Тридцать шесть сюжетов

Ольга Болгова (2024)

По утверждению писателя-литературоведа Жоржа Польти все драматические коллизии можно свести к тридцати шести сюжетным ситуациям. Мольба, спасение, месть, преследующая преступление… соперничество неравных… любовь, встречающая препятствия, любовь к врагу… честолюбие… фатальная неизбежность… безумие… Софья Шведова, героиня этой истории, постоянно попадает из одного сюжета в другой, встречаясь с очень разными людьми и, возможно, с человеком, который понимает её, несмотря на житейские и прочие сложности.

Глава 3. Илья. Потерянные

Она гордо вышла из кабинета, не оглянувшись. Я смотрел ей вслед, всё еще изумляясь, каким образом умудрился столкнуться, напиться и переспать именно с этой, а не с другой женщиной, именно с той, которую мне прочили в помощницы. Волей-неволей поверишь в диавольские козни. Без Ктулху явно не обошлось.

Редактор взглянул на меня, изобразив что-то вроде «сам-не-понял-что-с-ней-но-всё-будет-ОК», пожал руку на прощание, и я отправился «работать», размышляя на ходу, догонять или не догонять идущую впереди, столь неожиданно свалившуюся на меня соратницу. Близкий контакт третьей степени. Надо меньше пить… хотя ноги у неё очень даже ничего, славное зрелище, но характер вздорный. В любом случае, придется налаживать с нею контакт иного рода, как с другой планетой. Странные же бывают в жизни совпадения. Я все же догнал её, не отрывая взгляда от ног — изящные щиколотки, приятно продолженные каблучком. И как им удается так легко ходить на этих каблуках? Догнал и пошёл рядом, но она даже не повернула головы, словно меня здесь не было. Нащупал в кармане пиджака скользкую ткань её чулка, который обнаружил там сегодня утром, придя в редакцию. Как он туда попал? Вернуть его владелице или замять вопрос?

— Софья… э-э-э, — начал я.

— Александровна, — недружелюбно подсказала она.

— Софья Александровна, гм… отчего вы так негативно настроены?

— Я? Негативно? — удивилась она, бросив короткий взгляд в мою сторону.

— Значит, я ошибаюсь. Думаю, стоит обсудить, гм… создавшуюся ситуацию.

— И что тут обсуждать?

Она вдруг резко остановилась и посмотрела в упор, явив мне яркие сердитые глаза.

— Что обсуждать? Мне выделили роль невежественной девицы, которая будет выставлять себя на смех, да ещё и столкнули с вами путем заговора!

— Заговора? — изумился я. — Какого заговора?

— Ещё скажите, что наша встреча на той тусовке была случайной? — прошипела она, проводив взглядом проходящего мимо мужика, который с любопытством обернулся на нас.

— Разумеется, случайной, — подтвердил я, удивляясь, как далеко может завести женщину нездоровая мнительность. Или непомерные амбиции, о которых упоминал главный? Какой чёрт дернул меня ввязаться в эту авантюру с колонкой в журнале? Захотелось побольше синекуры, вот и пыхти теперь в компании с мнительной дамочкой с амбициями.

— Неужели вы думаете, что я специально поил вас тем шампанским? — спросил я напрямую. — Да я вас впервые там увидел, не зная, кто вы на самом деле.

А если бы знал, то держался бы подальше. Впрочем, вечер прошёл весьма неплохо.

— Логичней предположить, — продолжил я, наблюдая, как она пыхтит от возмущения, видимо, подыскивая слова покруче, — что это вы всё подстроили, облив меня шампанским.

— Я? — выплеснула она, так громко, что дама, проходящая мимо, округлила и без того круглые глаза.

— Но не я же… Где мы можем спокойно поговорить?

— Желаете интимную обстановку? — зло прошептала она.

— Софья Александровна, интимной обстановки не желаю, но мог бы пойти навстречу, если желаете вы…

Я замолчал, приготовившись к рукопашной. Фурия замерла, открыв рот и сверкая бесспорно красивыми глазами. Ну что ж, за что боролась, на то и напоролась. А глаза очень даже ничего, как и остальное, насколько могу припомнить — надо всё же меньше пить…

— Сейчас нам предстоит деловой разговор, не так ли? — хладнокровно продолжил я.

— Вы очень самоуверенны, — чуть запоздало выдала Софья, но, кажется, рубикон был пройден, потому что в следующую секунду она вдруг вздохнула и вполне спокойно ответила:

— Согласна. Я погорячилась. Можно пойти в кафе, через дорогу напротив, там сейчас пусто, и никто не помешает.

— Отлично! — одобрил я, улыбнувшись, но она не отреагировала ответной улыбкой. А могла бы, между прочим, не заржавело бы.

— Идите и закажите мне кофе и сандвич с сыром, а я подойду чуть позже, — скомандовала она, открыла дверь, возле которой мы остановились, и скрылась за ней, оставив меня в коридоре. Что ж, придется вернуть ей чулок, пусть покипятится.

Софья появилась в кафе через полчаса — я успел покурить, позвонить приятелю по поводу планов на предстоящие выходные и придумать, что произойдет в ближайшем будущем с пилотом Симириусом Эрокином, попавшим на планету Би14, населенную народом, вымирающим от эргопатии, болезни, охватившей всё её население. Мысль показалась неплохой, записал её на манжетах смартфона, хотя и предпочитаю исконные бумажные записные книжки, но таковой не оказалось под рукой.

— Вы не слишком торопились, — отметил я.

— Это была ваша идея, не моя, — отрезала она.

— Хорошо, идея была, но не столько моя, сколько редактора, я лишь слегка подкорректировал.

— В какую сторону? Небось, в сторону моего невежества?

— Нет, то был его экспромт, — совершенно честно ответил я, — сам не ожидал.

— Не ожидали, что я не интересуюсь фантастикой в принципе? Вы заказали мне кофе?

— Да, но просил принести, когда вы яви… придете, — я старательно смягчал ситуацию.

— О, как вы внимательны! — сарказм в её голосе перекрыл благодарность.

— Сейчас будет кофе, — сказал я, махнув рукой симпатичной официантке, та понимающе кивнула в ответ. — А мне позвольте всё объяснить.

— Хорошо, объясняйте, — неожиданно кротко согласилась Софья, вытащила салфетку из салфетницы и принялась складывать то ли кораблик, то ли ещё какую-то фигуру. Психотерапия… Как называется это конструирование из бумаги? Макраме? Нет…

— Оригами, — вдруг сказала она.

Она что, читает мысли? Или я задал вопрос вслух? Вроде, вчера пил только пиво.

— Оригами, верно, — оставалось только согласиться.

Кофе и сандвичи были доставлены, Софья принялась за еду, а я тем временем рассказал, что никаких заговоров и договоров не существовало, что всё произошедшее позавчера — чистая случайность, одно из пересечений орбит малых планет, которые происходят время от времени, поскольку система человеческих связей слишком сложна и многообразна, а возможности избежать случайностей в столь ограниченном пространстве движения планет очень малы. Я коротко описал ей свои и редакторские планы ведения колонки в журнале и дал намётки, какой будет её предполагаемая роль. Я не забыл отметить, что редактор настоятельно рекомендовал именно её, Софью Шведову, — в этом месте я удивился сам себе: какого черта так ублажаю эту девицу, если совсем не жажду работать с нею в паре. Не испытываю большого желания. Тем более, что она разделяет мои чувства.

— Значит, я должна буду брать интервью и полемизировать с вами по поводу фантастики и всего такого… Жертвование всем ради страсти… — задумчиво протянула она, поправляя падающую на глаза, зачем-то косо подстриженную челку.

— Что? Не понял? Какое жертвование? Если вы не желаете работать со мной, не стану настаивать, — сообщил я.

— Не очень желаю, если честно. А вы, Илья Николаевич, случайно, в жанрах вампиризма или спиритизма не практикуетесь?

— Нет, — отрезал я. — Вы поклонница этих жанров?

— Нет. Но жаль, было бы забавно. Вы писатель, Илья Ильин, — констатировала она. — Я, к сожалению, не читала ни одной вашей книги.

— Разумеется. Вы же не читаете фантастику.

— Так сложилось, — сказала она, состроив мне глазки. — Но могла бы рискнуть, а вдруг увлекусь. Вы продаетесь в бумаге? Есть что-то онлайн?

— Продаюсь. Но не стоит утруждать себя.

— Ну почему же? Раз траектории наших планет, как вы столь красочно описали, уже пересеклись в силу некой случайности, мне было бы любопытно узнать, о чём и как вы пишете. С какой книги вы бы посоветовали начать?

Любезность и заинтересованность в одной упаковке, да ещё эти глаза напротив из-под косой челки.

— Можете прочитать… попытаться… «Потерянные среди звезд», книга не очень большая, всего 10 авторских.

— Гм… судебная ошибка, как есть… — пробормотала Софья.

— При чём здесь судебная ошибка? — удивился я.

— Так, ни при чём, — она улыбнулась впервые за всю беседу. — Просто один из тридцати шести сюжетов. Неважно. Что характерно, мы всё время говорим о вас, Илья Ильин, а почему бы не поговорить обо мне? Я ведь не только невежественный оппонент, у меня есть неплохие статьи, и я тоже немного пишу… своё, даже имеются полноценные книги… одна.

— Опубликованная?

— Да.

— Что за книга? — дипломатично спросил я, ожидая ожидаемого, и не ошибся.

— Роман о любви, знаете ли. Всякие сюси-пуси, поцелуйчики при луне и всё такое.

— Отчего же вы так пренебрежительно отзываетесь о своем романе? — очень вежливо поинтересовался я.

— Это вы отзываетесь…

— Я? И слова не успел сказать! — возмутился я.

— Но всё было написано на вашем лице, — заявила она.

— Неужели?

— Да, к сожалению.

— Но на вашем лице тоже не читалось особого восторга, когда я говорил о своих книгах. А любовные романы читают женщины.

Я был исключительно вежлив, но она взорвалась, как астероид, врезавшийся в препятствие.

— Разумеется, женщины! Вы, видимо, считаете, что в фантастическом мире люди могут прожить без любви? А дети откуда берутся на ваших планетах? Их выращивают в пробирках? В инкубаторах? В этих… как их там…?

— Ну отчего же. Хорошая фантастика всегда отражает человеческие отношения и проблемы. Возьмите классику, тех же Стругацких, Лема… — начал я, с излишним жаром.

— А простая земная история о двоих, полюбивших друг друга, слишком примитивна, банальна? Невежественна?

— Что же вы прицепились к этому слову? Давайте забудем о нем.

— Не будьте так снисходительны! Все правильно — вы не относитесь к моей целевой аудитории, как и я к вашей. Я понимаю идею, неважно, кому она принадлежит, вам или шефу — столкнуть эти самые планеты, чтобы получить некий взрыв. Но чтобы столкновение было полноценным… — Софья вдруг замолчала и закашлялась.

— Что с вами? Может, воды? — озаботился я.

— Нет, ничего, все норм, поперхнулась немного… Так вот, о чём я…

— О полноценном столкновении, — подсказал я.

— Ах, да. Чтобы гм… планеты столкнулись на равных… — она на миг замолчала, лицо ее раскраснелось, словно внутри, под кожей загорелся теплый алый свет. — Полагаю, на равных?

— Хорошо, на равных, — согласился я.

— Попытайтесь прочитать и моё творение. Можно не всё, но хотя бы половину, — она триумфально взглянула на меня, выпрямившись и выпятив грудь.

— Хорошо, прочитаю, — брякнул я. — Могу даже весь… роман.

И в следующую секунду подумал: вот попался!

— Прочитаете? Неужели? — заулыбалась она.

— Да! — разозлился я. — Прочитаю до конца недели. Где его можно найти? Онлайн?

— Я вам принесу книгу. А вы поделитесь своей? У вас же есть экземпляр? Уверена, что есть.

— О'кей, — ответил я. — Завтра же!

— С автографом! Отлично! До завтра, Илья Ильин! И.… я не желаю интимной обстановки, если что.

Она встала, вытащила кошелёк, положила купюры на стол и направилась к выходу. Очень красивыми ногами. Я нащупал её чулок в кармане пиджака.

Не планировал показываться в редакции на следующий день, намереваясь начать писать вступительную статью к колонке и поработать над деталями полета и посадки Симириуса на планету, охваченную опасным вирусом. Но договор дороже денег, не мог же не явиться, когда назначена встреча с собутыльницей, возможной сотрудницей, да еще и собратом, то есть, гм… сосестрой по перу. Пришлось побриться, найти чистую рубашку, перерыть книжные полки в поисках экземпляра «Потерянных среди звезд» и ехать в редакцию, по пути, разумеется, простояв полчаса в пробке.

Софьи на месте не оказалось, и никто толком не мог объяснить, где она. Область поиска простиралась от «где-то здесь» и «куда-то вышла» до «уехала брать интервью у N или M». Очередной урок — никогда не полагайся на женщину, обязательно выкинет какой-нибудь финт. Я устроился за столом, представленным местной братией, как «рабочее место Шведовой и Славкина»(с Юрой мы когда-то топтали пороги единой Альма Матер, хоть и не были приятелями), в опустевшем по случаю какого-то локального события редакционном офисе и уже было приступил к написанию автографа, как двери отворились, и ясен-перец-свет Софья Санна явилась во всей красе короткой юбки и кофточки, или как там она называется, отнюдь не маскирующих её славные формы. Запыхалась. Прошла к столу, улыбнулась и положила передо мной книгу, что держала в руках — мать твою, я же обещал прочитать это! Половину этого… Идиот, что ещё сказать. С яркой, как карамель, обложки смотрела волоокая зеленоглазая рыжая красотка с пышным бюстом. Пылающий алым курсив сomic sans вещал: «Потерянные в любви». Вполне объяснимо, что я тотчас потерял дар речи и способность управлять лицом. Мог догадываться, что всё запущено, но не настолько же. Софья расплылась в триумфальной улыбке.

— Прошу пардону, чуть опоздала, это последний экземпляр, всё нарасхват, — пропела она.

— Потерянные…? Это и есть ваша книга? — простонал я.

— Да, именно… — сказала она, истекая сарказмом.

— Нет слов, — комментарий мой был краток, но слов действительно не нашлось, во всяком случае, нормативных.

Я вдруг сообразил, что сижу на их совместном с Юркой стуле, а она стоит, и поднялся, уступая даме место.

— Что вы, что вы, Илья Николаич, сидите, сидите, я заскочила на минуточку, дела, знаете ли. Да не пугайтесь вы так, всё не так уж плохо, как вам показалось.

Куда уж хуже, мысленно простонал я. И это не ирония судьбы, а банальность вершителей судеб. Впрочем, кто заставит меня читать это?

— Вот, возьмите в обмен, — сказал я, расписался на титульном листе и протянул ей своих «Потерянных».

— Теперь вы, хоть немного, понимаете меня? — спросила она.

Я кивнул, усмехнувшись, и поинтересовался:

— Вы решили что-нибудь по поводу совместной деятельности?

— Пока нет, думаю, — ответила она.

— Ну что ж, думайте.

— Вам подписать книгу?

— Э-э-э.… да, пожалуйста.

— А я уже подписала! — гордо заявила она. — Желаю приятного чтения! Мой телефон вам сообщит здесь любой, но проще взять у Бонни — Жанны, секретарши. Если что.

Она взяла моих «Потерянных», развернулась и, стуча каблуками, удалилась. А я остался в компании рыжей грудастой красотки, потерянной в любви. Проклятье!

Обернул книгу листом А4 из лежащей на столе пачки и отправился прочь из редакции, на вольный воздух, если так можно назвать забитую колесами улицу. Скорей бы пятница и истинно вольный ветер! Покатил домой, благо, что пробки к этому времени немного рассосались.

Снимая пиджак, в очередной раз вспомнил, что в кармане так и лежит Софьин чулок. Как долго буду таскать его с собой? Достав, скрутил его в комок, сунул на книжную полку, в пустое пространство между чёрно-красным четвертым томом из отцовского восьмитомника Шекспира и зачитанными до дыр «Хрониками Амбера» Желязны и вспомнил, что оставил книгу Шведовой в машине, на сиденье. Обменялись «Потерянными», подумать только! Что ж, пусть её «Потерянная» пока полежит там, подальше. Совпадения, уже претендующие на то, чтобы именоваться чередой, могли навести на мысли о мистике, хотя для «потерянных» у меня имелось иное, вполне тривиальное объяснение.

Вещая вчера Софье про планеты и траектории, стараясь быть остроумным и оригинальным, соответствовать имиджу, я, на самом деле, пытался избежать глупых банальностей, в поисках выхода из нелепой ситуации объясняясь языком, который, как я понадеялся, будет понятен достаточно неглупой и вероятно начитанной женщине. И что в результате? Так пока и не понял что.

Стоило сделать хоть что-то за день, и я, включив ноутбук, нащёлкал тройку вордовских страниц, время от времени застревая взглядом на свесившейся с полки кружевной полосе чулка, или как там она у них называется. Отчего-то пришёл к выводу, что идея с невежественным собеседником, то есть собеседницей, в исполнении Софьи свет Санны, была бы вовсе не плоха, если бы не тот фуршет с последствиями.

Вечером последняя опустевшая пачка сигарет вытащила меня из дома. Купил блок в супермаркете и забрал «Потерянных в любви» из своей Мазды. Попытался читать, в постели перед сном. Заснул на второй странице, так и не врубившись, в чём суть да дело.

С утра оказался весьма популярной личностью. Сначала разбудил звонок приятеля Петрухи, который собрался уйти от жены не раньше и не позже, как полшестого утра. Видимо, ночи на это не хватило.

— Почему так рано? — сонно пробормотал я, выругавшись вслух и мысленно.

— Ну… она… в общем эта идиотка выкинула мои вещи в окно, звоню со двора, батарея сейчас сдохнет.

— Не понял, но, чёрт с тобой, приезжай, — пробормотал я в ответ приятному женскому голосу, который сообщил, что аппарат абонента отключен и так далее…

Я рухнул на подушку. Когда-нибудь мне дадут выспаться?

Минут через пять не по делу запел будильник, вероятно, решив, реабилитироваться после прошлого молчания в нужный момент. Затем раздался дверной звонок, и я выполз из постели, решив, что приехал приятель, но это оказалась соседка, Алла Ивановна, которая вышла из квартиры вынести мусор — в семь утра! — и захлопнула свою металлическую дверь, забыв ключ. Она стояла передо мной с пустым ведром, что, кажется, согласно немудрёным мудрым народным приметам, предрекало, что сегодняшний день можно смело пускать в топку.

— Зачем так рано ходить по воду… то есть выносить мусор? — озвучил я животрепещущий вопрос, параллельно размышляя, насколько её смущает или не смущает моя нагота, прикрытая лишь трусами.

— Я же с работы пришла, с дежурства, — сообщила безо всякого смущения Алла Ивановна, — вот и схватила ведро, ключи бросила на столик в прихожей и побежала.

Я пожал плечами, все ещё удивляясь, в чем смысл выноса мусора тотчас по приходу с ночного дежурства.

— Так чем я могу вам помочь? Я же не спец по вскрытию дверей.

— А слесарь, если появится, то только в восемь, — простонала соседка. — И что же теперь делать? Сидоровы, как назло, в отпуск укатили, так бы я к ним зашла посидеть. Илья, ну сделай что-нибудь!

Пригласил соседку войти, натянул джинсы и полез искать какой-нибудь инструмент, заранее зная, что ничего, кроме молотка, пассатижей и рыболовных снастей не имеется. Как ни странно, нашел потрёпанный временем гвоздодёр и попытался побороться с замком, точнее, постоял с фомкой в руках, тупо глядя на железный занавес. Плюнул, позвонил 911, пригласил Аллу Ивановну на кухню выпить чаю или что она там найдет, если найдет. Вскоре явился Петруха, растрёпанный и донельзя возбуждённый. Выдав вместо приветствия затейливый эпитет, он прошёл в комнату и рухнул на диван, поинтересовавшись, нет ли у меня чего выпить.

— Рано ещё, потом сходим, — урезонил его я, уже чувствуя себя министром по чрезвычайным ситуациям местного масштаба.

Из кухни появилась соседка, введя в ступор Петруху, невозмутимо поздоровалась с ним и сообщила, что приготовит яичницу из двух… трех? яиц, поскольку нашла таковые в холодильнике.

— Это кто? — спросил ошеломлённый приятель.

— Соседка захлопнула дверь, ждём спасателей.

Спасатели явились через четверть часа, когда мы втроем уплетали яичницу на кухне. Когда соседка была водворена в свою квартиру, а эмчеэсники уехали, весьма доброжелательно пожелав быть внимательней с ключами, я вернулся к себе и обнаружил Петруху за осмотром Софьиного чулка.

— Слушай, Илыч, а я тебе не помешаю? — игриво поинтересовался Петруха. — У тебя тут…

Он уже уцепился за кружево, но я успел перехватить руку, схватить чулок и, скомкав, спрятать в первое попавшееся место.

— Ладно, не спрашиваю, понял, — ухмыльнулся Петруха. — Мне уйти?

— Не помешаешь, — сказал я. — Всё о'кей, ноу проблем.

— Ладно, верю, — ответил друг.

— Что там у тебя? С чего это Ленка с утра твои вещи выкидывает?

Впрочем, вопрос был скорее риторическим. Петруха не только не отличался верностью, но был страшно невезуч, поскольку постоянно влипал и нарывался, то попав на глаза жены с очередной девицей, то оставив телефон в открытом доступе.

— Я утром домой вернулся, причём, что самое обидное, на работе был, аварию устраняли до утра… так она, зараза, даже слушать не захотела, разоралась, схватила чемодан, костюм, рубашки и всё в окно выкинула, дура… Хрен я теперь вернусь! Поживу у тебя пару дней, лады, Илыч? К родителям идти — легче застрелиться. Квартиру сниму, пошла она к черту!

— Живи, что с тобой поделаешь, — согласился я.

— Сына заберу! — продолжал кипеть Петруха, — чтоб она из него бабу не вырастила.

— Заберёшь, — кивнул я.

— Думаешь, шуточки? Нет, всё, кончено, хватит!

По правде говоря, Петруха уходил от жены уже не впервые, точнее, она его уходила, и почти каждый раз он кантовался у меня, пока не наступало перемирие меж враждующими сторонами.

Продолжать сон было бесполезно, и я включил ноут, а Петруху, не спавшего ночь, пережившего стресс и имеющего сегодня отгул, сморило, и вскоре он похрапывал на диване за стеной, а я углубился в приключения пилота Симириуса Эрокина, который оказался лицом к лицу с людьми, страдающими от неведомой прежде болезни — неспособности контактировать друг с другом, отчего они вымирали, поскольку человек по сути существо стадное, желающее быть понятым себе подобными и иногда понимать себе подобных. Увело меня далеко и, перечитав написанное, понял, что половину нужно отправлять в топку.

Днем смотался в редакцию, чтобы подписать договор. Софью Санну, разумеется, там не нашел, чем был вполне доволен, но взял у Бонни-Жанны номер её телефона. Вернувшись, застал Петруху лежащим на диване в компании бутылки пива и книги — второе было для него весьма нехарактерно. Более того, книгой, которую он читал, оказалась пресловутая «Потерянная в любви».

— Слушай, Илыч, я тут книжку у тебя нашел, видать, твоя с чулком оставила, а? Слушай, хорошо пошло, эта баба, как её… — он глянул на обложку, — Софья Шведова… неплохо излагает, все по делу. Не читал?

— Гм, — сказал я. — Под пиво, наверно, неплохо, но не читал.

— Ну-ну, — пробормотал Петруха и погрузился в книгу.

С выходными и рыбалкой не повезло: во-первых, зарядил, да так и не перестал лить, мелкий холодный дождь, промочив до костей. Во-вторых, пришлось брать с собой несчастного Петруху, который был совсем не рыбак. В-третьих, просыхали и согревались известным способом, но никто из нашей компании традиционно не знал, в какой момент мы становимся достаточно сухими и согретыми. В-четвертых, вспомнили за сугревом прошлогоднюю июньскую поездку на Ямал, где чуть не заблудились в тундре. В понедельник утром пришлось запивать пивом последствия и тосковать о вольном ветре. Разумеется, Софье Санне я не позвонил, как и не открыл её книгу.