Житиё по понятиям. Бредущая по граблям. Житиё по понятиям (Ольга Абайкина)

Мы не в пространстве, а во времени

***

Мы не в пространстве, а во времени

Когда-то с вами разминулись,

Где часовые стрелки стремени

Сплетались с перезвоном улиц.

.

Хоть загонять коней на Западе,

Хоть распылять мираж Востока —

Смеяться буду там, где плакали

Века над жизненным потоком.

.

Хоть оба полюса охватите

Желаньем в семицветный лепет,

Гипотенузу сжав до катета,

Волненье мало кто заметит.

.

Ошибку высшего дизайнера,

Планид невинная погрешность,

Сквозь время и пространства правила:

Мою любовь под вашу нежность.

Наш молчаливый диалог

***

Наш молчаливый диалог

Звенит охрипшей тишиною:

Я так хочу, чтоб превозмог

Ты страх — встают слова стеною.

.

Ты долго ждал. Ты так продрог,

Что строчка колкой, ледяною

Сосулькой тычется в висок

На зов, проглоченный виною.

.

Дровишек мёрзлых приволок

Душе, лишившейся покоя,

На перепутье тех дорог,

Что нас бедой свели с тобою.

.

Никто не спрашивал: как мог

Перечеркнуть любовь игрою,

Рывком все фразы в эпилог

Вписав, как уговор с судьбою.

.

И запирая дум чертог,

Втянулся тучей грозовою,

Под снегопадами итог

Подвёл молниеносным воем.

Волшебник время сдул страницу

***

Волшебник время сдул страницу

В блокноте ваших, сударь, дат.

Примите, что всего лишь тридцать!

Уже женат, почти богат!

.

Друзей смеющиеся лица,

Любви магический набат!

Мой друг, а вам всего лишь тридцать —

Как жизнерадостный плакат!

.

За ваше счастье помолиться

Позвольте, мой духовный брат,

Чтоб было трижды раз по тридцать

Всё, что во благо говорят!

.

Пусть будет всё! Пусть всё свершится,

К приятной лёгкости наград!

Мой дорогой! Всего-то тридцать!

Мужайтесь, юноша! Виват!

До боли сжав любви осколок

***

До боли сжав любви осколок

В ладонях прошлого вранья,

Прорежу тело недомолвок,

Разъяв приличия края.

.

Над обескровленною жертвой

Склоню печально скорбный лик,

И ритуально богу смерти

Я вырву лживый твой язык.

.

И голой правдой некрофила

Войду в твою гнилую плоть,

Чтоб принял, как тебя любила.

Спаси и сохрани, Господь.

Пробками закупорено

***

Пробками закупорено,

Выбрано быть столицею,

Выгрызено историей,

Высечено полицией,

.

Кровниками проплачено:

Взятками, проституцией,

Верой в царя незрячею

Продано революциям,

.

Международно-пленное —

Правда, как поле минное —

Шариком вожделенное

Тело Москвы невинное.

Солнечная рулетка

***

Солнечная рулетка —

Зов казино «Вселенная»:

« — Вертится, видишь, детка.

« — Делаем ставки.

« — Сделаны.

.

Души горят в азарте:

« — Чёрное или белое?

Будущее на карте:

« — Делаем ставки.

« — Сделаны.

.

Шарик бежит по кругу:

Полюс, магнит, мгновение.

« — Шельма, извольте руку!

« — Делаем ставки.

« — Сделаны.

.

Плазменною лопаткой

Фишки сгребает бренные

Вечный крупье порядка:

« — Делаем ставки.

« — Сделаны.

Город крутых разборок

***

Город крутых разборок, c жесткой, мужской судьбой,

Выкатив на пригорок зелье, вершишь толпой.

Ты, на расправы скорый — судный твой каждый день.

Пиками на заборы головы глав надень.

Рвутся, как бес в кровати, завистью охватив,

Тати Москвы, Тольятти, ты им — презерватив.

Ночи твоей туманной дергаю уголок,

Вспомни, от власти пьяный: выжат долгами срок.

Взнузданы рока кони, жгут удила плотин,

Пристав судебный ноне — я для тебя. Плати!

© Абайкина Ольга, 2007 C/п №107030602556

Адскими очами цвета звезд

***

Адскими очами цвета звезд

Наводил ночами счастья мост.

Пробужденьем утренним пусты

Рушили глаза твои мосты.

.

Временщик Божественной зари

Тьмою наслаждения дарил,

Но Аврора росами пожар

Затушила, возвращая дар.

.

Вороным крылом мирских причуд

Прикрывал души нестрогий суд,

Чтобы свету уступив бразды,

Тело отдавалось на суды.

.

Сердце, расплескав судьбы упрёк,

Раздувало веры уголёк.

Разум, скорострелен и пуглив,

Изрыгал сомнения угли.

.

Непричастный вечности мороз

Ставил бесконечности вопрос:

Чем закончен простенький сюжет?

Есть ответ… Ответа в мире нет…

Есть такое понятье: «Совесть

***

Есть такое понятье: «Совесть» —

К нам приходит оно из детства,

Омут знания, упокоясь,

Предлагают душе раздеться…

.

Завещав малышам восторги,

Налегке мы вступаем в зрелость,

Комом снежным с забытой горки

Сердце катится: «Всё! Разделась.»

.

Кто насилует, кто ласкает,

Кто до старости жмется в ересь,

Кто купает ее в стакане…

А иначе, зачем разделась?

.

И вписав эпилогом в повесть:

«Самострел у известной стенки»,

Голышом отпускает Совесть

Смерть, оставив нам Дух нетленки.

Скажи мне, Каин, ведь недаром

***

«БОРОДИНО» М. Ю. Лермонтов

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром…

***

Скажи мне, Каин, ведь недаром

Москва не тульским самоваром,

Не пряником, как время, старым

Встречает, а крутым базаром?!

.

Недаром скормлены боярам

Под сладкозвучную гитару,

И горечь пьяного угара

И честь, и совесть с нею в пару?!

.

Из жерла думы к стойкам бара,

По закромам пустым, амбарам

Откат стекается наваром,

И пухнут банки. Ведь недаром?!

.

И щупальцы блатных кальмаров

На пульсе воровских пульсаров?!

Карманы щиплют, а гусары:

«Сдавай, Москву!» — под звон пиара.

.

Молчишь… Твоей бездонной тарой

Прикрыта мелочность пожаров.

Спалили, а в дыму — кошмаром —

И тридцать каиновских — даром!

Пора б уже «проснуться знаменитым

***

Пора б уже «проснуться знаменитым»,

Но, вот, душа чего-то не лежит:

Алкать бальзам из древнего корыта,

На потрошках налаживая быт.

.

Пора б уже с долгами расплатиться,

И выдать вам хоть маленьких аванс,

Но лишь перо касается страницы,

Парнас трясёт — от фраз клубами транс.

.

Пора б уже… Давно пора бродяге

Стопы к родным пенатам повернуть,

Но цвет меняют еженощно стяги,

Скулит душа: без них мы как-нибудь!

.

Пора душе, но путь туда заказан,

Где вместо звезд горит наживы глаз.

Здоровый дух свободен от заразы,

Узды не терпят: сердце и Пегас!

.

И значит, нам с тобой не по дороге,

Властитель душ, похлёбки и корыт —

Горшки твои пусть обжигают боги,

А я посплю под цоканье копыт!

Парнас — гора потухшего вулкана

***

Парнас — гора потухшего вулкана.

Я разбудить берусь, подняв перо.

Игрок без правил, я у жерла встану —

Рулетка фраз — магнитное зеро.

.

И лава слов накроет болью страны,

Вскипят моря, открыв пороков дно,

И небеса насытят вечной манной,

Водою станет древнее вино.

.

Но ваши уши, слышат сквозь беруши,

Готова ль суша дар богов принять?

Парнас, постой безвременно потухшим —

Перо, не рушь их равнодушья гладь!

Мой прадед был по жизни конокрадом

***

Мой прадед был по жизни конокрадом —

И к лошадям особенная страсть.

Свободный дух, не знающий преграды,

Зовёт в дорогу, требуя украсть.

.

Ни гор златых, ни славы мне не надо,

И над толпой мне надоела власть.

Табун гнедых — во тьме моя отрада.

Иду на зов, но заменяю масть.

.

Кому дано с рожденья верить в чудо,

Поймёт меня, продолжив мой рассказ,

А остальным беспечно врать не буду:

Узде послушен подо мной Пегас!

Пегас перо мне уронил в ладони

***

Пегас перо мне уронил в ладони.

Легка строка, но он ли виноват,

Что без труда?! От пота дохнут кони:

Он — та же лошадь, но мальца крылат.

.

Узда в руке, и не страшась погони:

На каждый стон ложится слов набат,

На плахе фраз не каждый удостоен,

Глухой толпой наплаканных, наград.

.

Гордыни гон — ирония в загоне,

Но бьёт глагол, как кнут, витиеват.

Один, но волен, если слога воин

На минном поле поднимал солдат.

.

И лишь навоз, как не топи — не тонет,

Даря сердцам свой едкий аромат,

Давно Парнас укрыт туманом вони:

Он — та ж скала, но малость туповат!

Цветов есть много и оттенков

***

Цветов есть много и оттенков,

Улыбкой я поставлю к стенке,

И с тьмой смешается рассвет,

Когда глаза забудут цвет.

.

Есть много языков, наречий,

Но руки уроню на плечи,

И ты забудешь в краткий миг

Любой, нам ведомый, язык.

.

Есть много вкусов, ароматов —

Ты знал их прелести когда-то,

Но я желаньем обернусь,

И ты забудешь жизни вкус.

.

Есть много жестов и ужимок,

Рожденье их непостижимо.

Но плоть, тела свивая в крест,

Забыть заставит каждый жест.

.

Но недоступно мне, премудрой,

Тобой проснуться рано утром,

Моей печали новосёл,

Познав тебя, как знаю всё!

Светом вёсен пролизав страницы

***

Светом вёсен пролизав страницы,

Дум моих терзая телеграф,

Вновь водица талая струиться,

Все земные горести поправ.

.

За покой душою помолиться,

Тех берёз причастие сыскав,

Я иду в апрельскую светлицу,

Слёзы пряча зябкие в рукав.

.

И прошу опять тебя присниться,

Отпуская, не имея прав,

Лишь мельком черты родные в лицах,

Ненароком веруя, признав.

Слегка пленившись, малость став звездою

***

Слегка пленившись, малость став звездою,

На чёрно-белом поле невпопад

Ты говорил о вечности со мною,

А я в уме прокручивала мат.

.

Едва касаясь нежною рукою,

Мальца забыв, что чуточку женат,

По чёрно-белым клеточкам за мною

Шагал небрежно, выходя на мат.

.

И раскачав устои над доскою,

Ты Богу с чёртом душу сдал в заклад,

А пешки шли к нам чёрно-белым строем.

«Не виноват!» — кричали через мат.

.

Высоких сфер мелодику настрою,

Пролью на сердце сладкий мармелад,

Мир чёрно-белый грёз назвав «дырою»,

Прозрачность мысли заменю на мат.

.

Сотри с фигур контрастные узоры,

Моих забав нестойкий меценат,

Ферзь ходит сам по линиям позора,

А короли — под чёрно-белый мат.

Браки, заключённые на небе

***

Браки, заключённые на небе,

На земле нас делают людьми.

Я не буду петь тебе хвалебен —

Ты же мысли слушаешь мои!

.

Дай нам, Бог, ещё лет сто в согласье

Благостей Своих читать скрижаль.

Я, родной мой, нам желаю счастья!

Радуйся! И радуй! И желай!

***

И пусть всё сбудется!

А нынче ни ленивая река

***

А нынче ни ленивая река,

Ни летняя тоска не замерзали.

Земля, без сна намявшая бока,

Морозом не прельстилась на вокзале.

.

Нашкодившим супругом, томный март

К ней ластиться, вымаливая статус.

Молчат коты, профукавшие грант,

Похмельно с осени не чуя градус.

.

Притихли самогонщики чудес.

В журналах глянец подменяет стили

Для модников бульварных и повес,

Чтоб обрядились в мантию бессилья.

.

И скоро перепишут календарь,

А заодно и табели о рангах:

Дурак на троне, в кабаке звонарь,

Река в соку тоски — в консервных банках.

Вечер, скомкав молитву, речи

***

Вечер, скомкав молитву, речи,

Холодком узнаванья стыл,

Покалечил мораль, картечью

Обеспечил и фронт, и тыл.

.

Прострелил абажуром шторы,

Амбразуре окна тела

Отдал пошло — бельмом позора

Я застыла в проёме зла.

.

Ты потел. Ты смотрел. Ты жаждал.

Так, возьми наготы мой взрыв.

В лунный омут не входят дважды,

За собою миры закрыв.

.

Ты не мной, а собою мечен,

Изрыгая на гон в ночи

Отреченье в реальность встречи,

Бросив стыд, как в толпу ключи.

.

Подберут, и устроят вече.

Не на суд, а на смех их рыл

Упадет наш беспечный вечер

Стуком сердца, ворчаньем крыл.

Фразочка-скалолазочка

***

«СКАЛОЛАЗКА» В. Высоцкий

***

Фразочка-скалолазочка,

Вязкая, как батут,

Сжалься, не бей по глазу,

Цель между бровных дуг.

Пусть не поймут ни разу,

Пусть на уме затрут

Обмороком подсказок,

Мороком стылых пут.

.

Фразочка-перевязочка,

Вилами на испуг.

Сжалься, не буй и в пазух,

Цель между ног-услуг.

Пусть ты не для показа,

Пусть не за страх, а труд,

Отроки за гримасы

Боровам рты заткнут.

.

Фразочка… Ты, отмазочка —

Верности акведук.

Сжалься, не режь алмазом

Шалость моих потуг.

Я не сфальшивлю, Фраза,

Даже под пыткой мук,

Облачною проказой,

Дух возвращая в круг…

.

Фразочка-водолазочка,

Мудрая, как бамбук,

Сжалься! Нырок без лаза —

Соска без млека — звук.

Грозная, не увязла,

Бей! Всё равно, крадут!

Только в ночную вазу

Рог не направь, Атут!

Кристалл кидал катал Сизиф

***

Кристалл кидал катал Сизиф —

Немой потливый идеал.

Искал, икал, и донный риф

Гурман и рифмокрад достал.

Не верю я сопатому апрелю

***

«Суждено ль мне в сих чертогах славы

Видеть меч твой праздный и заржавый?»

Ф. И. Тютчев. «Гектор и Андромаха»

Не верю я сопатому апрелю,

Что всё прошло и больше не вернёшь,

Но шнур намылив, панацеей к шеям,

Тоску втираешь в нежность дряблых кож.

.

Толпе не верю: экая, потеря —

Словесных кущ залатанный галдеж.

Пегас рассёдлан, и хрипит, как мерин,

Люд крестит лоб: о чём, крылатый, ржёшь?

.

В знамения не верю — правды двери

Ни страхом, ни умом не отопрёшь.

Под пьяный гвалт расхристанно промерен

Замок таверны «Подлинная ложь».

.

Я верю зверю — и тавро кривея,

Стирает с рож оскалины вельмож,

Когда душа, под истиною млея,

В мир исторгает нутряную дрожь.

.

Ты сквозь неверье стылому апрелю,

Как в тромб сомнений заржавелый нож,

В капельный рог уронишь сущность трели,

Когда, ступая по сердцам, придёшь!

В проталинку окалинкой

***

В проталинку окалинкой

Моих лохматых грёз

Заноза дум испаренкой

Проплавила мороз.

.

Присела на завалинку

Сквозь слёзы и всерьёз

Кручинилась о маленьком

Круговороте поз.

.

О чём-то близком, сальненьком,

Оплаканном поврозь,

О, якобы, нейтральненьком,

Но вбитом, словно гвоздь.

.

И стало, как-то гаденько

И разрушеньем в мозг

Я сбила перекладину

Твоих пустых угроз.

В чай спитой — рассветный ужин

***

«Ночь, улица, фонарь, аптека» А. Блок

***

В чай спитой — рассветный ужин —

Жму лимон. Гашу фонарь.

К синякам бессонниц: нужен!

Сон. Примочки. Утро. Хмарь.

Растаяли снега обиды

***

Растаяли снега обиды,

Журчат иллюзии ручьи,

И хорохорится для вида

Кокетство, в мысли тычась: Чьи?!

.

Но любопытствуя, хвороба

В тени отверженных забот

Нашла подобие сугроба,

Чернённого под старый дот.

.

Разворошив его от скуки

Тоскою ржавого вчера,

Разрыла прелость давней муки

До безобразного нутра.

.

Из тлена, пенно, заикаясь,

Надежды тонкий стебелёк

Толкнул любви настырной завязь,

И в веру выстрелил упрёк.

Маникюра гладкие дорожки

***

Маникюра гладкие дорожки

Утро проявило на спине.

Улыбаюсь, сна не потревожив.

Ухожу. Не помни обо мне.

.

Память плоти не длиннее спички,

Осветившей узнаванья ночь.

Пусть любовь не скатится в привычку,

Страсти всплеск не в силах превозмочь.

.

Ты забудешь всё, что прогорело

В суматошном жарком мятеже.

Изредка напомнит только тело

О признаньях сердца неглиже.

.

Все они случились понарошку,

И растают, как вчерашний снег.

Маникюра гладкие дорожки

На спине — твой главный оберег!

Моралью опьянённый, вечер

***

Моралью опьянённый, вечер

Под сплетни мяты простыне

Ночь-недотрогу изувечил,

Лишив невинности во сне.

.

Растекшуюся неба, алость

Рассвету гордо предъявил,

И солнце до зенита сжалось:

«Сватов зашли к стыду светил.»

.

В фате, нежнейшего заката,

К венцу поруганную вёл,

Перстами древ в перстнях агата

К разврату оголялся ствол.

.

Стихает мудрая природа

Пред зевом спален всякий раз,

Где каждый вечер год от года

Рыдает ночь: «Медовый! Спас!»

Победить болезнь совсем не сложно

***

Победить болезнь совсем не сложно,```

Сложно не поддаться снова ей.

Дышим! Внутривенно и подкожно

Предавая близких и друзей.

.

В сор кидая ампулы причастья,

Возвращаем сердце к суете,

Обретая мелочное счастье

В мелочах, мгновеньях, простоте.

.

На волне былого безразличья

Открываем истине врата,

Где в лохмотья прежнего величья

Балом жизни правит чистота.

.

Боль уходит, оставляя телу

Дикий страх и жажду побеждать.

Для души нет зримого предела —

Есть одна, святая, благодать.

Божья батарейка

***

Божья батарейка —

По лучу и солнце.

Жизни лотерейка:

Сядет или взовьётся.

.

Кто решает? Случай?

Люди? Проведенье?

Ты себя не мучай,

А тащи спасенье.

.

Много всяких штучек

Может батарейка —

Протяну ей лучик

И велю: «Согрей-ка!»

Генеалогия на древ

***

Генеалогия на древе

Кольцует грешников талант

И ловит через поколенье

В капканы гениальных лат!

Гомерический хохот словесности

***

Гомерический хохот словесности

Под эзоповской похотью месс

Топит искренность в водах безвестности

С молчаливого гопа небес.

.

Развращая доступностью кладези,

Дурь венчает на трон и на честь

Корень некогда жизненной завязи

Верхопраздно в имперская лесть.

.

За химер! За потоп! За содомовый

Холерический ваш Вавилон

Опрокину я стопку Гоморровой,

Преступая мораль и закон.

.

Чтоб не путать с изыском непонятным

Гной от розг холокостовых месс

С геморроем попоново-стряпанным

Халахупом литых стюардесс.

Вы меня просили — я для вас играла

***

Вы меня просили — я для вас играла,

Кто не знает Мурки — полный идиот.

Слово колет кольтом, слово жалит жалом,

Все, кто не поверит, мимо проплывёт.

.

Много банд на свете (но не все в Лосинке!),

Чёрной кошкой болен старенький послед,

И не все тут воры, но подчас ширинкой

Открывают повесть, ищут к ней ответ.

.

Речи баобабов, как забава — жмурки,

В темнотище полной красотою рвот

Рейтингуют право по понятьям Мурки

Из литературы режут антрекот.

.

Чтоб не шухарились туши в коновязи,

Раскидали урки свеженький помёт.

А весна, как шлюха, слёзно и развязно

Просит откровений в похотливый рот.

Холодея под вашим кинжалом

***

Холодея под вашим кинжалом,

Я молюсь о погибели вам,

Раскрываю запретно: Пожалуй,

Изверг плоти, в алкающий храм.

.

Крест разъяв, раздвигаются ноги

Алтарю присягающих дев.

Пусть вторжение ласково-строгим

Будет, мой чресла-подданный Дэв.

.

Не святыню — лубок сладострастья,

Идол низменно-падших основ,

Отдаю мироточащей власти,

Моих дум и утех богослов.

.

Разрубая узлы и устои,

На потеху друзьям и врагам

Отдаю своё сердце пустое,

Вам, мой бог, восхваляющий хлам.

Раззявленная в мир наивность

***

Раззявленная в мир наивность

Пьянит постылой простотой,

Перебродив на уксус, винность

Оскоминой манит: «Изгой!»

.

Чтоб отрезвляя каплей страсти

На мускусном настое уст,

Беззубо-хлюпающей пастью

Вдруг отпустить: «А ларчик пуст!»

.

И победителя соитья

Венчает новой жизни ложь

Молчанием незримой нити

В безликой данности вельмож.

.

Чтоб марафоном рвались нервы

Тьмы тьмущей жаждущих вины

Наивной верой: «Я был первый

У жизни алчущей стены!»

Я всех героев лирики горластой

***

Я всех героев лирики горластой

Сгоню признаньем в узнаванья хлев

И подожгу! Гори, мой пламень ясный,

Оплавь истерик суматошный нерв.

.

Пускай один, неистовый и страстный,

Расставит точки на полях икот,

Огонь потушит, буйный и напрасный,

На пепелище разума взойдёт.

.

В дыму скандальных беспринципных рубрик

Предъявит угли истине герой,

И наградит любви палёный бублик

Его, мой бог, лирической дырой.

.

Из лоскутов скроим мы одеяло

Для погорельцев наших миражей,

Тяни зубами, чтоб теплее стало

Тебе в краю отверженных бомжей!

Отдавшись позабытой робости

***

«Главное ребята

Сердцем не стареть»

Автор текста (слова) — Гребенников С., композитор (музыка) — Пахмутова А.

***

Отдавшись позабытой робости,

Сомнениям собью шаги.

Я снами раскрутила лопасти.

Лети, и душу береги!

.

Нечаянно пленяясь пропастью,

Прими, что не везде враги,

И там, где ты решил угробиться,

Лети, но душу береги.

.

И не пугай меня суровостью

Надбровно-вздыбленной дуги;

Баян — твои лихие новости.

Лети, а душу береги.

.

Наполеоновской салонности

Любовь (не снявши сапоги!)

Банальна. Опустив условности,

Лети! И душу береги!

Набухшими губами рек

***

Набухшими губами рек

Весна вытягивает влагу,

Пристыженный плешивый снег

Крадется татем по оврагам.

.

Животворящий аромат

Ночами разливает нежность.

Ласкает ветер-верхогляд

Ветлы озябшую промежность.

.

Любовный уловив мотив

Из воробьиной евро-будки,

Наглеет день, укоротив:

На стыд — подол, на мудрость — сутки.

.

И стелется пред ней трава

Надрывом грешным первоцвета;

Рвёт плеву вербы пахлава,

Наивом лучика согрета.

.

Соитьям томным нет числа:

С миссионером ли, с валетом,

От марта ль, мая понесла

Во чреве древ наследство лету.

Ты раскрылся, словно в лифте зонтик

***

Ты раскрылся, словно в лифте зонтик,

Над моей больною головой.

И куда, моих бессонниц Понтий,

Заведёт нас лунный луч с тобой?

.

Гнулись спицы, превращая в стропы

Сталь зароков — дерзости металл,

Купол дум осуществленьем схлопнув,

Ты давно и безнадежно пал.

.

Тьма кругом. И кончим разговоры.

Глубже звёзд, лишь помыслы, шахтёр!

Но прорыв в моём сознанье норы,

Разбиваешь новых грёз шатёр.

Скажи мне, Свято-Моисей

***

Скажи мне, Свято-Моисей,

(Их путь нелегок был, не спорю.)

Зачем ты избранных детей

Так долго вёл тропою горя?

.

За кару, вместо похвалы,

Пред Богом истины заступник —

Зачем стопы тебя вели

К погибели, великий путник?

.

Зачем разбитую скрижаль

Вновь принял, покоряясь Свету?

Не их — тебя мне очень жаль,

Невольник Ветхого Завета.

.

Никак не смоет Иордан

Златой проказы со скелета.

Кому исход? Кому бедлам?

Кому задачка без ответа!

Отдирая горностая

***

Отдирая горностая

С мантии твоих причуд,

Манифесты пролистаю,

Про капели промолчу.

.

Пусть весна, и все смеются,

Позабыв уроки зим,

Без фанатов революций

Мы с тобою прогорим.

.

Кончим миром — отреченье

Мне сам фатум подписал.

Трон, прогнивший, попеченьем

Охватил тревог вассал.

.

Я ж свободная, босая,

Власти щёлк порвав на блуд,

В кольца дыма побросаю

Львиной долюшки хомут!

.

А когда слова прольются

Ливнем в крылья воронья,

Ты поймёшь, что контрибуций

Не подмахиваю я!

Туч цветные карандашики

***

Туч цветные карандашики

Заточил в палитре луч

И солдатиков по-Гашеку,

С «Отче наш» в велик, могуч.

.

Серых круч кривые графики

Хроникой былых потерь,

Под-накручивают трафики

Скулежом: «Пойми! Поверь!»

.

Звёзды, пропасти, галактики —

Узелки на память мглы.

Полутени, анти-фантики

Бантики под горлом глыб.

.

Завинтив миноров крантики,

В темя капает мажор —

На свободу, скинув ватники,

Но другой в них коленкор.

Я в тебя погрузилась до пояса

***

Я в тебя погрузилась до пояса,

А в весну окунулась по грудь.

Под тоскою головушка скроется,

И прикажет судьба: «Позабудь!»

.

И ныряет в апрельские заводи,

Словно с удочки, бес-поплавок.

Да, телегу мы справили загодя,

Только жаль запрягли между ног.

.

Маята. Где б с тобою ни плавали,

Нахлебались мы талой воды.

Арендованы тихие гавани,

Под лягушек застроив пруды.

.

Скоро лето, и всё успокоится,

Добарахтаем марта почин.

Я в тебя окунулась до пояса,

Ты в меня — лишь стопы намочил.

Отсырели помыслов дровишки

***

Отсырели помыслов дровишки;

Теплится в них, пошлая, едва,

На любовь похожая, мыслишка,

Жухлая, как вешняя трава.

.

Тусклым перебором по приметам

Ищем первоцвета лепестки.

И скулит, по-мартовски раздета,

Вера, холодком зажав виски.

.

Птицелов, для синекрылой снасти

Нехотя готовишь под луной.

Разогреть бы, да не нашей страсти

Расквитаться с властною зимой.

.

Скинув путы авитаминоза,

Облачиться б в юные мечты.

Утренников б цепкие угрозы

Накрутить на куцые хвосты.

.

Кутюрье ж горластые скворечен

Завлекают модников в Содом.

Гон весенний беспричинно вечен.

Проходи, коль напросился, в дом.

.

Не беда, что чувства отсырели,

Распалим, протягивай ладонь.

Видишь, день становится длиннее.

Дым пошёл, добудем и огонь!

Двадцатый, клокастый, неистовый, буйный

***

«ФАШИЗМ НЕ ПРОЙДЁТ»с — автор Кузнецов В. В.

Цитата — « Могильщик фашизма — Рабочий класс.»

***

Двадцатый, клокастый, неистовый, буйный

Сменил тебя ласковый век полумер.

Кто спросит с тебя, нефтью поднятый, РубИль,

За мутные грани залапанных сфер?

.

За пряники сгорблены спины, колени

Затёрты до дыр, восхваленьем мошны.

Кривляются в зеркале душ отраженья

Великих идей, боголепной страны.

.

Горчит ветерок с позабытых пожарищ.

Сопатый глашатай рукаст и речист.

И всё ж, не прими оскорбленьем, Товарищ,

Пестун у фашизма тать-Капиталист!

.

Мудрее, спокойнее, бережней стали

К словам и делам, и лояльней к врагам —

Великодержавность заржавленной стали

Мы перековали давно и на хлам.

.

Иллюзий не строим — бульвар баррикады

Кокоткам, а не коммунарам — Париж.

Свободы б глоток — революций не надо,

Проспали, дружище! И с кем воспаришь?!

Поцелуем ангела в уста

***

Поцелуем ангела в уста

Жизни начинается молчанье.

Я не спорю: истина проста,

Коль младенчеству доступно Знанье.

.

Забываем, ищем, за черту

Проникаем духом непокорным;

Усложняя словом простоту,

Нарекаем: недоступным, спорным.

.

Как пароль иль проездной билет

В суету и данность устремлений,

Горемычной предъявляем: «Нет!»

И себя… не слышим в упоеньи.

Запущу в аквариум русалок

***

Запущу в аквариум русалок,

Капель бреда нацежу коту

И поверю, как безумно жалок,

Восхвалявший сердца маяту.

.

Ночь, втекая сном на подоконник,

Тысяча плюс первый анекдот

Мне расскажет: как один поклонник

Ласки с подбалконным стоном ждёт.

.

Шустро развернусь, как та избушка,

К миру задом, а к нему — душой:

Пощади, браток, была ж подушка —

Я большая, да и ты большой.

.

Может быть, оставим персонажи

Там, где их лихой сюжет застиг?

Блажь пропустим, и уютно ляжем,

Как велит нам жизненный инстинкт?

.

Все завязки, и развязки с ними —

Ложь из сказки «чистого листа»…

С фиги, что скрывает основными

Правдами причинные места.

Почитала: вроде, всё в порядке

***

Была раньше в школах такая забава — литературные чтения. Теперь чтения сетевые.

« — Обои полетим!»

Фильм «Служили два товарища»

***

Почитала: вроде, всё в порядке,

И закрыла, позабыв о чём,

Но вернулась выставить «десятку»,

Чтоб и нас с тобой народ прочёл.

Генералы, да королевичи

***

Генералы, да королевичи,

Вам бы хоть одного поручика,

Однозначно, что нужен стрелочник,

И тогда у вас всё получится.

.

Он заставил бы циферблатные

Закрутиться, да против правила,

Чтоб движение их возвратное

Предало бы тоску анафеме.

.

И кольцо размыкая млечное

Словом ясным, да в мысли мутные,

Поезда, лишь однажды встречные,

Сделал б вечными и попутными.

.

Сторонись, ретивые тронули:

Королевские, генеральские,

Чтоб под мантиями-погонами

Застучали людские — вальсами.

Картина, картинка, картонка

***

Картина, картинка, картонка —

Опошлить, не значит понять.

Икона, иконка, отонка —

Иль восемь поделим на пять.

.

«Обидеть художника каждый»

Сумеет, уйдя в никуда.

Но совесть — вернее нет стража —

Его защитит! Не беда!

.

А вы, «словесов куралесы»,

Вернётесь из экскурса в зад,

Иль вечным финалом у пьесы:

Овации будут и мат?!

Дюма, ты неправ

В бандитском дворе я на велосипеде,

Стопою едва доставая педаль,

Услышала зонд-предложенье: «МиЛеди,

А что в кошельке на земле?! Угадай!»

.

Я слезла, отец не мешал привереде,

Ногой наступила, и нить порвалась.

Открыла: там травка; под окрик: «МиЛеди!

Нечестно! Отдай!» — тут же бросила в грязь.

.

А дома мне папа: «Эх! Был бы наследник,

Надрал бы я «мягкое место» ему!»

«Ты лучше скажи: кто такая МиЛеди,

За что обозвали, никак не пойму!»

.

Достав «мушкетёров» — всех трёх, как медведей,

Читала про скучную их кутерьму:

«Дюма, ты неправ: убивая МиЛеди,

Всему романтизму построил тюрьму!»

.

Мальчишеский рой «Д’Артаньянами» бредил,

Я с ними сдружилась, лишившись подруг,

Шарахались взрослые, слыша: «МиЛеди!» —

Дав дочкам запрет свой в обмен на испуг.

.

Разрушило время сов-льгот заповедник,

Крутые разборки творят беспредел.

Вдруг слышу мне в спину кидают: «МиЛеди!

От ваших фантазий наш банк поседел!»

.

Я с тёплой улыбкой: «О, мой исповедник,

Как вовремя вас надоумил Дюма,

Пусть лучше вам голову сносит МиЛеди,

Чем давит на совесть пустая сума!»

.

И должность создав: «Криминальный советник»,

На шутки кивал мой седой кардинал,

Но как-то под вечер поведал: «МиЛеди,

От дел отхожу, я безумно устал!»

.

Мне встретились как-то на званном обеде:

Друг детства и мытарь казны — генерал,

И хором воскликнули: «Здравствуй, МиЛеди!»

И каждый с почтением к ручке припал!

.

«За дружбу бокалы поднимем, соседи!

Я — ваших обоих величеств кума!»

«Да, жизнь интересней романов, МиЛеди!

Неправ был старик, многотомный Дюма!»

На свете так заведено

***

На свете так заведено,

Что «любит женщина ушами»,

И слова тонкое руно

От стихоплётства не ветшает.

.

И с материнским молочком

Мы впитываем жизни мудрость,

О том, что золотым молчком

Любую одолеешь хмурость.

.

И между тем лихой замес

Из словоблудства в муже-речье,

На брег сознанья поэтесс

Вдруг бросит шепотком картечи.

.

Зачем? Чтоб слушали душой,

Чтоб в сердце чувства прошуршали,

Что музыку поэт нашёл,

Чтоб возлюбить его… ушами.

Вече и дорог Скиталец

***

Танец или Бог?! Румянец. Вече и дорог Скиталец.

Вечера недолгий глянец. Верится: нестрог Скиталец.

.

Съеденная крошка веры — Первый, не познавший меры.

Порваны, как струны, нервы. Нужен ли острог, Скиталец?

.

Пропасть не залить водою, полночь не зажечь звездою,

Полно, мы одни с тобою, ты ль себе помог, Скиталец?

.

Бездна равнодушна хладом, врезана в потоки ядом,

Пресность колесует градом. Смерти зов — порог, Скиталец.

.

Мёртвый пострадать не может. С камня не сдирают кожу.

Гибель не бывает ложью. Живость не порок, Скиталец.

.

Млечность пробивает сланец, меченного в плоть избранниц,

Мирного вел енья палец — вечность… или долг, Скиталец.

Пью не просто зелёный чай

***

Пью не просто зелёный чай,

А с жасмином и с мятой, с розами —

Лепестки по зубам стуча,

Тычут в мысли тебя с угрозами.

.

Ты ругался, когда встречал

Непутёвую и тверёзую.

Я устала хлебать печаль,

Стихопад разбавляя прозою.

.

Полнолунной тоски свеча,

Распечатав апрель морозами,

Плавит воск на гортань грача

Декламацией под берёзами.

.

По Селене плывёт, горча,

Шила ржа, что вросло занозою

В «щёчку», явленную «врачам»,

Пациентом известной позою.

.

Пашне — пахаря. Рифмоча

Коневодством заняв, с извозами —

Лью, как кошка, себе урча,

В чай коньяк лошадиной дозою!

Крыша на крышу, стенка на стенку

***

Крыша на крышу, стенка на стенку,

Палка на палку — это весна.

Солнышко выше, в мысли нетленка,

Кот в перевалку — тоже она.

.

Запахи резки, небо, как фреска,

Люд, словно галки, ночи без сна.

Ива-русалка с вербою в салки

Листиком жалким в склянке окна.

.

Низ отутюжен, высшему сужен,

С музами дружен — эка, вина?!

Сдюжим, не сдюжим? Вьюжен снаружи,

Ласков и нужен. Где глубина?!

.

Крынка и крышка. Грудь и манишка,

Мир и мальчишка. Я и война.

Коп и воришка. Бред и мыслишка.

Гордый ты слишком — буду одна.

Что-то быстро к тебе разделась

***

Что-то быстро к тебе разделась.

Хочешь: мёдом стеку к устам,

Как весенней наживы прелость?

Да, не бойся, конечно, дам!

.

По порядку. Куда я денусь?

Как по нотам La Notre Dame,

Растворю обожаньем леность,

Не робей, я, конечно, дам!

.

Посмотри: расплелась-распелась,

Словно ласточка проводам!

Закатилась душа в напевность…

Захотелось?! Конечно, дам!

.

Разрумянилась-разогрелась,

Как те яблочки по садам.

Ты ж мой ласковый! Чудо! Прелесть!

Поторопишься, точно дам!

.

Да, забей ты уже на смелость!

Трусам по боку… Как трусам?!

Я давно, мой святой, разделась!

Всё, мочу! Отвернулась! Сам!

Задумайся, быть может, что-то есть

***

В. В. Маяковский. «Во весь голос»

Задумайся, быть может, что-то есть

В моих словах, таких невинных с виду,

Попробуй сердцем иль душой прочесть,

Не посылать обиду в глубь Аида.

.

Не вышло?! И не стоит в бочку лезть —

Вина не в том, что забывал приличья.

Не счесть нам средства, на коих злоба-лесть

Величье низвела до безразличья.

.

Угробить, я не спорю, может месть,

Решив проблему разъединым махом,

И страхом выворачивая спесь,

Монаха наградить в бою папахой.

.

Нет — не уйду. Да — мы в аду. И здесь

Я на виду — тебе безумно рада.

На поводу идя, крамолу взвесь,

Стрелок во весь абсурд — вдоль анфилады.

Пристрелить бы уже, чтоб не мучилась,

Только палец дрожит на курке,

Удремучилась с нею по случаю,

Задержала синицей в руке.

.

Пристрелить бы, да совесть захныкала:

С ней ещё не окончен вояж,

Колесует дорожными стыками,

И заныкала где-то багаж.

.

Пристрелить бы уже окаянную,

Да, патроны, как мокрый горох:

Целишь бережно в стынь конопляную,

А ложатся крестом между ног.

.

Пристрелить бы, да горе-попутчица,

Привязалась, как беглый щенок.

И скулит: ничего не получится,

Зуборезно мусоля зарок.

.

Пристрелить бы… Душа, или к лучшему?!

Есть с кем выхлебать банку «ерша».

И забегала радость дремучая,

Самобранкою рай вороша.

Капелькой по телу пробежался гусь

***

« — Гуси! Гуси!

« — Га! Га! Га!

« — Есть хотите?

« — Да! Да! Да!

« — Ну, летите!

« — Нам нельзя! Серый волк под горой не пускает нас домой!

« — Ну, летите, как хотите, только крылья берегите!

(Детская игра)

Капелькой по телу пробежался гусь.

Я тебя хотела, а теперь боюсь.

По ланитам мелом, мокрая насквозь,

Онемела. Смелой что-то не срослось.

.

И вхожу вся в белом, словно на алтарь,

Житиё по понятиям. Бредущая по граблям

Оглавление

* * *

Оглавление

* * *

Смотрите также