Когда не всё равно

Олеся Зайцева, 2019

Бывшие однокурсники. Они не видели другу друга много лет после окончания Вуза. Она пишет книги и работает врачом, Он успешный челюстно-лицевой хирург. Что может быть общего между ними? Разве что девочка, попавшая в аварию. Ей нужны операции, чтобы убрать последствия, но подросток боится. Когда медицинская логика бессильна, включается сердце…, и убедить подростка в этом может только любимый писатель. Книга рассказывает о жизни медиков изнутри. Но без излишнего погружения в специфику профессии, без множества профессиональных терминов. Просто жизнь двух молодых врачей и одной девочки, которой они пытаются вернуть веру в себя.

Глава 3. Прогулка

— Яна, вы думаете, мне не нужна эта операция? С такой прической мне явно лучше.

Яна подняла глаза от монитора, за которым они сидели уже полчаса.

Девочка, действительно, сотворила с ее сайтом что-то невообразимое. И все это за несколько дней. Они не виделись, но переписывались по почте. Несколько раз даже созванивались, когда нужно было уточнить детали.

Гостья умолчала, что ей тоже пришлось хорошенько поработать: днем по специальности, вечером заканчивать новую книгу.

И вот теперь в ее законный выходной, она сидела в палате с самого утра.

Андрей забегал несколько раз, перебрасывался с ними парой фраз, потом снова исчезал, очевидно, спеша на операцию. Казалось, что он даже рад ее видеть, по крайней мере, ей так почудилось.

И вот, после долгих разговор на отстраненные темы, Аня сама перешла к щекотливому вопросу. Яна набрала в грудь побольше воздуха и как можно равнодушнее ответила:

— Нет, я думаю, она как раз очень нужна. С такой прической ты стала намного симпатичнее, вот и все, но она не может изменить все. Да и нет смысла прятать под прической то, что можно легко убрать.

— Значит, и вы на их стороне. — Казалось, подросток тут же замкнулся. Как закрывается моллюск, когда пытаются приоткрыть раковину.

Это было так осязаемо, что у девушки болезненно сжалось сердце. Безумно хотелось приобнять эти худенькие плечики, прижать ее к себе и покачать, как ребенка. Должно быть, это настолько древний рефлекс, что есть в каждой женщине, не зависимо от того, есть у нее свой ребенок или нет.

Но Яна не решилась, все-таки она для девочки посторонний человек, который вошел в ее несладкую жизнь без малого неделю. Рано.

Но что-то ведь нужно предпринять.

Мозг упорно искал подходящее действие, с невероятной скоростью перебирая возможные и невозможные варианты. Решение нашлось неожиданно.

— Нет, я как раз на твоей стороне. Хочешь, докажу. — Яна закрыла ноутбук и вопросительно взглянула на подопечную.

— Как?

Голубые глаза тут же прищурились, но искорка интереса в них успела промелькнуть.

— Пойдем гулять.

— Что сейчас?

— Прямо сейчас. Вот узнаем у твоей феи, нет ли у тебя процедур каких и вперед. — Девушка изо всех сил пыталась вдохнуть жажду жизни в такие простые слова. Которые, как она и ожидала, натолкнулись на непробиваемую стену.

— Но…

— Что? Нет настроения?

— Но я…

— Не хочешь?

Приходилось подсказывать, так как Анин голос упорно отказывался подчиняться. При этом нужно было делать вид, что не понимаешь, отчего все эти отговорки. И это было самым сложным. И дураку понятно, что подросток ни за что на свете не выйдет на улицу с таким лицом. Но разве это выход: просто сидеть в четырех стенах, и неважно каких, домашних или больничных. Суть от этого не меняется, надо было каким-то образом примирить эту испуганную маленькую девочку со своим отражением. Первый шаг они уже сделали, нужно было двигаться дальше.

Анин возглас был полон злости и скрытого отчаяния.

— Я не выхожу на улицу!

Сердце сжалось, но пришлось идти до конца. Иногда нужно быть жесткой, и в данный момент, это было жизненно необходимо.

— Очень даже выходишь! Ты же приехала сюда в этот центр.

— Да, но….

— Вот именно. Давай, собирайся, тебе полезно подышать свежим воздухом.

— Но я не могу выйти на улицу! С таким лицом!

Вот они и докопались до правды. Наконец, девочка произнесла это вслух. Еще одна победа!

Яна машинально расправила плечи, стараясь не выдавать своих чувств. Жалость — это последнее, что сейчас нужно ее подопечной.

— С каким лицом, Аня?

— Я урод! — девочка почти рыдала, кусая нижнюю губу.

— Ты человек, переживший аварию. Как еще должно выглядеть твое лицо! Что теперь, прятаться от всех? Какой смысл? Ты считаешь, кто-то может начать смеяться? Нет! Вот и я так думаю! Ты борец, который вот-вот одержит победу. Последняя операция, и твое лицо станет почти таким, как было, а может и лучше. Но это бесполезно, если ты станешь прятаться дома. Бессмысленны все эти операции и процедуры, бесполезна работа такого человека, как Андрей, если ты все его труды закроешь в квартире.

Девочка слушала. Необыкновенно красивые голубые глаза светились от наступающих слез, но она изо всех сил держалась, не позволяя им пролиться.

— И вам не будет стыдно идти со мной рядом?

Этот вопрос поверг Яну в пучину отчаяния и боли. Она словно окунулась в душу этого несчастного подростка. Самой бы не заплакать.

— Ты окажешь мне огромную честь, если выйдешь на улицу впервые вместе со мной. Клянусь тебе, большего доверия мне не нужно. Просто пойдем, погуляем вместе со мной. Не далеко, тут рядом с Центром есть парк. Сейчас холодно, мы можем замотать шарфом твое лицо, а глаза у тебя удивительные, их как раз скрывать не нужно.

Андрей затаил дыхание, стоя в дверях палаты.

Наверное, выглядел он сейчас очень и очень глупо. Замер, сжимая дверной косяк так сильно, что пальцы побелели. Яна ступила на скользкую дорожку, с которой в один момент можно было свалиться в обочину. Но если пройти ее до конца, победа будет за ней. Ему не хотелось прерывать, а уйти он не мог себя заставить. Надо было лично услышать ответ девочки.

Яна тоже сидела, боясь сделать вдох.

— Думаете, Андрей Григорьевич отпустит? — Аня все еще кусала губу, ох уж эта ее привычка, так и хотелось протянуть руку и высвободить ни в чем неповинную слизистую. Но глаза уже не светились от слез, и то хорошо.

— Не знаю, сейчас позову его. Вот ты и спросишь.

Девушка вскочила и направилась к двери, боясь, что девочка передумает. Теперь понятно, в каком направлении нужно двигаться: жизненно необходимо заставить ее выходить за пределы палаты.

Андрей как раз выступил вперед, боясь, что его все же застукают за подслушиванием. Наверное, не рассчитал силу, с которой открыл дверь, потому что с другой стороны послышался глухой удар и вскрик.

— АЙ!

Влетев внутрь, хирург поморщился от увиденного. Яна держалась за лоб, кривясь от боли.

— Ой, Ян, прости! Не думал…, не рассчитал…, прости! Ты как?

Андрей хотел провалиться под землю. Мало того, что стоял как дебил, подслушивал, так еще и голову ей чуть не снес.

— Дай, посмотрю.

Яна послушно выпрямилась, давая возможность умелым рукам осмотреть место преступления. Шишка на лбу уже начала теплеть, но больше не увеличивалась. И то хорошо.

— Ну, что теперь и меня можно оформлять в палату? — девушка хмыкнула, морщась от боли. В глазах не двоилось, значит не страшно. За челкой шишку все равно не видно, так что переживем.

Лицо однокурсника выражало полнейшее раскаяние, ореховые глаза за стеклами очков извинялись. Таким они его давно не видела, да что там давно, ни разу в жизни. Раньше ему вообще не было присуще раскаяние, а уж искреннее, тем более.

— Прости, я, правда, не хотел, — голос приобрел странную хрипотцу и такую проникновенность, что по телу побежали мурашки. Длинные пальцы были прохладными, и до сих пор не отпускали ее подбородок.

— Да проехали уже, сама виновата, не надо так носиться. — Яна несколько раз моргнула и сделала шаг назад. Что-то уж очень близко они стояли. Высокое тело в зеленой хирургической форме начало притягивать к себе, обещая дать опору. Бред! Или сотрясение что ли!

Андрей завел руки за спину, боясь еще что-то ей сломать. Черт! Он и забыл, что всегда чувствовал себя рядом с ней слишком большим и неповоротливым. Забытое с институтских лет ощущение помогло справиться с неловкой ситуацией.

Одновременно сокурсники повернулись к Ане и посмотрели в смеющиеся глаза. Несколько секунд девочка еще пыталась сдерживаться, хрюкая в сжатый кулачок. Яна засмеялась первой, следом загоготал Андрей, и к величайшему удовольствию обоих, звонкий смех все же вырвался наружу.

Девочка забыла все свои невзгоды и веселилась с остальными.

Как в кино! Надо же было так стукнуть по лбу дверью!

— Куда ты так спешила? — молодой человек поправил очки привычным жестом.

Яна с Аней переглянулись.

— Мы хотели у тебя отпроситься. Выйти погулять. — Темные глаза смотрели очень серьезно, да и в голосе он почувствовал наигранное спокойствие.

— Вообще-то это противоречит правилам…, но если пообещаете вернуться до обеда, отпускаю.

Если девочка еще надеялась на своего врача, что тот своим отказом освободит ее от обещания, то после этих слов, отвертеться уже не получится.

— Спасибо! Мы не долго, часик побродим в парке и назад!

Яна начала суетиться, не давая подопечной времени передумать. Пришлось бежать в подвал в общий гардероб за вещами, потом одеваться и спускаться вниз.

Как она и предполагала, Аня все же попросила замотать нижнюю часть лица шарфом, и нахлобучила пониже шапку. Результатом обе остались довольны. Входя в лифт, девочка мельком взглянула на себя в зеркало, и очевидно сама себя не узнала. Было странно, стать обычным человеком. Без увечий, без шрамов, которые невольно притягивают взгляд окружающих. Просто подростком, который едет куда-то.

Вдохнув свежий воздух, Яна в очередной раз поняла, как душно было в палате. Да, на улице определенно было лучше.

— Куда пойдем? — Аня озиралась по сторонам, все еще не веря, что поддалась на уговоры. Но бежать назад было как-то глупо, уже ведь вышли.

— Просто погуляем. Мне все равно куда.

Некоторое время они просто шли вдоль домов, пока не добрались до парка. Девушка украдкой поглядывала на свою спутницу, замечала, как маленькие плечики в дутой куртке медленно расслабляются. Движения становятся не такими угловатыми и напряженными. В парке стало еще лучше, в такой дневной час народу там было мало. Никто не мешал им разговаривать. Анна даже стянула шарф ниже.

— Хотела сказать тебе спасибо. — Проговорила Яна, поддевая носком сапога упавший желтый лист.

Осень.

Кругом царил желто-оранжевый хоровод. Листья медленно меняли цвет, но еще не успели опасть. В дополнение к этому обилию красок небо необычайно голубизны и чистейший воздух, от которого кружилась голова.

Голубые глаза вопросительно остановились на ней.

— За что?

— За то, что составила мне компанию. Не люблю гулять одна…, должно быть, поэтому уже забыла, когда в последний раз была на улице.

— Да ладно, не поверю, что вам не с кем пошляться по улицам. — Хмыкнула в ответ девочка.

Девушка засмеялась.

— И зря! Не с кем! Подруга живет далеко, у нее семья и ребенок.

— А парень?

— Какой?

— У вас же наверняка есть парень.

— В данный момент нет. — Яна пожала плечами. — Странно, но да, так бывает. Живешь вот так, работа, дом, дом, работа, нет ни времени, ни желания выйти и просто погулять. Это ужасно и страшно одновременно. Жизнь проходит на работе и за компьютером. Поэтому я и говорю тебе спасибо, за то, что пошла со мной погулять. И говорю я это искренне, не чтоб тебе понравиться, просто потому, что так чувствую.

Очевидно, слова Ане понравились, так как в ответ прозвучали такие слова:

— Тогда и вам спасибо. Что находите время, что приезжаете. Правда, я не понимаю, зачем вам это надо.

Не самая приятная тема для разговора, но когда-то она должна была всплыть на поверхность. Чем быстрее они это прояснят, тем проще будет обоим. Естественно, она не скажет, что действует по просьбе Андрея, да и это будет не правдой. Одолжение, о котором он просил, был один визит. Жалость тут тоже не подойдет, хотя она безмерно жалеет этого ребенка. Тогда что?

— Честно, Аня, я сама не знаю, почему приезжаю к тебе. — Поэтому оставалось только честность. И будь что будет.

Девочка даже остановилась. Яне пришлось продолжить свою мысль.

— Ты очень неординарный человечек, твои познания в Интернете повергают меня в пучину уныния от собственной необразованности. Единственное оправдание, которое я себе придумала: что я хороший доктор и понимаю в медицине. Может, поэтому раньше я и не занималась собственным сайтом. Казалось, пишу романы, их читают, ну и достаточно. Может, было просто лень вникать во все тонкости, не знаю. Мне нравится, как ты преобразила сайт. Мне приятно с тобой общаться. Почему же я не могу приезжать к тебе сюда, ведь в данный момент времени ты живешь на Комплексе. Вернешься домой, приглашу тебя в гости.

— То есть жалось ко мне ни при чем? — голос был напряженным.

— Мне кажется, ты сама себя слишком долго жалела. Как думаешь, не пора бы прекратить? То, что я скажу, может показаться жестоким. Скорее всего, так оно и есть, но подумай. Есть люди, которые после аварии прикованы к кровати или к инвалидному креслу. Кто-то теряет способность видеть, слышать, говорить, или хуже того, мыслить. Твоя же единственная проблема: внешние проявления, и это в наше-то время. Век, когда пластические операции научились меня пол человека!

Последнее она, наверное, зря сморозила, все-таки не стоит забывать, что разговариваешь с подростком.

Аня помолчала. Минуту слышалось только шуршание листьев под ногами.

— С этой стороны я никогда на себя не смотрела. — Наконец, проговорила девочка. — Вопрос: «Почему я?» задаю себе каждый день.

— Вопрос не по адресу, все равно не найдешь ответ. В жизни часто происходят вещи, о которых сложно что-то сказать, пока не попадешь в конкретную ситуацию. У меня тоже бывало много сложностей, и не буду грузить тебя взрослой жизнью, но никогда не интересовалась «Почему я?». Возможно, сейчас я скажу банальность, но точно в это верю: нам посылаются только те испытания, которые нам по силам. Кто-то очень мудрый выписывает нам их, чтобы помочь что-то понять, куда-то подтолкнуть, или с кем-то познакомить. Видишь, мы с тобой познакомились случайно. Но благодаря моим книгам. А ведь всего месяц назад, получив очередной отказ из крупного издательства, я сидела и думала, а стоит ли вообще продолжать писать. Ведь никому это не нужно!

— Мне нужно!

— Вот видишь, а месяц назад я не знала о тебе ничего, и думала, что моя писанина никому не интересна.

Собеседницы переглянулись, улыбнувшись друг другу.

Редкие прохожие не обращали на них никакого внимания, и Яна порадовалась, что в парке пусто. Аня окончательно расслабилась, словно сбросила свой панцирь, который мешал ей двигаться и дышать.

— А я думала, что моя жизнь — пустой звук. Что в ней нет ничего радостного и интересного. В день той аварии, мне не раз приходила в голову мысль о самоубийстве. — Девочка проговорила все это едва слышно, и тут же напряглась, словно принимая оборонительную стойку.

Только ругать ее было не кому.

— Не поверишь, но все подростки через это проходят, — только и сказала Яна, шумно вздохнув. — То, что мне уже за тридцать, не означает, что я не помню, каково было, когда парень, который тебе нравится, выбирает твою подругу. Обидно, горько, и жалко себя. Поверь мне, сейчас так же, только топиться не хочется, и жизнь продолжается.

— Ни за что не поверю, что кто-то мог предпочесть не вас. — Подросток передерну плечами, ее привычный жест.

— И зря. В школе я считалась умной, ну а, сама понимаешь, с умными никто не встречается. В институте было примерно так же. В общем, сейчас это уже не важно. Но для себя я решила, внешность много значит. Без внутреннего мира ты пустышка, но без внешней оболочки ты пустое место, и никому нет никакого дела до того, что ты очень интересный человек.

— Сказать бы это моей маме, — бросила девочка.

— Скажем, как только придет время, я сама и скажу.

— Серьезно?

— Ага, чего мне бояться. Не съест же она меня.

Яна засмеялась. Аня улыбнулась.

— Ладно, пойдем назад. Пока Андрею не влетело за то, что отпустил тебя гулять.

Девушка порадовалась, что можно сменить тему. Говорить о серьезном совсем не хотелось, осадок в душе и так слишком горький.

— А вы, правда, учились вместе с ним? — девочка тоже поддержала разговор на отстраненную тему.

— Да, все пять лет в одной группе. Можно сказать, прошли через многое за годы в мед. институте.

— А расскажите что-нибудь смешное про него….

— Ну…, например, я рисовала за него рисунки по биологии. Потому что ему было лень это делать. Зато просила его в моргах всегда стоять за спиной, на случай, если вдруг упаду в обморок.

— И как, падали?

— Ни разу. Наверное, я медик до мозга костей.

— Странно, что вы стали писать, — девочка смотрела себе под ноги, всегда наклоняя голову, когда кто-то шел навстречу. Но шарф так и не натянула до глаз. Эта маленькая победа вселила в душу писательницы столько тепла, что в глазах защипало.

— На самом деле, более странно, что я стала стоматологом. Писать я начала еще в школе, но мое начинание никто не поддержал. Родители не осуждали, но считали это детской забавой. В институте было сложно что-то писать. Занятий было столько, что мы падали от усталости в буквальном смысле слова. Потом ординатура, работа, появилось свободное время, и мое увлечение взяло вверх над здравым смыслом. Я снова взялась за перо, хотя не имею не соответствующего образования, ни знаний.

— У вас есть талант, и это самое главное. — Послышалось в ответ на ее откровения.

— Не уверена, по крайней мере, получается, что для издательствах мало таланта, нужно что-то еще, мне не известное. Но, да ладно. Мы пришли.

Двери отделения встретили их знакомыми запахами, душной палатой и заинтересованным взглядом ореховых глаз в дорогих очках.

— Как погуляли? — Андрей шел им на встречу по длинному коридору. Хорошо, хоть послушали его совета, и разделись в подвале. Иначе получил бы нагоняй от начальства точно. Видя раскрасневшиеся щеки девочки, ее сияющие голубые глаза, парень тут же мысленно послал к черту все свое начальство с его правилами. Час ничего не значил, а уж с Янкой он мог отпустить и своего ребенка, если бы понадобилась. Она всегда была надежной, здравомыслящей и пунктуальной, вот и сейчас, до обеда оставалось еще двадцать минут.

Аня остановилась в дверях своей палаты. Обернувшись, девочка улыбнулась.

В последнее время, точнее с того самого дня, как он набрал номер однокурсницы, его пациентка часто улыбалась. Этого не было ни разу за все то время, что ей пришлось провести у них в центре.

— Спасибо.

— Тебе спасибо. До завтра, не буду злоупотреблять терпением твоей доброй феи.

— Давай, дуй в палату, тебе пора на обед. — Хирург старался казаться грозным, или, по крайней мере, серьезным.

Янка улыбнулась. Ее щеки так же окрасились ярким румянцем, который ей необычайно шел. Глаза стали ярче и темнее, от чего взгляд сделался совсем бархатным.

— Торопишься?

Парень сделал несколько шагов к лифту, увлекая гостью за собой, едва касаясь локтя.

— Не очень, есть еще парочка дел, но они могут подождать. По кофе?

— Давай.

Молча, они спустились на первый этаж. Так же ничего не говоря, разместились в институтской столовой. И только сжав в руках горячие кружки, посмотрели друг на друга.

— Я в шоке, что она согласилась на эту авантюру. Ни за что бы не подумал, что ты уговоришь ее выйти на улицу. — Андрей начала первым, крутя в пальцах ложку.

— Так и думала! Ты подслушивал! — девушка засмеялась, невольно потерев ушибленный лоб.

— Прости еще раз. Правда не рассчитал, уж очень не хотелось, чтобы ты застукала меня в дверях. — Красивые мужские губы изогнулись в извиняющейся улыбке. Он протянул руку через стол, пальцы отвели челку в сторону, нежно, едва касаясь, прошлись по выступающей шишке. — Ян, блин, шишка.

— Я вижу…, точнее чувствую. — Хмыкнула гостья, веселясь над его сконфуженным выражением лица. — Не важно, пройдет через пару дней. Может, мы еще далеки от победы, но точно на верном пути. Я сама не была уверена, что она согласится. Ты не поверишь, но она даже шарфом перестала закрываться в конце пути. Лицо вниз опускала, но не заматывалась, как мумия. Неужели, ее родители не пытались заставить ее выходить.

— Думаю, пытались, да без толку. Анино упрямство мог сдвинуть только такой танк, как ты. — Молодой человек пристально посмотрел на сидящую перед ним девушку. Черт, он знает ее столько лет, а ведь не знает совсем. Что она любит, чем живет, кроме книг, как работает, в чем спит. Последнее заставило его поперхнуться. С чего возник такой вопрос, не понятно, его вообще не должно волновать, в чем она спит. И с кем она спит! Кажется, вместо нее сотрясение получилось у него.

— Танк, значит, — пробормотала Яна, покачав головой.

— Все наши тебя так называли, и не говори, что ты не знала. Хотя, странно, да, ты же мелкая такая, максимум танчик. — Андрей пожалел, что упомянул ее старое прозвище. Помнится, раньше они не особенно задумывались о чувствах однокурсников. Обидное прозвище могло приклеиться к любому и никто не заморачивался. Странно, что это стало важно только сейчас, с годами….

— Знала, конечно.

— Не обидно?

— Ни сколько, какая разница. Признаюсь, мне это даже льстило…, ну чуть-чуть. — Девушка улыбнулась, слегка поджав губы, на которых не было помады. — Как дела на работе? Много операций?

— Плановые закончились, так что еще чуть-чуть и я свободен. А ты что собираешься делать?

— Пока не думала, надо бы уже ехать, пока тебе не влетело за мои посещения.

Это не сильно напрягает, может, кто из соседок жалуется? Мы все-таки с Аней иногда так увлекаемся, когда обсуждаем. — Приходилось признавать, что они нарушали установленные правила, и кому-то это могло не понравиться.

Но уж очень не хотелось пристраиваться в коридоре, да и девочка вряд ли согласится сидеть у всех на виду. А прервать их встречи Яна не решилась бы и под страхом собственной смерти, сейчас это общение было необходимо им обоим. И неизвестно, кому больше пациентке комплекса или ей самой.

— Да какая разница, разберусь. — Парень неопределенно махнул рукой, — Пока никто не жаловался, к тому же все равно Аня не будет сидеть тут в кафешке. А приходится признавать, с твоим появлением девочка хотя бы начала улыбаться, не отпирается от операции, и это уже хорошо.

— Тогда до встречи! Я тут еще помозолю вам всем глаза.

— Увидимся.

* * *

Яна неспешно брела по коридору.

Сегодня она отработала смену в клинике, потом приехала к Ане. Они успели погулять, пока совсем не стемнело. Потом еще немного поговорили у компьютера, обсуждая идею конкурса на сайте. Кажется, мозг у девочки не переставал работать ни на секунду. Она за ночь придумала тему конкурса, сделала все наброски, нашла систему, которую можно встроить в сайт, чтобы провести этот самый конкурс.

Это казалось чудом, так как раньше это бы заняло пару недель долгого и нудного общения с программером.

Поэтому выходила девушка из палаты, когда за окном стало темно, и зажглись уличные фонари.

С одной стороны надо было бы поторопиться, но уже вечер, самое пробочное время, да и дома никто не ждет. Встреча с Танькой в последний момент отменилась, у подруги заболел ребенок. Пришлось убирать купленные детские игрушки назад в шкаф, до новой попытки увидеться.

— Девушка, постойте. Это вы Яна?

Незнакомый голос вывел девушку из странной задумчивости.

К слову, в последнее время, это состояние души посещало ее все реже. Глядя на Аню, ей и самой хотелось бороться. Появились силы сдвинуть горы! Захотелось писать.

— Да. А что такое?

Яна повернулась. К ней шли двое: мужчина и женщина. Оба хмурые, очень серьезные, и явно незнакомые. В тусклом освещении больничного коридора оба казались сморщенными и тусклыми. Даже одежда была серой и неброской. И только одинаковые синие шуршащие бахилы на ногах хоть как-то оживляли унылое впечатление.

— Значит. Это вы к нашей дочери ходите? — мужчина начал сразу с дела.

Оглядев девушку с ног до головы, он быстро сделал все нужные выводы.

Невысокая, худенькая, да какой она, к черту, знаменитый писатель!

— В смысле хожу? — Яна несколько раз моргнула, пытаясь понять, кто перед ней. Собственно, думать долго не пришлось. — А вы про Аню, да, я ее навещаю. Вы, должно быть, ее родители. Добрый вечер.

Воздух вокруг наэлектризовался.

Будучи хорошим врачом, с большим опытом работы, она могла безошибочно почувствовать настрой пациента и собеседника. Так вот, эти двое, явно были настроены на скандал, или как минимум на очень неприятный разговор. Вопрос, с чего бы это?!

Мужчина продолжил все тем же безрадостным голосом:

— Понятно. Надо вам это прекратить!

Яна едва не подпрыгнула от неожиданности.

Вот тебе на! Вот тебе «Спасибо!» за доброе дело, за добросердечное начало и благие намерения! Мир что, сошел с ума! Или планета сошла с орбиты и начала вращаться в другую сторону.

Темные брови медленно поднялись, скрывшись за длинной челкой. Ее голос так же окрасился металлическими нотками. Что-что, а вот втаптывать себя в грязь она точно не позволит. И диктовать условия тоже.

— Почему это?

— Зачем вы забиваете голову нашей дочке всякими глупостями. Она не такая как все, она привыкла к этому, зачем все эти перемены?! Почему вам разрешили вывести ее на улицу?! Ведь она не выходит! Вы хотите, чтобы над ней смеялись?! — на этот раз слово взяла женщина. Голос готов был сорваться на визг, но она во время спохватилась, вспомнив, где находится.

Яна поморщилась.

Так вот в чем дело! Вот почему Аня не соглашается на операцию! А ведь в глубине души это подозрение засело давно, значит, не зря. Вот она семья, и вот она поддержка для подростка. Боже мой, как же порой все сложно. И не ей лезть в чужой монастырь со своим уставом. Но так ведь нельзя! Нельзя мыслить шаблонами!

Наверное, поэтому в душе сделалось очень горько, обидно, за ту бедную затюканную стереотипами девочку, от которой она ушла всего несколько минут назад. В душе стремительно разворачивались эмоции, сменяя друг друга, как кадры в кино: жалость, обида, непонимание, гнев и злость. Последняя парочка была особенно навязчивой, и если уж поселялась в сердце, то вытурить их оттуда было ой как не просто. Это означало только одно: война! А уж когда Яна вставала на тропу войны за правду, свернуть с нее ее никто не мог заставить.

— За тем, что она самая обычная! В ней нет ничего такого, чего надо стыдиться! Она самый обычный подросток, которому по воле судьбы пришлось пережить аварию, и что самое страшное, ее последствия. — Голос девушки начал повышаться, окреп и уже не дрожал. — Медицина может исправить ей лицо, и когда-то так и будет. Но кто потом будет лечить искалеченную душу? Пусть я посторонний человек, но пока я нужна вашей дочери, я буду рядом. И уйти меня может заставить только она. Никто! Не вы, ни кто-то еще не в праве такое требовать. Так что нравится вам или нет, но я буду общаться с Аней до тех пор, пока я ей нужна. И уйду только в том случае, если она сама попросит об этом лично, глядя мне в глаза. Точка!

Воцарилось молчание.

Потом топот удаляющихся ног, весьма громкий, который эхом разнесся по пустому помещению.

Андрей только усмехнулся.

«Точка!»

Он стоял у двери палаты, предпочитая пока оставаться незамеченным. И не важно, что пациенты смотрели на него с интересом и недоумением. Пусть!

Какая разница. Ему просто было важно услышать. Похоже, это уже входит в привычку, стоять вот так и слушать.

«Точка!»

Вот уж точно. Если кто и мог ее поставить, только Янка. Что в ней всегда вызывало искреннее восхищение, так это умение стоять на своем. Никто и ничто не сможет сдвинуть эту маленькую хрупкую девушку с намеченного пути. Так было всегда! Подумать только, раньше все смеялись над ее стремлением писать. Ей было все равно. И пока народ отрывался в клубах, в которых к слову, она тоже иногда бывала, но редко, сокурсница предпочитала писать. И вот теперь у нее уже вышли несколько книг, есть поклонники.

Приятно, что хоть кто-то поставил на место эту странную парочку. Он верил, что они любят свою дочь. По-своему и со своим пониманием бытия. Просто эти люди были не готовы к подобным жизненным трудностям. Хотя, к ним никто не готов. Неизвестно, как бы он сам себя вел, будь у него дочь и случись с ней такое несчастье.

Поежившись, парень открыл дверь, из-за которой слушал весь разговор и вышел в коридор. Как он и ожидал, там стояла одна Яна и кипела от негодования.

— Умничка! Я бы не смог сказать лучше! Ты всегда умела отстоять свои интересы.

— Опять подслушиваешь? — девушка прищурилась, чувствуя, как щеки пылают от недавнего неприятного разговора.

— Двери тут тонкие, хорошо хоть они не начали скандалить напротив Аниной палаты. — Андрей кивнул, еще раз широко улыбнувшись. Он просто не мог скрыть удовольствие от услышанного. Будучи лечащим врачом, он себе такое позволить никак не мог. Хотя признаться, несколько раз у него уже было подобное желание. И только большим усилием над собой приходилось сдерживать все то, что очень хотелось высказать Аниным родителям.

— Прости, не думала, что мы говорили так громко. Черт! Не могу никак успокоиться! Надо же так испортить настроение. Что я такого сделала, что заслужила подобное отношение!

— Ты вынула их дочь из панциря, вот что ты сделала. Похоже, они не были к этому готовы. Вот и все. Хотя в глубине души, думаю, они не плохие, просто не могут справиться с ситуацией.

Эти простые слова быстро затушили остатки гнева.

Действительно, какое она имеет право критиковать этих людей. Правильно, никакого! Ни морального, ни человеческого.

— Ты прав, просто неожиданно. Правильнее, это я не ожидала подобной реакции на хорошие дела, вроде бы. Надеюсь, Аня не слышала.

— Не думаю, она вся в своей работе. Сидит в Интернете днями и ночами.

— Даже не знаю, хорошо это или плохо. Есть хотя бы намеки на успех?

— Боюсь сглазить. Но сегодня ортодонты сняли слепки для моделей челюстей и ОПТГ должны были сделать, мы все еще надеемся на операцию.

— Если бы ты знал, как я на нее надеюсь. — Яне начало казаться, что силы медленно испаряются со всей поверхности тела. И нет никакой возможности остановить этот процесс. Появилось нестерпимое желание сесть прямо тут, хоть на пол, только бы не стоять на ватных ногах.

— Ты молодчина! Спасибо еще раз. — Андрей подался вперед, сам толком не зная, что хочет сделать.

Опять это неловкое состояние, когда не знаешь, что сделать. Вроде как, и обнять можно, просто по дружески, ничего не обещая и не требуя, но неудобно. Руку жать — вообще глупость какая-то! Черт!

Яна только вздохнула. Приподнялась и опустилась грудь, натянув тоненькую кофточку.

— Ладно, я домой, сил нет больше, об этом говорить. Вам тут психолога надо завести, чтобы проводили разъяснительную работу среди родственников. Чаще, он им нужнее, чем самому пациенту.

— И не говори.

Неловкий момент миновал. Парень распрямился, мысленно чертыхнувшись и порадовавшись, что она ничего не заметила.

— Ты сегодня дежуришь?

— Точно.

— Тогда спокойного тебе дежурства, оставайся спасать людей. — Яна искренне улыбнулась, не переставая восхищаться тем, что делал этот молодой врач. — И все-таки ты молодец!

Андрей смутился, потер переносицу, поправил очки, не зная, что на это ответить:

— Ты тоже!

— Но не так, как ты! Честно, восхищаюсь, пока!

— Пока. Осторожнее на дороге. — Зачем он это сказал, сам не понял. Не мамочка же, ей богу! Но вырвалось само, обратно не затолкаешь.

— Хорошо, папочка.

Яна еще раз улыбнулась и скрылась за дверями лифта.