Наследник для бандита

Олли Серж, 2020

Он – сын криминального авторитета. Один из самых влиятельных людей в нашем городе. Когда-то я спасла ему жизнь, и позволила себе ответить на его страсть. Он обещал мне завязать с криминалом, но какой же я была дурой, когда поверила ему! Теперь больше всего на свете я мечтаю, чтобы он забыл меня и никогда не узнал о том, что я ношу от него ребёнка.

Глава 6. Хрупкое равновесие

Михаил

Марья сидит, забившись в свой угол сиденья автомобиля, и демонстративно смотрит в окно. Напряжение между нами трещит, как канистра, наполненная бензином. Одна неожиданная искра — и полыхнёт. Спалит все к чертям. Меня самого ещё до сих пор потряхивает от того, что продавил девочку. Это было жестоко, но иначе у нас никак не выйдет. Женщина не должна думать, что может влиять на мужские решения, иначе… Правильно, это уже решает она, и выходит всякое говно из этих решений.

Маше нужно принять меня полностью, без прикрас. Скрыть образ жизни не получится, будет, зараза, вылезать каждый раз неожиданно и из всех щелей.

Поэтому сейчас я принципиально достаю ноутбук и загружаю рабочую почту, хотя больше всего мне хочется притянуть Марью к себе. Успокоить, приласкать, поиграться с ее смущением. Кидаю на неё косой взгляд. Просто невероятная девочка. И мне достаточно просто увидеть, как натягивается блузка на ее груди, чтобы кровь отлила от головы и ударила в пах. Помешательство.

Ужин в ресторане проходит под бесячий, вежливо-формальный диалог и стук столовых приборов о посуду.

— Вина? — я пытаюсь применить к девушке самый простой ход, чтобы расслабить, но она отрицательно качает головой.

— Сок, пожалуйста, — снова утыкается носом в свою тарелку.

Ситуация начинает меня припекать, и я уже даже был бы рад, чтобы Марья в очередной раз вспылила. Но она непробиваема.

— Ты не ответила на мой вопрос, — говорю предупреждающим тоном и внимательно слежу за реакцией девушки.

— Какой? — ее ресницы невинно трепещут, — Про вино я ответила.

— Я о моем предложении, Мария…

— Что-то не припомню, чтобы мне что-то предлагали, — она хмурит брови и ведёт плечами.

— Я предложил тебе выйти за меня замуж, — понижая голос, рычу, и чувствую, как меня снова начинает топить в бесиве.

Что ж за женщина!

— А! — она иронично склоняет голову на бок, — Ты сказал, что я могу считать… А я не могу.

— Почему?

— Потому что не хочу, — она пожимает плечами.

— Хорошо! — меня взрывает, — Тогда чего ты хочешь?

— Кричать, но ты мне запретил. А ещё запретил мне отдельно жить и работать, — Маша остервенело отпиливает ножом маленький кусочек стейка и кладёт его в рот.

— Хорошо… — я сдаюсь, — Скажи словами, что хочешь крикнуть.

— Ооо, — ее губы трогает едкая улыбка, — Правда можно?

Я киваю.

— Это — пожалуйста, — набирает в лёгкие побольше воздуха, — Ты — хам и зарвавшийся эгоист. Сексист, мизантроп и тиран. Я отказываюсь стать твоей женой…

— Но ты здесь, — прерываю я ее монолог, и стискиваю в руках столовые приборы, — Почему тогда не ушла, если я так мерзок?

— Влюблённые женщины склонны оправдывать предметы своей благосклонности, — Маша скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула.

— Это можно принимать, как признание в любви?

— Принимай, чего уж, — она поджимает губы, и я чувствую, как мое сердце начинает разгоняться.

Кто кого, блять, сейчас воспитывает?

— Значит, ты представляла предложение руки и сердца иначе, — делаю я вывод, крепко стискивая столовые приборы.

— Представь себе, — она кивает, — У девушек бывают разные глупые фантазии. И в них им в лицо не швыряют несколько миллионов грозные дяденьки.

— Правда? — на этом месте мои брови искренне ползут вверх, — Что-то мой опыт показывает обратное.

— У тебя был какой-то ущербный опыт, — девушка небрежно ведёт бровью, снимает с колен салфетку и с раздражением кладёт ее на стол, — Отвези меня, пожалуйста, домой. Спасибо за вечер. Мне достаточно.

Плохо! Мне тошно от самого себя. И я понимаю, что дом Марья имеет ввиду свой.

— Я подожду в машине, — она встаёт и, не оборачиваясь, направляется к выходу из зала.

Швыряю купюры на стол и догоняю девушку в коридоре.

— Постой, — хватаю ее за руку и вжимаю в себя, — Давай сначала…

Втыкаюсь носом в ее щечку и веду по скуле до ушка. Ну же, моя девочка, прощай меня.

— Люблю тебя, это правда, Маш, — шепчу ей, — Да, я не пушистый заяц, тебе придётся смириться. И у меня хреновые понятия нормы в отношениях, но без тебя я никогда другой не узнаю. И другой женщины в моей жизни не будет…

— Ну ты не перебарщивай, — хмыкает Маша, пытается отстраниться, но я не даю, — О количестве твоих женщин ходят легенды.

— Хм… С чего ты решила? — я ловлю ее взгляд и хмурюсь.

— Да так… — губы Маши трогает грустная улыбка.

— Я никогда никому ничего не обещал, — осторожно поднимаю к своим губам наши руки, сцепленные в замок, и целую ее пальчики, — С тобой хочется первый раз.

— Хорошо, — она судорожно выдыхает и отводит глаза, — Давай выйдем на улицу, пожалуйста. Здесь душно…

В состоянии хрупкого мира мы подходим к машине, и я помогаю Марье забраться в салон.

— Домой? — оборачивается на меня Валерий.

А я перевожу взгляд на девушку.

— Отвечай, — говорю коротко и внешне холодно, — Где твой дом? — но сам едва сдерживаю зверя, который раздирает мою грудь изнутри, пытаясь вырваться и устроить беспредел.

Маша растеряно прикусывает губу, думая или решаясь, мне, собственно, похуй почему она медлит! Меня просто от этого колотит!

А потом эта своенравная девочка даёт мне бешеную дозу эндорфинов… Когда осторожно, как нежная кошка ложится на мое плечо и шепчет:

— Миш, а у тебя в холодильнике есть что-нибудь покушать? А то свой заказ я так и не съела…