Гладиатор

Олег Шацкий

Есть ли жизнь после смерти? Существует ли перерождение? Что такое дежавю? Так много вопросов и нет ответов. Пятнадцатилетний школьник, увидев девушку, сразу понимает, что только она и есть его вторая половина. Девушка тоже с первого взгляда узнаёт своего суженого. Но иногда, чтобы отстоять своё право на жизнь, приходится нарушать закон. Как прошлое поможет молодому юноше постоять за себя? И что это – помощь или медвежья услуга? Или, чтобы отстоять свою честь, не надо смотреть на закон?

II глава

Через несколько дней начались дожди. Первого декабря, как по команде выпал снег. Началась зима.

Сергей с Александром переобувались в фойе школы, когда сзади подошёл Флер и с силой ударил Сергея по голове.

— Быстрее давайте, школота, — командовал Флер.

Сергей схватил Флера за грудь.

— Что ты руки распускаешь? — оттолкнул он старшеклассника от себя.

На шум из кабинета вышла учительница.

— Ну, козёл, ты у меня попляшешь, — поправляя рубашку, отошёл в сторону Флер.

После первого урока ребята вышли из класса на перемену. В коридоре было шесть парней-старшеклассников и четыре девушки из их же класса.

— Ну-ка, пойдем, поговорим, — схватили двое друзей Флера Сергея за руки и потащили к стене.

Флер демонстративно надел на руку железные кольца и ударил юношу в лицо. Кровь брызнула на салатовые стены школьного коридора. Сергей, подкосив ноги, опустился на пол. Его руки выскользнули из рук друзей Флера.

В тот же момент юноша прыгнул вперёд мимо Флера. Кровь из разрубленной раны на лице брызгала на пол. Сергей развернулся и сделал шаг в сторону старшеклассника и прыжок вверх. Опускаясь, он с силой ударил одновременно обеими руками сверху Флера по голове. Флер упал на колени. Сергей нанёс сильный удар правой рукой в область сердца. Флер упал на спину. Изо рта старшеклассника потекла кровавая пена.

Друг Флера справа подскочил к Сергею, пытаясь его ударить. Прямой удар левой руки в горло остановил и этого старшеклассника. Сразу же Сергей, как ножницами, нанёс нападающему руками удары в височные части головы с обеих сторон. Этот старшеклассник тоже свалился на пол. Тонкие струйки алой крови вытекали из обеих ушей.

Ещё один друг Флера попытался ударить Сергея портфелем. Мальчик выбил портфель ногой. В следующий момент, словно сделав танцевальное «па», юноша ударил с разворота нападающего другой ногой в голову. Ещё один удар ногой в область грудной клетки отбросил старшеклассника на стену. Хруст проломленной груди сразу остановил пыл всех окружающих, но Сергей уже высоко подпрыгнул и коленом снизу ещё раз ударил несопротивляющееся тело в голову. Школьник сполз вниз по стене, оставляя головой кровавый след. Сергей прыгнул в сторону двоих школьников, ранее державших его за руки. Он выбросил левую руку в сторону и ударил ближайшего старшеклассника кистью руки по шее. В следующий момент другой рукой он резко дёрнул голову противника назад. Был явно слышен хруст сломанных шейных позвонков. Второй из державших Сергея за руки, хотел убежать, но паренёк схватил его за торс и, прокрутив вокруг себя, направил головой на батарею отопления. По инерции старшеклассник с силой ударился головой о чугунный радиатор. Неприятный хруст и жёлто-красно-серая масса брызнула на стены и пол. Сгустки серого вещества стекали с радиатора.

Наступила абсолютная тишина. Сергей обвёл всех взглядом. Восемнадцать школьников и два учителя, с широко раскрытыми глазами, стояли, не шевелясь.

Сергей подошёл к одной из девушек, стоящих у стены. Это была одноклассница Флера и его подруга. Он грубо намотал её длинные волосы себе на левую руку и притянул к себе.

— Что, Катенька? Хотела посмотреть, как пятеро уродов будут избивать младшего? — зло и с хрипотцой в голосе, спросил Сергей. — Не хватает адреналина? Ну, посмотри кругом. Теперь адреналин у тебя в норме? Знаешь? Если бы это был бой на ринге, ты бы стала моим призом.

Кровь из рассечённой раны Сергея капала на белоснежный шёлковый фартук девушки. Правой рукой Сергей резко дёрнул за фартук, срывая его. Он оттолкнул девушку и скомкал нежную ткань. Сергей приложил ткань к ране, останавливая кровотечение, и побежал вниз по ступенькам лестницы. Пять тел в лужах крови остались лежать на полу в фойе третьего этажа школы.

— Скорую, быстро скорую! Врача зовите! — закричала учительница.

*****

— По моему, это он, — говорил один милиционер другому, рассматривая паренька через боковое стекло уазика.

Сергей сидел на корточках у водопроводной колонки и прикладывал мокрый фартук к ране на лице.

— Что, паренёк, случилось? — спросил один из милиционеров, осторожно подойдя к Сергею и держа правую руку на кобуре.

— Уроды из старшего класса побили, — ответил Сергей, обернувшись на голос.

— Тебе в больницу надо, — сказал милиционер, увидев рассечённое лицо юноши.

— Заживёт, — ответил Сергей.

— Какой, заживёт!? У тебя зубы через рану видно. Тебя шить надо. Пойдём быстро в машину, мы тебя отвезём, подхватил диалог второй милиционер.

Сергей встал с корточек.

— Я пешком лучше пойду, — сказал он. — Я весь в крови. Машину вам вымажу.

— Садись, мы тебя отвезём, — настаивал один из милиционеров. — Ты вон сколько крови потерял. Сейчас ещё сознание потеряешь, а меня с работы выгонят, что не помог тебе. У меня двое детей. Чем я их кормить буду? Я уж лучше за тобой машину вымою. Голова, наверное, болит?

— Жутко болит, — ответил Сергей.

— Ну вот, скорее всего, ещё и сотрясение головы. Пойдём быстро в машину, — поддержал разговор второй милиционер.

Сергей сел в машину.

— Ну, расскажи хоть, кто тебя так? — спрашивал сидящий рядом милиционер.

— Да утром, ещё до начала уроков, когда переобувался, один идиот из старшего класса подошёл и ударил меня сзади. Я оттолкнул его. Он вместе с друзьями на перемене пришёл бить меня. Двое за руки держали, а он бил. Я вырвался и убежал, — рассказывал Сергей.

— А что за тряпка в руках? — спросил милиционер, что был за рулём.

— Не знаю, кто-то дал, наверное, когда кровь текла, — ответил Сергей.

Машина остановилась возле скорой помощи. Милиционеры переглянулись между собой.

— Сейчас тебя хирурги зашьют, и поедем в милицию. Заявление напишешь. Идиотов надо наказывать. Их родители тебе всё лечение оплатят, — говорил милиционер, сопровождая Сергея.

— Нет, не хочу я ничего писать. Не по-мужски это, — покачал головой Сергей. — Заживёт.

— Ну, мы его взяли. Его или не его, не знаю, — докладывал милиционер по рации из машины. — Паренёк лет пятнадцати. Весь в крови. Щека разрублена. Сквозная рана. Похоже на удар от кастета. Через рану зубы видно. В руках, вроде, как фартук белый от школьной девичьей формы. Сейчас привезли на скорую. Капитан повёл его зашивать.

— Агрессивно себя ведёт? — спрашивали на том конце связи.

— Да нет. Вообще спокоен, как танк. По моему, даже заторможенный какой-то.

— Сейчас к вам уже дежурка выехала с нарядом. Будьте очень осторожны.

— Он, вообще, подросток. Что-то не верится, что он мог кого-то убить. Он весит килограмм сорок пять, не больше, — отвечал милиционер в машине.

— Четыре трупа и один пострадавший — в реанимации. С переломом грудной клетки, челюсти и треснутым черепом, — отвечали по рации.

— Четыре?! Говорили же один.

— Зашивайте лицо подозреваемому и вместе с нарядом везите его сюда.

*****

— Лейтенант Хаосников, что ты мне принёс? — отчитывал начальник милиции молодого следователя. — Это что, рапорт или писулька тёти Фроси? Что ты мне понаписал? Не уверен. Не подтверждено. Не доказано. Теоретически невозможно. Этот мальчик четверых старшеклассников за десять секунд на тот свет отправил. У тебя восемнадцать свидетелей школьников и две учительницы. Что тебе не доказано? Дело на контроле Москвы.

— Товарищ полковник, эксперты по рукопашному бою говорят, что для того чтобы так вести бой, как описывают свидетели, надо лет пять из спортзала не выходить. Говорят, там надо жить, есть, спать, и нужду справлять там же. А этот мальчик дорогу в спортзал не знает. Он с детства с фотоаппаратом не расстаётся. Да и подсудимый вины своей не признаёт. Он вопросы слышит, но смотрит на нас, как баран на новые ворота, — оправдывался лейтенант.

— На детектор лжи его и протокол подшивай к документам! — командовал начальник.

— Уже прогоняли его через детектор. Детектор показывает, что он не врёт. Оператор и протокол выдал. А без протокола говорит, что никого парень не убивал. Он говорит, даже не дрался, — отвечал Хаосников.

— В институт обращались? У них там есть какой-то новый прибор. Даже нейронные связи в мозгу видит, — уже тише говорил полковник.

— Обращались. И специалистов их с прибором привозили. Жужжал, жужжал их коробок, а потом табличку выдал «Недостаточно ресурсов оборудования». У их лаборантов глаза округлились. Они снова и снова настраивали прибор. А после настройки прибор одну и ту же табличку выдаёт «Невозможно одновременное обследование нескольких индивидуумов». Они снова настраивали. Какой-то порог уменьшали. Прибор зажужжал и сгорел. Они орать стали на парня. Говорят, он специально прибор спалил. Парень, с их слов, может управлять мозговыми импульсами, а он смотрит на них и только глазами моргает. Он явно ничего не понимает, — говорил лейтенант. — Да и вообще, одни загадки с этим подозреваемым. Он реально ничего не помнит от момента, когда его первый раз ударили и разрубили кастетом щёку и до момента, когда к нему обратились наши сотрудники у водопроводной колонки. Он твердит одно: — «Меня ударили. Брызнула кровь. Я вырвался и убежал. Я над колонкой кровь с себя смывал, и милиция подъехала». Двадцать человек свидетельствуют во всех подробностях, что он убил четверых старшеклассников, а заключения наших экспертов, заключения психологов, заключения экспертов по рукопашному бою, заключения медицинского института — ничего не подтверждают. Более того, эксперты сходятся во мнении и выдали все протоколы, что он никого не убивал.

— Подшивай к делу все протоколы, все заключения, все показания и свидетельства очевидцев. И передавай дело в суд. Пускай там сами разбираются, — распорядился полковник.

*****

Хлопнула дверь в зале зуда. Секретарь судебного заседания встал.

— Встать. Суд идёт, — объявил он.

Более ста человек, находившиеся в зале суда, тоже встали. Подсудимый, прислонившись головой к решётке, продолжал сидеть. Суд занял свои места. На секунду в зале воцарилась абсолютная тишина. Подсудимый всхрапнул во сне, и чуть сдвинул голову, занимая удобное положение.

— Вот скотина, убил четверых человек и спит, разве что бульбы из носа не выскакивают, — раздалось из зала суда.

— Да никого он не убивал, — донеслось из-за решётки.

Сергей, не открывая глаз, шевелил губами.

— Дайте хоть парню поспать, а то вы его совсем уже вымучили.

Голос у пятнадцатилетнего паренька был совсем не его. Он говорил с хрипотцой взрослого мужчины, с каким-то очень древним старославянским акцентом.

Мальчик снова заёрзал по скамейке. Он скрестил руки на груди и упёрся головой в прутья решётки ограждения, ища более удобную позу для отдыха.

Судья, народные заседатели, адвокат, обвинитель и психиатр недоумённо переглянулись между собой. В зале суда наступила гробовая тишина. Лишь большая, жирная зелёная муха, пытаясь пробиться сквозь стекло на улицу, нарушала её.

— Сергей, — обратилась судья к подсудимому. — Ты слышишь нас?

— Я же вам сказал, пускай Сергей поспит. Вы уже вымучили его. У него уже мозги кипят. Он с ума сойдет, если ему не дать отдохнуть. Да и что вы, собственно, хотите от него узнать, если он абсолютно ничего не знает? Не трогайте его, сейчас он всё равно вас не слышит.

Ирина Юрьевна, молодая девушка — психиатр, активно жестикулировала судьям руками. Судья кивнула ей головой.

— Кто же с нами тогда разговаривает? — спросила Ирина Юрьевна.

— Кто разговаривает? Родители в те далёкие времена прозвали меня Боривоем. Вроде наш народ и не воевал ни с кем. Жили спокойной, размеренной жизнью, а имя вот дали воина. Вот теперь несколько тысячелетий я и воюю.

— Так вы — не Сергей? У вас другое имя? — спрашивала Ирина Юрьевна.

— Конечно, не Сергей. Мы просто живём в одном теле. Но он обо мне ничего не знает и не ведает. Я же о нём знаю всё. Я могу его контролировать и в критических ситуациях подавляю его сознание. Это, конечно, очень плохо. Он сильно после этого болеет. Но я этим пользуюсь только в самых крайних случаях. Было-то всего три раза за всю его жизнь. А когда он спит, я спокойно завладеваю его телом, без вреда для него, — ответил Боривой.

— Я что-то не пойму. Вы другой человек? — снова спросила Ирина Юрьевна.

— Ирина Юрьевна, я понимаю ваше желание попытать меня. Вы же психолог. За этот период, пока вы общались с Сергеем, я вас достаточно хорошо изучил. Скажу вам сразу то, что вы хотите услышать. Это не раздвоение личности. Это не лунатизм. Это не является какой бы-то ни было болезнью. Хотя вы упорно желаете Сергею поставить диагноз невменяемого и доказать что всё, что он сделал, это последствия его какой то психической болезни. Вы ошибаетесь. То, что вы наблюдаете, это два сознания в одном теле. Сознание Сергея является основным, так как тело принадлежит ему. Моё же сознание является доминирующим, так как оно намного старше по возрасту. Поведение Сергея и его отрицание всех обвинений вполне логично и закономерно. Всё то, что вы ставите ему в вину, он не совершал и знает обо всём происшедшим только с ваших слов. Конечно, понять это очень сложно, я бы даже сказал невозможно, но это так. Человек, пройдя свой жизненный путь до конца, не умирает. Он попадает в чистилище, а потом перерождается заново. Душа снова вселяется в новое тело, а старая память с сознанием личности теряется, генетически изменяясь и встраиваясь в новое сознание. Новый человек имеет весь предыдущий опыт на генетическом уровне. Старая память стирается, чтобы не травмировать воспоминаниями сознание нового человека. В нашем же случае, прожив свой жизненный путь, память и сознание хоть и генетически преобразовались, но не уничтожились. Старое тело умерло, а сознание и память перешли в новое тело, куда уже вселилась душа и трансформировали новое сознание и чистую память. Так и получилось, одна душа, два сознания и две памяти. По мере развития индивидуума новая память постоянно заполняется новыми событиями, а старое сознание сосуществует с новым сознанием. Я же, Боривой — это сознание старого человека, имевшего своё тело более двух тысяч лет назад. Я перерождаюсь уже шестой раз. Как могу, помогаю новому сознанию и, естественно, так как делю с новым сознанием одно тело, защищаю это тело.

Конец ознакомительного фрагмента.