможет.

— Ник, обратись к людям. Тебя многие знают в городе, может они помогут, — предложила Марта, присевшая на диван.

В ответ Ник угрюмо кивнул.

Его действительно знали многие, он был успешным бизнесменом, не самым богатым, но довольно обеспеченным, и часто помогал людям, как публично, так и по-тихому. Он мог дать денег абсолютно незнакомому человеку, если узнавал, что тому нужна помощь. Делал пожертвования нуждающимся организациям. И очень любил помогать сиротам. Он никогда не жадничал. Многие ценили это в нем. О Нике часто писали в газетах и иногда показывали по местному телевиденью. Он готов был выступить с просьбой. Тем более не так важно насколько хорош был он сам, общество было бы потрясено таким бесчестным похищением ребенка и наверняка отзовется на просьбу о помощи, звучащую из уст отца.

— Да, Стас, давай выступим для журналистов. Собери их в отделе и поехали туда.

Стас достал мобильник, нашел номер секретаря и начал звонить, потягивая крепкий кофе со сливками.