Возвращение на Седьмой Холм. Остров

Оливия Вульф, 2018

Эта книга для мечтателей маленьких и не очень. Для тех, кто верит в чудо, кто готов плакать и смеяться с ее героями. Живите сказкой, живите в сказке. Пишите золотыми чернилами на сердце счастливые моменты своей жизни и возвращайтесь к ним снова и снова. Дышите полной грудью – свежий бриз будет переворачивать вам страницы. Я дарю вам волшебство и чудесные приключения. Наше счастье так легко брать с собой, но так же легко потерять среди жизненных поворотов. В этой истории каждый найдет частичку детского счастья и беззаботности, которые напомнят ему о Доме и пусть у каждого в жизни будет свой Седьмой Холм, где его всегда ждут. Всем бабушкам на свете посвящается. Читайте внукам сказки на ночь, и они вырастут счастливыми людьми.

Глава 4

Удивительные малышки

Девочек назвали Вивьен и София. Это были два маленьких очарования. Темные кудряшки, голубые мамины глаза и вздернутые носики. Похожие друг на друга как две капли воды. Девочки не расставались ни на минуту, везде находились вместе. Очень похожие внешне, они были абсолютно разными по характеру. София — спокойная и задумчивая, а Вивьен — стремительная и озорная, как сорванец. Родители и бабушка души не чаяли в девочках. Миссис Энн, как и все бабушки на свете, баловала их и покрывала все маленькие шалости. А их они придумывали великое множество.

Однажды утром, после грибного дождя, за домом поднялась огромная разноцветная радуга. Казалось, она начинается прямо на поле за маяком, где мирно щипала травку ничего не подозревающая коза.

— А что, если Роуз съест радугу. Ее молоко, наверное, станет разноцветным, — сделала предположение Вивьен.

— Хорошо бы, тогда и бабушкина каша станет утром разноцветной, — ответила София, и они попытались сдвинуть козочку с места, поближе к радуге.

— Радуга каждый день не бывает, а молоко Роуз дает каждый день, — кряхтела Вивьен, пытаясь подтолкнуть животное сзади.

Оказалось, не так-то просто сдвинуть упертую Роуз с места.

— У нас на террасе расцвела петуния, а еще на окошках есть герань. Там синие, сиреневые, розовые и красные цветы. Давай попробуем дать их ей, может, это будет не хуже радуги и завтра каша станет сиреневой или розовой, — придумала София, которой надоело тянуть Роуз за маленькие рожки. Она опасалась, что коза, того гляди, больно наподдаст ей этими рогами.

Вивьен тоже порядком устала, и сестры решили, что легче нарвать цветов и принести козе, чем двигать ее к радуге. Они мигом оказались на террасе, и через десять минут там уже не было ни одного цветка.

Роуз оценила букет и с удовольствием съела предложенные петунию и герань, а девочки помчались к бабушке узнавать, не пора ли уже подоить козочку.

— Вы хотите свежего молока? — удивилась миссис Энн.

— Нееет, — хором ответили близнецы. — Мы хотим посмотреть, оно будет розовое или сиреневое.

— Глупенькие, оно, как обычно, будет белым, — сказала бабушка, и тут взгляд ее упал на пустые горшки за окном, в которых еще перед завтраком были цветы. — Вы что, скормили всю мамину герань Роуз? — догадалась она.

— И сиреневую петунию тоже, — гордо ответили девочки.

— Ну, выдумщицы, вот мама узнает, будут у вас красные уши, — хохотала бабушка.

Тут Вивьен и Софии стало не до смеха, уши жалко, да и мама, наверное, расстроится. Но бабушка их не выдала. Маме сказали, что Роуз отвязалась от колышка на поле и сама забрела на террасу и съела цветы. Девочки же с нетерпением ждали, когда бабушка будет доить козочку. Но молоко в ведре под выменем оказалось обычного белого цвета.

— Пойдемте, выдумщицы, — взяв ведро с молоком, сказала миссис Энн, я сделаю вам розовое молоко. Что, у тебя есть в баночке радуга или еще осталась розовая герань? — скакали за ней вприпрыжку Вивьен и София.

— Ну, радугу я еще не собрала, и мамина герань теперь вырастет недели через две, а мисочка клубники у меня найдется, — загадочно улыбнулась бабушка. Но уже после обеда застала близнецов около шкафчика со специями. Они решали, какая из баночек больше подойдет для того, чтобы молоко стало зеленым. а мисочка клубники у меня найдется, — загадочно улыбнулась бабушка. Но уже после обеда застала близнецов около шкафчика со специями. Они решали, какая из баночек больше подойдет для того, чтобы молоко стало зеленым.

Уши у них все-таки в этот день немного горели, а Мэри еще неделю грозила пальцем Роуз и припоминала съеденную герань.

Заветной мечтой девочек были две собаки. Вивьен хотелось терьера, а Софии нравились маленькие рыжие спаниели. Они упрашивали родителей купить хотя бы одну собаку, и когда папа за сараем начал мастерить деревянное ограждение, девочки подумали, что мечта скоро станет реальностью.

Собаку им пообещали только на следующий день рождения. Но, может быть, родители решили купить ее раньше? Они вновь и вновь пересматривали книгу с рисунками собак и спорили, какой же все-таки породы будет их щенок.

Но через неделю в деревянный загончик выпустили белого в черное пятнышко поросенка. Сестры были в недоумении, мечта разбилась, а книжку с собаками они поставили обратно на полку в библиотеке.

Питер и Мэри решили к Рождеству откормить поросенка, чтобы на праздничном столе было жаркое и пирог с мясом. Играть с ним сестрам запретили и называли просто — поросенок. Но если что-то запрещают, именно это больше всего и хочется сделать. И первое, что сделали близнецы, это дали ему имя.

Из-за этого вышел спор. София предлагала назвать его Пинки, а Вивьен — Хрюнки.

Устав спорить, Вивьен предложила:

— Я пойду и просто спрошу, какое имя ему больше нравится.

— Как это, спросишь? — удивилась София, и девочки направились к сараю.

Сестры остановились у загончика. Вивьен прихрюкнула, и поросенок подбежал к ним.

Девочка прихрюкнула еще раз и сказала:

— Он отвечает, что имя у него уже есть, его зовут Пиппи.

— Как ты узнала? — спросила София.

— Ну он же ответил, разве ты не слышала? — как ни в чем не бывало сказала сестра.

София покачала головой, она хотела узнать, как Пиппи ответил, но Вивьен уже тянулась к дверце загончика. Поросенку тут же завязали голубой бант, и он оказался на воле.

Команды сидеть и лежать Пиппи выполнять отказывался и постоянно норовил забраться в самую середину большой грязной лужи на дороге за сараем. Бант на его шее стал коричневым, как и подолы платьев близнецов.

Девочек отмыли, поросенок был выловлен из лужи и водворен обратно в загон, и им еще раз строго-настрого запретили подходить к нему.

— Если бы он не был таким грязнулей, мы надели бы на него ошейник и поводок, я могу их сделать из старой уздечки Пудинга, — мечтала Вивьен. — Если водить его на поводке, то он быстрее научится команде «рядом».

— А если бы от него так не пахло, я могла бы его укачивать и потом класть в кроватку Мадлен.

Так звали большую куклу Софии, которую ей подарили на прошлое Рождество вместе с кроваткой и маленьким чайным сервизом.

— Может, нам его отмыть в корыте, когда бабушка будет стирать? — придумала Вивьен.

— Если сорвать маминой лимонной мяты в огороде и натереть его, то запах будет очень приятным, — обрадовалась София. Ей так хотелось покачать Пиппи на руках.

На следующее утро миссис Энн налила теплой воды в большое корыто, чтобы постирать белье, и отлучилась на десять минут на кухню. Близнецы тут как тут. Ошейник и поводок Вивьен сделать не успела, времени было очень мало, и они помчались за сарай вытаскивать Пиппи. Поросенок сопротивлялся и норовил прорваться к своей любимой луже, но девочки были настроены решительно. Пучок лимонной мяты был уже приготовлен. Две пары цепких ручонок запихнули визжащего Пиппи в корыто и что есть мочи начали натирать его лимонно-мятной мочалкой.

Бабушка подоспела вовремя. Она от неожиданности даже выронила простыни, которые собиралась стирать. Пиппи был освобожден, он тут же убежал в грязную лужу на дороге и облегченно вздохнул в ней, выпустив пузыри, а девочек впору было самих отмывать.

— Вы зачем запихнули поросенка в корыто? Посмотрите, на кого похожи.

Все платья девочек были в грязных пятнах.

— Мы думали, что, если отмыть Пиппи, нам разрешат с ним играть, — опустив голову, ответила София.

— Вы уже и имя ему придумали?

— Мы не придумывали, он мне сам сказал, что его так зовут, — покачав головой, сказала Вивьен.

— Опять выдумываете. Вы вместе с грязью чуть все пятнышки с него не оттерли.

— Бабушка, если мы не будем больше просить собаку, то, может, папа с мамой разрешат нам играть с Пиппи? — сделала предположение София. Уж очень ей хотелось уложить его в кроватку Мадлен.

Вечером родители с бабушкой решили, что они как-нибудь обойдутся без жаркого и пирога с мясом на Рождество, и Пиппи остался жить в сарае вместе с Роуз и Пудингом.

Куст лимонной мяты был забыт после мисочки желудей, которую собрали для поросенка девочки под старым дубом. Команду «рядом» Вивьен отрабатывала с ним еще долго, а вот кровать Мадлен Пиппи освоил очень быстро.

Мэри замечала, что маленькая София проявляет неподдельный интерес к музыке, она очень быстро освоила фортепиано, а голос… Голос малышки был удивительным, завораживал и окутывал блаженством. Малиновки, на дереве за домом, замолкали, заслышав пение маленького ангела. Сердца всех, кто слышал это пение, наполнялись радостью и любовью. С тех пор как мама начала заниматься с ними музыкой, Софию как звонкий колокольчик, было слышно с утра до вечера, она постоянно мурлыкала песни себе под нос.

Пастор Филипп, услышав однажды, как поет девочка, попросил родителей записать ее в церковный хор. И жители соседних селений потянулись на воскресные службы отца Филиппа послушать удивительное пение. Пастор был счастлив: приход процветал, церковь — полна. Это дар, которым была щедро наделена София. Но никто еще не понимал, что вторая девочка тоже обладает удивительными способностями.

Каждое воскресенье вся семья надевала праздничную одежду и отправлялась в Лайлак Хилл на службу. Папа, который заканчивал работу на рассвете, приходил домой, заваривал крепкого чая с молоком и относил на большом подносе своим любимым дамам. Сам ложился немного отдохнуть, пока они собирались, а дело это было не быстрое, шутка ли, четыре женщины. Мама и бабушка делали высокие прически и доставали свои красивые шляпки из коробок в спальнях. На девочек надевали платьица в цветочек с пышными юбочками и прикрывали их густые кудри кружевными чепцами. Когда дамы были готовы, папа запрягал Пудинга в повозку, и вся семья торжественно отправлялась на службу.

И вот однажды в солнечное воскресное утро папа отправился в сарай запрягать Пудинга, чтобы отвезти всех в Лайлак Хилл. Открыв стойло, он замер в недоумении, Пудинга в нем не было, он сбежал. Конь хоть и был строптив и не очень покладист, но такого еще не позволял себе. Папа подумал, что, наверное, с вечера он плохо закрыл задвижку на дверце стойла.

Роуз моргала, всем видом давая понять, что она добропорядочная дама в возрасте и совершенно никакого отношения не имеет ко всему происходящему.

В сарай заглянула Вивьен, одетая в свое самое красивое платье.

— Папочка, ты уже запряг Пудинга? — спросила она. Но поняв, что стойло пусто, оглянулась и, как и папа, посмотрела на Роуз. Коза проблеяла что-то, папа не успел моргнуть глазом, как девочка выбежала из сарая, крича ему на ходу, что сейчас она приведет Пудинга обратно. Отец бросился за малышкой, но где там. Быстрые ножки Виви несли ее вниз с холма в сторону пляжа. Замешкавшийся Питер подумал, что конь сбежал в поле за сараем, и кинулся туда. Строптивого огромного коня не под силу поймать маленькой девочке, он и сам-то иногда с трудом справлялся с ним. Мама, бабушка и София вышли из дома и остановились в растерянности. Ни повозки с Пудингом, ни Питера во дворе не было. Его голос, который звал Вивьен и Пудинга, доносился с поля из-за сарая.

Вскоре ни с чем он вернулся во двор, хотел уже подняться на маяк, чтобы сверху посмотреть, куда делись Виви и Пудинг. Но тут на тропинке, которая уходила вниз на пляж, появилась голова Пудинга, а через секунду все увидели малышку Виви, которая спокойно вела коня, накинув на его шею длинный пояс от своего платьица.

Все были очень удивлены, а Вивьен объяснила:

— Пудинг говорит, что, если ему в рот не будут вставлять эти ужасные железные удила, он больше не убежит и согласен везти всех хоть на край света.

Папа не поверил своим ушам, но послушался дочь. Пудинг смиренно дал накинуть на себя недоуздок, запрячь в повозку и спокойно покатил семью по сиреневым полям в Лайлак Хилл.

— Вивьен, дорогая, — спросил папа, который не мог прийти в себя: — Как ты узнала, куда убежал Пудинг?

— Роуз меня предупредила, что он бегает на пляже.

— И ты разговаривала с Роуз и Пудингом так же, как со мной?

— Конечно! — удивилась Вивьен.

— А сейчас он о чем говорит? — спросил папа, покосившись на фыркавшего Пудинга.

— Он сейчас не говорит, он поет свою любимую песенку про колокольчики, — ответила Виви и тоже затянула: — Динь, динь, динь.

— Аааа, все понятно, — растерянно ответил папа и покосился на Мэри и миссис Энн.

Мэри пожала плечами, не зная, что ответить мужу.

У Питера, конечно, была масса сомнений, но Вивьен так уверенно и искренне говорила.

Через две недели Роуз заболела, она лежала на соломе в сарае, отказывалась есть и не выходила на улицу. Вивьен и София нарвали сочного молодого клевера и пошли проведать ее.

— Папа с мамой думают, что, может быть, она наелась дурной травы, — сказала София.

— Я сейчас спрошу, что у нее болит, если живот, то боюсь, что необходима будет клизма, — ответила Виви, когда они уже заходили в сарай.

— Кто это меня собирается лечить клизмой? — произнесла козочка слабым голосом.

— Доброе утро, Роуз, как ты себя чувствуешь? — спросила Виви. — Я подумала, что, может быть, у тебя болит живот, ну, и клизма тогда не помешала бы.

— Не говорите ерунду, маленькая мисс, у меня воспалился ревматизм и колени горят огнем, никакой клизмы мне не нужно. Утренняя роса меня доконает, она не идет мне на пользу, я уже дама преклонного возраста. Вот если бы мне такие сапожки, как вы носите, уж я бы быстро выздоровела. Еще бабушка Энн, когда мы жили в Лайлак Хилле, советовала соседке, миссис Агате, растереть ее больные ноги камфорным спиртом. Наверное, этот камфорный спирт — хорошая вещь, миссис Энн плохого не посоветует. Хотя у миссис Агаты каждый день болело что-то новое. Дааа, еще, если сапожки были бы красного цветаааа… — мечтательно протянула коза.

— О Роуз, что же ты сразу не сказала? Мы тебя в два счета на ноги поднимем, ты у нас будешь скакать, как молоденькая козочка.

— Что ответила Роуз, Виви? — спросила ее София, ничего не понимая, но тоже выбежала за Вивьен.

— Пойдем быстрее к папе, ей нужны камфорный спирт и сапоги.

И девочки припустили к дому, где мама с бабушкой накрывали на стол. Подходило время обеда. Папа сидел в кресле в гостиной и чистил свою старую подзорную трубу.

— Папочка, папочка, нам нужно срочно съездить в Лайлак Хилл.

— Что же у нас за срочность такая?

— Роуз сказала… — но Виви не успела договорить.

— Оооо, детка, ты опять за свое, — застонал Питер.

— Да, папочка, — с деловым видом продолжила Виви. — Роуз сказала, что у нее ревмазитм какой-то и ей нужно натереть ноги камфорным спиртом, который бабушка советовала миссис Агате. А еще она хочет новые сапожки. Да, папочка, только Роуз попросила, чтобы они были непременно красного цвета, это ее сразу поставит на ноги. Она заболела от утренней росы, у нее замерзли ноги.

Тут папа вскочил со своего кресла, чуть не уронив любимую трубу, и заговорил с Мэри, как будто Виви и Софии не было рядом.

— Ну как, скажи мне на милость, она могла узнать о ревмазитме, тьфу ты, о ревматизме, да еще о камфорном спирте? Я могу понять, что они с сестрой придумали историю с красными сапогами, но спирт… Мама, скажи, пожалуйста, ты советовала, когда-нибудь миссис Агате натирать больные ноги камфорным спиртом? — спросил Питер, повернувшись к миссис Энн.

Та пару раз хлопнула ресницами, пытаясь понять, откуда девочки могли узнать о больных ногах миссис Агаты, она уже и сама-то про это забыла:

— Питер, но, но… да! Как-то я советовала Агате камфору, но как девочки об этом узнали, это же было до их рождения?

Он подошел к Виви, наклонился, взял ее за плечи и легонько потряс. Девочка недоуменно уставилась на него.

— Виви, ответь мне, пожалуйста, очень серьезно. Ты что, действительно понимаешь то, что говорят Пудинг и Роуз?

— Папочка, а разве вы их не понимаете?

— Нет, детка, никто из нас не понимает.

Виви обернулась к сестре и спросила: — И ты тоже, София?

— У-у, — покачала головой сестра.

Тут всем стало понятно, что Вивьен не меньше, чем София, одарена. Ей было дано понимать язык животных, а может, и не только животных, и отвечать им.

В воскресенье, после службы, Виви потянула родителей в лавку сапожника мистера Фергюса и в аптеку мистера Теофраста.

Папа согласился зайти в аптеку, подумав, что камфорный спирт был более безобидным по сравнению с красными сапогами для козы, а заполучив лекарство, может, девочки забудут про обувь. Семья подошла к аптечной двери. Питер со вздохом дернул на себя ручку в надежде, что она будет закрыта, но дверь открылась и колокольчик на ней громко тренькнул. Близнецы замерли посередине зала, разглядывая баночки с травами и порошками на стеклянных полках. Питер подумал: «Когда они увидят огромный изогнутый рог нарвала, подвешенный под потолком, то, скорее всего, забудут все на свете и не станут болтать лишнего при Теофрасте».

Аптекарь вышел из внутренней маленькой дверцы за прилавком.

— Добрый день, Питер, вы всей семьей, и ваши прекрасные малышки с вами! Чем я могу помочь?

Это был щуплый мужчина в пенсне, с маленькой белой бородкой, похожей на бородку Роуз.

— Дааа, — как можно беззаботней произнес Питер, — нам нужен камфорный спирт.

— А, сейчас, сейчас. У вас кто-то простудился? — аптекарь наклонился и вытащил на прилавок коричневый пузырек с притертой крышечкой.

— Папочка, чей это рог висит? — спросила София.

Питер не успел открыть рот, чтобы объяснить девочкам, кто такой нарвал, как мистер Теофраст произнес на чистом глазу: — Это рог единорога, могу предложить настойку из него, очень хорошо помогает при мигренях.

— Едиииинороогааа? — еще шире раскрыли рты девочки.

Питер быстро расплатился, засунул пузырек с камфорным спиртом в карман, взял девочек за руки и побыстрее вышел, пока они не начали рассказывать про больные ноги Роуз. Он надеялся, что единорог окончательно вытеснил из головы близнецов сапожника.

Но не тут-то было. Через пару секунд, когда повернули с торговой улицы к их повозке, Вивьен резко остановилась и спросила: — А сапогиии?

— Мы должны заказать сапожки для Роуз, — подхватила София.

Питер остановился.

— Может быть, в другой раз? — с надеждой спросил он.

— Детка, мистер Фергюс подумает, что мы всей семьей сошли с ума, — ответила мама.

Бабушка улыбнулась, подмигнула Виви и сказала: — Ну что ж поделать, нужно лечить Роуз.

Когда мистер Фергюс понял, зачем они пришли, он подавился табачным дымом из своей курительной трубки.

— Красные, вы говорите? Да-да, да-да. Что ж, у женщин много причуд, но такое слышу в первый раз. Хорошо, заходите на следующей неделе.

Ровно через неделю они забрали новые, красные, блестящие, маленькие сапожки со шнурочками для Роуз. Виви с Софией взяли по сапожку и, радостно подпрыгивая, вышли из лавки, поблагодарив сапожника.

— Фергюс, вы не поверите, мы сами не могли в это поверить, но Вивьен понимает животных. Она как-то общается с ними, — сказал Питер, оправдываясь.

— У вас удивительные малышки, Питер, если бы я не слышал, как поет София, я бы не поверил в то, что вы говорите. Но, видимо, они обе не такие, как мы с вами. Вам очень повезло. Ну, отправляйтесь уже лечить свою Роуз, — улыбнулся сапожник.

С тех пор Роуз щеголяла по утрам в красных сапогах. Она вышагивала по полю за домом, как на приеме у королевы. Ревматизм как рукой сняло.