У Истока. Хранители. Том 2. Таёжный пояс

Оливия Тишинская, 2023

Продолжение саги о Хранителях. Теперь они знают, что они здесь не просто так. Ничего не бывает просто так. Сути и цели своего предназначения им пока знать не дано. Судьба разводит тех, кто был предназначен друг другу. Им так сказали. Но правда ли это? Как докопаться до сути? Где искать учителей? Как понять, что ты на самом деле избранный? Можно ли отказаться от дара и стать как все? Теперь, когда каждый из них остался один на один с тысячей неразрешённых вопросов, порой приходится откладывать сакраментальные вопросы бытия в дальний ящик и просто пытаться выжить. А порой и найти хотя бы одну причину вообще жить.

Глава 6. Что делать?

Ведьма никак не могла найти себе приложение сил в доме деда. Она привыкла за несколько лет в плену у мужа, что она просто домохозяйка и ей остаётся только щи-борщи и стиралка с пылесосом. У деда же было идеально чисто, как будто сор и пыль не смели пересекать порога дома. Казалось, даже с собаки шерсть не падает, не говоря уже о песке с лап. Она вспоминала Терезу, с которой после прогулки песок сыпался отовсюду, сколько лапы не мой. Здесь же чистота была во всём: в воздухе, в душе, в доме, в каждом слове и деле.

Дед только хитро улыбался, сам рано утром стряпал завтрак, к вечеру строго велел ничего не делать и баловал приготовленными в печи лакомствами. Девушка могла только с восторгом смотреть на это колдовство. Гигантская конструкция в полдома готовила изумительные пироги, дивную кашу и такой наваристый и ароматный борщ, что дочка уже сама отнимала ложку и, заливаясь бульоном, с удовольствием лопала, широко улыбаясь деду.

— Вот ведь понимает, что это не я готовила, — качала головой ведьма, блаженно жмурясь над тарелкой. — Вот как он такой получается. Невероятно. Никогда на плитке такого не приготовишь.

— Само собой, — охотно соглашался дед, отрывая от большой краюхи кусок пышного белого хлеба.

— И хлеб тоже, — ведьма понюхала ломоть. — Я прямо надышаться не могу. Запах настолько другой по сравнению с магазинным, но какой-то прямо родной. Дышу им и надышаться не могу.

— Ещё бы, — с удовольствием поддакивал дед.

— Никогда у меня так не получится, — она откусила кусок, скулы свело.

— Получится, — очень уверенно ответил дед, помешивая деревянной ложкой с резным навершием дымящийся борщ.

— Это сколько лет тренироваться надо, — улыбнулась ведьма, — тысяч шесть, как Вы?

— Да больше, больше, — от души расхохотался дед. — Это только бульон варить шесть, а ещё печь растапливать и картошку меленько так резать, тут вообще сноровка нужна.

— Про печь я и думать боюсь, для меня знания о печи заканчиваются на фразе: по щучьему веленью, по моему хотенью, вези меня, печь, к царю сама. Ну и так далее.

— Не переживай, всё получится. Плиту справлю, если тебе прямо неймётся самой готовить. Но в печи вкуснее.

— Невероятно вкусно, — ведьма закивала.

— О чём и речь. Ты ешь и малая пусть ест. Вырастет большая и умница, — он ласково погладил кроху по голове.

Та отрывала белый хлеб маленькими кусочками и бросала в борщ, потом ловила ложкой и, зажмурившись ела.

— Поросёнок, — ведьма было потянулась, чтобы вытереть её полотенцем, с ужасом думая, что нет ничего, чем пятна вывести, но дед опередил её, вытер моську малышки хлебом и вложил ей в руку. Девчушка улыбнулась, набрала ложку, половину пролила себе на подбородок, вытерла хлебом и откусила.

— Вот, видишь… — показал дед.

— Да вы вообще без слов общаетесь, на минуточку. Ничего, что ей только-только второй год пошёл?

— Не знаю, у меня детей нет, — дед улыбаясь смотрел на малышку.

Ведьма не нашлась, что сказать, вдруг обидит. Дед, по всему понятно, вечный. Но есть ли у воинов света дети? У неё вот есть. Или у него тоже были, когда-то тысячи лет назад… Не те ли это боги, которые к земным женщинам в гости захаживали? Тогда детей уже точно в живых нет, нечего и бередить раны.

Дед как-то странно повёл бровью, но всё равно глаз с малышки не спускал, а она продолжала плескаться в борще, очевидно ожидая одобрения именно от него.

«А что, если он с ней разговаривает мыслями?» — пронеслось в голове у ведьмы.

Дед подмигнул мелкой и принялся за еду.

После ужина ведьма купала малышку, стирала заляпанные полотенца и скатерть в тазике с каким-то серовато-зелёным порошком, что выдал дед. Собиралась ещё посуду помыть, но тот уже всё прибрал, постелил свежую скатерть, поставил на стол тарелку с конфетами и прочими чайными лакомствами и сел к свету вырезать какую-то фигурку из липовой чурки.

— Так, чем ещё помочь? — ведьма присела рядом, внимательно наблюдая за его выверенными движениями.

— А что ты хочешь, дочка, то и делай. Хочешь плакать — плачь, хочешь танцевать — танцуй. Пой, например. Потеряла гармонию — вставай и начинай двигаться, почувствуй, как Сила проходит через тебя. Она никогда не прекращает своё течение, просто русло сбивается, заваливается мусором, обидами, страхами. Камни страха, они знаешь какие, огромнейшие, — дед развёл руками.

В одной был небольшой ножик, которым он резал деревяшку, в другой заготовка какого-то зверя.

«Огромный, — подумала она, — вот как между ножом и куском дерева пропасть. И только человек мог придумать нож и из дерева вырезать фигурку. А это едва ли не первые вещи, которые человек сделал просто так и получал удовольствие. Искусство. Движение души, голос сердца, сила. Сила. Вот так просто».

— Вот так просто, — как будто повторил её мысли старик.

Её ещё пугало это стопроцентное умение читать мысли, но она тоже так хотела. Вот так чувствовать тонко, полно, до последнего сокрытого слова, чтобы помогать. Как он ей сейчас. Просто, ненавязчиво. Точно в то место, где надо было убрать камень с пути. И ведь по сути это не она убирает проблемы в своей жизни, а он точно ей показывает, где они лежат и как их преодолеть. А сама она перед этими завалами чуть не сошла с ума. Сама она металась в агонии страха и боли и едва нашла силы бежать.

Самый коварный враг любого дела — страх. Понятно, что когда он сопряжён с потерями, с настоящей физической опасностью, страхом смерти или увечий, он тяжёл и непреодолим порой. Но и моральные страдания могут быть велики. Страх будущего, когда в одиночку в пустоту, а когда с ребёнком на руках в пустоту?

— Будь спокоен. Со спокойствием придёт осознание. С осознанием придёт радость. С радостью придёт счастье. Главное, что мы можем воздать богу, это хваление природы, благодарность вот за это всё! — дед широко повёл рукой. — За каждую былинку, за каждое облачко и капельку дождя, за глоток воздуха, за жизнь, за то, что в милости своей безбрежной он дал нам глаза, руки, ноги. И сердце горячее, чтобы видеть, ощущать, любить жизнь и всю её полноту. Понимаешь?

Она кивнула, чувствуя буквально каждой клеточкой тела какую-то счастливую дрожь от того, что всё это так, что она чувствует именно это, ощущает жизнь, её движение, её стремительные повороты и любовь творца, который, проведя тернистыми тропами, наконец, вывел её в начало того самого пути, сомнений в котором нет ни на минуту.