У Истока. Хранители. Том 4. Конец мира

Оливия Тишинская (2023)

А если конец мира — это не апокалипсис на Земле, а конец всей Вселенной? Что если хаос в мире от того, что само мироздание бьётся в последних конвульсиях, уже не сопротивляясь неизбежному — полному уничтожению всего физического мира? У Хранителей непростая задача, сразиться в последней битве за Свет, даже не будучи уверенными, что они победят, даже не будучи уверенными, что они могут вершить судьбы мира. Удалось ли им обрести сакральное знание, которое даст им в руки сверхоружие, способное остановить саму Тьму? Если вообще такое… И почему будет битва, если суть Света не разрушение, а созидание? Как убедить себя в том, что война — необходимость в диалоге Света и Тьмы, если тебя всю жизнь учили тому, что война и есть смерть? Если Вселенная гибнет у нас на глазах, значит, Тьма победила? Воины Света, сдаваться нельзя!

Глава 4. А себе?

— Привет, слушай, ты можешь приехать? Тут шеф, конечно, надавал ЕБЦУ, но без тебя никак. И клиенты какие-то випы, походу. Надо чтобы ты приехала, а я не вывожу.

— Артём, блин, ну я в вашем деле не сильно-то подкована.

— Мы тебя подкуём, мы же кузня, — заржал Артём. — Приезжай, ты жена шефа, больше сливать всё это не на кого. И ты адекватная, ты умеешь с людьми договариваться, а мне сразу хочется им по голове настучать.

— Ясно, щас подскачу…

Ведьма стала нервно собираться. Опять летели к чёрту свои собственные дела. Опять она опаздывала к Мире на размещение выставки. Опять отложила встречу со студентами, потому что не было сил и времени. Опять Мира забирала дочь из садика, хотя раньше бы это она никому не доверила. Опять она сто первый раз возвращалась мыслями к поездке мужа и деда по каким-то секретным делам. Опять пыталась прокладывать им путь, где бы они ни были сейчас. И тут ещё это. Договорились же, что они сами 5 дней смогут обойтись. Что за жизнь?

Она снова сказала себе и бабуле спасибо за то, что всегда утром сначала приводила в порядок себя, а потом свою планету, поэтому могла выскочить из дома за считанные минуты.

— Да где ж ключи? — она в пятый раз обошла дом и никак не могла понять, почему их нет на крючке в шкафчике, хотя их оттуда взять было попросту некому. Муж забрал свои, дед свои, Мира никогда не отстёгивала свои от сумочки. Очень боялась потерять ключи от чужого всё-таки дома.

Ведьма дёрнула дверь. Та не поддалась. Она присмотрелась: дверь не была закрыта.

— Что за хрень? — возмутилась она, стоя наклонившись и вглядываясь в замочную скважину. — Ничего не понятно.

Она вернулась на кухню, постояла минуту, придумывая, что делать и не слинять ли через заднюю дверь, оставив дом открытым. Она ведь обещала приехать…

Чейз подошёл и стал тереться о ноги, как-то особенно ласково и заглядывал ей в глаза.

— Что ты? — она присела и обняла его за шею. — Соскучился? Даже с тобой поваляться некогда в обнимку, и побегать некогда, и отдохнуть нету ни минуты.

— Вот именно, — вдруг услышала она голос Ильи.

Он стоял у огромных дверей, ведущих из гостиной в сад. Она поднялась и, придерживая Чейза за ушко, пошла в комнату.

— Что-то случилось? — нервно спросила она.

Илья повернулся:

— Ты ведьма, ты и скажи.

— У меня что-то запарка какая-то. Ничего не успеваю, ещё и ключи потеряла. И как ехать, нельзя же дом нараспашку оставить?

— Нельзя, — согласно кивнул Илья.

— Прямо из рук всё валится, столько всего, не успеваю за всем следить и всё контролировать.

— Правда? — как-то грустно спросил Илье.

— О, да сто лет такого не было. Просто вся нарасхват. Я прямо не знаю. Мне кажется, я не вытяну, не справлюсь. Что-то где-то пойдёт не так и я буду вечно виновата.

— Правда? — протянул Илья.

Внезапно она нахмурилась и пристально посмотрела на друга:

— Ты хочешь мне что-то сказать? — осторожно спросила она.

— А ты не хочешь мне ничего сказать? — так же грустно сказал Илья.

— Не пугай меня, я, когда в такой запарке, теряю связь, ты же знаешь.

Илья охотно закивал.

— Что-то случилось? Я так и знала, — всплеснула руками она.

Чейз нетерпеливо рявкнул.

— Что с ним? А с дедом? Дочка? Мира? Что, Илья?!

Она было кинулась к нему, но тут же сообразила, что его тут нет, это видение.

Илья отошёл от окна, пропал и появился у камина, где стояли семейные фотографии.

— Не молчи, немедленно отвечай! — вспылила она.

— Давай присядем, — Илья снова пропал и появился в кресле в уголке гостиной, где стоял старинный круглый столик и лежали всякий милые сердцу безделушки.

Ведьма любила пить кофе в одиночестве в этом уголке, когда были переделаны все дела, все спали ночью и ранним утром, или были не дома. И отсюда, из этого уголка, она смотрела на свой выстроенный прекрасный мир, наполненный светом, любовью, дружбой и такое наслаждение наполняло её, такая любовь ко всему и к себе, что она так всё устроила, что Исток так её благословил и что так хорошо жить вообще. Теперь жить просто прекрасно. Волшебно и прекрасно.

— Посидим, — снова позвал Илья.

Она нетерпеливо вздохнула, взяла стул и пошла к нему в угол.

— Ну что? — спросил спокойно Илья.

— Хрен знает. Я провалилась.

— Есть такое. Как думаешь, почему?

— Не знаю. Сама не понимаю. Вроде делаю каждый день одно и то же, но дел меньше не становится, а как будто наоборот больше. И приходит энергия, и сила, и мысли, и дела, и столько всего надо. Столько всего надо успеть, я просто иногда хочу выйти в лес поорать. Не знаю.

— А если не будешь делать?

— Всё рухнет. Я тебе говорю, тут подготовка к битве, тут выставка Миры, тут малышка растёт не по дням, а по часам, дедушка стареет. Это видно, надо успеть уделить ему время. Я ещё и жена теперь! Меня прямо это вштыривает. И теперь на меня ещё и его офис возлагает какие-то надежды. А совет в администрации? А эти фестивали и благотворительный фонд? Илья, я с ума сойду, наверное, а если остановлюсь, то всё рухнет. Точно.

— Точно рухнет? — спокойно переспросил он.

Она внимательно посмотрела на него, как будто не веря, что он не понимает всей меры ответственности.

— Точно рухнет? — переспросил он.

Она отвела глаза: что тут непонятно. Обожает она эти мужиковые разговоры, что они всё делают, а она сидит, ноги свесив, а по факту тянет всё одна. Ещё и за хранителя переживает немыслимо. А что если он не всё вспомнит или его вечное неверие, несмотря на то, что он теперь умеет и делает, дадут тот самый процент ошибки, из-за которого они проиграют?

— Да прямо, — как-то скептично вставил Илья.

— Ой, прекрати читать мои мысли, вечно ты… — она встала и нервно прошлась по комнате.

Чейз тоже встал и топал рядом, не понимая, в какую сторону пойти, чтобы она не отдавила ему лапы и в то же время быть рядом и не пропустить момента нежности.

— Даже собака не знает, куда кинуться, чтобы тебе помочь и не пострадать при этом.

— Что ты сказать хочешь? — наконец не выдержала ведьма.

— Тебе успокоиться надо и отпустить контроль. Ты скоро задушишь всех своим контролем, — строго сказал Илья.

— Что?! — возмутилась она. — Всё вообще на мне держится.

— О, комплекс бога.

— Илья! — топнула ногой она.

— Если ты остановишься, ничего не рухнет. Давай я тебе заранее скажу, пока ты настоящую ведьму из себя не выпустила и твоя созидательная энергия творения не стала разрушительной. Фокус твой где? Где твоё сердце, твой центр, твоё созидательное начало сейчас? — смягчая голос, спросил Илья.

Она почувствовала, как поступают слёзы:

— Я не знаю, я немыслимо устала от всего этого. Я устала, я не могу одна на себе всё тащить. Я отдохнуть хочу, выспаться, ничего не делать, есть вкусняшки, лежать ничком или сутки ходить по магазинам и покупать вообще всё, любую фигню, лишь бы было классно и наполняло. Как девочка. Как мама! Одевать свою бусинку, радовать себя. Ни черта не делать, понимаешь? Ни за что не отвечать, никого не спасать. Хватит, я устала! Забери от меня этот груз! — она разрыдалась и упала на диван, закрывая лицо руками.

Илья тут же возник рядом и она почувствовала нежное тёплое прикосновение ко всему своему телу.

— Не реви. Мир не рухнет, если ты отдашь добрую половину этих дел тому, кто за них отвечает. Я нарочно закрыл двери и спрятал ключи.

Она уронила руки:

— Как спрятал? Ты не можешь тут ничего перемещать!

— Вообще-то могу.

— Правда?! И ты не говорил?!

— О, спасибо, чтобы ты заставила меня строить тебе дом, ковать мечи или подметать листву на твоих дорожках? — широко улыбнулся Илья.

Она тоже попыталась улыбнуться:

— Я не поняла сейчас.

— На самом деле спрятал ключи под лёгкий морок, но ты в таком раздрае, что не можешь видеть простой магии рядом. Представь, ты сейчас на минусовом уровне и все годы тренировок летят к черту.

Она побледнела и с ужасом спросила:

— Правда?!

— Нет. Упасть сильно ты не сможешь, потому что ты уже на другом уровне. Ты больше не одна, тебе не дадут так упасть, — Илья протянул руку и его прикосновение к её запястьям стало более ощутимым.

— Ты же чувствуешь меня?

— Конечно, — она чуть пожала плечами в недоумении.

— Вот и себя почувствуй, вспомни, что ты великая волшебница и что мы собираем войско света через тебя. Поэтому тебе просто жизненно необходимо быть в тонусе и быть в полноте своей Силы. Отдай дела тем, кто должен их делать.

Тут же зазвонил телефон:

— Шеф, то есть, жена шефа, — тут же поправился хохочущий Артём, — надеюсь, ты ещё не выехала. Эти ящеры передумали вносить правки, решили, что всё даже лучше, чем они хотели и уехали. А то такой скандал, что капец. Ну это мистика. Слушай, а тут мужики говорят, что ты типа ведьма, да?

— Это я сама тебе говорила. Я наворожила из дома, не ссы. Всё будет хорошо и не забудь купить жене подарок.

— Какой? — удивлённо понизил голос Артём.

— Не знаю. У вас какая-то годовщина, ясно вижу.

— Блииин, мать, капец, ты ведьма! — восхищённо воскликнул Артём. — Забили голову… Правда, она мне сегодня утром раз пятьсот намекнула на какой-то там вечер. Блин… Мать, я побежал. Спасибище тебе вот громадное.

Она положила телефон на комод и снова вернулась к Илье.

— Я же говорил, что твой дар уже не пропадёт. Пропадаешь ты. Чувствуешь, как он у тебя бьётся, как умирающий ручеёк?

— Бывает. Иногда не чувствую ничего. Спалила вчера пирог.

— Вот именно, ты не можешь быть везде одновременно.

— О, ну я уже могу контролировать почти 4 потока одновременно.

— Вот. Остановись хотя бы на трёх, а лучше возьми отпуск на эти пять дней, что они уехали, и ничего не делай. Мира сама выставку оформит, это её выставка, не надо за неё решать. Студенты никуда не денутся, им ещё 6 лет учиться. Дочка вот может вырасти без тебя. А дорогу парням я обеспечу. Так что иди по магазинам, накупи себе всего, поиграй в куклы, купи настольных игр новых, книжку почитай, наешься конфет, сшей чего-нибудь, порисуй. Нам нужна великая волшебница, наполненная чудом, а не слезами. Твоя боль не поможет никому. А ты сейчас не просто израненная, а разорванная в клочья. Ты пойми, этого никто не видит, чем больше ты отдаёшь, тем больше будет очередь. Учись фильтровать, учись отдавать себе сначала.

— Опять? — сокрушённо всхлипнула ведьма.

— Просто у тебя стало больше силы, и больше ответственности, и намного больше ты отдавать стала, поэтому и народу вокруг, что людей. И ты давай ещё больше отдавать, даже не посмотрев, приходит столько или нет, не посмотрев, а на себя-то хватает. Ты прямо не можешь стать океаном, ты как канал между тем и этим миром. А надо стать океаном.

— Может, хотя бы морем?

— Вот уж нет, давай океаном. Ты не забывай, что ты будешь объединять людей, поэтому твоя энергия нужна в первую очередь тебе, а потом новым людям, а эти все справятся. Артём уже справился. А могла бы сейчас нестись, сбивая светофоры.

— Блин, Илья. Неужели меня до сих пор так просто сбить?

— Всех просто сбить. В тебе эта гиперответственность от бабушки и Вячеслава Михайловича. Эти служили и защищали до последнего вздоха…

— Что-то с дедом? — напряглась она.

— Да блин, — не вытерпел Илья, — я же сказал «служили»! Я имел в виду, его армейские заслуги.

— Рутина и ответственность — мои слабые места. Я за всех в ответе вечно.

— Тебе вечно нужно что-то закончить, доделать и при том ещё взвалить на себя миллиард дел разных, которые может кто-то другой нести на себе.

— Я всегда такая была. Я никому не верю, понимаешь ты? — как-то горестно воскликнула она.

— Я знаю, милая, я знаю. Ты всегда была не такая, как все и до сих пор самый близкий твой человек я, как бы это сурово и несправедливо не звучало по отношению к твоему мужу, но это так. Я надеюсь, ты себя не винишь в этом? — склонил он голову.

— Иногда. Потому что ты меня понимаешь лучше, а по идее он должен.

— Да не должен. Он хорош в своей роли, а я в своей. У нас задачи разные. И потом, я архангел, как тут считают. Значит, я на друга и учителя лучше подхожу, а для жизни и любви подходит он лучше. Это нормально. Просто у тебя миссия матери. А матери тут очень и очень ответственные. Ты ж прямо многодетная мать, — Илья усмехнулся.

— Самой хочется побыть ребёнком, я бы даже так сказала. А дедушка так стар, что я боюсь его напрягать этим.

— Не бойся, ему это очень приятно, поверь мне. У него ещё есть время дать тебе много любви.

Она почувствовала щемящую боль в сердце.

— Не много, милая, я понимаю. Но так суждено. Он стар и болен, хотя и держится молодцом. Слишком тяжёлая жизнь, нервная в основном, ответственности с переизбытком. Вот посмотри на него и подумай: сколько силы тебе надо отдавать всем, а сколько оставить для себя, для дочери, для мужа и для своей миссии. В отпуск. В отпуск! Нам нужна сильная ведьма, а не замученная жизнью баба Яга.

Он потянулся, как будто хотел поцеловать её в лоб. В районе третьего глаза она почувствовала горячее давление и образ Ильи пропал.

— Вот и поговорили.

— Я обнимаю тебя, как могу, — таял в воздухе его голос, а тёплым одеялом как будто что-то невидимое обволакивало тело.

Минуту спустя она безмятежно спала. Чейз, которого никто не прогонял, залез на диван и грел её, мирно посапывая.