Лилии для Эйвери

Ольга Алейникова

Лилиан – нежеланный и нелюбимый ребёнок своей матери. Пытаясь оставить в прошлом мучительные события детства, девушка больше не доверяет людям. Она дарит свою любовь и заботу только цветам, пока вся её жизнь не переворачивается с ног на голову. Теперь Лилиан точно знает: у неё есть шестилетняя сестра, но ей нельзя оставаться с жестокой матерью, неспособной на любовь, и приёмным отцом, чья привязанность к девочке кажется подозрительной.Но что это на самом деле: спасение ребёнка или приговор?

ЭТАН

Январь, 2018 год

В школьном коридоре пусто и непривычно тихо. В сентябре Эйвери пошла в первый класс, но я так и не привык к атмосфере начальной школы. Обычно здесь шумно и суетливо, но не сегодня. Я бросаю взгляд на часы и вздыхаю. Ничего удивительного, уже почти шесть.

Эйвери сидит за столиком и рисует. Мисс Саммерс, учительница дочери, заполняет какие-то бумаги, а когда замечает меня, сдержанно улыбается. Я знаю, что едва ли ей хочется сидеть здесь так поздно в ожидании отца, забывшего забрать дочь вовремя.

— Эйвери, — окликает она мою дочь, — вот и папа. Я же говорила тебе, что он скоро придёт.

Девочка поднимает на меня глаза, и я вижу в них обиду. Эйвери откладывает в сторону карандаш, встаёт, молча берёт рюкзак и, попрощавшись с учителем, выходит из кабинета. Я тоже собираюсь выйти, но мисс Саммерс меня окликает.

— Мистер Хант, не найдёте минутку?

— Что-то произошло? — спрашиваю я.

— Ваша жена звонила сегодня, просила позвать к телефону Эйвери. Дети были на обеде, поэтому мне пришлось ей отказать. Это не моё дело, — мисс Саммерс заметно нервничает, — но девочка чувствует всё, что происходит, и тяжело это переживает, даже если с первого взгляда это не так заметно.

— Шерил — сложный человек, — объясняю я, чувствуя, как учащённо бьётся сердце. — Эйвери не стоит знать, что её мать вернулась. Вряд ли это надолго.

— Если Ваша жена пожелает забрать дочь из школы, я не смогу не отдать её, Вы же это понимаете? — спрашивает девушка и я утвердительно киваю. К сожалению, я всегда это знал.

Но правда в том, что Шерил никогда не интересовалась дочерью, а теперь вдруг решила забрать Эйвери себе, встретилась с Лилиан.

Благодарю мисс Саммерс и выхожу из кабинета. Я старался не думать о Лилиан весь день, но это было сложно. Всё это кажется таким нереальным, что я просто отрицаю факт знакомства с ещё одной дочерью жены.

Когда мы только встретились с Шерил, у меня и мысли не возникло, что где-то у неё живёт ещё один ребёнок. Такое вряд ли может прийти кому-то в голову. Не спрашивать же каждую девушку, с которой знакомишься, есть ли у неё тайные дети. Шерил перевезла свои вещи ко мне в квартиру в больших коробках и разложила только то, что считала нужным. А остальное мы спрятали в кладовой. Она утверждала, что там просто хлам, который жалко выбросить, но вдруг там было что-то, что могло открыть мне глаза? Детские вещи, фотографии, документы. Жаль, что я никогда этим не интересовался.

Эйвери молчит всю дорогу до дома, а у меня нет сил изображать прекрасное настроение и веселить её. Чувствую себя отвратительным отцом, ведь моя задача состоит именно в том, чтобы забыть о своих переживаниях хотя бы на время ради ребёнка. Хотя слепое самопожертвование тоже не на пользу детям.

Моя мать часто делала это — жертвовала своим временем, карьерой, возможностями только для того, чтобы мы выросли счастливыми и успешными. У неё ничего не вышло, и теперь зачастую мы с сестрой выслушиваем жалобы о том, что она положила на нас жизнь, а мы этого не ценим. Удивлён, как это она ещё не выставила нам с Мэдлин счёт за все годы совместного проживания.

— Обижаешься? — спрашиваю я дочь, когда мы уже заходим в дом.

Эйвери бросает рюкзак на пол и пожимает плечами, так и не произнося ни слова. Она проходит на кухню, берёт со стола яблоко и собирается к себе в комнату. Но резко останавливается и оборачивается.

— Ты обещал забрать меня вовремя, — произносит она и откусывает яблоко. В глазах всё та же обида. — И ты обещал спагетти.

— Я принёс несколько порций из ресторана тёти Мэдлин, — только и произношу я в своё оправдание. Чувствую свою вину и мне действительно жаль огорчать дочь.

Эйвери только отрицательно качает головой. Я пытаюсь понять, откуда в этом маленьком ребёнке так много взрослых черт, но потом вспоминаю, сколько боли она уже пережила. Страдания всегда делают нас старше.

— Ты обещал приготовить сам, — только и произносит Эйвери. — Ненавижу оставаться одна, как будто у меня нет родителей.

Она уходит в свою комнату, а я не нахожусь, что ответить. Все эти годы, что я воспитываю Эйвери, я пытался сделать для неё всё, чтобы она не ощущала отсутствия вечно занятой матери и отца, о котором никто ничего не знает. Я удочерил Эйвери потому, что был безумно влюблён в Шерил (хотя это была не совсем здоровая и очень уж недолгая влюблённость), но с тех пор я так сильно полюбил девочку, что не часто вспоминаю, что она на самом деле мне не дочь.

Пару недель назад у Эйвери в школе была тема семьи. Они собирали фотографии, клеили альбом и рассказывали о ближайших родственниках. Сперва эта тема не на шутку меня напугала, я даже решил поговорить с учительницей, ведь наша семья — не совсем тот пример, о котором стоит рассказывать. А разговоры о матери делают Эйвери больно. Но мисс Саммерс заверила меня, что это будет только на пользу, и я нехотя согласился.

На самом деле мои страхи не оправдались. Эйвери с большим энтузиазмом приклеивала фотографию матери и улыбалась. Странно, что после всего, что Шерил сделала, Эйвери всё ещё так сильно любит её и дорожит ею. Возможно, родная мать привязывает к себе ребёнка невидимыми нитями, которые могут натягиваться до самой критической точки, но никогда не рвутся.

И когда Эйвери закончила свой проект, у неё был только один вопрос.

— Папа, — деловито произнесла она, держа листок в руках и сверяя фотографию со мной вживую. — Я совсем на тебя не похожа.

Глупо отрицать очевидное. Моя дочь не похожа на меня только потому, что она не моя дочь. Простая формула.

— Девочки всегда похожи на маму, — ответил я ей тогда, и дочь согласилась, ничего не заподозрив.

Я прохожу на кухню, убираю контейнеры с едой из ресторана в холодильник и проверяю автоответчик. На нём ни одного сообщения, и я не знаю, рад ли я этому или наоборот. Не понимаю, чей голос я хотел здесь услышать: своей жены, желающей отобрать дочь, Лилиан, о которой я не знаю ничего, кроме того, что она точная копия Шерил? Правда в том, что я не могу позволить им обеим причинить Эйвери вред.

Просматриваю текст лекции к завтрашнему дню в университете, а после иду в детскую. Эйвери лежит в постели, но пока не спит. Выглядит она уставшей, меня это настораживает.

— Всё ещё обижаешься? — спрашиваю я тихо и сажусь на край кровати.

— Нет, — так же тихо отвечает девочка. — Голова болит. Можно мне поспать?

— Ты пила сегодня лекарство? — обеспокоенно спрашиваю я. — Что-то ещё болит?

— Всё в порядке. Я просто хочу поспать, — отвечает Эйвери.

— Только семь вечера, родная. Нужно поужинать, почистить зубы. И сделать уроки.

Эйвери вздыхает и смотрит на меня исподлобья. Иногда я боюсь её разбаловать, ведь абсолютно не могу противиться такому взгляду.

— Папа, — только и произносит она, и я сразу же сдаюсь.

Провожу рукой по её волосам и целую её в лоб. Любое её недомогание вызывает у меня бешеный страх, хотя мне известно, что приступы эпилепсии, кстати, весьма редкие, не представляют огромной опасности, пока я рядом. Единственный мой страх в том, что однажды я окажусь слишком далеко.

— Если станет хуже, обязательно скажи, — прошу я дочь. — Люблю тебя.

Эйвери улыбается и зарывается в одеяло.

Весь вечер я провожу за составлением конспектов для лекций, чтобы не думать ни о чём другом. На самом деле, сделать это трудно, ведь события сегодняшнего дня всё ещё стоят у меня перед глазами.

Утром я следую одной и той же схеме, которая выработалась за пару лет: готовлю завтрак, собираю обед для Эйвери. Сегодня в школу её везёт Мэдлин, так как у неё свободное утро, а мне нужно успеть заскочить к коллеге, чтобы забрать ноутбук, так не вовремя залитый кофе.

— Помни, что я люблю тебя, — говорю я Эйвери уже у дверей, прежде чем передать её сестре.

Девочка улыбается и, забрав из моих рук пакет с обедом, выходит из квартиры. Я не успеваю перекинуться с сестрой даже парой слов, но она обещает заехать вечером и поговорить. Сейчас мне нужно с кем-то обсудить то, что происходит. Собираюсь за считанные минуты и выхожу из квартиры, как вдруг слышу телефонный звонок. Это становится странной традицией. Предполагаю, что снова звонит Шерил, но номер мне неизвестен.

— Слушаю, — отвечаю я, закрывая дверь в квартиру на ключ.

— Этан, — произносит девушка. Её голос кажется мне знакомым. — Это Лилиан Мерритт. Мы вчера виделись в ресторане.

— Рад снова слышать тебя, — произношу я и понимаю, что вру. Это совершенно не так.

— Мы не могли бы встретиться? — произносит она спокойно, но в то же время настойчиво. Эта интонация меня привлекает, но я тут же заставляю себя прогнать эти мысли.

— Если для этого есть причины, — отвечаю я туманно, хотя на самом деле понимаю, что не хочу этой встречи, ведь не знаю, что она мне принесёт.

— Есть, — говорит Лилиан так же спокойно. — Не дашь мне свой адрес?

— Думаю, нам лучше встретиться в ресторане, — не собираюсь вестись на её неумелую попытку выведать мой адрес. — Я буду там к четырём.

— Спасибо, — только и отвечает девушка и сбрасывает звонок.

Впервые время на лекциях тянется медленно, словно я сам студент, а не преподаватель. Я рассказываю о вычислении перманента и впервые отмечаю, что не хочу об этом говорить. Ни о чём не хочу сейчас говорить, пока не обеспечу Эйвери полную безопасность. Жаль, что эта идея — утопия. С такой матерью дочь никогда не будет в безопасности. А появление Лилиан полностью выбивает меня из колеи.

Я приезжаю в ресторан даже раньше, чем планировал. Мэдлин сегодня на лекциях в университете, а значит, на поддержку рассчитывать не приходится. Чашка кофе заканчивается на удивление быстро, и я заказываю ещё две: для себя и Лилиан. Словно моё хорошее к ней отношение может что-то изменить.

Лилиан приходит ровно в четыре, ни минутой позже. Такая пунктуальность только вызывает у меня улыбку. Девушка садится за столик напротив меня и сдержанно улыбается. Я, не стесняясь, рассматриваю её, ведь вчера мне было совершенно не до этого.

Я ошибался, когда утверждал, будто Лилиан точная копия Шерил. Теперь совершенно очевидно, что это не так. Они обе блондинки, те же черты лица, но на этом сходство заканчивается. Лилиан выглядит скорее невинной и дружелюбной, чем законченной стервой. Уверен, что с такой матерью её жизнь вряд ли была сказкой. Мне хочется её пожалеть.

Её волосы, такие же светлые, как у Шерил и Эйвери, аккуратно завязаны в хвост. Лёгкий макияж, едва заметная помада на губах. Тёплое платье только подчёркивает фигуру, и в каждом её движении слишком много простоты. Она кажется мне хорошим человеком, но судить по внешности я больше не стану. Однажды я уже убедился, что не разбираюсь в людях.

— Прости, что потревожила, — искренне произносит Лилиан, и мне хочется верить, что она действительно сожалеет.

— Я заказал нам кофе, ты не против? — спрашиваю я, когда Сара ставит на столик две чашки.

— Весьма вовремя, — Лилиан снова улыбается, а я отмечаю, насколько красивой может быть улыбка, когда не испорчена фальшью. — Не смогла уснуть ночью. Всё время не находила себе места. Ещё вчера вечером вернулась сюда, чтобы снова поговорить, но не застала тебя. Мэдлин дала твой номер. Надеюсь, ты не против.

— Нет, — вру я и чувствую, что злюсь на сестру. Хорошо, что она не разболтала мой адрес, что полностью в её духе. — Речь снова пойдёт о встрече с Эйвери?

— Мне хватает ума понять, что ты пока не хочешь этого, — произносит Лилиан и делает глоток кофе. Она облизывает губы и ставит чашку обратно на столик. Это заставляет меня улыбнуться, сам не знаю почему. — Возможно, нам стоит пообщаться, чтобы ты понял: я не такая, как моя мать.

— Возможно, — говорю я в ответ, отмечая, насколько я сегодня некрасноречив. Слишком сложно подбирать слова. — Дело не конкретно в тебе. Просто Эйвери сполна хватает страданий из-за матери, чтобы я мог подпустить тебя к ней сейчас.

— Я понимаю, — она утвердительно кивает и берёт салфетку, хотя её руки идеально чистые. — Просто расскажи мне о ней. Какая она? Как она живёт?

— Она чудесный ребёнок, — отвечаю я и впадаю в ступор. Не знаю, что она хочет услышать. — Она любит спагетти и сказку про Снежную Королеву.

Лилиан едва заметно улыбается и несколько раз сворачивает салфетку. Я понимаю, что она нервничает, но и мне нелегко.

— Эйвери уже ходит в школу?

— Да, первый год, — отвечаю я и чувствую, что на душе становится легче. — Пока мы справляемся.

— Она ходит в Харрингтон? — спрашивает Лилиан и снова делает глоток кофе. Когда она ставит чашку на стол, я замечаю, что её руки дрожат. Что ж, для нас обоих это сложная встреча.

— Да, это хорошая школа, — поясняю я, но девушка отрицательно качает головой.

— Вовсе нет. Школа Мерьенте тебе не по карману? — спрашивает она, и я чувствую укол совести. Эта девушка знает, как меня задеть.

— Скорее — я не вижу в этом смысла, — мой ответ уклончив, но она утвердительно кивает головой, словно не поняла, что это лишь отговорка.

Около минуты мы молчим. Я не знаю, как себя вести. Мы оба не знаем. Неловкость давит на виски, голова начинает болеть.

— А ты чем занимаешься? — спрашиваю я только для того, чтобы нарушить это молчание, которое начинает напрягать.

— У меня небольшой цветочный магазин, — скромно произносит Лилиан. Её слова звучат так противоречиво, словно она гордится и стыдится одновременно. Всё зависит, видимо, от моей реакции.

— Это неплохо. В твоём возрасте, — и тут я понимаю, что не знаю, сколько ей лет. — В смысле, ты ещё так молода, и…

— Мне двадцать четыре, — отвечает Лилиан, словно прочитав мои мысли. Внезапно она напрягается всем телом, хотя не уверен, что она вообще была расслаблена. — Мне неловко, Этан. Прости, что я вторгаюсь в твою жизнь. Знаю, что тебе это неприятно. Но Эйвери — моя сестра. Единственный родной для меня человек. Больше у меня никого нет. И я не могу потерять возможность быть с ней. Решать в любом случае тебе. Просто подумай об этом, хорошо?

Лилиан допивает кофе и отодвигает чашку от себя. Я не должен ей верить, ведь совсем её не знаю. Но она кажется такой настоящей, что я хочу сделать всё, что в моих силах. Возможно, всё дело в том, что я представляю, каким было её детство. Мне жаль её, и едва ли это правильно.

— На это нужно время, надеюсь, ты понимаешь.

— Да, — отвечает Лилиан. Она достаёт из сумки визитку и протягивает мне. — Это мой номер, там есть адрес магазина. Если вдруг захочешь купить цветы моей матери…

Она не договаривает, но я прекрасно понимаю, почему. Следует отметить, что не только я ничего не знаю о ней. Ей тоже неизвестно о моей жизни.

— Едва ли, — отвечаю я. — Шерил с нами не живёт.

— Совру, если скажу, что удивлена, — Лилиан улыбается шире обычного, и я гадаю о причинах такой улыбки. — Просто позвони, когда захочешь узнать обо мне что-то. Что угодно, что повлияет на твоё мнение обо мне.

— Спасибо, что понимаешь, — говорю я и знаю, что это искренняя благодарность.

Лилиан достаёт из сумки деньги, но я её останавливаю.

— Не стоит платить за кофе. Это лишнее.

— Я привыкла со всем справляться сама. Даже если это просто чашка кофе, — отвечает она, кладёт деньги на стол и встаёт.

Меньше чем через минуту она выходит из кафе. А я остаюсь за столиком в раздумьях о том, что именно принесла мне эта встреча. Лилиан совсем не такая, какой я себе её представлял. Но всё это может оказаться обманом, игрой. Я напоминаю себе, что её мать — Шерил, а значит, эта девушка знает о притворстве всё. Но разве это также не значит, что она знает всё и о боли?

Когда я возвращаюсь домой, Эйвери уже пообедала, а Мэдлин домывает последнюю тарелку. У меня нет сил ругаться с сестрой, хотя я всё ещё злюсь на неё из-за номера телефона.

Я закрываю дверь в кухню, чтобы Эйвери не слышала разговора.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает сестра и садится за стол.

— Да, — только и отвечаю я и сажусь рядом. — И я больше не знаю, что мне делать.