У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

Ольга Гусейнова, 2018

Если коварные родственники не думают о твоем личном счастье, более того, рьяно ему мешают, значит, пора взять дело в свои руки. И вперед, в погоню за счастьем! И не важно, что на твоем пути происки целого клана, который боится потерять ценную знахарку, воинственный князь и подол женской юбки, что цепляет на себя все неприятности. Ничего! Сбежим, обольстим, а юбку и вовсе заменим на штаны, тем более в них пушистому хвосту гораздо удобнее заметать за хозяйкой следы.

Глава 9

Маран не поскупился: верно, меня задобрить захотел, чтобы помогла отвадить от себя князя и вернулась в клан, а может, Амаль приказал, — привез нас в большой, сразу видно, хороший столичный постоялый двор недалеко от торговых рядов. Длинный домище на два входа, двухъярусный, с затейливыми резными подзорами, наличниками и ставнями, нарядным крыльцом, коньком на высокой крыше, тоже сработанным искусно, — хоромы, одним словом. Вывеска так и вовсе с коваными завитушками и едва не аршинными буквами гласит: «Логово большого лиса». И лошади тут, и повозки, и даже кареты — невидаль в наших краях — не чета встречавшимся в дороге. И постояльцы здешние не в пример тем — весьма состоятельные. И прислуга у них не абы какая, а как на подбор.

Нашу кибитку загнали под навес, а телеги с данью двинулись ко дворцу на горе. Нас, будущих невест, оробевших и притихших, отправили в этот большой дом. В котором тепло и чисто, и так вкусно пахнет мясом, хлебом и прочей вкуснятиной — не передать словами, да еще после походных «разносолов». Сглотнув слюну, я понадеялась, что за ужином долго дело не станет.

Один из моих охранников оплатил постой и отнес в светлицу на втором ярусе дорожные сундуки — хвала Луне! — предназначенную мне одной! А вот Глашу с Марийкой поселили в соседней вдвоем. Не успела толком осмотреться, дюжий коридорный, к моему восторгу, принес бадью и наполнил ее горячей водой, где вскорости все обиды и неприятности утонули вместе с целебными пахучими сборами. Усталость как рукой сняло!

«Кр-р-расота-а-а!» — проурчала я довольной кошкой и рухнула на широкую, крытую ковром лавку. Развалилась, любуясь свежей, беленой, вышитой листочками-ягодками, дареной рубахой, наслаждаясь ощущением благоухающей чистоты и добротного дома. Не успела подумать, чем займусь дальше, раздался негромкий стук. Следом дверь распахнулась, являя Глашу. Она непривычно робко помялась на пороге, не решаясь переступить:

— Можно к тебе?

— Входи, — благостно разрешила я, — да закрывай скорее, видишь — не одета.

— Благодарствую за приглашение! — Глаша быстренько захлопнула тяжелую дубовую дверь и, обернувшись ко мне, словно в омут с головой бросилась: — Лу Савери, помоги мне, пожалуйста! Не откажи, я же знаю, что ты добрая и жалостливая.

— Смотря чем? — заинтересованно улыбнулась я, прикидывая, что бы на себя накинуть, а то в нижней рубахе неловко.

Моя гостья, убедившись, что не прогоню, сразу повеселела и заискивающе затараторила, трогательно сжимая по-мужски крепкие кулаки перед полной грудью:

— Хоть чем-нибудь! Мне бы совсем чуть-чуть, капелюшечку прихорошиться бы, да не знаю как. А здешние амы, хоть мужние, хоть незамужние, видала, как ходят? Чисто тигры! Где мне с ними тягаться.

Бедная швартовская гиена словно в драку с самой судьбой за счастье приготовилась броситься. И я неожиданно заразилась ее воодушевлением, бесхитростным и жарким желанием добиться лучшей доли.

— А давай! — согласилась я, поднявшись с лавки и накинув на плечи большую шаль. — Отчего бы не попробовать!

— О-о-о… — радостно выдохнула Глаша, теперь уже молитвенно сложив большие руки и преданно глядя на меня.

— Так, нам нужно золы немножко…

Договорить не успела — она стрелой подлетела к печи и, разворошив кочергой угли, ловко сгребла кучку золы на совок и аккуратно поставила на пол остывать. А я тем временем начала ворошить свои запасы, выкладывая на стол все потребное для наведения красоты. Затем мы уселись на лавке друг напротив друга, и я начала «волшбу».

— Красота писаная! — вырвалось у меня с веселым хихиканьем, когда я «полюбовалась» на Глашу, облепленную по самую грудь разными кашицами, чтобы кожа сияла здоровым румянцем.

Конец ознакомительного фрагмента.