Однокласснику

Олег Скрынник

Это книга, которую можно читать, начиная с детского сада. Школьник любого класса найдёт здесь что-нибудь для себя, а взрослый – что прочесть детям.

Три миниатюры

Беда

Сегодня я проснулся и увидел солнце. Оно было большое и ласковое. Хорошо, когда есть солнце!

Быстро надел рубашку, выпил поставленный бабушкой стакан молока и выбежал на улицу.

Солнце ударило в глаза. Я постоял немного, зажмурившись, и побежал. Бежать было некуда, но хотелось бежать!

Возле Наташкиного дома я остановился, чтобы отдышаться. А тут она выходит на крыльцо — вся аж чёрная от загара.

— Здравствуй! — кричит. А зубы так и сверкают.

— Здравствуй, — говорю. — Уже вернулась, Наташка-букашка?

Но она не обиделась. Мне стало интересно, и я подошёл поближе.

— А мы по морю на катере катались, — протянула Наташка. Ехидно так протянула.

— На катере-дятере. Наверно, на лодке с мышами, а не на катере.

— И нет! На настоящем катере. С матросами!

Мне стало обидно. Почему это девчонкам так везёт! Вот и море увидела, и на катере покаталась. А мы должны сидеть тут всё лето, таскать пескарей на удочку и притворяться, что это акулы

Мы с Серёжкой давно решили стать моряками. Мы даже клятву такую написали и закопали за огородами, у старой осины. А она… Она и клятвы не давала, и на выносливость через речку не плавала, и рыбу сырую есть не пробовала, а вот поехала — и вперёд нас увидела море. Страшно несправедливо!

— Ну и ладно! — сказал я с досадой. — Ну и катайся на своём катере.

Я уже хотел уйти, но она схватила меня за рубашку.

— Чего тебе?

— Подожди немного. Я сейчас.

И зашла в дом.

Когда она вернулась, в руке у неё был маленький свёрток.

— Возьми. Это вам с Серёжей.

Я развернул свёрток и остолбенел. В нём была ленточка. Настоящая чёрная ленточка с бескозырки! Два золотых якоря и длинная надпись «Черноморский флот».

— Это… насовсем? — спросил я.

— Конечно, насовсем, — засмеялась Наташка и побежала к дому.

У самой двери она обернулась и крикнула, улыбаясь во весь рот:

— Моряки-буряки!

И тут страшная догадка пришла мне в голову. Это она видела, как мы закапывали нашу клятву! Она…

Я быстро побежал к Серёжке. Мы сели на скамейку, но я то и дело вскакивал и, размахивая руками, рассказывал моему другу о Наташкином злодействе.

— Надо как следует дать ей. Пусть не суёт нос в чужие тайны! — закончил я.

Серёжка протянул руку и взял у меня ленточку.

— Откуда это у тебя?

— Она дала, — буркнул я.

Он повертел её в руках, посмотрел, как надпись горит на солнце. Потом поднялся и пошёл в дом.

Я ёрзал на скамейке. Мне не терпелось пойти и взгреть хорошенько эту противную девчонку.

Серёжка вышел с ножницами и прошёл в сад.

— Ты чего там резину тянешь? — закричал я на него.

— Подожди! — сердито отозвался он.

Я заглянул в сад — и только рот раскрыл. Он срезал ножницами те самые георгины, которые его мама целых два года выпрашивала у моей бабушки! Ужас охватил меня при мысли о том, как вздует его мамаша за эти цветы.

— Ты… что делаешь? — спросил я почти шёпотом

Серёжка вышел из сада, положил ножницы на скамейку, расправил цветы.

— Ну, пойдём.

— К… куда это? — тем же шёпотом спросил я.

— К Наташке, — сказал Серёжа и открыл калитку.

Кассиопея

Был скучный вечер. Мама опять была на работе. Я подошёл к аквариуму, покормил меченосцев. Немного посмотрел, как они втягивают в себя крошки, и улёгся на диван.

Спать не хотелось. Я встал, вышел в коридор и подошёл к двери нашей соседки тёти Иры. Дверь была заперта. Я с тоской подумал о весёлых зверятах, которых она всегда рисовала для меня, и вернулся в комнату.

Там было по-прежнему тихо и скучно. На стуле лежали мамины спицы и клубок. Они были холодные.

Я накинул куртку и тихонько вышел на лестницу. Там было темно. Я спускался осторожно, почему-то стараясь не шуметь.

Вдруг внизу послышался шёпот:

— А вон Кассиопея.

— Где? — отозвался другой голос.

— Да вон же.

Послышался тихий смех.

Я спустился пониже и в синем квадрате двери увидел двоих. Они стояли, обнявшись.

— Мне пора, — тихо сказал мужчина.

Женщина прижалась к нему щекой. Я узнал тётю Иру.

— Я буду ждать тебя. Я очень буду ждать, — прошептала она.

Я очень не хотел, чтобы меня заметили, и стал возвращаться. Кассиопея… Какое странное слово! Что же это такое? Мне подумалось, что так зовут какую-то добрую-добрую женщину. Такую, как моя мама. Или как тётя Ира. Но почему же она ходит по ночам? Наверное, работает в ночную смену, как мама. Да, но почему же её не смог рассмотреть тот мужчина?

И тут я всё понял. Конечно же, это добрая старая волшебница! И видеть её могут только такие же добрые и славные женщины, как она сама. И мама, наверное, всегда разговаривает с ней, когда идёт с работы. А она охраняет маму, чтобы никто не мог её обидеть.

Мне стало легко и радостно. Я прошёлся несколько раз по комнате и вышел в коридор. Очень хотелось рассказать кому-нибудь о своём открытии.

Вошла тётя Ира.

— Димка ещё не спит?

Я подошёл к ней вплотную.

— Тётя Ира, а мама совсем не боится возвращаться ночью с работы, потому что её охраняет Кассиопея.

— Кассиопея?

Она подозрительно посмотрела на меня.

— Да. Это такая добрая-добрая волшебница, её могут видеть только такие же добрые тёти, как она. И она всегда разговаривает с мамой про магазины и про книжки, чтобы ей не скучно было идти одной. А если кто к ней полезет, то она его — раз! — и превратит в скамейку. Я сам видел такие.

Тётя Ира рассмеялась громко и весело. От смеха у неё на щеках появились глубокие ямочки.

— А ты её когда-нибудь видел? — спросила она наконец.

Я грустно покачал головой.

— Ну, так смотри.

Она подвела меня к окну и указала на горстку сияющих звёзд.

Серёжа

Моя бабушка живёт далеко-далеко. Мама говорит, что на краю света.

Когда я, мама и бабушка шли со станции, я спросил:

— Бабушка, а где ты живёшь, как называется?

— Лазо, сынок. Всё это Лазо.

Она повела рукой, указав на маленькие домишки, лес и озеро.

Я бежал вприпрыжку и думал: «Значит, край света называется Лазо. Значит, край света Лазо называется!» Мне было весело. Дома я немного боялся ехать на самый край. А здесь, оказывается, никакой и не край, потому что свет от солнца совсем и не с краю, а везде. Так же, как и у нас.

Дома бабушка усадила нас за стол.

— Ну, отобедаем, страннички вы мои. Вот картошечка, вот варенье из голубицы.

Варенье мне не понравилось: кислое.

Я вылез из-за стола и попросился на озеро.

— Сходи, сынок, — сказала бабушка.

— Только не купайся! — крикнула вслед мама.

У озера росла высоченная трава и летало множество необычных красных стрекоз. Я пошёл по узкой и сырой тропинке — и вдруг наткнулся на чью-то удочку. Но не успел я взять её в руки, как на меня с кулаками налетел кудлатый мальчишка.

— Чужая удочка, чего хватаешь? — закричал он и больно стукнул меня по шее.

Я толкнул его обеими руками, не выпуская удочки, и она сломалась.

— Ах, ты так! — закричал мальчишка и так толкнул меня в грудь, что я отлетел на несколько шагов. Очень хотелось убежать, но было стыдно.

И тут из-за моей спины раздался девчоночий голос:

— Серёжка, бессовестный, зачем обижаешь мальчика?

— А чего он чужие удочки хватает! — огрызнулся Серёжка. — Я тебе ещё покажу! — пообещал он и пошёл прочь, неся в руке половинки сломанной удочки.

Я повернулся и пошёл назад.

— Ты к кому приехал? — крикнула вдогонку девочка.

Я ничего не ответил. Я даже не обернулся. Очень хотелось плакать.

— Что с тобой, Митя? — испуганно спросила бабушка, когда я пришёл домой.

Я уткнулся лицом в её живот и заплакал.

Вошла мама.

— Кто это тебя?

А я только всхлипывал и кряхтел: «Серёжка… Серёжка…»

— Да чей Серёжка-то? — всполошилась бабушка. — У нас тут каждый второй — Серёжка. Ты только скажи, чей он, я ему задам жару-то. Я ему задам!

А мама спокойно сказала:

— Вот и хорошо, что каждый второй. И наябедничать не удалось. Ничего страшного, мама. Сам, небось, и виноват. Иди в другую комнату и успокойся! — строго сказала она мне.

Я ушёл в другую комнату и уселся возле открытого окна. Во дворе огромный паук ползал по паутине, которую он приладил к крыше сарая и старой бочке. Я стал наблюдать за ним и успокоился.

Послышался тихий шорох, и во дворе очутился белобрысый мальчишка с круглым лицом.

— Ты откуда? — спросил я его.

Он показал на соседний дом.

— А что здесь делаешь?

— Так… Ты к бабе Кате приехал?

— Да.

— Грушу хочешь?

Он достал небольшую зеленоватую грушу и кинул мне. Груша оказалось кислой, но я съел её всю.

— Хочешь, завтра вместе пойдём? Я место знаю — там их пропасть.

— Хочу, — сознался я.

— Тогда я зайду завтра, — сказал он и начал уходить. У самой калитки он обернулся и сказал:

— А как тебя зовут?

— Меня Дима. А тебя? — крикнул я ему.

Он улыбнулся во весь рот и сказал:

— Серёжа.

Идём ко мне, синеглазый малыш

Идём ко мне.

Видишь, солнце по гребням крыш

Плывёт в вышине.

И, подставляя под жар его огромные бока,

В светлом небе тихо висят калёные облака.

Видишь: река утомилась бежать,

Морщить лоб от обид

И стала прекрасной как юная мать,

Что тихонько спит.

Будет и трудно тебе, мой друг,

Но не беда.

Не суетись,

Без мелочных мук

Живи всегда.