Песец в тропиках

Олег Сухонин, 2021

Оказаться в заложниках в чужой стране, находиться под постоянным прессингом зарубежной разведки, склоняющей тебя к предательству родины – что может быть трагичнее для человека уже предавшего своего друга и обвиняемого в несовершённом им убийстве у себя дома. Когда тебя используют пешкой в чужой игре – самое время, чтобы попытаться начать собственную контригру. И если тебе не на кого опереться, то, может, тебе помогут кукла, как две капли воды похожая на Монику Беллуччи, или даже простые разговорчивые фазаны. Трудновато нашему брату в тропиках, а разве кто обещал, что будет легко? Это книга – заключительная часть постмодернистской трилогии автора, открывшейся повестями "Головы уже нет, а курица ещё бежит" и "Змея, глотающая свой хвост". И всегда на всякий случай стоит иметь в кармане своих брюк план тропы Хо Ши Мина.*Все совпадения имён и фамилий в этой книге совершенно случайныСодержит нецензурную брань.

НА ПЛАТФОРМЕ

По мелочам Минов не обманывал: на следующий день нас действительно переселили на платформу.

С утра снова появился Мельдоньич и, собрав свой нехитрый скарб, мы перебрались на вращающийся островок рая над морем. Меня определили в одно бунгало вместе с Карлом, учёный поселился по соседству. Через пару часов в домике рядом с нами обосновался и Иван Лыкич. Я снова оказался в плотном кольце своих «компаньонов».

При заселении наша с Карлом хижина выходила окнами в открытое море, практически паря́ над ним, а к концу дня уже начала нависать над береговой линией. Жить в движущемся доме было настолько необычно, что эти новые ощущения на первое время отвлекли меня от всего остального.

Само бунгало было небольшим, но очень уютным, по стилю оформления и отделке напомнив мне номер из бамбука и ротанга в ульяновском «Древе Хитрово». Стены комнат и здесь украшали яркие картинки с изображением рыбаков, экзотических птиц, бабочек, аллигаторов и вездесущего Хо Ши Мина. Из этого ряда резко выбивался портрет колоритного чернобородого мужика, похожего на какого-то персонажа из средневековья. Подпись под ним: «Боярин Богдан Хитрово» — поначалу озадачила меня. Впрочем, я быстро догадался, что существует какая-то логическая связь между этой совершенно инородной здесь картиной и ульяновским отелем «Древо Хитрово», откуда и начались все мои злоключения.

Чтобы не ломать голову, я зашёл в сопровождении Карла (куда ж без него!) к Минову и напрямую спросил: что бы это значило? К моему вящему удивлению и в его домике на стене висел похожий портрет. Разъяснения предводителя подтвердили мои догадки. С совладельцем этого отеля — выходцем из влиятельной вьетнамской семьи — Иван Лыкич был знаком с самого раннего детства. Их родители дружили семьями, мальчики вместе учились сначала в престижной ханойской школе, потом — в университете в Москве. Ещё во Вьетнаме Ванин друг очень привязался к его родителям, особенно восхищаясь русской мамой своего приятеля. Детские впечатления столь крепко засели в подсознании мальчика, что уже студентом, во время учёбы в МГУ, он твёрдо решил по примеру отца Ивана Лыкича всенепременно жениться на русской девушке. Его выбор пал на Марию Улябину — ту самую тётушку беспутной Эльвиры.

Всё бы ничего, да только в России какой-то шарлатан сумел втюхать оказавшейся вдруг при деньгах наивной Маше Улябиной, что она-де происходит из древнего рода основателя «Синбирска» — боярина Богдана Матвеевича Хитрово. Даже откопал ей в «тайных» архивах генеалогическое древо, в котором род Улябиных был красочно пририсован внебрачной ветвью к стволу знаменитого боярина. Из грязи в князи Маша начала трясти этой бумажкой направо и налево, пытаясь всем доказать, что по происхождению она ничуть не уступает своему жениху из сливок вьетнамского общества. Тому, в свою очередь, тоже легче было объяснить родителям, что откопал невесту не абы где.

Эта идея фикс с годами так крепко засела в мозгу уже замужней Марии, что как только родители её супруга стали вкладываться в развитие гостиничного бизнеса, она к месту и не к месту всюду старалась приплести в качестве бренда и имя своего мифического предка. Во Вьетнаме это ограничивалось его портретами в некоторых номерах принадлежащих семье отелей, а в родном для неё Ульяновске, теша своё тщеславие, она уговорила мужа назвать именем «предка» целый гостиничный комплекс. Впрочем, с точки зрения бизнеса ход был совершенно здравым: Хитрово в Ульяновске знали всё-таки больше, чем Хо Ши Мина.

Удовлетворившись этими разъяснениями, я более не испытывал возникшего было дискомфорта от соседства в моём бунгало портретов столь разнопазловых исторических деятелей. Но главное: пока только что въехавший в новое жилище Минов рассказывал всю эту историю, рассеянно раскладывая по шкафам, тумбочкам и ящичкам привезённые с собой вещи, — даже при беглом рассмотрении я успел определить, какой из них предназначался для хранения документов, в том числе и — чем чёрт не шутит! — экспроприированного у меня загранпаспорта.

С такими наблюдениями я и вышел от Лыкича, твёрдо решив, что «теперь надо действовать осторожнее, прикидываясь наивным дурачком, всеми средствами усыпляя бдительность своих «компаньонов» и не давая им поводов для малейших подозрений».

— Правильно, Карл? — словно ища одобрения своим мыслям, игриво спросил я тенью следовавшего за мной биоробота.

Тот на секунду замедлил шаг, пытаясь переварить мои слова. Поняв, что такими своими вопросами могу сбить программу настройки андроида в ущерб только что выработанной тактике собственного поведения, я тут же добавил:

— Идём в наше бунгало!

Первый месяц пребывания на платформе стал, пожалуй, самым спокойным периодом в моей жизни с начала всей этой сумасшедшей истории. «Компаньоны» на время словно подзабыли обо мне и тревожили мало. Про товарищей из министерства общественной безопасности я и сам старался не вспоминать. А к Карлу быстро приспособился и даже привык, избрав максимально комфортную для себя модель поведения с биороботом в условиях вынужденного с ним сосуществования.

Мельдоньич ещё раз доходчиво разъяснил мне, что любая попытка сойти с платформы на берег без его разрешения будет предельно жёстко пресекаться Карлом. А так как вызволить меня из железных объятий андроида сможет только сам учёный, то мне в таком случае придётся мучительно больно дожидаться его возвращения — так что лучше не рисковать. По самой же платформе я могу передвигаться в сопровождении куклы без особых ограничений, но заранее предупреждая её о своих последующих действиях. В остальном — никаких табу.

Минов, правда, добавил, что еду мне будут доставлять исключительно в домик, и потому появляться в общем ресторане (а он располагался здесь на вращающейся террасе в самом верху маяка) мне также запрещено. И вообще, по настоятельной рекомендации товарищей из министерства безопасности, общение с проживающей на платформе отдыхающей публикой необходимо свести к минимуму.

Вскоре Иван Лыкич, как и обещал, установил мне в бунгало компьютер с выходом в интернет, сразу предупредив, что все мои действия в сети будут внимательно отслеживаться сотрудниками спецслужб: на какие сайты заходил, с кем пытался списаться — всё это станет известно в ту же секунду.

— Ты под колпаком, поэтому выводы делай сам, — многозначительно добавил главный босс.

Через несколько дней Мельдоньич принёс мне текст инструкции по эксплуатации его биороботов — для перевода покупателям на все языки, что я знаю. Чуть позже — ещё кучу бумаг: бланки договоров на покупку андроидов, регламент работы элитного эротического клуба, условия участия в его акциях и VIP-мероприятиях, приглашения для адресной рассылки постоянным клиентам и прочую подобную ерунду.

Так как переводить тексты приходилось на многие европейские и восточные языки, не все из которых я знал в необходимом объёме, а специфика темы предполагала предельно точное владение особого рода терминологией, то мне пришлось изрядно попотеть, восполняя пробелы в своих лингвистических познаниях…

Для точности перевода я не раз обращался к учёному за разъяснениями некоторых принципов действия его изделий. Он, конечно, не посвящал меня во все тонкости своих изобретений, но даже поверхностное знакомство с ними заставило меня безоговорочно признать, что в своей сфере Мельдоньич — бесспорный гений нашего времени.

Я и до этого знал из интернета о существовании новейших разработок секс-андроидов «Хармони» или кукол «Саманта» с искусственным интеллектом. Но все эти шарнирные или 3D-модели скелетов с гибким позвоночником, силиконовые тела, искусственная кожа, сенсорные датчики, имплантированные волосы были вчерашним днём и детским садом по сравнению с биороботами Мельдоньича. Он настолько глубоко погрузился в тайны биоинженерии, что изобрёл способ выращивать за короткий срок полный аналог живой человеческой кожи под тонким слоем плоти, которыми покрывал искусственные тела по любым заданным лекалам.

Конечно, у его андроидов были и встроенные камеры в глазах, и несовершенный ещё искусственный интеллект с недоработанными функцией памяти и программой накопления интеллектуального и эмоционального восприятия окружающего мира, но главное неоспоримое их преимущество заключалось в полном внешнем аналоге живого человеческого тела.

Конец ознакомительного фрагмента.