На реку Великую к Николаю Чудотворцу

Ольга Иванова

Эту книгу я писала долго. Мне сложно было облечь в слова все мои мысли и чувства, все то, что я испытала и пережила в Великорецком крестном ходу. Эта книга про путь. Про мой путь к вере, к Богу. Буду рада, если мой опыт окажется полезным, и, прочитав эту книгу, вам тоже захочется пойти в Великорецкий крестный ход, пройти тот путь, что прошла я, или хотя бы зайти в храм, просто постоять, помолиться и поставить свечку. Путь длиной в тысячу миль всегда начинается с первого шага…

Начало

Муж привез меня к Троицкому собору в Ижевске, откуда мы должны были на автобусах отправиться в Великорецкий крестный ход.

Издалека я увидела Константина, мужа Нины Александровны, с достаточно небольшим, по сравнению с моим, рюкзаком.

— Вот, смотри, — сказал мне Саша. — Видишь, у Нины Александровны какой маленький рюкзак, а ты чего набрала, что у тебя столько вещей?

Я, честно говоря, удивилась… Я действительно брала только самое необходимое, неужели у Нины Александровны может быть настолько меньше вещей?

Все оказалось гораздо проще. Это была только часть вещей моей спутницы, а основная часть находилась в большой синей спортивной сумке с двумя ручками, по виду гораздо большей, чем мой рюкзак.

У входа в храм я увидела Катюшу из иконописной школы, стоявшую возле вещей. А вокруг было много людей, у меня даже возникло ощущение, что почти весь Ижевск отправляется сегодня вместе со мной в Великорецкий крестный ход, хотя запланировано было всего три автобуса — два больших и один маленький. Скорее всего, все-таки такое скопление людей объяснялось тем, что было очень много провожающих.

В Троицкой церкви был отслужен молебен и прочитан акафист Николаю Чудотворцу.

После этого все взяли свои вещи, лежащие на улице возле храма — разноцветные рюкзаки, туристические коврики, палатки, спальники всех размеров и мастей. И вся эта цветная толпа двинулась в сторону автобусов.

Лариса, наш организатор, громко скомандовала:

— В автобусы не залезать! Сейчас сама всех буду рассаживать, а то потом придется вас местами менять, сядете не в тот автобус.

Лариса была права. Один большой автобус ехал только в одну сторону крестного хода, а потом, из Великорецкого, должен был привезти нас домой, в Ижевск.

Другой автобус должен был сопровождать Великорецкий крестный ход в обе стороны, то есть до Великорецкого и обратно, до Кирова, а оттуда уже вернуться в Ижевск.

И, наконец, был еще третий автобус, маленький, дополнительный, заказанный Ларисой только потому, что появилось очень много желающих в самый последний момент, в том числе и моя подруга Ольга.

В нем должна была ехать из наших ребят из иконописной школы еще и Кристина, но в итоге она оказалась в автобусе, который шел в обе стороны крестного хода. Кристина утверждает, что на самом деле ее имя пишется как «Крестина», через букву «е», от слова «крест», возможно, так и есть, но я буду писать ее имя в этой книге через букву «и», мне так кажется правильнее.

Мы с Ниной Александровной договорились сесть вместе, пока она складывала свои вещи в багажное отделение (за меня это сделал мой муж), я занимала для нас места в автобусе.

На первой же остановке Кристина пришла к нам в автобус грустная и заявила:

— И зачем только я пошла в этот крестный ход? Все мне не так… Матушка Нина со мной не поехала…

Матушка Нина — хорошая знакомая Кристины, она монахиня, но живет в миру, а не в монастыре. Как-то в одну из наших паломнических поездок с иконописной школой, кажется, в Казань, она уже ездила с нами. Почему не поехала сейчас — оставалось только догадываться…

— А еще на меня мужчина, мой сосед по автобусу, все время наваливается и хочет поговорить, а мне хочется помолчать, — добавила девушка.

— Кристиночка, — тут же отозвалась наша сердобольная Нина Александровна, — ты садись в наш автобус, с Оленькой рядом, тут все наши едут — Настенька, Катюша, Андрюша, матушка Наташа с дочкой. А я пойду сяду в тот автобус, с твоим соседом. Хорошо?

— Нет уж, — немного помолчав, ответила Кристина. — Мне ведь и здесь все будет неладно.

Мы с Ниной Александровной обрадовались, что девушка все понимает, оказывается, и просто капризничает немного.

Кристина ушла и вернулась минут через пять, сияющая, с улыбкой и с пригоршней черешни в руках:

— Меня угостили, а я вам принесла!

Было видно, что от прежней печали не осталось и следа, настолько радостно она это сказала.

— Ты такая красивая, когда улыбаешься! — Улыбнулась в ответ Кристине моя соседка. — Улыбайся почаще, тебе очень идет.

Больше остановок не было до самого Кирова, а может, они и были, санитарные, просто мы с Ниной Александровной их благополучно проспали.

В Киров приехали рано утром, часов в пять-шесть утра, но уже было светло. Наши автобусы остановились у Спасского собора, это совсем недалеко от Трифонова монастыря, откуда начинается Великорецкий крестный ход.

Когда я была в Кирове весной 2016 года, мы с моей подругой Леной, гуляя по городу, проходили как раз мимо Спасского собора и даже в него зашли.

Собор оказался старинным, построенным в том виде, в котором он существует сейчас, в XVIII веке. А когда-то, более четырех веков назад, в деревянной Троицкой церкви на месте этого храма находилась чудотворная икона Спасителя, исцеляющая всех, обладающая чудодейственной силой. Однажды за один только год было зафиксировано 104 случая исцеления от разных болезней, но самым известным случаем считается избавление от слепоты вятчанина Петра Палкина 12 июля 1645 года. Когда об этих чудесах узнал Алексей Михайлович Романов, сменивший на царском престоле своего отца, Михаила Феодоровича, отошедшего ко Господу, он приказал привезти чудодейственную икону в Москву, восприняв это чудо исцеления как благословение на его государево служение. Царь сам прошел с иконой Спаса через Фроловские ворота в Кремле в Успенский собор, и они после этого стали называться Спасскими. И знаменитая Спасская башня Кремля тоже именно в то время стала называться так, это название тоже произошло от вятской иконы Спаса Нерукотворного, я раньше этого не знала.

Сейчас оригинал вятского образа Спаса Нерукотворного находится в Новоспасском монастыре Москвы, так в свое время решил патриарх Тихон, а в Спасском соборе Кирова — только точный список чудотворной иконы.

Еще есть информация, что в 1657 году икона Спаса Нерукотворного спасла Вятку от моровой язвы, когда жители прошли с образом Спаса крестным ходом по городу.

Спасский собор — единственный в Вятке двухэтажный храм, построенный в строго классическом стиле.

Только к 1761 году храм возник в том виде, в котором существует сейчас. Как и большинство храмов, его постигла печальная участь — в 1929 году он был захвачен большевиками, колокольню снесли, а в храме находились разного рода учреждения, даже общежитие для студентов.

В девяностые годы XX века храм стали восстанавливать, вернули и колокольню. Начали снова служить литургии.

Когда мы зашли внутрь, меня поразило отсутствие росписей на стенах храма, может быть, их и не было никогда, но, скорее всего, они были уничтожены в советские времена.

— Эх, сюда бы бригаду нашей иконописной школы, — воскликнула я.

О росписи храмов нашей иконописной мастерской во главе с Морозовым Василием Николаевичем я знала не понаслышке, сама участвовала в росписи трапезной Казанско-Богородицкого храма в Ижевске, Спасо-Преображенского храма в Воткинске и Покровской церкви в Сарапуле. Слава о наших ижевских мастерах давно распространилась за пределы Ижевска и Удмуртии, они даже в Переславле-Залесском расписывали храм Сорока Севастийских мучеников летом 2016 года.

— Те, кто в первый раз идёт, обязательно сходите прямо сейчас приложиться к иконе Николы Великорецкого, — объявила Лариса. — А то так бывает, что идешь в крестном ходу, а приложиться к иконе не получается. То ты приходишь, она уже ушла, то к ней очередь огромная. А сейчас людей в храме точно нет, рано еще слишком.

И мы, умывшись и немного перекусив, собрались в Трифонов монастырь, где весь год, за исключением нескольких дней Великорецкого крестного хода, хранится икона Николая-Угодника, найденная на реке Великой. Вернее, не она сама, оригинал иконы был утрачен, а точный список с иконы.

— А ты, Оля, выпила свои таблетки от сердца? — спросил меня Андрей, один из учеников нашей иконописной школы.

— Нет еще, — ответила я. — Я хорошо себя чувствую. А ты?

— И я хорошо, но я выпил. И ты сходи выпей.

— Ладно, договорились, — и я послушно поспешила в автобус за своими лекарствами.

Так и повелось — каждое утро мы спрашивали друг у друга, выпиты ли нами сердечные лекарства, у каждого свои, потому что заболевания разные.

У меня — пролапс митрального клапана, у Андрея — что-то другое, у него операция была на сердце весной, мы с иконописцами дружно навещали его в стационаре. Он очень боялся, что в крестный ход врачи его не пустят, а идти хотел и решил, что пойдет даже вопреки запрету врачей. Но они разрешили.

Андрей, как и многие ученики нашей иконописной школы, попал в нее случайно. Так может показаться на первый взгляд. Но все мы знаем, что случайности не случайны — Господь привел, конечно же. Точно так же, как привел когда-то мою подругу Ольгу, меня, Нину Александровну и многих других. А Андрей подвозил однажды Василия Николаевича до дома на такси, когда там работал. И разговорились (наш Василий Николаевич любого собеседника разговорит). Было это в марте 2015 года. И на следующий день Андрей пришел в иконописную школу. Не всех, далеко не всех берет Василий Николаевич учиться весной, обычно просит подождать до сентября, до начала нового учебного года. Я считаю, что нам с Олей и Андреем очень повезло, что нас взяли весной, в конце учебного года.

***

В начале мая я планово посетила своего врача-кардиолога, прекрасную женщину, Пупыдову Светлану Анатольевну.

Первый же вопрос, который я задала своему доктору, звучал так:

— Светлана Анатольевна, я тут в крестный ход собралась, в Кировскую область, Вы меня отпустите? Идти пешком надо будет порядка ста километров.

— Ну, а почему же нет? Отпущу, показатели сердца все в норме, от так называемого «спортивного» сердца мы с вами избавились.

Со «спортивным» сердцем приключилась очень забавная история. Когда в декабре 2015 года я пришла к Светлане Анатольевне проверить сердце, она удивилась, что все очень даже хорошо, присутствует положительная динамика. А я поведала ей о том, что хожу пешком на семнадцатый этаж нашего офиса. Наше офисное здание — самое высокое в Ижевске. А пешком я начала ходить по совету моего мужа, но не сразу до семнадцатого этажа. Начинала я с пятого этажа, а дальше ехала до семнадцатого на лифте. Потом постепенно увеличивала нагрузку, стала ходить до девятого этажа, потом до двенадцатого, потом — до четырнадцатого (тринадцатого этажа у нас в офисе нет, даже в лифте нет кнопки с цифрой «13») и добралась постепенно до этажа, на котором работаю — до семнадцатого. С одной остановкой, на девятом этаже.

— Продолжаем ходить пешком, раз это так благотворно на вас влияет, — посоветовала мне кардиолог-аритмолог.

И я послушно стала выполнять ее указания. А потом, видимо, переусердствовала, начав ходить пешком не один раз, по утрам, а два раза в день, добавив подъём на семнадцатый этаж после дневной прогулки. По всей видимости, именно это мое усердие и стало причиной так называемого «спортивного» сердца, когда я пришла на прием ровно через год, в декабре 2016 года. Я не знаю, как это правильно называется у врачей на самом деле, но кардиолог сказала, что такое сердце, как у меня сейчас, бывает у спортсменов, которые усиленно тренируются перед соревнованиями. Переусердствовала я с подъемами.

Во всяком случае, мы со Светланой Анатольевной решили так — я перестаю ходить пешком на семнадцатый этаж. Совсем. И через три-четыре месяца прихожу ней на прием.

— Отпустить-то отпущу, но при одном условии…

— Каком?

— Давайте договоримся, что в следующий раз, придя ко мне на прием, Вы мне все подробно расскажете, хорошо?

Это я с радостью пообещала, и, довольная, побежала на работу, благо от медицинского центра до офиса было рукой подать.

Вот теперь, когда меня официально отпустила в Великорецкий крестный ход моя врач-кардиолог, я могла уже спокойно говорить еще с двумя важными инстанциями — мужем и начальником. На каждом этапе я должна была получить согласие, иначе никуда идти не получится, не представляется возможным ослушаться мужа или начальника.

Муж отпустил сразу же, я даже удивилась. Сказал, что поможет мне выбрать удобную обувь для крестного хода, потому что понимает, насколько это важно.

Начальник немного напрягся, когда я сказала, что мне надо с ним серьезно поговорить. Видимо, подумал, что я буду просить повышения зарплаты или еще что-нибудь в этом роде. Мы пошли в переговорную комнату, и когда я сообщила Александру о важности для меня возможности пойти в этом году в Великорецкий крестный ход, он даже как-то расслабился и сразу же меня отпустил.

— Конечно, иди, справимся мы тут без тебя несколько дней. Ты же на связи будешь?

— А вот в этом я как раз не уверена… Еду в Кировскую область, идти будем по лесам и болотам, вряд ли у меня будет связь…

— Ну ладно, разберемся, — успокоил меня начальник.

Все оказалось гораздо проще, чем я думала, все решилось, все меня отпустили, и я начала серьезно готовиться к своему первому в жизни крестному ходу — морально, духовно и физически.

Об этом я уже рассказывала.

Спасский собор в Кирове.