Жизни и судьбы тех, кто ждал…

Ольга Владимировна Пестрякова, 2023

Сборник рассказов от автора канала Хельга на Дзен. В книге описаны жизни и судьбы людей, переживших времена Великой Отечественной войны. Жизни тех, кто не сломался и выстоял перед трудностями, предательством и страхом смерти. Тех, кто смог найти любовь и проявить милосердие к тем, кто ранее этого не заслуживал. В этой книге описаны и реальные истории женщин, которые учились жить в то время, когда на них свалился груз ответственности за семью, за свой дом. В этой книге будут и ложь, и предательство, и счастье, и любовь…

ЛУКЕРЬЯ

История основана на реальных событиях

Здесь не будет счастливого конца, но здесь будет описана жизнь такой, какой она и была..

Лукерья родилась в далеком 1887 году когда страной управляла царская власть. Родилась в небольшом селе в семье бедных крестьян, бывших крепостных. Отца вскоре не стало, жили они вдвоем с матерью, Галиной Степановной в очень маленькой избёнке. Мать работала тогда в семье зажиточных помещиков Макеевых, убирала за свиньями. Они с Лукерьей еле сводили концы с концами, были, так сказать,"безлошадными".

Галина Степановна вздыхала и просила дочку, когда той исполнилось 16 лет, дать согласие выйти замуж за соседа. Те жили получше, земли в наделе больше было, их можно было отнести к"середнякам".

— Лукерья, Петруша-то опять приходил, тебя спрашивал. Интересовался все — долго али нет ждать твоего ответа? — Мама с надеждой взглянула в глаза дочери.

— Я же сказала — нет!

— А я просила тебя подумать. Дочка, ну смотри как мы бедно живем. Глядишь, с твоим замужеством немного все уладится.

— Мама, я его не люблю.

— Какая глупость эта любовь. Ну вышла я за твоего отца замуж по любви, думала с милым рай в шалаше, хотя сватался ко мне другой. А видишь, как получилось — отец скончался, а я с тобой в этом шалаше доживаю, да еще и в такой непроходимой нищете.

— Мамочка. — Лукерья опустилась на пол рядом с мамой и положила голову к ней на колени. — Скоро у нас все изменится, мы станем жить лучше.

— Все-таки, решила, радость то какая!

— Решила, но Петр тут не при чем. Я выйду замуж за Ивана.

— Какого такого Ивана?

— Макеева…

— Ты в своем ли уме, дочка? Уж не сошла ли ты с ума? Али может жар у тебя? — Мать, перекрестившись, потрогала лоб у дочери. — Да вроде нету жара. Тогда чего ты несешь? Кому ты там нужна?

— Ему, ему я нужна. Мы с ним любим друг друга. Все началось еще два года назад, когда я стала вместе с тобой ходить на работы. У нас с ним любовь с первого взгляда.

— Дурочка, какая же ты дурочка. Он же из помещиков, зачем ты ему, голытьба нищая? Попользуется тобой и всех делов. Или уже? От того ты голову потеряла?

— Вот те крест, мама. — Встав на ноги, Лукерья перекрестилась перед иконой. — Цела я еще. Все будет после свадьбы. Мы так решили.

— Да кто же позволит ему на тебе жениться? Дурь какая! Он единственный сын, и невестку-голодранку его родителям не надо. Ох, смотри, прознают чего, так и выгонят нас с работы, придется уезжать неведомо куда иначе вовсе с голоду тут помрем. Я и так тут на волоске держусь. После того что твой отец учудил и меня сняли с кухни, я еще спасибо должна сказать что вообще работу дали. Хоть и за свиньями убирать.

— Вот потому что единственный, оттого и позволят ему выбирать себе невесту.

Но тут Лукерья была не права. Когда восемнадцатилетний Иван только было заикнулся о том, что хочешь взять в жены девушку не из их сословия, мать схватилась за сердце, а отец стукнул по столу и сказал, что не бывать такому.

— Не бывать тому, чтобы наш сын женился на голодранке! Или ты забыл, как ее отец поджигал нашу конюшню, да сам же в ней и угорел? И ты прекрасно знаешь, что для тебя уже есть невеста — Елена, дочь Степана Кузьмича, моего друга. Вот приедут они с Марьевки гостевать на Пасху, так и назначит дату помолвки. А там и свадебку сыграем.

— Но я жениться на ней не хочу, я не люблю ее. Моя душа лежит к Лукерье! — Иван пробовал возразить.

— Отца ослушаться посмел? Не бывать тому! Тогда жить будешь со своей Лукерьей, в избёнке, которая, того и гляди, скоро развалится. А женишься на Елене, так и быть, переведу ее мать из свинарки в прачки, повышу жалованье, да отправлю мужиков домик им подправить. Так что думай сам, тебе решать — сделать положение своей любимой лучше, чем есть сейчас, либо доживать с ней в нищете пока с голоду не помрете. Учти, тогда мать Лукерьи я выгоню, пущай где хочет, там и работает! Разговор окончен.

Иван вышел из дома и направился к дому своей любимой, он был на распутье — если выбрать любовь, тогда он обрекает и себя и Лукерью с ее матерью на еще большую нищету. А отец слово держать умел. Ежели женится по слову родителей, то обречет себя на жизнь с нелюбимой, но тогда Лукерья с родительницей станет жить лучше…

Толкнув калитку, он вошел во двор и постучал тихонько в окно спаленки.

***

Громко звонили церковные колокола, оповещающие о венчании Ивана Макеева и его невесты Елены Волковой. Во дворе усадьбы отца виновника торжества стоял дубовый, богато накрытый стол который ждал самых дорогих гостей.

Для крестьян в селе тоже устроили праздник, соединили дюжину столов и, хоть и скромные, но все же были угощения в изобилии. Для всего села это был праздник, но только не для Лукерьи. Услышав звон колоколов, она поняла — настал тот час, когда ее любимый против своей воли венчается с другой. Упав возле кровати на колени, она уткнулась в жесткий матрас лицом чтобы не было слышно ее завывания. Ее тело сотрясали рыдания, весь мир рухнул на тысячи осколков. И так захотела она…

В тот вечер, когда Иван пришел к ней с разговором, было так же пролито много слез.

— Давай с тобой обвенчаемся, тайно! Отец уже ничего поделать не сможет, поздно будет. — Выпалил парень, когда рассказал девушке о сложном выборе которому подверг его отец.

— Но я не могу позволить тебе жить в таких условиях, она обвела вокруг себя рукой, имея в виду небольшой участок земли и обветшалый домик.

— Я уверен, рано или поздно отец простит меня, мы вернемся в отчий дом и заживем. Все-таки я единственный сын, других у них не будет. Куда все его богатство девать? Отойдет, обдумает, да смилуется.

— Даже если это будет и так…Они же меня недолюбливают, а в случае венчания, да еще и тайного, вовсе со свету сживут и меня и мать. И жить я в твоем доме не смогу.

Они еще долго спорили, пока в конце концов Лукерья не выкрикнула любимому:

— Я прошу тебя, уходи! Я не выйду за тебя замуж! У тебя теперь будет своя судьба, у меня своя. Не рви мне душу и сам не мучайся. Следуй воле отца, он добра тебе желает! — После сказанного она развернулась и забежала в дом. Несколько дней подряд он приходил, но Лукерья не выходила на его просьбы.

А затем состоялась помолвка Елены и Ивана, а теперь и венчание. Вчера, накануне свадьбы, он приходил к ней.

— Любимая моя, давай сбежим. Я возьму с собой золотых монет, устроимся в городе, пройдет время, все забудется и мы сможем вернуться.

— Я не могу бросить маму здесь! И Елена…Девушка ни в чем не виновата. Я слышала, что она влюбилась в тебя, деревенские шепчутся, говорят, что на помолвке стояла она и нежным взглядом на тебя смотрела. Она же не знает о нашей печальной любви. Не обижай ее. Я видела твою избранницу — хрупкая как ребенок, красивая, милая, разговаривает нежным голосом. Воспитание, видно, что правильное получила. Она будет тебе хорошей женой, не нужно, не позорь ее. Я думаю, она этого не заслужила…

— Но как же я с ней буду? Что будет с тобой?

— Стерпится-слюбится, знаешь такую поговорку? Не всегда браки по любви счастливы и крепки бывают. А я… Я как-нибудь проживу.

И сейчас, когда шла гулянка в селе и люди выкрикивали добрые пожелания молодым, Лукерья, несмотря на свои страдания, все же думала про себя что поступила правильно. По другому и быть не может. Она не имела права ломать жизнь своему любимому.

Через неделю после венчания в дом девушки и ее матери зашел Александр Андреевич, отец Ивана. Поздоровавшись, и брезгливо осмотрев обстановку в доме, он смахнул невидимую пыль с лавочки стоявшую возле стола и присел.

— Я пришел с вами поговорить.

Девушка стояла и смотрела в глаза гостю, а мать ее вся сжалась, будто предчувствуя беду.

— Прежде всего хочу поблагодарить тебя, Лукерья, за то, что не опозорила Елену и Ивана на венчании, и за то, что не пришла в церковь и не показывалась в эти дни из дома. Спасибо, что не сорвала нам праздник.

— Я хоть и из бедной семьи, не образованная, голодранка, как вы меня называете, но не подлая. Ивана я люблю и плохого ему не желаю. А невестка ваша и вовсе ни в чем не виновата. Вы за этим пришли? Спасибо сказать?

— Нет, я пришел сказать, что держу свое слово.

— Какое же?

— Которое дал своему сыну. Ты, — кивнул он в сторону Галины, — выходишь завтра в постирочную, будешь прачкой. Жалование прибавлю в два раза. А ты, Лукерья, пойдешь в храм к отцу Павлу, он ищет трудницу для уборки. Будешь мыть иконы, полы, протирать подсвечники. В общем, это все равно лучше, чем убирать за свиньями, чем ты и занималась до этого вместе с матерью. Отец Павел будет тебя ждать, жалование тоже будешь получать от него. Согласны?

Галина Степановна кивнула и кинулась ему в ноги.

— Спасибо тебе, Александр Андреевич, век благодарна буду.

— Дочку благодари, кабы пошла по зову своего сердца да выскочила замуж за моего сына, тогда бы ты не только работы лишилась, но и жилья. Кстати, о жилье — пришлю я своих плотников, они вам дом отремонтируют. Пока переберитесь в домик при храме, а как все будет готово, обратно вернетесь. На том все, я и так сделал больше, чем положено.

Лукерья так и не вымолвила ни слова, а мать набросилась на нее с упреками.

— Где твоя благодарность? И дом нам поправят, и работа лучше и чище будет, и жалование добавят, ты тоже будешь рубли получать. А ты стоишь, словно рыба немая, хоть бы спасибо сказала.

— Не буду я унижаться и в ножки ему кланяться. Спасибо, конечно, за работу и за дом, ты ему это сказала. Но он сделал несчастными двух людей.

— Сама виновата, думать надо было кому сердце отдаешь!

— А любовь можно выбирать? — Лукерья почувствовала как у нее из глаз потекли слезы и, развернувшись, побежала за перегородку и легла на свою кровать. Ну вот опять…Только успокоилась, как вновь отец Ивана напомнил о ее беде.

На следующий день они собрали свои пожитки в узелки и перебрались в небольшой домик у храма. Обустроившись, к вечеру Лукерья пошла на разговор с отцом Павлом. Так как девушка и ее мать были верующими людьми, регулярно ходили на службы, исповедовались и причащались, то священнослужитель в тот же день благословил ее на работы.

***

— Галка, что там твоя блаженная? Все так же с отцом Павлом по селам и весям мотается? — Зинаида, с которой Галина Степановна отвечала за чистоту одежды и постели в доме Александра Андреевича, в очередной раз завела неприятный для нее разговор.

— Не сметь ее так называть! — Мать Лукерьи встала на защиту дочери. — Не блаженная она, просто ей нравится такая жизнь и отцу Павлу стала она незаменимой помощницей.

— Ох, Галка, а какая она, разве не блаженная? 25 лет девке уже, старуха по нашим меркам. Кому вот она будет нужна? Даже пришлый, не с нашего села, узнав сколько девке лет, сразу подумает — изъяны имеются, раз дожила до таких годков, а ни мужа, ни детей не заимела. Либо, скажут, порченая она. Хотя мы то знаем, цела девка, просто себе на уме. Чем Петр плох был? Уж бегал за ней парень, бегал, а потом плюнул и женился на Катьке. Правильно сделал, зато сейчас у него трое ребятишек.

— Не хочет она замуж без любви и точка!

— Не хочет она… — Зинаида махнула рукой. — Я вот тоже не хотела, а выдали замуж. Зато сейчас полна горница деток, радость же это! А ты так внуков и не дождешься. Может, хватит ей об Иване страдать?

— Тише ты, не дай Боже Елена Михайловна услышит, неприятно хозяйке молодой будет, беременна она, зачем ей нервничать?

— Ой, подумать только! — Засмеялась Зинаида. — А тож она не знает! Про любовь Ивана и Лукерьи ей уже давно доложили. Да и муж ей как-то сказал:"Любить тебя не буду, но уважать стану как жену, как мать моих детей, как хозяйку в доме".

Конец ознакомительного фрагмента.