Чертова деревня

Оливия Тишинская, 2021

Вы когда-нибудь видели тонкую грань между мирами? Присмотритесь. Возможно, вы в неё не верите даже, а она есть. Возможно, вы тот самый ключ, что откроет двери между противоположными и опасными сферами. И тогда у вас всего три дня, чтобы выбраться или навсегда стать одними из нас или нашей пищей. Никто отсюда ещё не ушёл живым. Мы вас видим, вы вас ждём. Кто мы? Вы очень хорошо нас знаете. С самого детства. Но вы в нас не верите. И это хорошо.

9.

— Венечка, вставай, — теребили его тёплые ручонки Лизы. — Вставай, Катюша блинов напекла.

Венька медленно разлепил глаза. Перед ним в свете тёплого солнышка, пробивавшегося через тонкие шторки в цветочек, желтела мордашка Лизы. Красивые золотистые тени от оранжевых занавесок делали свет в комнате каким-то апельсиновым, горячим и до невозможности приятным. Откуда-то из глубины всплыли картинки прошлой довольно странной ночи. Он зябко передёрнул плечами.

— Вставай, — звала Лиза. — Пойдём есть, а то Мишка всё один похомячит.

— Вы с Мишкой-то помирились? А то ты на него вчера зыркала так.

Лизка поджала губы и немного отстранилась.

— Лизун, — ласково позвал брат. — Не табуни на него. Он нормальный парень. С вами, девчонками, нашему брату всегда тяжело, хоть в 11 лет, хоть в 23. А он ещё и маленький.

— Вот именно.

— Тоже мне взрослая, — Венька подхватился и сгрёб в охапку сестрёнку. Она засмеялась и стала его щекотать.

— Вот и славно, — резюмировал Венька. — Так ты мне больше нравишься, когда смеёшься. Пойдём есть твои блины.

— Катюшины, она знаешь какая молодец, с первого раза получились блины. Не то что у тебя. Она в печи пекла, — затараторила Лиза.

— А где моя рубашка? — никак не мог припомнить Венька.

— Её дед постирал и повесил сушить на дворе.

— В смысле, дед? — удивился Венька.

Лиза только пожала плечами:

— Дед сказал, что она плохо пахла и такому в доме не место.

Венька густо покраснел. Рубашка и правда пахла болотной тиной, это он помнил отчётливо. Вспомнил и то, что бросил её просто так на лавке и то вспомнил, что они вообще-то в гостях.

— Да, неловко вышло.

— Надо дедушке тоже чем-то помочь, дров там нарубить, что тут в деревне надо делать? — резонно заметила Лиза.

— Какая ты у меня умная, Лизун, сокровище, — он поймал её и поцеловал в маленькую щёчку. — Так, а что же надеть, я не могу к столу выйти голым?

— Это не прилично, — покачала головой Лиза. — Вот тебе дед передал рубаху.

Венька развернул льняной свёрток и перед ним предстала тонкого домашнего полотна косоворотка с традиционными узорами на рукавах, вороте и по низу.

— Дед спрашивал, крещёный ты или нет и пояс тебе тоже передал, — девочка протянула плетёный ручной же работы пояс.

— Бывает, — протянул Венька. — И как я в этом буду?

Лиза тяжело вздохнула и покачала головой:

— Да прекрасно будешь. Катюшка уже всё утро в сарафане бегает. Дед ей тоже презентовал. Ей, кстати, очень идёт. Можешь поснимать потом, — с умным видом сказала Лиза и чуть-чуть отодвинула занавеску на двери.

Катюша как раз отходила от стола с каким-то кувшином, толстая коса небрежно заплетённая, вилась по спине, длинный в пол льняной сарафан был так же отделан вышивкой, как и его рубаха. Венька наскоро натянул её на себя. Телу было приятно. Он как-то заметно приосанился.

— Хорош, — сестра смотрела на него скрестив руки, — правда, хорош. Катюшке понравится.

— А она тебе нравится? — тихо спросил Венька.

Девочка согласно покивала.

— А Мишка? — Венька широко улыбнулся и подмигнул.

— Да ну тебя, — тут же вспылила Лиза и выскочила в общую комнату.

Дед и Катюшка суетились у печи. Дед что-то растолковывал, а девушка активно кивала. За столом сидела Юлечка в привычном городском: чёрный топ, скорее всего чёрные брюки, за длинной скатертью было не видно, тёмный макияж, причёска волосок к волоску на ровный пробор, серебряная звезда на чёрной бархатной ленте. Аристократичная бледность и лёгкое презрение во взгляде.

— Выспался? Как тебя теперь величать? Иван-крестьянский сын, Емеля, может быть, Добрыня, какие там сказочные персонажи ещё есть? — оглядела парня Юлечка.

— А мне нравится, — Венька выгнул грудь колесом и прошёлся по тёплым половицам туда-сюда.

— С джинсами — отстой, — не унималась Юлечка.

— Юлечка, хватит, вот позавтракайте. Дедушка мёда принёс настоящего. Пахнет-то как.

Катюшка поставила на стол тарелку с блинами. Стопка была такой внушительной высоты, как будто они с дедом пекли блины несколько часов подряд.

— Ого, это ты всё сама? — удивился он.

— Нет, дедушка наш большую часть напёк, пока мы спали, это я тут училась. Так что…

— Красавица, всё ладно да складно. Она это всё, она, — дед подмигнул и вышел в сени.

Катюша поставила перед Веней тарелку деревянную и деревянную же вилку положила.

— Атмосферно, — сказал он, — как будто в отеле стилизованном.

— Ага, вот только тут всё настоящее, — вздохнула Юлечка.

— Женька где? — спросил Веня, прежде чем запихнуть в рот целый блин, с которого густо капал янтарного цвета мёд. — Ммм, вкусно-то как…

— А он разве не спит ещё? — удивилась Юлечка.

Венька вернулся в спальню сдёрнул одеяло. Никого. Странно, ночью он был уверен, что этот ком на кровати и есть его друг.

— Никто его не видел сегодня? — спросил он, вернувшись в комнату.

— Неа, — Катюша с удовольствием откусила блинчик.

— Так и где этот обормот? — стараясь быть непринуждённым, спросил Венька.

Юлечка пристально на него смотрела, казалось, точно зная, что-то не то.

— А известно дело, где, — вошёл в комнату хозяин, — в сарае отсыпается. — Только дитям туда не надо бы ходить.

— В смысле? — удивлённо вскинула брови Катюша.

Венька похолодел и почему снова взглянул на Юлечку. Она не спускал с него глаз. Оба одновременно встали и пошли во двор.

— Дети, посидите со мной, — встревоженно сказала Катюша.