Я и ты

Ольга Даро, 2022

Эта интригующая история об одном необычайно трепетном и тревожном периоде жизни двух лучших подруг, знакомых со школьной скамьи. Вместе они переживают противоречивые сильные эмоции к своим преподавателям на протяжении длительного времени. В один миг их размеренная жизнь перестает быть такой уж предсказуемой и привычной, когда внезапные обстоятельства и знаки судьбы заставляют их принимать решения, которые перевернут всю их жизнь. Им придется столкнуться с новыми жизненными испытаниями, нелепыми ситуациями, быть нелогичными и безрассудными на пути становления взрослой личности. Но смогут ли они обойти все острые углы, понять, кто виноват, а кто прав и будут ли они счастливы с теми, кого предпочли?

Часть 1. Лето 2008 года.

— Пошли в кабинет к Курдеко, по дороге всё объясню! — торопливо говорила мне ты, когда закончилась последняя лекция на сегодня.

Ты неслась впереди меня по коридору, а затем вверх по лестнице на кафедру экономики. Я едва поспевала за тобой, а ты тем временем продолжала говорить.

— В общем, я попросила у куратора по моей дипломной работе для тебя найти кого-нибудь надёжного, кто бы помог тебе с твоей дипломной. Ну и… ты только не волнуйся…, — ты резко сбавила ход и, повернувшись ко мне, четко произнесла, — он, оказывается, позвонил Нестеру. Я не знала, что так получится, ей богу! Но может это и к лучшему? Ты ведь знаешь, к нему многие хотят попасть, он профессионал своего дела… В общем, Даниил Андреевич расхвалил тебя, как я и просила. Нестер согласился, но он не догадывается, что это ты.

— О, Господи!! — выпалила я и остановилась, как вкопанная, ощущая, как холодок бежит по всему моему телу. — Насть, ты что забыла, что у меня с ним нелады по предмету? Это самоубийство! Я не пойду, это даже не обсуждается.

— Пойдешь! Попытка — не пытка! Сдашь ему свои задолженности быстрее, — ты настойчиво потянула меня за руку за собой.

— С ума сойти… — прошептала я потерянно, — мне конец… это точно… он откажется от меня сразу же, как увидит меня… только перед этим мне еще придется выслушать от него нотацию о моей тупости.

Но ты была неумолима и упрямо вела меня к ненавистному кабинету. Приблизившись к нему, мы остановились. Ты перевела дыхание, поправила жакет на себе и постучала в дверь.

— Да, заходите, — послышалось за дверью.

Мы с тобой вошли в просторный светлый кабинет. За столом сидел Даниил Андреевич, наш преподаватель по прикладной экономике, он же научный сотрудник и кандидат экономических наук, он что-то сосредоточенно читал в мониторе своего компьютера.

— Сейчас Тимур Алексеевич зайдет, минутку. Присаживайтесь пока на диван, — вежливо произнес он, окинув нас внимательным, но коротким взглядом.

Мы молча уселись. Я почувствовала, как в моей душе назревает паника, пальцы рук похолодели и коленки затряслись, дыхание участилось. Кажется, будто температура в кабинете снизилась на несколько градусов, и меня вдруг стало колотить от холода.

— Анастасия Николаевна, — вдруг нарушил леденящую тишину Даниил Андреевич, — я нашёл для вас занимательную литературу по экономической теории, вот что меня заинтересовало наиболее предельно, посмотрите.

Он встал с компьютерного кресла и направился к нам, продолжая говорить:

— Я заложил здесь закладками… Это последний номер научно-исследовательского журнала по экономике. Я думаю, вам тоже это покажется увлекательным. Полистайте на досуге.

С этими словами Даниил Андреевич присел на край дивана с твоей стороны и, раскрыв журнал на какой-то важной странице, подал тебе в руки.

Я закатила глаза и подумала: «Блин, еще один помешанный на науке, исследованиях и конференциях». Так же я не могла не заметить, с каким особым теплом Даниил Андреевич относится к тебе. Когда он сел на край дивана рядом с тобой, он наклонился в твою сторону даже чересчур подозрительно близко, чем это допустимо для студентки и преподавателя, и с таким трепетом это говорил, словно это было признание в любви. Мои наблюдения прервал резкий звук открывающейся двери. В помещение ворвался Тимур Алексеевич. Он, кажется, был не в духе. О, нет, пусть он меня не заметит! Но, к моему огорчению, первым делом его тяжёлый взгляд упал на меня. Я испуганно вздрогнула.

— Нет! Что за день, Даниил Андреевич!? Ерофеева, вы меня преследуете? — раздраженно спросил преподаватель, понадеявшись, что сегодня после лекции он уже высказал мне всё, что думал о моей успеваемости по его дисциплине, причем сделал это при всей аудитории, задев тем самым моё самолюбие.

— Эээ, — издала я протяжный звук. У меня это было единственное оправдание. Я забывала все слова разом, как только его раздутое эго подавляло во мне всю волю.

К счастью, вмешался Даниил Андреевич. Он встал с дивана, понимая, что получается нехорошая ситуация и начал выкручиваться.

— Тимур Алексеевич, тут дело есть. Помните, я вам про студентку говорил, очень способную? Вы, Тимур Алексеевич, согласились так сказать, взять руководство над ней…

Тимур Алексеевич недовольно кхекнув, перебил коллегу и, сложив руки на груди, подошел к окну.

— Я полагаю, она еще не подошла?

Даниил Андреевич слегка замешкался с ответом. Наступило неловкое секундное молчание, но вполне достаточное, чтобы до Нестера дошло к чему тот клонит, и тут же метнул на коллегу пронзительный и возмущенный взгляд, а потом меткий и ядовито-презрительный на меня.

— Что?! Ерофеева?! Способная студентка?? Да… неужели? Вы в своем уме?

Нестер, казалось, был искренне поражен до глубины души, он испепеляющим взором посмотрел куда-то мне над головой и обратился ко мне надменно:

— Вы?! Нет, я отказываюсь. Кроме прехорошенькой внешности тут нет способностей!

Я даже приоткрыла рот от такого предвзятого отношения ко мне, я была просто ошеломлена… я что, прехорошенькая дурочка выходит? Ну, уж нет!

Пока я глотала воздух, ты положила свою руку на мою, чтобы успокоить меня и сказала:

— Позвольте! Вы, конечно, преподаватель, но это не дает вам права разговаривать с нами в таком тоне!

Это замечание слегка поубавило пыл Тимура Алексеевича. Он лишь яростно стиснул челюсти, чтобы справиться с порывом высказать свои претензии и недовольства по поводу такой подставы со стороны коллеги. Тут в ситуацию вновь вмешался дипломатичный Даниил Андреевич.

— Ну, в самом деле, Тимур Алексеевич, вы плохо знаете человека и так отзываетесь о нём. Если вы с первого раза не поладили, то это не значит, что надо ставить крест на человеке. Уверен, вы еще поменяете своё мнение. И потом, вы лучший в своей области, разве вы не справитесь с этой задачей?

Тимур Алексеевич сдержанно выслушал коллегу, нахмурившись и, наконец, спустя некоторое время, с ноткой иронии в голосе спросил:

— Ерофеева, вы уверенны, что стратегическое управление финансами фирмы это то, что вам надо? Подумайте, пожалуйста, очень хорошо.

— Я, эээ, мне, ммм, — из моего рта посыпались несвязные слоги.

Кажется, рядом с ним я тупела. И довольно стремительно. Только в душе вопил голос: «Нет, это мне не надо! И вы мне, со своими финансами и со своей долбаной кафедрой в жизни не сдались!»

— Вы ведь совершенно не разбираетесь в этой области! Может вам ближе все-таки рукоделие и домоводство? — снова принялся паясничать Нестер.

Я не сразу поняла сарказм, и, конечно, хоть вязать я люблю, и готовить тоже, но переход на личности стал слишком откровенным.

Ты залилась румянцем, вдруг подскочила и заступилась за меня:

— Знаете что, Тимур Алексеевич, при всем моем уважении к вам, может вы и один из лучших преподавателей на кафедре или где-то там еще, но человек вы так себе. Спасибо, но, по-видимому, помощь нам ваша больше не нужна. Во всяком случае, Даниил Андреевич, спасибо за попытку. А унижать я здесь никого не позволю. До свидания!

Никогда я еще не чувствовала себя такой беззащитной и униженной. Так разговаривать со мной он себе ещё не позволял. Конечно, за весь этот учебный год он выполоскал мне все мозги, но это всегда происходило в более мягкой форме. Нет, я, конечно, могла бы постоять за себя, но с ним… Он меня подавлял. Я растерянно подскочила вслед за тобой, не встречаясь взглядом с преподавателями, и мечтала, чтобы мы поскорее покинули этот кабинет.

— Постойте! — вдруг остановил нас Нестер.

Мы обернулись. Он гордо стоял перед нами в своем величии, сжигая нас взглядом, и словно с вызовом добавил:

— Хорошо, так и быть. Я ведь пообещал. Но я в последний раз спрашиваю. Ведь я вас не выбирал, и вы, полагаю, меня не выбирали себе в кураторы. Поэтому вы можете отказаться, и мы разойдемся.

Я готова была закивать, лишь бы больше никогда с ним не видеться. Но это было невозможно, у меня было слишком много долгов по его предмету. Встречаться неизбежно бы пришлось. Но ты считала, что так будет лучше и я сразу убью двух зайцев… а может и трех — закрою долги, напишу отличную дипломную и налажу отношения. Я же считала, что я убью кого-то из нас двоих…

Нестер посмотрел с поддельной вежливостью в мои глаза в ожидании ответа. Я готова была согласиться, чтобы отвязаться от него.

— Мы можем попрощаться… — едва прошептала я.

Ты тут же ощутимо пихнула меня в бок, приведя в чувство.

— Простите, что вы промя… сказали? — переспросил Нестер.

— Мы можем попытаться, — повторила я.

— Хорошо, тогда завтра будьте добры закрыть свои долги, — обречённо сказал Тимур Алексеевич.

— Но как… все что ли? — робко возмутилась я.

— Вы ведь хотите успеть написать дипломную? Так что не теряйте времени, понапрасну стоя тут. Приходите завтра, желательно со знаниями в голове.

— Да, до свидания, — распрощалась я и стремглав вышла из кабинета, не чувствуя под собой ног.

— Анастасия Николаевна, задержитесь на минуту, я с вами не договорил, — спохватился Курдеко.

— У меня дела, до встречи, — сказал Нестер коллеге и оставил тебя с ним вдвоем.

Даниил Андреевич сдержанно и загадочно улыбался, словно у него было для тебя весьма интересное предложение личного характера, но ты понимала, что он опять за своё, от него не дождешься.

Ему было около 30 лет, стройный высокий брюнет, оживленный, в меру болтливый, но не занудный, его приятно было слушать. Воодушевленный идеями и интеллигентный по своей природе, готовый всю жизнь отдать любимому делу, он пропадал всё время на кафедре или в научно-учебной лаборатории со студентами. Он был довольно красив, с выразительными глубоко посаженными глазами слегка вытянутой формы и густыми бровями, с практически идеальным прямым носом и мужественным овалом лица. Нет, мужчинам нельзя быть такими красивыми, но он, похоже, не знал об этом и не пользовался своим внешним превосходством. Ну, скажите, зачем научному сотруднику, помешанному на работе, внешность мачо? Это явно какое-то издевательство над поклонницами.

Ты вздохнула, приготовившись к тому, что он сейчас начнет что-то декламировать из какой-нибудь научной статьи, но оставалась вежливой и терпеливой. В этом вы были похожи.

— Присядьте, Анастасия Николаевна, — Курдеко галантно предложил тебе устроиться на диване и сам тоже сел на него.

Ты послушно, но напряженно уселась рядом с ним и спросила:

— О чем вы хотели поговорить?

— Видите ли, у нас скоро состоится в академии областная конференция по математическим методам в экономике, съедется много важных людей. Я предлагаю вам выступить с темой. Надо поднять один из наболевших вопросов, раскрыть его как можно презентабельно и развернуто. Здесь большая перспектива. Есть шанс, что вас заметит крупный работодатель.

Ты молчала. Даниил Андреевич продолжал:

— Вы очень способный человек, я это вижу, чувствую, да что там — знаю! Наука — это ваш конек!

Даниил Андреевич говорил с таким надрывом, что тебя даже бросило в жар. Причем он всем корпусом наклонился к тебе и так проникновенно все это говорил, что ты не могла вынести этого более. Какая наука к чёрту, когда здесь такой мужчина! Запах его терпкого парфюма, дыхание, голос — всё это вскружило тебе голову в одну секунду. Ты вскочила.

— Я подумаю, — отрезала ты и стремглав понеслась к двери, остановилась у неё, обернулась, взглянула на замершего в непонимании Даниила Андреевича, и добавила:

— До свидания.

— Я жду вашего решения завтра! — только и успел сказать тебе вслед преподаватель.

Я сидела в коридоре в своих мыслях и печали, когда ты вышла, чересчур перевозбуждённая и удручённая. Я сразу подскочила к тебе.

— Что случилось? Что он хотел? Он приставал к тебе? — засыпала я тебя вопросами.

Ты даже обиженно на меня посмотрела и спросила:

— Ты издеваешься? — и после двухсекундного молчания добавила. — Лучше бы пристал.

Я нервно рассмеялась, едва поспевая за тобой, спускаясь с лестницы, и продолжила развивать свои размышления:

— Этот твой Курдеко просто не пробиваем. Он только и знает, что сводить женщин с ума, но при этом делает это так нечаянно, не нарочито, ведь сами липнут к нему… Ох, простите, что я такой сладкий! Но уж лучше так, чем этот невыносимый антипод Нестер. Уж к нему, я готова поспорить, притягиваются только больные на голову или те, кто ищут острые ощущения. Не понимаю, как эти двое умудряются быть друзьями, что общего может быть у них, ума не приложу.

На самом деле так и есть, Курдеко и Нестер были лучшими друзьями и постоянно соперничали друг с другом с незапамятных времен. Нестер, в отличие от Курдеко, совсем не казался обаятельным и милым, но что-то было в нем неподражаемое и притягательное. Самым впечатляющим и пугающим для меня были его глаза. Нет, они не были страшными, даже напротив. Пугало то, что в них можно было прочесть всё без слов и он, кажется, прекрасно владел искусством одним взглядом указать тебе твоё место. Также от него исходила мощная внутренняя энергетика, в его взгляде и действиях читались мужественность, целеустремленность, упорство, и прямолинейность. Он позволял себе говорить все, что думает. Если от Курдеко веяло галантностью, обходительностью, мягкостью, расположением других к себе, то Нестер был лишен нежности и учтивости, только если в этом была крайняя необходимость. Нестер был хорошо сложен, ростом чуть ниже друга, широкоплечий, воинственный, надменный, резковатый, знающий себе цену. Эти двое были достаточно разными по темпераменту, но схожие цели и увлечения объединяли их.

Дома ты рассказала мне о предложении Курдеко.

— Ну и что ты скажешь? — спросила я, делая нам чай на кухне. — Ты сомневаешься?

— Оно мне надо? Связывать себя с наукой. Я, по-твоему, похожа на фанатика? — возмутилась ты на миг, прервав резку овощей для салата.

— Ну, а на фиг тогда ты пудришь ему мозги? — изумилась я.

— Ах, не знаю. Нравится он мне, а ему другая нравится — наука.

— Ну и попали мы! Ты под влияние Курдеко, а я этого тирана, — вздохнула я. — И что теперь, ты согласишься?

— Ну, поучаствую я в одной конференции, что с меня станет? — рассуждала ты. — Зато я с ним смогу видеться всё это время.

— А потом? Еще одна конференция? Этому ни конца, ни края, Насть…

— Нет, только одна. Может что-то проскользнет между нами?

Я лишь сомнительно пожала плечами.

— Тебе проще, он хотя бы тебя не унижает, тебе надо просто найти к нему подход, как к мужчине. Сложность только в том, что он за наукой тебя не видит. А я Нестера боюсь до смерти, он меня открыто ненавидит и, кажется, скоро убьет. Я не знаю, как с ним разговаривать. Быстрее бы это всё закончилось.

— Во-первых, не скажи, мне не проще. Его сердце, похоже, основательно замуровано в кипе научных трудов. А во-вторых, ты с Нестером будь поуверенней, не давай себя в обиду, а то он по ходу любит слабых гнобить.

— Это легко сказать… — вздохнула я, — меня парализует рядом с ним.

— Так, ладно, не раскисаем, давай ужинать, — предложила ты.

— Ты слышала, он назвал меня прехорошенькой. Как думаешь, он так считает? — пролепетала я и смущенно улыбнулась.

— Возможно, как женщина ты в его вкусе. А почему нет? Ты ведь прехорошенькая, — ты заулыбалась.

— Ну и ты прехорошенькая, — засмеялась я. — Только со способностями.

— Прекрати, этому Нестеру просто уже зацепиться не к чему. Если ты не сильна в его области, то это вообще ни о чем не говорит. Он вообще мыслит слишком плоско. Хм, или дело не в дисциплине вовсе…

— Не понимаю тебя…

— Думаю, почему он так рьяно хочет тебя зацепить?

— Чтобы унизить, показать, кто главный, — подвела итог я.

— Или ты ему нравишься.

— Брось ты, я ведь без способностей, мне только домохозяйкой.

— Может он мечтает о такой женщине.

— О, да… Может мы отстали от жизни? Может сейчас именно таким поведением принято показывать девушке о своих теплых чувствах к ней? Хм, это интересно. Но легче мне не стало, — не поддержала я твою теорию.

— Ну, его, видимо просто не научили, как ухаживать за девушками. Или некогда ему было, за книжками сидел.

— Похоже, у него вообще не было девушки ни разу, — предположила я.

— Оттого и злой такой, — пояснила ты.

— Ох, если бы он знал, что мы о нем тут говорим! — я выдавила злорадный смешок. — Позеленел бы от злости.

— Вот видишь, теперь он ни капельки не страшный, а очень даже смешной! — подбодрила меня ты.

Мы поужинали, ты отправила меня заниматься отработками, а сама достала из сумки журнал, который тебе дал почитать Даниил Андреевич. Ты листала, читала, а между строк были мысли о нем, как найти путь к сердцу этого желанного мужчины. Через пару часов я уныло пробралась в зал и села рядом с тобой.

— Это нереально, Насть, выучить семь тем за раз.

— Зачем семь? Выучи две.

— Как? Но он же сказал…

— Обломится ему. Оль, совсем не обязательно прогибаться под него. Он того и рад изгаляться над тобой. Сколько сможешь, столько и выучишь. Лучше качественно две темы выучить, чем семь и потом ничего не ответить, так ты еще больше разозлишь его. А так поворчит, поворчит, что с этим и первоклассник бы справился и все. Зато сдашь ему две темы, — посоветовала ты.

— Ох, как мне страшно, он изверг какой-то… Зверь!

— Знаешь и зверя можно приручить. Попробуй его воспринимать не как преподавателя, а как избалованного вниманием мужчину, капризного и самовлюблённого. Должно стать легче. И не делай из себя жертву. Умей, наконец, дать отпор.

— Это так просто, как тебя послушать.

— Угу, а вот мне что делать?

— Эээм, может пригласить его в художественную галерею?

— Может сразу в постель?! Оль, ты что, это так сразу не делается, я не могу раскрыть все карты. Это он должен меня пригласить куда-нибудь.

— Ну а как, по-твоему, он узнает тогда, что он тебе нравится?

— Это неважно. Это я должна ему понравиться.

— Ну, ты и нравишься, я полагаю.

— Да, но не совсем так, как я хочу. Ему нравится мой интеллект. И все на этом.

— Значит, чтобы проверить, надо пригласить его куда-нибудь.

— Нет, ты что. Не могу. Нельзя.

— Тогда стань лучшей на конференции, может он от счастья тебя расцелует. Не, ну, в самом деле, что за детский сад.

— Эй, — возмутилась ты, — что за детский сад? Я на тебя завтра посмотрю.

Я мучительно простонала от неизбежности завтрашней встречи с Нестером.

— Сдавала же ты как-то ему отработки ранее?

— Да, одну! После неё, как видишь, мне не захотелось ходить к нему на отработки, и теперь вот такая задница настала в моей жизни. Семь отработок! Семь!!

— Да-да, знаю, не кричи. Он и так после почти каждой лекции называет должников по фамилиям. Сегодня ты выделилась, одна осталась с хвостами по его предмету.

— Всё, не напоминай, пойду я лучше в душ и спать, а завтра повторю еще раз эти две темы.

— И я тоже скоро лягу.

Утром ты разбудила меня в восемь часов. Сегодня нам надо было идти ко второй паре, после занятий я собиралась идти на отработку, а ты сообщить о своем решении Курдеко.

С утра у меня было подавленное настроение из-за предстоящей встречи с ненавистным мне человеком. Я долго собиралась, не могла собраться с мыслями.

— Боже, что мне надеть, волосы распустить или собрать… — размышляла я.

— Тебе не все равно? Он это не оценит, — вмешалась ты в мои раздумья. — Надень то, в чем будешь чувствовать себя увереннее.

— Но ты же сама сказала, что я ему, возможно, понравилась как женщина.

— Возможно, гипотетически, а может он это в упрек сказал и к тому же сегодня это тебя не спасет, — предположила ты, примеряя на себя блузку с глубоким декольте.

— Тебя это тоже сегодня не спасет, — передразнила я тебя, и мы рассмеялись.

— Увереннее я себя почувствую, если завернусь в плед и останусь дома, — подытожила я.

В итоге я выпрямила волосы, оставила их распущенными, надела черную футболку и джинсы, на ноги — лодочки на низком каблуке. Ты надела легкую шифоновую блузку с мелкими цветочками приятных пастельных тонов и узкие летние брюки. На ноги — босоножки. На улице обещала быть жаркая погода.

Все пары я повторяла свои злосчастные две темы. Ты переживала, что я сойду с ума. Мои ладошки становились влажными от волнения, и я сидела, как на иголках.

— Я, конечно, предполагала, что ты его боишься, но не думала, что настолько… — проронила ты, наблюдая за мной на парах.

— Очень, — прошептала я.

После пар мы вдвоем направились по кабинетам преподавателей. На мне не было лица, начала болеть голова. Ты тоже внутренне переживала, хоть виду и не подавала.

— Все будет хорошо, ты справишься, соберись, — давала ты мне напутствия.

Я лишь молча выслушала тебя, кивнула, и направилась к кабинету Нестера, оставив одну. Ты постучала в дверь, открыла ее и вошла. В кабинете сидел Курдеко за рабочим столом и сосредоточенно что-то читал. Увидев тебя, он неприкрыто обрадовался и отложил книгу в сторону:

— Здравствуйте, проходите, Анастасия Николаевна!

Он встал со стула и так стремительно подошел к тебе, что показалось, он непременно, как истинный джентльмен, в эту секунду поцеловал бы твою ручку. Но он лишь выдвинул кресло от другого стола и, прикатив его к своему столу, пригласил тебя присесть, добавив:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Даниил Андреевич сел в свое кресло и подождал пока ты присядешь рядом. Ты послушно прошла через кабинет к креслу и села рядом с вожделенным мужчиной. Он взглянул на тебя своими выразительными карими глазами и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. После такого взгляда, можно было и на конференцию, и вообще на всё согласится с ним, даже на край света. Внутри у тебя всё бушевало, а внешне ты выглядела не поверженной. Ты лишь окинула его строгим взглядом с тенью безнадежности найти к нему подход. Как обычно он был одет официально и аккуратно, ни единой складочки даже и не предполагалось на его одежде. От него как всегда исходил уже знакомый для тебя аромат парфюма. Звучал он завораживающе и волнующе, играя цитрусовыми и древесными нотами, он пленил и волновал тебя, скорее всего, как и всех женщин, попадающихся у него на пути. Ты бы узнала этот парфюм из тысячи. Он подходил к нему безупречно, как и все, что он носил. Даниил Андреевич был из числа мужчин, ухаживающих за собой. С ухоженными руками, с ухоженными вьющимися темными волосами до плеч, которые он почти всегда убирал в хвост. У него также была еще одна внешняя особенность, у него была короткая аккуратно выбритая бородка, которая в целом делала его образ ещё более мужественным и стильным. С таким мужчиной нужно быть под стать. Ты готова была разглядывать его как картинку, изучая все новые и новые в нем детали, но делала это постепенно, с каждым взглядом, раскрывая его для себя. Он был прекрасной книгой, с качественной обложкой, с интригующим вступлением, тебе хотелось знать больше. Кто он? Кто он за стенами этого института. Ты всегда любила разгадывать ребусы, и он был твоим ребусом на сегодня. Как же ты боялась, чтобы за всей этой напыщенностью не скрывалась заурядность.

— Как у вас дела, Анастасия Николаевна? — спросил он, прервав твои размышления. — Вы выглядите озабоченно.

Ты не ожидала такого вопроса, с какой стати ему вдруг интересно, как у тебя дела? Или этот вопрос не несёт смысловой нагрузки?

— Все хорошо, — ответила ты, разглядывая его сертификаты и дипломы в рамочке на стене, и теребя ремешок от сумки в руках. — Я пришла сказать, что согласна.

— Ох, я так рад! Это правильное решение! Я поддержу вас, вы самая способная и талантливая студентка на курсе.

Ты не любила дифирамбы, к тому же себя таковой не считала, но слышать это из его уст было лестно.

— Не стоит, вы преувеличиваете.

— Еще как стоит! — улыбался Даниил Андреевич. — У меня есть пара-тройка волнующих тем, одну уже, правда, заняли.

Преподаватель оживленно стал искать на столе свои записи с темами.

— Кто-то еще будет участвовать? — полюбопытствовала ты, расстроившись, что, по-видимому, это он не от любви к тебе, уговаривал тебя так душещипательно участвовать на конференции.

— Да, конечно, первая тема Оксаны Ивановой, — без особой эмоциональной окраски ответил Даниил Андреевич.

Твои опасения подтвердились, ты-то думала, он что-то чувствовал к тебе, так рьяно уговаривал, чуть на колени не становился. Как только ты подумала, что он говорил ей те же слова, что он со всеми такой. А теперь он будет готовить вас обеих. И…и… Ты просто потеряла нить разговора и поникла. Но отступать не собиралась. Он же, ничего не замечая, начал с присущим ему упоением рассказывать тебе об остальных темах, разложив литературу и свой ежедневник. Ты пыталась слушать изо всех сил, вникнуть в суть, но не могла собраться, столько мыслей обуревало тебя. Он только спрашивал:

— А вот эта тема, как, нравится?

— Да.

— А эта, вот послушайте, — и он старательно все излагал, а у тебя как будто уши заложило.

Спрашивал, понравилось ли, а ты снова: «Да».

— Так на чем остановимся? — спросил потом он.

— Первую, — ответила ты, даже не помня, как она звучит.

— Отлично, полностью поддерживаю! — обрадовался Даниил Андреевич и стал с энтузиазмом собирать тебе всякие данные по теме, журналы, книги и распечатки с сайтами. — Вы вот это просмотрите. Напишите наброски, мы с вами потом все это разберем. Как только справитесь, приходите. Только смотрите, 14 июня состоится конференция, не затягивайте. И да, если какие вопросы, звоните обязательно, у вас же остался мой номер телефона? С дипломной всё хорошо? Начали уже писать?

— Хорошо, да… да, — прибито отвечала ты и поспешила уйти, собрав стопку приготовленной литературы в охапку, проклиная конференцию и Иванову вместе взятых.

«Вместо того чтобы преспокойно готовиться к дипломной работе, в нагрузку еще эта конференция, по своей глупости» — злилась ты на себя.

Ты понуро вышла из кабинета и написала мне сообщение:

Настя: «Я для него просто очередная студентка».

Оля: «Я до сих пор жду это исчадие ада. С чего ты взяла?»

Ты спустилась на этаж ниже, на кафедру финансов и кредита, я сидела на лавочке у стены и скучала в одиночестве, на этаже пустовало. Я обрадовалась, как только тебя увидела.

— Что случилось? — сразу спросила я.

Ты подошла ко мне и, оглянувшись по сторонам, расстроено прошептала:

— Ничего, просто, я дура…

— В смысле?

— Дома расскажу. Не хочу тут говорить. Тебя подождать?

— Ну, я не знаю, когда его величество изволит прийти, — с иронией вполголоса произнесла я. — Не жди, наверное. Иди, лучше домой, приготовь поесть. Я больше часа ждать его не буду. Слишком много чести.

— Ладно, удачи тебе, — согласилась ты и покинула меня.

Через 40 минут на этаж зашел Курдеко, он подергал за ручку закрытую дверь Тимура Алексеевича и заметив меня, спросил:

— Давно ждете Тимура Алексеевича?

— Почти час…

— Странно, я ему позвоню, напомню, — неравнодушно произнес Курдеко, нахмурившись и, достав свой телефон из кармана стильной сумки, стал набирать Нестеру. Через пять секунд он сказал в трубку: «Ты где? Тебя ждут», потом отключился и сказал мне:

— Он должен прийти с минуты на минуту.

— Хорошо, спасибо, — благодарно прошептала я вслед уходящему с этажа Курдеко.

Но Нестер пришел не через минуту, а только через 15 минут. Я уже начинала злиться.

Он, как ни в чем не бывало, подошел к кабинету, даже не глянув на меня, вставил ключ в замок, повернул его и холодно сказал:

— Заходите.

Я подумала сквозь нарастающую головную боль только одно: «Ненавижу», и последовала за ним в кабинет.

Тимур Алексеевич уселся за свой стол и, не говоря ни слова, указал мне на стул сбоку. Я почувствовала, что у меня пересохло во рту. Я села. Он положил руки на стол, наклонился вперёд весь сгруппированный и напряжённый, строгий, леденящий душу, уставившись в какую-то точку на столе. Потом очнулся, взял шариковую ручку, лежащую под рукой и начал допрос:

— Готовились, Ерофеева?

— Иначе бы я не пришла.

— Хорошо, сделаем это по-быстрому. Три вопроса-задачки к каждой теме. Итого 21.И вы свободны. Устраивает?

— Устраивает, только сегодня я подготовила две темы.

— И почему я не удивлен? Вы и здесь нашли способ схалтурить.

— Вообще-то я не робот, а человек, мне надо есть, спать и отдыхать, — робко попыталась я заступиться за себя, разозлившись на такое обращение.

— Ерофеева, вы студент. Так ладно, некогда мне с вами тут воспитательной работой заниматься. Начнем.

И тут он начал меня «пытать». Нет, чтобы задать вопросы по лекциям, но он пошёл другим путем. Он стал придумывать логические задачи и предлагал мне найти выход из положения. Как не обанкротиться фирме с разными крайне маловероятными проблемами, как спасти её финансы, какие расчеты я сделаю и почему я поступлю так, а не иначе. Бесконечные полчаса он коптил мой мозг, я вся вспотела от стресса. А ему словно доставляло удовольствие вести себя, как на допросе. Будь его воля он надел бы на меня наручники и светил на меня лампой.

«Почему бы вы так поступили? Обоснуйте» был его основной вопрос и «Неверно, это провал, вы привели компанию к убыткам», также «Вы соображаете, что несёте?», а в конце добавил: « Советую вам никогда не работать в этой сфере».

За это время он ни разу на меня не взглянул, может он так меня презирал, что даже не мог удостоить меня взглядом? Только так мимолётно, вскользь, словно я летящая пыль в воздухе. Я же впервые позволила себе его нагло рассмотреть. Спустя двадцать минут интеллектуальных"пыток"мой мозг отказывался соображать, и я решила абстрагироваться. Я попыталась его воспринять, как мужчину, как мне посоветовала ты. Впервые я решила проанализировать его внешность.

Темный шатен, волосы как будто немного непослушные и жесткие, торчащие, хоть и уложенные. Слегка щетинистое лицо, мужественные выраженные скулы. Крупноватый нос, чуть кривой с небольшой горбинкой, еще только больше придавал устрашения его взгляду. Довольно густые брови с небольшим изломом и глубокие глаза, с чуть опущенными внешними уголками век, делали его взгляд задумчиво-проникновенным, а в совокупности с нахмуренными бровями острым и властным. Лоб высокий и широкий. Подбородок чуть выдающийся вперед. Губы не очень полные, чувственные… Интересно, если откинуть всё, что я о нем думаю, хотела бы я его поцеловать? Я задумалась об этом, давно перестав его слушать. Я только смотрела на его рот, шевеление губ и думала об этом.

— Ерофеева! — возмущенно крикнул Нестер и, наконец, удостоил меня недовольным взглядом, — вы где витаете?!

Я очнулась и стыдливо опустила глаза. «Да, я думаю, я хотела бы», — ответила я сама себе.

— Простите, — прошептала я, пытаясь вспомнить, о чём он спрашивал меня.

— Так, ладно! На сегодня, ваши отработки подведем к концу, у меня ещё дела. С натяжкой зачту, так и быть. Готовьте там темы ещё, только не две, как в этот раз.

Тимур Алексеевич даже как будто повеселел от того, что он, наконец, отделался от меня и стал быстро собираться. Я же тоже вроде как была рада, но его губы теперь не давали мне покоя.

— До свидания, — сказала я.

— До свидания, — поспешно ответил он, собирая нужные вещи в свою сумку, не глядя на меня.

Я встала со стула и пошла к двери. Мне почему-то показалась, что он в этот момент проводил меня взглядом в спину. Но я не посмела оглянуться. Страх был сильнее меня.

Домой я вернулась никакая, на мне не было лица, и я мучилась от головной боли. Ты встретила меня у дверей с расспросами, уже успев прийти в себя после похода к Курдеко.

— Прости, я в душ смыть с себя этот невыносимый день, — промямлила я и, бросив свою сумку в коридоре, сразу направилась в ванную.

— Давай, я приготовила обед в духовке.

— Это замечательно.

После душа я переоделась в домашнее и стала чувствовать себя гораздо лучше, я пришла на кухню, где ты уже красиво разложила по тарелкам обед. И только сейчас я поняла, насколько голодна.

За едой я начала расспрашивать тебя, что произошло в кабинете с Курдеко.

— Ты представляешь…Только обещай не ёрничать по этому поводу, — сначала предупредила ты меня.

— Ладно-ладно, у меня даже нет предположений.

— Дело в том, что я у него не единственная, кто будет выступать на конференции. Есть еще Иванова, не менее способная, — задето произнесла ты.

— Угу, — промычала я, уплетая обед.

— Что, угу? То есть? Думаешь, в этом ничего особенного?

— Извини, я немного опустошенна после сама знаешь кого… Если честно, я думаю, его отношение к тебе не изменилось, такое же научно-познавательное, а вот ты откровенно ревнуешь.

— Я? — ты фальшиво удивилась.

— Ну да, а теперь ты будешь стараться быть не хуже этой Ивановой.

— Я надеялась, что за завесой всех этих формальных отношений что-то кроется. Но я ошибалась.

— Ты не можешь знать этого наверняка, — поспешила я тебя успокоить.

Ты лишь пожала плечами и принялась за чай.

— Ну, а у тебя что? — вспомнила ты.

— Ты знаешь, если откинуть всю красноречивую грязь, что я о себе услышала… у него такииие губы, они не дают мне покоя. Почему я раньше не замечала?

Ты чуть было не обожглась чаем, не ожидая услышать от меня такое.

— Чем вы там, простите, занимались?!

— Он меня так долго пытал своими злосчастными задачками, и все заставлял меня напрячь, говорю дословно — моё левое полушарие. Заладил, как попугай — обоснуйте, обоснуйте. Долго мучил, а потом в итоге говорил, что это неверное решение, и в редкие моменты смотрел на меня исподлобья так, словно я ничтожество.

— Не вижу связи с губами.

— А потом я просто отключилась, — продолжила я свою душераздирающую историю, подходя к сути, — решила его поразглядывать, и когда я дошла до губ, я стала думать, хотелось бы мне его поцеловать? Ты видела его губы?

— Оль, ты меня пугаешь, только не смей влюбляться в этого бездушного человека.

— Нет, ты что, упаси боже, я только в губы, — я рассмеялась.

— Не играй с огнем, — серьезно предостерегла меня ты, — он от тебя и мокрого места не оставит.

— Но ты же играешь, — хитренько улыбнулась я и отпила чай из чашки.

— Я серьезно, — строго ответила ты. — Он тебе не по зубам.

— Не переживай, я не мазохистка, к тому же он не в моем вкусе. Я опасаюсь бессердечных тиранов. И вообще, нам через пару часов на тренировку, не плохо бы разрядиться посредством боксерской груши после такого дня, а пока предлагаю поваляться перед просмотром сериала.

— Абсолютно поддерживаю, — вздохнула ты.

На следующий день я не пошла на отработки к Нестеру, потому что у меня был такой упадок сил с прошлого раза, что не было мочи смотреть ни на книги по финансам, ни на самого Тимура Алексеевича, ни выслушивать его прямолинейные замечания по поводу моих заторможенных умственных способностей. В четверг я тоже себя пожалела, а в пятницу не выдержала ты.

— Оль, разве Нестер тебе все долги закрыл? — как бы, между прочим, сидя за ноутбуком и готовясь к конференции, спросила ты.

— Я за выходные подготовлю пять тем и в понедельник все ему сдам, — сомнительно произнесла я, не отрываясь от телефона.

— Может ты бы начинала? — мягко посоветовала ты.

А меня словно всю ломало. Не то что бы мне так сложно было понять весь этот материал, уделить ему время. Просто мне так снова не хотелось идти к нему, не хотелось доказывать для него, что я на самом деле чего-то стою. Хотелось напротив еще больше насолить ему за то, что он такой противный.

— Пойдем, погуляем, м? — предложила я, проигнорировав твой намёк. — На улице чудесная погода. Тепло. Можно шорты надеть, которые мы купили недавно.

— Не сейчас, чуть позже, — не отвлекаясь от монитора, ответила ты. — Займись и ты делом.

— Не могу учить предмет человека, которого ненавижу, — злилась я. — И вообще, я решила отказаться от его помощи с дипломной. Вот закрою хвосты и попрощаемся.

— Так, а кто же тебя возьмет сейчас, когда осталось чуть больше месяца?

— Ну, хотя бы Евгений Павлович, — неуверенно произнесла я. — Он хотя бы не такой заносчивый.

— И предмет у него скучный.

— Настя, прекрати.

— А ты прекрати искать легкие пути, а возьмись за дело.

Я отбросила в сторону телефон, сложила руки на груди и не забыла наигранно надуть губы, как ребенок.

— Все равно не буду с этим Нестером! — пробурчала я.

— Можно подумать тебя замуж за него выдают, — рассуждала между строк ты.

— Ещё чего! Бедная его жена. Не позавидуешь. Наверное, такие не женятся вообще! Таким извергам надо запрещать семьи заводить, потом страдают жены и дети, — продолжала я ворчать.

— Я, кажется, знаю, тебе по философии или чего-то такого рода надо писать дипломную, — подтрунивала ты надо мной.

— Если бы, — вздохнула я. — Дипломная по демагогии.

Я пять минут повздыхала и пошла в комнату за конспектами и книгами.

На выходных мы полностью себя посвятили учебе, только поздними вечерами выбирались подышать свежим воздухом.

Я бы не сказала, что я добросовестно подготовилась к отработке. Честно, я очень пыталась, но информация словно сопротивлялась усваиваться моим мозгом. Особенно совершенно не интересные темы. Я постоянно находила предлог, чтобы увильнуть от зубрежки: то обед предложу приготовить, то ужин, то помыться мне вдруг надо, то в сон клонит, то чай, то туалет. Ты же была сосредоточена и дисциплинированна, во-первых, тема оказалась и правда какой-то будоражащей разум, во-вторых, как я и предполагала, соревновательный дух в тебе взыграл. Так что ты позволяла мне взять на себя большую часть забот по дому и не сильно меня муштровала по поводу «не выученных» уроков. Ты была настроена подготовить черновой вариант к понедельнику и практически спала по пять часов ночью.

— Насть, с твоим рвением, ты, недолго ожидая, займешь место Курдеко на кафедре. Мужчины не любят женщин, успешнее их. Так что не переусердствуй, — беспокоилась я.

— Да всё-всё, — наконец сказала ты, опустив крышку ноутбука, — надо сменить обстановку.

— Аллилуйя! — воскликнула я и побежала подбирать наряд.

Это был теплый июньский воскресный вечер. Девятый час. Южный ветерок, шелест сочной листвы, рыжий закат и рыжие облака, людный скверик, влюбленные пары вокруг и два шарика мороженного. Мы с тобой две подружки, как две сестры-близняшки: у обеих светло-русые густые волосы, только у тебя слегка волнистые длиной до лопаток, у меня прямые по пояс, обе голубоглазые, миниатюрные и миловидные. Вместе мы всегда производили большее впечатление, чем порознь. Так и сегодня, пока мы гуляли, к нам уже подходили пару раз познакомиться. Но ты не была настроена заводить новые знакомства.

— А что в этом плохого, познакомиться с кем-то? — спросила я. — С кем-то, кто совершенно не связан с наукой? С каким-нибудь ПТУшником, например.

— Ты уверенна, что тебе будет, о чем с ним поговорить?

Я пожала плечами:

— Главное не о финансовом инжиниринге, а это уже очень хорошо. Не все птушники безнадежны.

— Не все научные сотрудники зануды.

— Так и скажи, что ты уже влюблена.

Ты промолчала, не желая произносить это вслух.

— Зато моё сердце заполняет ненависть, — с досадой произнесла я. — Похоже, любовь не собирается меня посещать.

— От ненависти до любви один шаг, не слышала?

— Только не в этом случае.

— Не зарекайся.

— Насть, прекрати, такая ненависть может перерасти только во вражду. Если бы я была посмелее, то так уже и было бы.

— А ты знаешь, во что перерастает вражда? — загадочно спросила ты.

— Ну, удиви меня, — усмехнулась я.

— В страсть.

Я рассмеялась и сквозь смех, сказала:

— Ну да, конечно. Это ты из романов узнала?

— Я просто предупредила, — съязвила ты.

В понедельник у нас было всего две пары, это была последняя учебная неделя, когда все закрывали свои долги, лабораторные работы, зачеты и курсовые, нам оставалась только дипломная работа. Защита дипломной работы была назначена через месяц, а твоя конференция в следующий понедельник. Я обещала на нее прийти, морально тебя поддержать.

С утра я была на взводе, раздраженная и несобранная.

— Где, где этот хренов носок?! — кричала я, вываливая всю свою полку с одеждой на пол.

— Ты так кричишь, что он со страху спрятался от тебя, — подшутила ты. — Возьми другие носки.

— Я хочу белые, потому что у меня белые кеды.

— Надень босоножки, и вопрос носков отпадет.

Пришлось так и сделать, потому что мы уже опаздывали. Ты надела летнее платье и туфли, сверху короткую джинсовую куртку. Я надела узкие джинсы и светлую однотонную рубашку.

Две лекции прошли без происшествий, ты на них клевала носом, все же бессонные ночи дали о себе знать. Да и я скучала на парах, за окном была прекрасная погода, и совсем не хотелось сидеть в помещении.

После занятий мы направились по кабинетам наших преподавателей. Я уже морально готовилась, что сейчас его не будет на месте и мне придется ждать его неопределенное время. Но кабинет оказался открыт, и как только я его увидела, приоткрыв дверь, меня тут же охватил парализующий страх, мой спокойный мир был вмиг нарушен. Я несмело вошла, беззвучно прикрыла за собой дверь и робко поздоровалась. Тимур Алексеевич был один, он стоял возле шкафа и, по-видимому, искал там что-то, перебирая книгу за книгой. Не отрываясь от дела, он сказал:

— Я вас не надеялся увидеть больше.

Я молчала, чуть дыша, потеряв дар речи.

— Почему вы не пришли на прошлой неделе? — спокойным, но леденящим низким голосом спросил он меня.

— Я себя неважно чувствовала, — соврала я.

Он ехидно усмехнулся.

— Вы собирались дипломную работу писать. Вы спите что ли? О чем вы думаете? Это вам не пироги печь! — воспитывал он меня.

«Вообще-то пироги тоже непросто печь. Это сноровка нужна и опыт» — ответила я ему у себя в мыслях, а сама смотрела на этого деспота и даже любовь к его губам меня не спасала.

Так хотелось сказать ему, чтобы он замолчал, прервать его. Но я молчаливо терпела. В фантазии я представляла, как я подхожу к нему и закрываю ладошкой ему рот. Представляла его возмущенное лицо. Как он отбрасывает мою руку от своего лица, кричит в ярости…

— Надеюсь, вы все подготовили сегодня, а не две темы и как следует, — строго сказал он.

Его голос был такой низкий, чистый, проникновенный, пробирающий меня до мурашек.

— Да.

— Тогда начнем. Присаживайтесь.

И тут началось. Он как будто специально задавал мне каверзные вопросы, путал меня, делая из меня идиотку, заводя меня в тупик и ставя в неловкое положение. Я поняла, что только со мной он так себя ведет, за что я так ему не полюбилась? Я что, самое слабое звено? Или у него проблемы с самим собой, он не удовлетворен работой, своей жизнью? Это не могло больше продолжаться, мне было обидно, я должна была, наконец, это прекратить.

— Я прошу прощения, но таких бездарщин как вы, я еще в жизни не видел! — в порыве раздражительности выпалил он.

— Я вас прошу, давайте мы это прекратим… — мой голос предательски дрожал, я готова была разрыдаться прямо здесь и сейчас. — Раз я такая бездарщина в ваших глазах, давайте перестанем издеваться друг над другом. Не хочу вас мучить своим присутствием. Простите мне долги, и я уйду, я больше никогда не попадусь вам на глаза, и не надо мне помогать с дипломной работой.

Я выпалила это все и ждала ответа, боясь поднять глаза на него. Я думала, он станет кричать. Но он не ожидал от меня такого. Он отреагировал уже более спокойно:

— У вас есть кто на примете?

— Да, — не совсем правду сказала я.

— Хорошо, я думаю, так будет лучше, — сразу согласился он. — Давайте зачетку.

Я положила ее дрожащей рукой ему на стол. Он быстро ее заполнил, захлопнул, отодвинул и сказал:

— Удачи.

А потом сразу принялся за свои дела, словно меня уже нет. Я встала, попрощалась и вышла из кабинета. В коридоре тут же расплакалась, постояла у окна этажом ниже, подумала, привела себя в порядок и пошла искать Евгения Павловича.

Ты постучала в дверь и зашла в кабинет. Курдеко сидел за столом, рядом с ним сидела довольно эффектная брюнетка с распущенными гладкими блестящими волосами. Это была Иванова Оксана. Конечно же, наш холостой Даниил Андреевич был окружен просто колоссальным вниманием со стороны студенток, да и всех женщин. По ее внешнему виду было понятно, что она хотела произвести на него впечатление. Облегающий короткий топ на тонких бретельках, вздымающаяся пышная грудь, яркие пухлые губы, томный взгляд из-под густых ресниц и заумные разговоры по теме конференции. Опасная сексуальная «эрудитка». А Даниил Андреевич с восторгом разбирал материал, который она подготовила, почти не отрываясь от монитора ноутбука, изучал его, не забывая восхвалять ее работу, делать поправки и дополнения, так и не бросив самцовский взгляд на ее «спелые дыньки». А может, успел, при встрече.

— Простите, я зайду позже, — сказала ты парочке и развернулась к двери, раздосадованная этой картиной.

— О, Анастасия Николаевна, вы так тихо зашли, мы даже не заметили, проходите-проходите, это мы тут с Оксаной Александровной тему до ума доводим. Через пять минут закончим. Присаживайтесь, пожалуйста, — вдруг остановил тебя Даниил Андреевич.

Оксана с презрением глянула на тебя, наверняка она при прощании с преподавателем хотела осуществить свой план по его обольщению, но ты ее этого лишила. Ты ухмыльнулась ей в ответ и села за соседним столом. Даниил Андреевич даже как-то поспешно с ней закончил и попрощался, так, что она даже не успела открыть рта, и тут же перешел к тебе.

— Анастасия Николаевна, у вас на флешке? Давайте ее сюда и сами тоже ко мне идите.

Оксана в смятении и ярости покинула кабинет, виляя аппетитной попкой, обтянутой яркими джеггинсами.

Тебя не покидало ощущение, что она тебя заинтересовала больше, чем его. Может он любит не женщин? Нет, нет, этого не может быть. Но как же влезть в его голову, узнать, что у него на уме? Тебе стало настолько любопытно, что ты осмелилась спросить у него:

— Как вы уцелели рядом с этой девушкой? Она вас ведь просто пожирала взглядом. Или вы этого совершенно не замечали?

Даниил Андреевич улыбнулся твоему вопросу, он нисколько не возмутился, посмотрел тебе в глаза и ответил:

— Заметил ли я ее пышную грудь? Конечно! Никакой нормальный мужчина не сможет этого не заметить. Но я этим уже сыт по горло! Знали бы вы, как долго продолжается весь этот плейбой. Когда чем-то пресыщаешься, это начинает наскучивать. Конечно, не буду скрывать, поначалу это было увлекательно, лестно потешить своё мужское самолюбие, но мне по вкусу другое. Признаюсь вам, я немного старомоден.

Курдеко говорил это спокойно, с улыбкой, как-то что ли по-дружески, совершенно искренне.

— Ко всему прочему, я против отношений со студентками, какими бы они прекрасными не были. В этом я принципиален.

Ты даже раскрыла рот от удивления, ты никак не ожидала от него такого развернутого ответа, такой откровенности. Через секунду ты ответила:

— Я понимаю вас.

И сразу уставилась в монитор.

— Еще есть вопросы личного плана? — спросил он.

Тебе очень хотелось, больше всего на свете, очень многое его спросить, но ты боялась раскрыться, а вдруг он поймет, что ты в него влюблена?

— Нет, кажется, — соврала ты.

— Хорошо, тогда перейдем к делу?

Курдеко как будто и сам не прочь был поболтать с тобой, по крайней мере, тебе так показалось.

— Да.

И Даниил Андреевич начал изучать твою работу. А ты в эти минуты наслаждалась тем, что вы с ним так близко сидите, так, что ты отчетливо слышала его дыхание, голос, запах, он был таким родным, любимым и недоступным. Всего какие-то 20 см разделяли ваши плечи, что вот-вот можно было бы коснуться ими невзначай…

Он похвалил твою работу и сказал, что больше приходить не придется. Ты сама отлично справилась, он лишь внес небольшие коррективы и сказал, что теперь вы встретитесь на конференции. Через неделю. Целую неделю. Ты всем видом не показывала своих чувств.

Когда ты собралась уходить, он сказал:

— Анастасия Николаевна, удачи вам.

— Да, спасибо… — с грустью проговорила ты.

— Вы хороший человек и достойны лучшего, — вдруг сказал он и, встав со стула, подошел к тебе поближе. — Я надеюсь, после окончания института, наше общение на этом не прекратится. Очень жаль нам, было бы, терять такую светлую голову. На кафедре найдется и для вас место, если что…

Он вдруг смутился и улыбнулся, сводя с ума тебя своей широкой улыбкой.

Ты смотрела на него, пораженная до кончиков волос, снизу вверх, изумленно хлопая ресницами, заливаясь румянцем, ощущая, как тепло заполняет твою грудь.

Но тут постучали в дверь, заглянул Тимур Алексеевич:

— Не помешал?

— Ааа, — Курдеко растерялся.

— Спасибо, мне пора, — ты тут же подвела разговор к концу и растеряно убежала из кабинета.

— Звоните мне по любым вопросам! — только выкрикнул Курдеко вслед.

Мы с тобой встретились дома. Когда ты пришла, я сидела в зале на диване с чашкой чая в руках и угрюмым настроением. Ты же навеселе примчалась ко мне, рассказать, что с тобой произошло.

— Оль, что случилось? Хотя я понимаю, ты всегда после Нестера приходишь такая. Но, всё же, не настолько.

Я глянула на тебя исподлобья, сдерживая ком в горле, и выдавила из себя:

— Он меня унижал, как обычно. Я дала отпор, как могла. Мы договорились с ним, что он мне ставит зачет, а я отказываюсь от его помощи с дипломной работой.

— И он согласился?

— Да.

— Вот козел. Он же тебя подставляет! Осталось совсем мало времени, кто сейчас за тебя возьмется? Он поступает низко и подло. Моё мнение совсем о нем упало, — ты негодовала.

— Да, так и есть. Евгений Павлович согласился, к счастью. Но скорее всего мы не все успеем, потому что у него и так забит график. И мне придется по большей части справляться самой и может все выйти не очень хорошо. Да и фиг с ним. Ты знаешь, мне все равно, я уже смирилась с действительностью. Зато мне не придется больше встречаться с ним.

Ты присела рядом и обняла меня.

— Ну, не переживай, я тебе помогу всем, чем смогу. У нас еще есть достаточно времени.

— Спасибо, — ответила я.

Потом ты всё рассказала, как прошла твоя встреча по поводу конференции, об Оксане, о твоём разговоре с Даниилом.

— Так я и не пойму твоего Курдеко, то ли ты ему нравишься, то ли твоя светлая голова, — размышляла я.

— Когда он мне сказал, что не хочет прекращать наше общение, и при этом стоял так рядом, я думала, у меня сердце выскочит. Но потом он сказал «нам было бы жаль терять такую светлую голову», кому нам? Что он имел в виду? Ему или всей академии?

— Им обоим, похоже, — предположила я. — Кажется мне, ты всё-таки нравишься ему. Может его сдерживает, что ты студентка? Он же сказал, студентки для него — табу.

— Он такой милый, искренний, он готов был ответить на мои вопросы. Что бы это значило? — сияя от счастья, лепетала ты.

— Думаю, что он тебе доверяет и готов сблизиться, как с другом или не только.

— Хочется верить, — мечтательно вздохнула ты.

Неделю до конференции мы провели как обычно. Ты за пару дней подготовила «до блеска» свою тему, а потом занялась своей дипломной работой. Я же несколько раз безуспешно пыталась поймать Евгения Павловича на кафедре, чтобы обсудить с ним тему моей дипломной работы, но он постоянно был чем-то занят. В итоге я начала писать её сама, напрочь лишенная энтузиазма.

Наступил четверг. Это был самый обычный день. Мы с тобой сидели за дипломными работами. С утра лил дождь, и мы никуда не высовывались. У тебя работа продвигалась быстро, что не скажешь обо мне. По большей части я скучала, просматривая литературу, а ты печатала в ноутбуке. В районе обеда раздался звонок на твой мобильный телефон. Звонил Даниил Андреевич. Ты взбудоражено на меня посмотрела и ответила на звонок:

— Да?

— Анастасия Николаевна, здравствуйте, вы можете говорить? — по голосу он был чем — то взволнован и спешно говорил.

— Да, здравствуйте, могу, — тоже взволнованно ответила ты.

— Как у вас дела с подготовкой?

— Да… хорошо…

— Отлично! Но я, по правде говоря, по другому вопросу звоню… Я, конечно, понимаю, я вам не друг, но у меня есть к вам предложение. Видите ли… В общем, скажу прямо… Хотели бы вы поучаствовать в исторической реконструкции Древней Руси?

— Ого, это очень… неожиданно как-то… Вы меня ошарашили своим предложением.

— Дело в том, что я состою в закрытом клубе и это довольно масштабное мероприятие, планируется около 70 человек только в нашем лагере. Вообще, это целый небольшой реконструированный городок со всеми постройками того времени с полностью реконструированной повседневной жизнью со всеми обычаями и бытом. Я был бы рад, если бы вы присоединились. Можете взять еще одного человека с собой.

— Подождите, подождите, но, а как же… дипломная работа и сколько это продлится и когда?

— К сожалению, это очень скоро, на следующей неделе, во вторник, 15 июня. Защита дипломной работы 7 июля. Две недели будет длиться реконструкция. То есть, в принципе, если постараться можно за неделю подготовиться, тем более у вас уже почти все готово, но если что, я вам помогу, клянусь! И сейчас у вас еще есть немного времени. Хотя нет…, если вы согласитесь, то вам надо пошить себе льняные платья, это плата за вход в клуб. Ну и вообще одеться по эпохе. На это уйдет какое-то время. А так больше ничего не надо.

— Так, но… а почему я-то? Разве некого больше позвать?

— На самом деле мы зовем только из узкого круга друзей. У нас уже все, кто возможно, тут. Ну, а о вас я ничего плохого сказать не могу. И говоря откровенно, нам не хватает женщин. Вести быт, хозяйство и прочее, не хватает рук.

— Мне надо подумать и обсудить все это с подругой. Если она согласится, тогда…

— Хорошо, сколько надо времени? Часа достаточно?

— Думаю, да.

— Я буду ждать звонка, и если ответ положительный, мы обсудим все детали.

— Хорошо.

Ты убрала телефон от уха и посмотрела на меня таким взглядом, словно ты получила крупное наследство.

— Боже, что случилось? — испугалась я.

— Кажется, ты мечтала хоть раз побывать на турнире настоящих воинов?

— Ты меня пугаешь…

Ты мне все рассказала, слово в слово, что сказал Курдеко.

— Ну, уж нет! Чего ради? И потом, мне что с дипломной работой делать? — протестовала я.

— Ну, все нормально будет, он нам поможет, — жалобно уговаривала меня ты. — Блин, это такой шанс, побыть рядом с ним! И потом, это же так круто!

— Круто? На две недели покинуть цивилизацию? Бьюсь об заклад, этот тоже там будет! Я обещала ему больше не попадаться на глаза! — не сдавалась я.

— Еще не факт, что попадётесь, он сказал, что только в их лагере около 70 человек, значит, он может и в другом быть.

— О, Настяяяя, ты меня убиваешь, — застонала я.

— То есть, мне отказываться? — обиженно спросила ты.

— Ну, раз решается твоя судьба, то я поддержу тебя. Но учти, мою дипломную работу будешь писать со мной.

— Я согласна! — и ты подбежала ко мне обниматься.

До конца недели мы готовились к перевоплощению. Ты не слезала с телефона, Даниил Андреевич инструктировал тебя, что надо взять с собой, рассказывал о правилах. Я, по-прежнему не веря в серьезность этого мероприятия, постоянно норовила взять запрещенные предметы.

— Что? Даже нельзя взять массажную расческу? — возмутилась я, пряча её в сумку.

— Нет, там будут гребешки.

— Это же жесть какая-то там намечается. Ни шампуня нормального, ни зубной пасты.

— Там всё будет, просто приспособлено для того времени.

— О да, надеюсь, не золой будем зубы чистить. Я как-то не планировала в этом месяце тратиться на стоматолога, — бурчала я.

В общем-то, нам практически ничего и нельзя было брать. Можно было взять мобильники, но использовать только в крайних случаях. И то, кажется, в таких диких условиях вряд ли бы была хорошая связь. Предметы женской гигиены были разрешены, к счастью. Иначе, я бы просто напросто плюнула на всё. Единственное, на что пришлось потратить достаточно времени, это на пошив нам платьев. Хотя платьем это трудно назвать, это была льняная серая рубаха прямого кроя по щиколотки, с длинными рукавами, и овальной горловиной с небольшим разрезом посередине. Сплетенным поясом можно было повязать рубаху вокруг талии и все дела. Но больше всего времени ушло не на само шитье рубахи, а на изготовление кожаной обуви. Это было непросто, но, исколов все пальцы, мы справились, благо в интернете нашлось много выкроек с описанием. В дополнение к нашим рубахам мы еще пошили ночные рубахи из белого льна более тонкие и короткие. На голову нам было разрешено ничего не надевать, поскольку мы были девки не замужние и по сценарию мы должны были играть роль девок на выданье, старших дочерей одной из семьи. Только замужние женщины надевали на голову особые головные уборы. Так же было оговорено, что никакой косметики использовать не разрешено. Хотя для выхода в свет там была придумана своя природная косметика. Наверное, какая-нибудь свекла и сажа… Так мне казалось, потому что я с трудом могла представить, как там все будет устроено.

— Трусы то можно взять!? Или панталоны надо шить? — бухтела я.

Я переживала, что не вынесу всю эту антицивилизацию.

— Можно, но только классические, однотонные, хлопковые, желательно серого цвета, никаких кружев, танго и сердечек, — увлеченно ответила ты, предвкушая всё это. — Можно взять историческую литературу, это же круто! Наконец, я смогу перечитать любимые книги Семеновой.

Ты бережно положила три книги в свою матерчатую сумку.

— Ты думаешь, нам дадут там почитать? Поваляться на печи? Да мы только полдня будем муку молоть для хлеба! — язвила я.

— Не переживай, всё будет хорошо, мы втянемся через пару дней.

— Чем же там мужики занимаются, если на бабах всё хозяйство? — продолжала бубнеть я.

— Ну, как, чем? Мне сказал Даниил Андреевич, они тоже занимаются разными ремеслами, торговлей, строительством, охраной, боевыми техниками овладевают, оружием, охотятся и рыбачат. А женщины пекут хлеб и готовят в печах, воду носят, убирают, стирают, детей воспитывают, прядут, шьют, вышивают, также могут на рынке торговать. Там ведь деньги есть и все продается и покупается, как по-настоящему.

— А если я гончаром быть хочу? — озарилась я идеей.

— Ммм, боюсь, там это не пройдет.

— Как это так, я не смогу сама за себя решать?

— Ну, мы ведь там будем чьими-то дочерьми, и нам придется слушаться своих родителей и делать, что они нам повелят.

— Тогда я буду непослушной дочерью, — усмехнулась я.

— Тогда ты будешь наказана.

Я открыла рот в немом возмущении.

Конференция прошла в понедельник, за день до отъезда в «Древнюю Русь». Я пришла поддержать тебя, села в конце третьего ряда и хоть ничего не понимала, но внимательно слушала твой доклад. Остальных не слушала, а играла в телефоне. В целом мне было ужасно скучно, и я засыпала. Длилась эта конференция немного немало три часа. Ты выступила блестяще, ответила на все вопросы заумных профессоров и гостей. А Даниил Андреевич, сидевший в первом ряду с краю, ликовал. Он аплодировал тебе стоя. Ивановой тоже. Он даже подал тебе руку, когда ты спускалась с лестницы трибуны. Хотя и Ивановой тоже подал. Я анализировала его поведение, пыталась раскусить его, влюблен ли он в тебя или… Или напрашивался только один вариант — он был необычайно хорошо воспитан и обходителен, он был просто джентльмен. Его манеры в наше время можно было бы принять за флирт. Но это было не больше, чем правила хорошего тона, на мой взгляд, слишком гипертрофированные. Не было там никакой любви. И иллюзий на этот счет питать не приходилось. Он был таким со всеми женщинами, красотками и не очень, молоденькими и дамами 50+. И все были от него без ума. Но всё-таки может, у него к тебе было что-то большее?

Что касается Тимура Алексеевича, он тоже присутствовал и сидел рядом с Курдеко, но часто и подолгу выходил говорить по телефону и вообще выглядел озабоченным. С ним мы не пересеклись. К счастью, мы сидели с разных концов ряда, и я скрылась за головами высоких людей.

После конференции мне пришлось еще полчаса подождать тебя в коридоре, пока ты решала все вопросы с Курдеко по поводу завтрашней поездки. Я не стала подходить, не хотела лишний раз испытывать судьбу и встречаться с Нестером.

На следующий день поездка намечалась в десять вечера, у памятника Ленину нас должен был ждать автобус. Ехать предполагалось 6 часов. Последние сборы не заняли много времени. С собой в"котомку"мы положили пошитую одежду, обувь, прокладки, трусы, и паспорт для регистрации. Лекарства нам сказали тоже не брать, если нет каких-то особых показаний. У них там было два самых настоящих лекаря, то есть квалифицированных врача с современным арсеналом лекарств. С медициной, похоже, они не стали слишком уходить в старину. И таблетки останутся таблетками, а не зельями. Хотя для лечения легкой простуды наверняка воспользуются какой-нибудь травой. Как ты меня утешила, там всё продумано до мелочей и этой жизнью они живут ни один год, так что опасаться умереть там от заражения крови, исключено.

Ближе к выезду ты начала немного нервничать, я же пока не воспринимала все это всерьез, не верила я, что там всё будет так реалистично по их представлению. Меня больше пугала мысль, что там наверняка будет Тимур Алексеевич, а не наличие туалета на улице. Но попросить тебя узнать у Даниила Андреевича о том, будет ли он там, я струсила. Уж лучше жить надеждой, что его там не будет, чем знать, что никаких надежд нет.

К автобусу мы приехали одни из первых, потому что тебе не терпелось скорее увидеть своего преподавателя. Зато мы заняли места на втором этаже, которые нам понравились. Я села у окна, мы договорились, что туда я еду у окна, а обратно — ты. Ездить в автобусах и машинах мне доставляло удовольствие, особенно под музыку в наушниках. Я решила наслушаться музыки до тошноты, поскольку все изобретения современности придется оставить на две недели. В этот вечер было жарко и мы с тобой были только в шортах, футболках и босоножках на плоской подошве. Только через минут сорок собрался весь состав участников. Руководители, все главные реконструкторы и матерые участники клуба сидели на первом этаже автобуса. Даниил Андреевич только торопливо подошел к нам поздороваться и удостовериться, что мы добрались и сидим в автобусе, и сразу убежал. Тимура Алексеевича не было видно, хотя не скрою, что краем глаза я пыталась его уловить в автобусе и на улице, и даже спрашивала тебя не раз, не видела ли ты его. Но ты не видела и не слышала его, тогда я немного успокоилась и как только мы поехали, расслабилась и погрузилась в музыку.

Всю дорогу мы, то спали, то дремали, ночь прошла без происшествий, дорога была спокойной. В четыре утра уже рассветало. Мы подъезжали к месту назначения уже по грунтовой дороге, вдоль которой росла высокая луговая трава, а вдали поблескивал краешек реки Сухоны. Солнце живописно всходило из-за лесного густого массива на горизонте. Мы ехали ещё 20 минут до места назначения, где стояла деревянная небольшая постройка наподобие летнего домика, а за ним длинный высокий бревенчатый забор с внушительными воротами, который вел в город племени Кривичей. Первое, что мы почувствовали, сойдя с автобуса, это запах росы и свежескошенной травы, ни с чем несравнимый запах, такой славянский, такой родной. Нам было не по себе среди этой незнакомой обстановки. Таких как мы, новеньких, было еще три человека-парня 20-25-ти лет, и они также недоуменно стояли в сторонке и кого-то высматривали в толпе. Наконец, на нас обратили внимание и велели подойти на регистрацию у стойки возле домика, отметиться и узнать в каких сословиях и семьях мы состоим и кем друг другу приходимся. Затем надо было пройти в тот небольшой домик, предаться, так сказать, физическому и духовному перевоплощению и выйти через другую дверь с обратной стороны. Формально нас нарекли Настасья и Вольга, мы стали старшими дочерьми и сестрами в семье зажиточных крестьян из пяти человек. Нашими родителями стали настоящие муж с женой лет 35-ти, они уже давно состояли в этом клубе, были опытными и очень похожими на «предков», даже говор у них был какой-то немного чудаковатый. На мое удивление в числе собравшихся было достаточно много детей разного возраста, подростков-мальчишек и таких же девчонок на выданье, как мы, но по факту лет по 15-17, и до 25 много, но по их укрытым головам было понятно, что здесь они в паре. В нашей семье был мальчик лет девяти Святослав, девочка лет пяти Ярослава, и двухлетний Глеб. Я поняла, что скучать в этой семье нам точно не придется.

Перед тем как зайти за ворота, руководителями был проведен инструктаж, освещены основные правила нахождения на этом мероприятии, техника безопасности и прочее. И тут мне стало не по себе, потому что, они выглядели такими серьезными и, кажется, не шутили. Эти фанатики и в правду настолько полно погружались в атмосферу того времени, что никаких поблажек не предвиделось. За нарушение правил исключали из клуба. А что касается новичков, то они должны были пройти испытательный срок, прежде чем станут полноправными членами этого сообщества, если захотят остаться.