Свобода или Любовь

Ольга Истомина (2024)

Бывает, что мир летит в тартарары и все, что тебе остается, это бессильно наблюдать. Именно это случилось с Камиллой. Дочь влиятельного графа, чьи капризы исполнялись по щелчку пальцев, сама оказывается бесправной наложницей, купленной, чтобы исполнять чужие желания.Склонить голову и смириться с навязанной участью? Или с честью принять вызов судьбы и кинуться в бой? Зубами и ногтями выгрызая собственную свободу?Вот только что будет, если в противостояние вмешается любовь? И так ли нужна окажется свобода, если в комплекте с ней приложится одиночество?

ГЛАВА 2

Оставшись в одиночестве, какое-то время Камилла настороженно прислушивалась к любому шороху, отказываясь верить во внезапное спасение. Пять минут, десять, пятнадцать… Если Ильшенис задумал таким образом подшутить над ней, то у него явно была железная выдержка. По-крайней мере, саму Камиллу неизвестность и ожидание сводили с ума. Стоило же девушке решить воспользоваться подарком богов и собраться обыскать вещи ардека в надежде найти более стоящее оружие, как дверь каюты распахнулась.

Камилла сжала кулаки, но вместо Ильшениса порог переступил черноволосый широкоплечий мужчина. Ужасно загорелый, с вплетенными в волосы шнурками, ярко красной рубашке и черных штанах, он казался ожившей иллюстрацией к роману про пиратов, которые Камилла украдкой читала по ночам. Сходство добавлял и ятаган на поясе.

У девушки вырвался вздох. В книге главная героиня отобрала у капитана разбойников оружие и, пригрозив смертью, потребовала разворачивать корабль обратно. Камилла не отказалась бы повторить ее подвиг, вот только как это сделать, если мужчина выше на две головы и выглядит так, будто умеет рубить врагов одним взглядом?!

— Ваша милость, будьте добры вернуться в свою каюту, — не удовлетворившись устной просьбой, мужчина схватил ее за локоть, дернув за собой.

— Что, никак не можете определиться, леди я или рабыня? А многоуважаемый ардек не оставил указаний, как со мной обращаться? — глядя, как на нежной коже мгновенно проступают красные следы, съязвила Камилла. — Так в приличном обществе принято открывать дверь перед девушкой и галантно сопровождать ее, а не тащить следом, как какую-то корову в поводьях!

Вот только вместо того, чтобы возмутиться, «пират» пожал плечами. А потом просто шагнул вперед и, подхватив брыкающуюся девушку, перекинул ее через плечо.

Путешествовать вниз головой оказалось ужасно неудобно. Мало того, что мгновенно затошнило, так еще и юбки задрались, начисто лишив возможности увидеть что-то. Стоило же подумать, какой вид открылся мужчине, как щеки опалила краска. К слову, ничего лишнего тот себе не позволил. Разве что, когда Камилла задергалась особенно сильно, шлепнул по ногам, но нес достаточно бережно и, переступив порог каюты, осторожно уложил свою «ношу» на койку.

«Неужели просто передарил?!» — промелькнувшая мысль заставила девушку мгновенно вскочить, но «разбойник», выполнив свою задачу, начисто потерял к ней интерес.

Щелкнул замок, и Камилла вновь оказалась в одиночестве. Потянулись долгие часы ожиданий. Про девушку словно бы забыли. Прикладывая ухо к двери, она несколько раз различала обрывки разговоров, один раз кто-то несколько томительно долгих минут топтался в коридоре, но за ручку так и не дернул.

Лишь вечером знакомая смуглянка принесла Камилле ужин, но выудить из нее хоть что-то полезное не удалось, та мастерски уклонялась от ответов на прямые вопросы и мгновенно меняла тему.

— Где господин? Почему бы вам не спросить у него самого, куда он ушел и что собирается делать? Я сама стараюсь никогда ничего не спрашивать, меня так учили. Если только это не касается моей работы. Вот, например, что бы вы хотели на ужин? Правда, выбор продуктов не очень большой, поэтому двенадцать блюд, как принято у вас дома, принести не смогу. Да и неужели вы столько съедали? Леди, вы такая тоненькая, словно вообще ничем не питались. На вас платье то чудом держится! Вам надо помочь его снять или вы еще не собираетесь ложиться спать?

Вставить хоть слово было совершенно невозможно. Казалось, служанка даже не делала паузы, чтобы вдохнуть, болтая с огромной скоростью. В итоге Камилла спохватилась, лишь когда за той закрылась дверь.

Так потянулись дни. Служанка заходила три раза, оставляла подносы с едой и старательно игнорировала любые вопросы. Сначала Камилла вздрагивала и, каждый раз, когда открывалась дверь, машинально хваталась за спрятанный в платье нож. Потом сообразила, что Ильшенис телепортировался куда-то далеко и вряд ли вернется обратно на корабль. Теперь на смену страху пришла скука. Деятельной и энергичной девушке физически тяжело было сидеть взаперти и с каждым днем стены давили все сильнее. Уже на второй день Камилла тщательно осмотрела всю каюту, но не обнаружила ровным ничего интересного. К сожалению, смуглянка отказалась принести ей даже пару книг, и приходилось коротать время, разглядывая глобус или смотреть в окно.

К слову, вид не отличался многообразием. Вода да вода. Разве что периодически воздушник призывал ветер и тогда корабль начинал плыть быстрее.

Сюрприз поджидал Камиллу утром восьмого дня. Проснувшись и глянув в окно, вместо бескрайнего океана она увидела контуры города.

— Наконец-то вернулись домой! — вошедшая служанка прямо светилась от счастья. — Джерок работал всю ночь и совершенно выбился из сил, но оно того стоило. Поверить не могу, что уже сегодня вновь ступлю на твердую землю.

Внутри у Камиллы все похолодело. Страхи, которые девушка всю неделю тщательно гнала прочь, тесной удавкой обхватили горло, не давая дышать.

Это смуглянке окончание пути было в радость, а Камилла просто меняла одну тюрьму на другую. И пусть огромную страну, из которой купцы всегда возвращались с полными кораблями товаров, трудно было сравнить с камерой, но для девушки все обстояло именно так. Другие люди, другие обычаи, да и она сама — чужачка. Купленная вещь, не имеющая ровно никаких прав и полностью зависящая от воли своего хозяина.

Даже забыв помочь Камилле одеться, служанка удрала делиться своей радостью с остальными. Девушка осталась ждать. На заставленный поднос она даже не взглянула, при мысли о еде к горлу подступала тошнота. В ушах же вновь и вновь звучал низкий голос Ильшениса.

«Если у розы обнаруживаются шипы, ее не выкидывают. Просто удаляют шипы», — воображение рисовало ардека то насмешливо улыбающимся, то смотрящего с ледяным холодом.

«Отец, пожалуйста, заберите меня скорее», — чувствуя, как по щекам текут слезы, беззвучно взмолилась Камилла.

Весь день она просидела на койке, поджав ноги под себя и глядя, как очертания города становятся все ближе и ближе. К тому времени, как стало возможно рассмотреть причал, суматоха в коридоре усилилась. Кто-то куда-то спешил, кто-то с кем-то ругался. Один раз раздался звон разбитого стекла, после ругань не смолкала в течение долгого времени.

Еще через час после этого смуглянка все же вспомнила об имеющейся на ее попечении леди и ураганом примчалась в каюту. Всплеснула руками при виде нетронутого подноса, но уговаривать Камиллу поесть не стала. Вместо этого продемонстрировала ярко-зеленую паранджу.

— Госпожа, посмотрите, какую прелесть я нашла среди покупок. Как раз под цвет ваших глаз! Вы будете просто очаровательны. Примерьте скорее!

— Это еще зачем? — на протянутую вещь Камилла покосилась с пренебрежением. — Лучше помоги надеть платье.

— И платье, и паранжду, — закивала смуглянка. — Иначе у нас никто не ходит. Наш Бог учит скрывать свою красоту от посторонних глаз.

— В таком случае, где твоя? И почему я на протяжении всего пути не видела, чтобы ты носила подобное? — обрадовавшись возможности подловить служанку, хитро прищурилась девушка.

— Я ведь обычная прислуга и никогда не смогу выйти замуж, — улыбка смуглянки поблекла. Правда, уже через мгновение она уставилась на Камиллу с прежним восторгом. — Но вы, госпожа, совсем другое дело. Вы принадлежите ардеку, и никто не смеет любоваться вами без его на то позволения.

Сообразив, что дальнейший спор бесполезен, Камилла махнула рукой, позволив смуглянке одевать ее по собственному усмотрению.

За время, понадобившееся для сборов, корабль успел пришвартоваться. Как ни противилась девушка этому моменту, но все же с нетерпением ждала возможности покинуть ненавистную каюту и ступить на берег. Вот только это оказалось не так просто. Казавшаяся тоненькой сеточка закрывала обзор, ткань же постоянно путалась в ногах.

— И кто только придумал эти балахоны?! — в очередной раз споткнувшись, сердито воскликнула Камилла, заработав сразу несколько неодобрительных взглядов.

Пришлось поспешно прикусывать язык и изображать немой товар. Собственно, вместе со всеми покупками девушку и «сложили». Пока часть матросов находилась на площадке вместе с ней, остальные сноровисто таскали новые сундуки.

От скуки Камилла принялась разглядывать город. На первый взгляд причал здесь мало чем отличался, такие же усталые матросы, некоторые даже в грязных рубашках, суматоха, ругань, крики. И точно также воняет рыбой!

«Ну, хоть какая-то польза от этой паранджи!», — девушка скорчила недовольную гримасу, чего никогда не рискнула бы сделать дома.

Между тем, с разгрузкой оказалось покончено и капитан «разбойников» помахал Камилле рукой, предлагая забраться в паланкин.

— А где лошади? — забыв, что говорить ей не положено, девушка высунулась в окно.

— Передвигаться на лошадях слишком долго, — забравшаяся следом служанка дернула Камиллу, вынуждая сесть ровно. — Ардек желал, чтобы все его покупки доставили как можно скорее.

После этой фразы девушке мгновенно перехотелось задавать вопросы. Скрестив руки на груди, она откинулась на подушки. Как оказалось, вовремя, потому что в следующее мгновение паланкин тряхнуло, а потом понесло вперед.

«Воздушная магия», — припомнив, сколько брали воздушники за подобные услуги у нее дома, Камилла мрачно подумала, что Ильшенис легко мог простить отцу весь долг и даже не заметить этого.

Вообще, с каждой минутой город нравился ей все меньше и меньше. Во-первых, в нем было очень шумно. Торговцы будто бы сговорились перекричать друг друга, громко расхваливая свой товар. Во-вторых, очень жарко. Камилла мгновенно вспотела и возненавидела паранджу с новой силой.

Возможно, очутись девушка в городе в качестве гостьи, и он произвел бы на нее совсем другое впечатление. Все же яркие палатки торговцев не могли не привлечь внимание, а в воздухе вкусно пахло пряностями. Да и сами улицы были совершенно другими. Камилла не увидела ни одного зеленого дерева, зато повсюду попадались искусственные деревья, украшенные разноцветными камушками.

Но в качестве рабыни девушка почти не обращала внимания на разряженных в яркие одежды господ и видела лишь сидящих у домов нищих.

— А где храмы? — сообразив наконец, чего ей не хватало все это время, поинтересовалась Камилла у смуглянки. — Разве мы не должны были туда зайти?

— Вот мечеть, как раз проезжаем, — служанка ткнула пальцем в небольшое здание с круглой крышей, выкрашенное в ярко-голубой цвет. — В мечеть принято ходить на рассвете и закате. Зачем нам туда сейчас?

— Как зачем? — теперь настал черед девушки удивляться. — Один из наших храмов расположен возле причала. И все приезжие перед тем, как войти в город, обязательно должны помолиться, чтобы доказать — в их душах нет зла и они приехали с добрыми намерениями!

— И сделать пожертвования, да? — звонко рассмеялась смуглянка.

Отвечать Камилла не стала, вот еще, объяснять что-то служанке! Окинув ту пренебрежительным взглядом, скрестила руки и отвернулась к окну.

— Вот и дворец ардека! — смуглянке, впрочем, не нужны были слушатели, чтобы болтать. — Он великолепный, правда?

И вновь Камилла промолчала. Подумаешь, дворец! Да, величественный, да, монументальный, но у их короля гораздо красивее! И парк побольше, и фонтаны ажурнее, и стражники поприветливее.

Верная принятому решению, девушка старалась не слишком глазеть по сторонам, поэтому, оказавшись внутри дворца, шла, гордо задрав подбородок. Хотя посмотреть было на что. Внутреннее убранство полностью отличалось от привычного с рождения. На стенах совершенно не было картин, зато они драпировались разными шелками. Коридоры были узкими, а еще повсюду стояли чаши с благовониями. От сладкого запаха моментально стало чесаться в носу и захотелось вновь оказаться под открытым небом.

Стоило же свернуть в очередной коридор, как навстречу выскочила женщина. Черноволосая и черноглазая, она выглядела очень хрупкой и беззащитной. Длинная голубая туника, обхваченная поясом, подчеркивала тонкую талию, белые штаны были расшиты золотыми нитями, а на ногах были смешные тапочки с закругленными носками.

— И что это вы тут делаете без разрешения, хотелось бы мне знать?! — а вот голос у женщины оказался зычным.

Уперев руки в бока, она за каких-то несколько секунд разогнала всю толпу, выгнав стражу с матросами в подсобные помещения и отправив смуглянку помогать на кухне.

— А ты срочно в баню. Дай только вначале посмотрю на тебя, — женщина задрала паранджу и бесцеремонно покрутила Камиллу за лицо.

Результат осмотра заставил ее одобрительно зацокать, от чего девушка мгновенно ощутила себя купленной на рынке кобылой.

— Весьма и весьма, такого цветка у нас еще не было. Ардек определенно не зря сам отправился в эту поездку, слуги подобных приобретений не сделают, — пробормотала она себе под нос.

— Я не приобретение! Ильшенис купил меня, но скоро мой отец выкупит меня обратно! И прекратите разговаривать так, будто я вас не слышу и не понимаю! — еще минуту назад Камиллу злила паранджа, но сейчас она сама поспешно вернула ткань на место, скрываясь за тонкой тканью от острого взгляда женщины.

— Надо же, какая колючая, — служанка в очередной раз цокнула языком. — Ну, ничего, уму-разуму быстро научим. А пока давай знакомится. Я здешняя калфа, меня зовут Бахайса. Тебя как кликать то, цветочек?

Воспоминание о том, как Ильшенис сравнил ее с колючей розой, заставило щеки запылать. Камилла хотя бы надеялась, что ардек, как настоящий мужчина, никому не рассказывал о случившемся на корабле, но видимо, понятия чести и благородства были ему не ведомы. Должно быть, теперь с нее весь дворец потешаться будет, не зря же калфа так предвкушающее улыбается!

— Леди Камилла Монлер, — решив, что не позволит насмешкам сломить себя, гордо отчеканила девушка.

— Камилла? Неужели не пришлась по вкусу господину? — теперь на лице Бахайсы отразилось непонимание. — Ладно, потом разберемся!

Подхватив Камиллу под руку, калфа уверенно потянула ее за собой, по дороге рассказывая о правилах обитания во дворце. Собственно, по всему оправдывались самые страшные опасения девушки. Ей следовало безвылазно сидеть в выделенных покоях, ни в коем случае не шуметь, не затевать драк и исполнять малейшую прихоть господина.

— Жить будешь вместе с остальными наложницами, но если хорошо себя проявишь, сможешь рассчитывать на отдельные покои, — многозначительно улыбнулась Бахайса. — Только помойся как следует, пахнет от тебя… Я через час пришлю служанку, она тебе новые вещи принесет и проводит.

С этими словами калфа открыла дверь и буквально втолкнула Камиллу внутрь. Девушку мгновенно обдало горячим воздухом. В наполненном паром помещении, с сеточкой на лице, Камилла ощутила себя слепой и поспешила стянуть паранджу. Бросив надоевшую тряпку на лавку, огляделась. До этого момента девушка лишь краем уха слышала о южных банях, но даже подумать не могла, что сама окажется здесь.

Баня представляла собой достаточно большое помещение, отделанное мрамором. Сразу на входе стояли несколько лавочек, на вешалках висели белоснежные полотенца, рядом стояли деревянные тапочки. В центре располагался каменный лежак, а вокруг были пять небольших помещений.

Мысленно Камилла вознесла богам молитву за то, что очутилась в бане в одиночестве. Опять же из рассказов она смутно помнила, что южанки ходили мыться как на праздник, и с ужасом представляла, как сейчас внутрь ввалится разноцветная галдящая толпа, которая по примеру калфы примется обсуждать новую «покупку».

Быстро раздевшись, Камилла сложила потное платье на лавку и, прихватив полотенце с тапочками, направилась к ближайшей купальне.

К огромному разочарованию, ванны здесь не было предусмотрено. Ее роль исполняла большая чаша с водой и серебряная мисочка. Зато на полке стояло множество пузырьков с разноцветным содержимым.

Камилла потянулась к ближайшему, но, выдавив немного на ладонь, скорчила гримасу. Шампунь сладко пах розами и при мысли, что скажет Ильшенис, девушку затрясло. С трудом подавив порыв зашвырнуть пузырек подальше, Камилла выбрала шампунь, пахнущий травами, и кое-как попыталась намылить голову.

Знаменитые южные бани разонравились ей сразу же. Поливать себя из миски неудобно, пена лезет в глаза, воды очень мало и приходится тщательно экономить каждую порцию. Закончив с банными процедурами, Камилла закрутилась в полотенце и нерешительно опустилась на лавочку.

Обещанная служанка никак не приходила, к тому же из-за духоты ужасно хотелось пить. Да и поесть девушка также бы не отказалась. Желудок болезненно сжимался и бурчал, намекая, что хозяйка сама проигнорировала завтрак, но легче от этого не становилось.

— Ну и где тебя носило столько времени?! — когда в баню заглянула девушка, опять черноволосая и темноглазая, напустилась на нее Камилла. — Час давно прошел! Мне что, умереть здесь от жары?!

— Жарко? Здесь? — возмущение девушки заставили служанку расхохотаться. — Ради одной тебя просто баню топить не стали, тут, считай, холодно. А час калфа так сказала, к слову. В баню меньше, чем на три часа редко ходят.

— А можно уже уйти из этой бани? — у Камиллы начала кружиться голова и с каждой минутой все сильнее хотелось выскочить в коридор, пусть даже в одном полотенце. — Ты мне одежду принесла?!

— Конечно. Одевайся, льдинка, — продолжая посмеиваться, девушка бросила вещи.

— Это не мое, — увидев, что облачиться ей предлагается в полупрозрачную короткую рубашку, едва прикрывающую грудь и штаны Камилла мгновенно передумала выбрасывать грязное платье.

— Теперь твое. Калфа приказала выделить. Здесь все так одеваются. В этом, — служанка покосилась на пышный наряд, — умрешь от жары. Так что, переодеваешься или остаешься? У меня работа еще, некогда с тобой болтать.

Камилла судорожно вздохнула, подавляя очередную вспышку негодования. Конечно, дома горничная также нередко позволяла себе всякие шуточки, но Андрина была ее подругой, прислуживала больше семи лет и Камилла сама настояла на дружеском общении.

Эта же служанка вела себя так, будто хозяйкой являлась она. Смеялась, дерзила, командовала! Конечно, Камилла помнила, что теперь сама оказалась рабыней, но ведь купила ее не эта нахалка, и положение у них разное. А если она правильно поняла намеки Бахайсы, то Камилла даже обладает большими преимуществами!

— Или ждешь, пока помогу одеться? — с вызовом поинтересовалась служанка.

Взгляд у нее стал колючим, и девушка поняла, что той просто нравится доказывать свою значимость, унижая недавнюю леди.

— Благодарю за помощь, но я справлюсь сама, — сделав вид, будто не расслышала издевки в голосе, широко улыбнулась Камилла. — А как тебя зовут?

— Латифа. Это значит нежная, добрая, дружелюбная. Калфа сама выбрала мне имя, — по губам брюнетки скользнула гордая улыбка.

«В чувстве юмора ей не откажешь», — у девушки невольно вырвался смешок.

— А зачем тебе? — Латифа мгновенно насторожилась.

— Да так, просто, — мило улыбнувшись, Камилла застегнула пуговицы на рубашке и принялась заплетать волосы в косу.

«Вдруг пригодится», — мрачно додумала она.

В очередной раз доказав, что имя ей не подходит совершенно, за всю дорогу Латифа не произнесла ни слова. Да и шла быстро, не слишком заботясь, успевает за ней Камилла или нет. Передвигаться в мягких тапочках удавалось быстрее, чем в туфлях на каблуках, вот только они то и дело норовили слететь, и приходилось ловить своенравную обувь руками.

По дороге им периодически попадались другие слуги. Одни носили захваченные с корабля сундуки, другие держали подносы с фруктами. На Латифу все смотрели с равнодушием, а вот Камилла удостоилась пары заинтересованных взглядов.

— Сегодня что, какой-то праздник? — услышав, как калфа распекает кого-то в соседнем коридоре и причитает, что опозорится перед гостями, полюбопытствовала девушка.

— Завтра, — улыбка Латифы стала еще более довольной. Как же, бывшая благородная госпожа не только чего-то не знает, но еще и вынуждена расспрашивать, надеясь, что действительно получит ответ, а не насмешку. — Это будет очень ярко и весело.

— А какой праздник? — послушно подыграла Камилла.

— Вот завтра и увидишь. Он каждый раз разный, — расхохоталась Латифа.

А потом распахнула составленные из разноцветных квадратов двери и, втолкнув внутрь Камиллу, вошла следом.

— Хатун, внимание! У нас новенькая! Звать леди Камилла Монлер, куплена лично самим господином Ильшенисом, — отбарабанила она. Повернувшись к девушке, добавила. — Ищи свободное место, будут вопросы — другие наложницы все расскажут.

Посчитав свой долг выполненным, Латифа скользнула обратно в коридор. Камилле же пришлось призвать все свое мужество, чтобы обернуться и не выдать своего страха.

Правда, к удивлению девушки, на нее почти не обратили внимания. То ли новенькие бывали здесь часто и всем приелись, то ли она сама показалась всем скучной.

По размеру помещение больше всего напоминало бальный зал у них дома. Опять на стенах ни одной картины, зато обнаружилось несколько фресок из цветной мозаики. У стен длинные ряды кроватей, причем есть и шторы, благодаря которым можно отгородить «спальню» от коридора. На высоких столиках — чаши с фруктами и вазы с цветами. Множество подушек повсюду. По центру коридора ярко-красный ковер.

Часть девушек лежала на кроватях, кто-то смотрел в окно и рисовал в тетради, еще стайка хором диктовала что-то девушке, записывающей что-то в свиток. Одеты они были в похожие короткие рубашки и шаровары, разве что одежда у некоторых казалось богаче.

Гордо расправив плечи. Камилла медленно прошла вперед, высматривая свободную кровать. Не зная, кто может заходить в эту комнату, девушка хотела забиться подальше, чтобы в случае чего, не попасться на глаза Ильшенису.

— Эй, новенькая! — отставив тарелку с виноградом, с постели лениво поднялась девушка.

Рыжеволосая, с ярко-зелеными глазами, в красной, расшитом золотом одежде, она выглядела как, будто была отмечена Богиней огня. По-крайней мере, Камилла бы не удивилась, если бы с рук рыжей сорвались языки пламени.

— Как говоришь, тебя зовут? — а вот искры из глаз она метала вполне профессионально. Камилла буквально почувствовала, как дымится на ней одежда от изучающего взгляда девушки. — Ты что, глухая?!

— Леди Камилла Монлер, — поскольку Латифа представила ее полным именем, девушка вынужденно повторила его. — Если тебе сложно запомнить, запиши. Я продиктую по буквам.

Возможно, не стоило играть с огнем, так явно наживая себе врага, вот только Камилла уже не понравилась рыжей и та не оставила бы ее в покое в любом случае.

— Так что, дашь задание кому-то из них? — Камилла кивнула на группку девушек, явно изображающих свиту. — Или мне самой записать?

— Не вижу смысла затрудняться, — рыжая насмешливо фыркнула. — Раз уж тебе не дали имя, долго ты здесь не задержишься. Господин, видимо, тебя из жалости купил.

— Ну, если тридцать тысяч можно назвать жалкой подачкой, то да, Ильшенис отдал эти жалкие гроши из жалости, — впервые воспоминания о собственном унижении вызвали у Камиллы гордую улыбку.

А уж мгновенно раздавшиеся шепотки убедили — сумма действительно баснословная и она здесь самая дорогая рабыня.

— Что ж, ошибки иногда совершают все. А может быть, ардек специально купил тебя, чтобы оттенить нашу красоту, — в глазах девушки мелькнул испуг, но уже в следующее мгновение она расплылась в высокомерной улыбке и окинула Камиллу снисходительным взглядом.

— Роза, успокойся! — из-за занавесок вынырнула хрупкая девушка. — Может быть, господин и любит тебя за колючки, но на нас оттачивать их остроту не нужно.

— Неужели боишься, что оцарапаю, и господин не выберет тебя вновь? — рыжая вытянула вперед руку и демонстративно полюбовалась длинными ноготками. — Так ведь он все равно тебя не выберет. Почитай, полгода прошло.

— Роза! Мне кликнуть калфу? Знаешь ведь, она не любит шума и разбираться не станет, накажет всех, — пригрозила девчушка.

— Да, пожалуйста, забирай ее себе. Будете вместе плакать над несправедливостью жизни, — расхохотавшись, рыжая вновь придвинула к себе чашу с виноградом.

— Пойдем. Возле меня есть свободная кровать. В самом конце, зато Роза не тронет, — несмело улыбнувшись, предложила девушка. — Меня зовут Колокольчик.

— Колокольчик? У вас что, у всех цветочные имена? — сообразив, что на совпадение это не похоже, Камилла изогнула бровь.

— Только у тех, кто удостоится благосклонности господина, — девушка залилась краской. — Меня он так назвал за звонкий смех.

Камилла невольно отметила, что имя действительно подходило ей. Так, у девушки было треугольное личико и сине-фиолетовые глаза. Пушистые русые волосы доходили до лопаток и завивались в красивые спиральки. Добавляли сходство сапфировые сережки и синие браслеты на руках, звенящие при каждом шаге.

— Камилла, — в очередной раз назвалась девушка и протянула руку для рукопожатия. — И очень надеюсь ею и остаться. Не знаю, как у вас принято, но мне не хочется становиться очередным «цветком».

— Боюсь, это вряд ли получится. Ты красивая, а Ильшенис любит все необычное, — в голосе Колокольчика не было зависти, только легкая грусть. — Потому Роза и взбесилась, почувствовала в тебе конкурентку.

«А что бы она сказала, узнай, каким именем меня нарек Ильшенис», — мрачно подумала Камилла.

— Не успеет. Я здесь надолго не задержусь, — девушка стиснула кулаки. — Отец выкупит меня, и я уеду домой. Если же…. если же Ильшенис вспомнит обо мне раньше, тем хуже для него.

Видимо, при этих словах в ее глазах вспыхнуло настолько яростное пламя, что забравшаяся с ногами на кровать Колокольчик вздрогнула, и закрыла себе рот.

— Молчи! Молчи и плачь! — наклонившись, шепнула она.

— Что? Зачем? — Камилла оглянулась, но, не увидев никого поблизости, нахмурилась.

— За поведением новеньких всегда наблюдают. И таких, непокорных, как ты… уводят… И не всегда они возвращаются, — в глазах Колокольчика отразился настоящий ужас.

— Если это так, зачем ты мне помогаешь? Роза сказала, Ильшенис не выбирал тебя полгода. А я повлияю на твои и без того невысокие шансы. Не боишься, что стану любимицей и заставлю забыть обо всех вас? — возможно, не стоило нападать на девушку, но в последнее время Камилле виделся подвох в каждом слове.

— Я не люблю господина. Он хорошо относится ко мне, но это не та жизнь, о которой я мечтала. Надеюсь, если смогу угодить ему, в благодарность получу разрешение покинуть гарем, — с легкостью призналась Колокольчик. — Что касается помощи… Роза также сказала, что мне скучно плакать в одиночестве. Считай, что я в самом деле увидела в тебе подругу по несчастью и решила помочь.

— Как же ты оказалась в гареме? — слежки Камилла по-прежнему не замечала, но послушно шмыгнула носом.

— Ты плачь, а я буду рассказывать. Если плачешь — значит, оплакиваешь свою старую жизнь, значит, смирилась. Со слезами уходят боль и ярость, и сопротивляться нет сил, — на вид девушке было не больше восемнадцати, но в глазах светилась вековая мудрость.

Когда же Колокольчик еще ласково провела рукой по макушке Камиллы, внутри что-то сломалось. Все эти дни девушка отчаянно пыталась казаться сильной и храброй, внушала себе, что не боится, но на самом деле тряслась от ужаса и просыпалась в кошмарах каждую ночь.

Стоило вспомнить об оставленном отце, о предавшем ее доверие не состоявшем женихе, об оставленных друзьях, как слезы покатились градом. Сначала Камилла по-привычке пыталась сдерживать их, а потом упала на кровать, захлебываясь в рыданиях.

— Я точно также плакала в первый день, когда очутилась здесь, — между тем негромко говорила Колокольчик. — Во дворце отмечали очередную военную победу. Мой отец тоже был приглашен. У него известный титул, но, к сожалению, очень мало денег. И после долгих колебаний отец решил подарить меня.

— Разве можно подарить собственного ребенка?! — оторвавшись от подушки, Камилла потрясенно уставилась на новоявленную подругу.

— Согласна, подарок не самый лучший, — развела руками Колокольчик. — Но прийти с пустыми руками было бы страшным оскорблением. Нас в семье пятеро, я самая младшая и самая красивая, вот отец и решил преподнести в дар меня.

— И как Ильшенис отреагировал на такой подарок? Хотя дай угадаю, наверняка пришел в восторг и отправился подыскивать для тебя постамент, — слезы высохли сами собой, и теперь каждое слово Камиллы сочилось ядом.

— Хатун, быстро собрались! — громко скомандовала вошедшая калфа. — Жду минуту, кто не успеет, останется без ужина!

— Она не шутит, пойдем! — смахнув выступившие слезы, Колокольчик поспешно подскочила и дернула Камиллу за собой.

Дождавшись, пока все наложницы выстроятся в ряд, калфа принялась прохаживаться мимо шеренги подобно генералу, внимательно изучающему солдат. Следом за ней семенил высокий мужчина в ярких одеждах, чем-то напоминающий цаплю.

— А это кто? — шепотом спросила Камилла.

— Это Сахим, учитель танцев, — на мужчину Колокольчик уставилась с детским восторгом.

— Разве сюда могут входить мужчины? — изогнула бровь девушка.

— Он евнух, так что да, может. И это очень хороший знак, что Сахим пришел именно сегодня. Значит, завтра нас позовут танцевать! — Колокольчик едва не припрыгивала от возбуждения.

— Какой завтра праздник? — вспомнив, что и служанка говорила о чем-то таком, вновь дернула подругу девушка.

Но ответила вместо нее калфа.

— Как вы все знаете, завтра по случаю возвращения ардека состоится праздник. Но это будет особенный праздник, на нем будут присутствовать много важных гостей. В том числе несколько лордов, самых настоящих баронов, с родины нашей Камиллы, — все тут же повернулись к ней, и девушка изобразила улыбку. — Надеюсь, вы хорошо помните, чему научились на прошлых уроках и не заставите нас краснеть!

— Уверен, все будет замечательно. Мои звездочки настоящие умницы! — голос у Сахима оказался высоким и звонким. — Мы с цветочками хорошо потрудились и лучшие удостоятся награды.

— Да-да, надеюсь, эта новость станет для вас хорошим стимулом, — калфа сделала паузу, вынуждая девушек вытянуть шеи и, изнывая от нетерпения, податься вперед. — Постарайтесь понравиться гостям и возможно, вас купят.

«Купят!» — поднявшийся внутри гнев заставил Камиллу задохнуться и до боли сжать кулаки. Правда, уже через мгновение ярость сменилась безудержной надеждой.

«Бароны! Соотечественники! Купят и помогут вернуться домой».

— Я хочу завтра танцевать для гостей! — не давая себе времени передумать, девушка выступила вперед.

— Ты? Боюсь, это вряд ли. Тебя ведь еще не успели ничему научить, — калфа отрицательно покачала головой.

— Позвольте-ка! Почему я не видел эту тростиночку раньше? — всплеснув руками, Сахим поспешил к ней. — Какая светлая кожа! А глаза?! Эта звездочка просто обязана светить завтра, она произведет настоящий фурор.

— Думаете, эта бледная тень может сравниться со мной?! — как и следовало ожидать, Роза не выдержала похвал конкурентке и также выскочила вперед. — Сахим, миленький, это ведь я ваша звездочка. Если вы будете заниматься с ней, то не успеете помочь выучить новый танец мне.

— Сахим, выбирайте двенадцать девушек и занимайтесь с ними весь день. Лучшие завтра получат шанс порадовать взор господина. Мне нужно шесть, — прервав спор, скомандовала калфа.

— Всего шесть? Как же я выберу из моих ягодок, они ведь все такие сладкие? — учитель принялся заламывать руки, но взгляд уже скользил по наложницам. — Пожалуй, это будут Ромашка, Астра, Сирень, конечно же, Роза…

Названные девушки склоняли головы и выходили вперед. Причем на лице каждой сияла неподдельная радость, будто танцевать для кого-то, а потом быть проданной это предел их мечтаний.

На Колокольчике Сахим задержал взгляд, но все же не назвал ее имени и шагнул к Камилле.

— И двенадцатая, ты. У тебя холодной взгляд, снежинка, но уверен, звуки музыки заставят твое сердце оттаять и вспыхнуть самым ярким огнем, — учитель дотронулся до ее щеки, стирая слезы слез. — Как тебя зовут?

— Камилла, — в голосе Сахима слышалась забота, поэтому девушка робко улыбнулась ему и, как бы смешно это не выглядело в штанах, присела в реверансе.

— Какая грация! Какое очарование! Ты настоящий изумруд и сегодня я потрачу все силы, чтобы подобрать тебе достойную оправу. Пойдем, время не ждет, — подхватив девушку под руку, учитель сделал знак остальным и потащил ее за собой.

Идти пришлось недалеко. Помещение для танцев располагалось в соседнем коридоре. Надо сказать, выглядело оно довольно странно. Начать с того, что зал был совершенно круглым. Стены оказались выкрашены в синий, причем оттенок постепенно светлел, так что ближе к потолку цвет был небесно-голубым, а сам потолок — белым, в едва заметных голубых разводах. Из предметов обстановки — несколько высоких длинных ваз с искусственными цветами да несколько ширм.

Собственно, Камилла едва заметила троих подростков, как раз прятавшихся за самой темной ширмой с музыкальными инструментами. Один из них держал барабан, а двое остальных что-то, отдаленно смахивающее на дудки.

По знаку Сахима парни заиграли легкую мелодию.

— Ласточки мои, почему вы еще стоите? Вам давно надо парить в небе! — взмахнув длинными рукавами-крыльями, поторопил учитель.

Не зная, чего именно от них ждут, Камилла замешкалась. Вновь выглянувший страх заколол руки и ноги, напоминая, что это в вальсе ей не было равных, но здесь прошлые умения ничего не значат.

Звонко рассмеявшись, Роза первой выскочила в центр зала. Подняв руки, закружилась в танце. Сначала медленно, будто бы осматриваясь. Вот девушка на цыпочках сделала полукруг, качнулась всем телом в одну сторону, затем в другую.

Музыка также была плавной, негромкой. Словно танцовщица и мелодия изучали и знакомились друг с другом, пытаясь поднять, что им удастся сотворить вместе.

Камилла была уверена, что музыканты не могут видеть Розу, но ритм мелодии и темп танца сменился одновременно. Движения девушки стали стремительными, порывистыми, стучали барабаны, и она изгибалась в такт.

В какой-то момент Камилла забыла обо всем на свете. Открыв рот, она потрясенно наблюдала за танцовщицей, не веря, что можно танцевать так. Даже назвать танцем это было сложно. Изящная походка, легкие скольжения рук,"вздрагивания"плеч, стремительные движения бедрами и животом. Казалось, Роза не идет, а скользит по полу, как по водной поверхности, а руки словно змеи извивались в замысловатых жестах.

Порой девушка принималась дрожать мелкой дрожью, а порой падала на пол и затем буквально взлетала к потолку. Беспрестанно звенели браслеты и ожерелья, стучал барабан. Движения Розы казались гипнотизирующими. Камилла и понимала, что ее танец ужасно неприличный, неправильный и стыдный, но все равно не могла отвести глаз.

Так же восхищенно на танец наложницы смотрели и другие девушки. Кажется, Роза была лучшей среди всех. Во взгляде Сахима же сквозило такое очарование, что Камилла немедленно ощутила приступ зависти. Она и сама сумеет станцевать не хуже!

— Присоединяйтесь, птички! Небо огромно, оно зовет вас, — учитель взмахнул руками, указывая на потолок. — Танцуйте так, чтобы все почувствовали этот зов. Чтобы каждый вас жест звал и манил. Будьте нежными и пластичными, соблазнительными и чарующими.

Теперь музыка вновь стала спокойной и, если до этого Камилле представлялся бушующий океан, то теперь мелодия мягкими волнами стелилась под ноги. Вслед за Розой девушки принялась неторопливо идти по залу, вырисовывая круг. Камилла вступила в него последней.

Стараясь не думать о том, чтобы сказали бы учительницы, увидев ее, по примеру остальных взмахивала руками и изгибалась. Дерзко вращала бедрами, заставляла живот принимать участие в танцевальной вакханалии, точечной юлой кружилась на месте и улыбалась невидимым зрителям.

— Помните, это не просто движения, вы всегда должны танцевать свой, особый Танец, — напевно, будто открывая огромный секрет, рассказывал Сахим. — Он никогда не будет одинаковым, и каждый раз вы вложите в него часть своей души. Это может быть Танец-Откровение и Танец-Признание. Танец-Плач и даже Танец-Ненависть. Все, что вы не можете сказать, покажет ваше тело.

Теперь музыка стала звучать громче, порывистее. Звуки уже не обмывали ноги теплой водой, наоборот, пылали самым настоящим пламенем. Языками огня наложницы закружились по комнате.

Камиллы перехватило дыхание, сердце судорожно колотилось в груди, но ни за что на свете девушка сейчас бы не прервала танца. Барабаны стучали прямо в ушах, расплавленное пламя текло по венам и Камилла танцевала, замирая, падая на пол и взмывая вверх, как огонек танцует на ветру, испуганно замирая и почти потухнув, а потом разгораясь с новой силой.

— Давай, огонек, давай. Позволь танцу увлечь себя. Не думай о том, кто ты, просто танцуй, — Сахим не называл имени, но отчего-то Камилла была уверена, что учитель обращается именной к ней.

И девушка послушалась. Прикрыв глаза, заставила себя забыть о своей участи, забыть насмешливый голос Ильшениса и его навязанный поцелуй. Забыть обо всем и просто танцевать.

Вот только реальность жестко напомнила о себе. Запнувшись, Камилла рухнула на пол. Сильно приложилась боком и ушибла локоть. От боли и обиды на глазах мгновенно выступили слезы.

— Что такое? Нужно быть аккуратнее, когда танцуешь, — оказавшаяся рядом Роза участливо улыбнулась и протянула руку, помогая подняться, но в глазах светилась торжество.

— Конечно, в следующий раз я непременно позабочусь, чтобы поблизости не оказалось чужих ног, — делать вид, будто все случившееся не более, чем совпадение, Камилла не собиралась.

— Тростиночка, ты в порядке? — а вот Сахим явно ничего не заметил.

По-крайней мере, Розе он кивнул с благодарностью и тут же принялся осторожно ощупывать бок Камиллы.

— Ай-яй-яй! Ведь синяк теперь будет, точно будет!

— Видимо, придется нашей новенькой станцевать в другой раз, — покачала головой Роза.

— Ничего, мы все скроем шалью! — озаренный идеей, просиял учитель. — А сейчас попытаемся уменьшить последствия с помощью мази. Пойдем, провожу в лазарет. Девочки, продолжайте парить! По возвращению хочу увидеть вас в небе!

Боль из-за падения прошла достаточно быстро, куда сильнее внутри пекла обида, но Сахим все равно подхватил девушку под руку, помогая идти. Следом за ними тенью заскользили двое охранников в черной одежде. Еще трое остались охранять танцевальный зал.

— Спасибо, — покосившись на сопровождающих, тихо произнесла Камилла.

— Это моя работа. Если одна звездочка сегодня оказалась чуть-чуть неловкой, я сделаю все, чтобы маленькая неприятность не помешала ей сверкать завтра, — улыбка Сахим была наивной и доброй.

— Вы же понимаете, я благодарю не за это, — девушка встретилась с его ясным и далеко не столь простым взглядом. — Вы поверили в меня, дали шанс, хотя мне еще учиться и учиться, чтобы танцевать, как остальные.

— Каждого можно научить танцевать, но для настоящего танца нужна душа. Я вижу огонь в твоих глазах и надеюсь, что ты не дашь ему погаснуть, звездочка, — Сахим ласково дотронулся до щеки Камиллы. — Слушай свое сердце, оно никогда не обманет.

— Я постараюсь, — искренне пообещала девушка. — Вот только что насчет….

— Меньше слов. Мой главный урок — говорить должно тело. Но продолжим его в другой раз, — Сахим дурашливо приложил палец к губам, — мы пришли.

Распахнув дверь, мужчина пропустил ее вперед. В нос сразу ударил запах лекарственных трав. Правда, пахло довольно вкусно и так у толком не поевшей с самого утра девушки заурчало в желудке.

— Джабира, ягодка моя, нам срочно нужна твоя помощь! — воскликнул Сахим. И, наклонившись к Камилле, прошептал. — Ее имя означает «утешительница». Джабира превосходный лекарь и умеет лечить не только тело, но и душу.

Девушка кивнула, с любопытством осматриваясь. Раньше она редко болела, а если и случалось слечь в постель, то доктора приглашали на дом, и Камилла понятия не имела, как выглядят лазареты изнутри.

Данный выглядел практически также, как помещение, где ей предстояло жить вместе с другими рабынями, разве что размером поменьше. Отделенные ширмами кровати у стены, множество свитков с молитвами на противоположной стене. Цветов нет, но их роль играют прикрепленные у потолка пучки трав. Еще стол и несколько больших шкафов.

— Что случилось? — улыбнувшаяся Джабира окинула Камиллу внимательным взглядом. Не дожидаясь ответа, принялась осторожно осматривать бок и ушибленный локоть. — И всего то? Сахим, вечно ты устраиваешь кучу шума из ничего! Подумаешь, пара синяков. Мы сейчас смажем их специальной мазью и уже к вечеру напрочь о них забудем, да?

Целительница подмигнула Камилле и та невольно подмигнула ей в ответ. Вообще, Джабира удивительным образом располагала к себе. В черных волосах кое-где пробивалась седина, но серо-зеленые глаза ярко сияли. Несколько же морщинок заставляли выглядеть женщину уютнее и домашнее, что ли. По-крайней мере, Камилле пришлось приложить усилия, чтобы подавить желание обнять улыбчивую знахарку и пожаловаться на злодейку-судьбу!

Пока Джабира смазывала ушибы прозрачной мазью, Сахим беспрепятственно охал и заламывал руки, причитая, что теперь его лучшая танцовщица искалечена и будет вынуждена остаток жизни провести взаперти. Но стоило покинуть лазарет, как учитель вновь заулыбался и уверенно потащил Камиллу в правый коридор.

— Мы правильно идем? Разве танцевальный зал не там? — вспомнив, что шли они другой дорогой (по крайней мере, единственную картину на стене она бы точно запомнила!), нахмурилась девушка.

— Там, — кивнул учитель. Помолчал, будто дожидаясь, что Камилла сообразит сама, но, видя непонимание в ее глазах, продолжил. — Но мы идем не туда. Просто так тебя на кухне не накормят, но мне не откажут.

— Ой, не надо. Я вовсе не хочу есть! — поспешно замотала головой девушка.

— А кто жадно принюхивался к травам? Между прочим, они жутко воняют! Да и он просит еды, — скорчив гримасу, Сахим дотронулся до живота Камиллы.

Уличенная в столь недостойной для леди слабости, девушка залилась краской. И надо же было, чтобы с ней приключился такой конфуз!

Сахим только посмеивался, Камилла же всю дорогу не поднимала глаз. В кухне, где воздух действительно очень вкусно пах, ее желудок забурчал еще жалобнее, и Камилла сосредоточила все внимание на собственных ногтях, стараясь не слушать, как Сахим в красках расписывает печальную участь танцовщицы, которая вот-вот свалиться в голодный обморок.

Толстый усатый повар в смешном тюрбане выслушал Сахима с непроницаемым лицом, но, когда девушка уже приготовилась к тому, что им укажут на дверь, махнул рукам слугам. И уже через пять минут перед Камиллой оказалась тарелка с ароматно пахнущим рисом и жареной куриной ляжкой.

Помня, что она леди, сначала девушка попыталась есть по установленным правилам. Вилка в одной руке, нож в другой, на коленях расстелена салфетка. Вот только нож оказался слишком тупым и, так и не сумев отрезать даже кусочка мяса, Камилла плюнула на манеры и схватила мясо руками.

Голодная девушка даже не успела заметить, когда порция подошла к концу. Допив чай, промокнула губы салфеткой и только после этого заметила, что повар с учителем наблюдают за ней с умиленными улыбками.

— Да вознаградит тебя Бог за проявленную милость, — поклонившись толстяку, Сахима потащил девушку обратно.

Причем и на этот раз они прошли мимо танцевального зала!

— На сытый желудок нельзя танцевать. Тебе выпала тяжелая ноша, отдохни, — на немой вопрос Камиллы пояснил мужчина.

— А как же танцы? Я ведь не успею подготовиться! И калфа запретит мне танцевать! — начиная думать, что в действительности Сахим симпатизирует Розе, всплеснула руками девушка.

— Ты уже умеешь все, что нужно. Вам не придется танцевать ничего сложного перед гостями. То, что показала Роза — предназначается для увеселения лично ардека, — подняв палец вверх, глубокомысленно произнес Сахим.

Проводив наложницу до покоев, учитель отвесил ей легкий поклон и удалился. Остаток дня прошел…. Пожалуй, главным его достоинством было то, что он прошел! Колокольчик, желая отвлечь подругу от грустных мыслей, не замолкая рассказывала о порядках в гареме, но Камилла кивала лишь машинально. В самом деле, какое ей дело до того, что в женскую часть дворца могут войти ардек, его приближенные и евнухи, а чтобы выйти на улицу, нужно получить разрешение и закрутиться в двадцать покрывал? Если все пройдет, как нужно, уже завтра Камилла получит шанс распрощаться со всеми и вернуться домой!

Надо ли говорить, что спала девушка отвратительно? Девушке постоянно снилось, как она танцует перед баронами и те уже готовы заплатить, как вдруг ноги заплетаются и она падает на пол. И хуже всего был смех Ильшениса. Злорадный, насмешливый, торжествующий. Он никогда не смеялся так при Камилле, но во сне продолжал потешаться и обжигать уничижительным взглядом.

Поэтому, когда утром прозвучал гонг, девушка неподдельно обрадовалась возможности вынырнуть из затягивающих кошмаров. Умывание окончательно помогло прогнать сон, а позавтракав (правда, дали только сухой рис), Камилла почувствовала себя готовой горы свернуть.

Правда, для начала пришлось «свернуть» мимо калфы. Несмотря на то, что гости не должны были заходить в гарем, Бахайса все равно выстроила девушек в шеренгу и устроила самый настоящий смотр. В течение следующего часа она критиковала все и всех вокруг, причитая, что на ее голову обрушатся все небесные кары, и господин непременно сошлет ее в храм. В итоге Камиллу с еще пятью счастливицами спас Сахим, напомнивший, что танцовщицам необходимо готовиться к выступлению.

Бахайса мгновенно спохватилась и, кликнув служанок, отправила наложниц мыться. Как и предупреждала Латифа, температура в бане оказалось гораздо выше, и Камилла с трудом дождалась возможности покинуть напоминающее демонскую пыточную помещение. После этого их нарядили в новую одежду, причем костюм каждой танцовщицы был разного цвета. Заметив, что наряд Розы ярко-красный, Сирени — светло-фиолетовый, а Астры — оранжевый, Камилла сообразила, что их заставляют изображать цветы, которыми они названы. Правда, ее собственная одежда была белого цвета. Багряный подошел бы гораздо лучше, но Камилла скорее язык бы себе откусила, чем призналась, что успела «заслужить» имя.

Когда с процедурой сборов было покончено, наложниц согнали в комнату, напоминающую гостиную и велели ждать.

«Пожалуйста, пусть Ильшенис позволит купить меня!» — подняв глаза к потолку, взмолилась Камилла.

Собственно, сам ардек также думал о строптивой рабыне. Сидя за столом, перебирал многочисленные бумаги, но перед глазами стояла черноволосая красавица. Испуганная, дрожащая, но крепко держащая нож в руке и смотрящая так, будто действительно была готова пустить его в ход.

— Ильшенис, ты меня слышишь? Третий раз спрашиваю, стоит ли приглашать гадалку на праздник? Она забавная, но не испугаются ли гости? — только почувствовав легкий удар по голове, мужчина вынырнул из грез.

— Рошан, тебе никто не говорил, что бить своего господина и повелителя свитком несколько невежливо? Или таким образом ты решил свести счеты с жизнью? — демонстративно потирая макушку, хмуро осведомился он.

— Если на то будет ваша сиятельная воля… — Рошан только развел руками. Мол, надо так надо. — Но вообще я ради тебя старался! Как иначе было привлечь твое внимание? Нет, у меня был вариант использовать для этой цели вон тот графин с водой, но я оставил его в качестве запасного.

Ильшенис мученически вздохнул. Увы, на Рошана совершенно невозможно было сердиться. Всего на несколько лет младше, он выглядел настоящим ребенком. Светлые волосы вечно встрепаны, в зеленых глазах горит неутомимый энтузиазм и жажда чего-то нового. Высокий и гибкий, Рошан постоянно в кого-то влюблялся, но обычно разочаровался в своей избраннице через неделю, о чем спешил в красках поведать лучшему другу.

— Вот скажи, чем я думал, когда назначал тебя смотрителем покоев? — тоскливо вопросил он.

— Конечно же ты думал о нашей проверенной годами дружбе! И еще о том, что никому, кроме меня, ты все равно не рискнешь доверить своих секретов. А обнаружить содержимое графина в своей постели не так страшно, как ту же гадюку, «случайно» заползшую погреться! — с готовностью отчитался Рошан. — Так что с приемом? Он уже через пару часов, а половина вопросов еще не решена.

— Так прими решение сам. Ты ведь не хуже меня знаешь, как правильно сделать, — на этот раз в голосе Ильшениса прозвучала неприкрытая усталость.

«Правильно сделать».

Эти слова преследовали его вот уже на протяжении пятнадцати лет. Будучи сыном ардека, Ильшенис имел практически неограниченную свободу и мог позволить себе все, что хотел. Скачки на специально выписанных с севера конях? Личный корабль и собственная команда, готовая поехать в любое место и купить товары? Иногда Ильшенису казалось, что он еще не успевал договорить желание до конца, когда оно сбывалось.

«Поводок» оборвался за неделю до дня его рождения. Воспользовавшись предпраздничной суматохой, заговорщики сумели проникнуть во дворец и подсыпать яд всем членам семьи. Самого Ильшениса спасло лишь чудо.

В результате в качестве подарка к совершеннолетию он получил то, за что многие готовы были продать душу — неограниченную власть в своей провинции. Вот только казавшийся таким соблазнительным титул в действительности был увит колючками. И все «хочу» немедленно сменились на «должен».

Казалось бы, Ильшениса с рождения готовили к тому, чтобы занять титул. Нанимали множество учителей, разрешали присутствовать на всех важных мероприятиях, но наблюдать со стороны, действуя по указке и самому стать хозяином положения было далеко не одним и тем же.

Советники мгновенно перехватили власть. Наперебой нашептывали, что и как надо сделать, пугали так и не пойманными заговорщиками, ссылались на традиции предков. И целых пять бесконечно долгих лет Ильшенис жил, чувствуя себя марионеткой в руках умелых кукловодов, задыхаясь под гнетом правил и запретов, но не чувствуя в себе сил бросить обществу вызов.

— Хорошо, тогда все как обычно. Хвалебные речи, обсуждение результатов поездки, раздача указаний, замаскированная под ничего не значащую беседу на празднике, — рассмеявшись, покивал Рошан. — Ну и выступление танцовщиц, чтобы гости засмотрелись на них и, под впечатлением их очарования, согласились со всеми твоими условиями.

— Кстати о танцовщицах? Как там новенькая? — Ильшенису тут же вспомнился яростный блеск в глазах брюнетки.

Вновь захотелось заключить строптивицу в объятия, зарыться в густые волосы, ощутить вкус ее губ.

— Наверное, устроила жуткий скандал? — на мгновение ардек даже пожалел, что из-за занятости не смог сам пронаблюдать за этой картиной. Зрелище обещало быть ужасно забавным!

— Ну, поначалу сцепилась с твоей любимицей, — здесь Рошан скорчил гримасу, давая понять, что не одобряет выбор друга, — потом долго плакала. Правда, вызвалась еще танцевать для гостей, вроде как неплохо получалось. Сахим от нее в восторге.

— Да, она на удивление талантлива, — вспоминая тепло непокорного тела, извивающегося, словно ивовые ветви на ветру в его руках, мурлыкнул Ильшенис. — Норита станет самым сладким цветком в моем саду.

— Норита? Она назвалась Камиллой, — теперь друг смотрел на него с откровенным недоумением. — Послушай, неужели это правда, что она настоящая ремийская леди, и ты купил ее на торгах вместе с другим имуществом?

— Хм-м, упрямице не понравилось выбранное мной имя. Другая сочла бы это честью, — мужчина побарабанил пальцами по столу. — Хотя с ее характером это и не удивительно. Пожалуй, будет что-то чарующее в том, чтобы приучить Нориту откликаться на это имя.

— Ильшенис, ты себя слышишь? Это же не кобыла, которую нужно объездить и приручить! Ты привез девушку из другой страны! Вот только я бы не назвал ее своенравной, — не желая отступать от темы, Рошан просто зашел с другой стороны. — Калфа говорила, Камилла выполняла все ее указания, не спорила, не грубила, только смотрела очень испуганно. Видимо, смирилась.

Друг развел руками, а потом подсунул новый свиток.

— Вот это тоже надо внимательно изучить и как можно скорее подписать.

— Потом, — при взгляде на мелко исписанный лист Ильшениса охватило глухое раздражение. — На следующий час — свободен.

В другой момент Рошан не упустил бы возможности съязвить что-то напоследок, но за прошедшие годы слишком хорошо успел изучить своего друга и господина. Поэтому сейчас, глядя в его потемневшие глаза, счел за лучшее молча собрать все бумаги и выйти из покоев.

Впрочем, оставшихся пару часов до начала праздника Ильшенису вполне хватило, чтобы вновь превратиться и очаровательного и любезного господина. Сыграли роль и подосланные Рошаном слуги. Мужчина не привык проявлять эмоции перед кем-то и, пусть даже это были молодые рабы, долженствующие помочь ему одеться, мгновенно стал вести себя так, как обязывало положение.

— Господин, вы довольны своим внешним видом? — еще не успев выучить, что Ильшенис не любит праздных вопросов, угодливо поинтересовался один из новых слуг.

На его счастье, мужчина действительно покосился в огромное зеркало, задумчиво разглядывая собственное отражение. По установленному правилу, ардек не мог быть некрасивым. Даже если в его внешности будет недостаток, окружающие все равно примутся заверять, что господин освещает мир вокруг своим появлением, а его улыбка и теплый взгляд способны согреть лучше солнечных лучей.

Но Ильшенису повезло. Очень высокий, темноволосый, с желто-карими глазами, он действительно мог свести с ума любую девушку одним взглядом. Для праздника мужчина выбрал желто-зеленое одеяние, соответствующее цветам его провинции. Оружие могло бы служить только украшением, но помня, что один раз заговорщики практически добились успехов, Ильшенис предпочитал носить настоящую саблю у пояса, а еще имел несколько спрятанных в широких рукавах и штанах кинжалов.

Выбрав новые украшения, по обыкновению каждый перстень являлся сильнейшим артефактом, ардек счел сборы законченными.

В зале уже все было готово к празднованию. Спрятанные за ширмой музыканты играли что-то нежно-лирическое, несколько приглашенных воздушников вроде бы ничего не делали, но лепестки цветов кружились в воздухе.

— Встречайте ардека Лемии Ильшениса! — громко объявил Рошан.

Все тут же поднялись с подушек. Слуги и наложницы уставились на него с почтением, смешанным со страхом, друзья и подданные — с нетерпением, а вот во взглядах иноверных гостей читалось только любопытство.

Сам же Ильшенис не смотрел ни на кого. Важно прошествовал к своему месту и, лишь с комфортом расположившись на диване с бокалом вина, все же обратил внимание на собравшихся. Причем, незаметно для себя пытался найти среди разряженных наложниц Нориту.

Увы, тех закрутили в такое количество платков, что все девушки походили на кокон гусениц, готовящихся превратиться в бабочек. Ильшенис бы мгновенно узнал Нориту по глазам, вот только наложницы смотрели в пол, и ни одна не поднимала взгляда.

В отличие от подруг по несчастью, которые не смотрели на ардека из-за строго запрета калфы (Господин сам подаст знак, если сочтет достойным своего внимания!), а из-за страха не справиться с эмоциями. При виде самоуверенного мужчины, вольготно наполовину улегшемуся на диване, внутри поднялась такая злость, что Камилла изо всех сил вцепилась в поднос.

Как оказалось, кроме танцев, им полагалось еще прислуживать гостям, так что наложницам вручили подносы с напитками и фруктами, после чего отправили работать.

Каждая хорошо воспитанная леди в совершенстве владеет навыками чайной церемонии и без труда может приготовить чай или кофе гостям, поэтому в том, чтобы разливать вино по кубкам, не было ничего сложного.

Увы, научить Камиллу также терпеть раздевающие взгляды и недвусмысленные намеки учителя забыли, хотя это сейчас пригодилось бы гораздо больше.

Еще вчера девушка решила, что назовет соотечественникам свое имя и будет умолять выкупить ее.

«Меня зовут Камилла Монлер. Мой отец граф. Я оказалась рабыней по злосчастному стечению обстоятельств. Не оставьте меня в беде!», — подходя к баронам, вновь и вновь повторяла она.

Диван в зале предназначался только ардеку, поэтому двое лордов расположилась на подушках вокруг круглого стола, практически лежащего на полу.

— А здесь ничего так, экзотично. Я думал, отец прислал меня сюда в наказание, старикан ни словом не обмолвился, какие развлечения нас ждут, — симпатичный темноволосый мужчина окинул Камиллу изучающим взглядом. — Жаль только, эти тряпки скрывают всю красоту. Невольно задумываешься, а вдруг под шалью на самом деле жуткая уродина?

— Так, Альпин, тебе уже хватит — отпихнув его кубок, блондин подставил Камилле свой. — Все наложницы ардека славятся своей красотой. Не зря же его гарем слывет цветочным садом.

— Я бы не отказался сорвать такой цветочек! — Альпин попытался обнять Камиллу за талию, и лишь чудо в лице перехватившего его друга спасло от удара кувшином по голове. — Барри, она действительно милашка!

— Да что с тобой такое?! Вроде и вино не крепкое, какая-то подкрашенная вода, — блондин скорчил гримасу. — На наложниц можно только смотреть. Сегодня они даже станцуют в нашу честь. Ты подаришь мне танец, красавица?

До этого момента Барри казался Камилле гораздо приятнее своего товарища, но сейчас маслянистый взгляд и снисходительная улыбка не оставляли сомнений в его намерении.

А еще в этот самый момент девушка поняла, что ни за что не раскроет им своего имени и не унизится до просьбы.

— Подарю. Я буду танцевать так, как будто в зале есть только вы, — постаравшись, чтобы ее голос прозвучал как можно обворожительнее, пообещала Камилла. — Если же вы меня купите, я на самом деле стану танцевать исключительно для вас.

Долго ждать шанса поразить «покупателей» не понадобилось. Когда приветственные речи были сказаны и дары вручены, калфа дала наложницам знак.

Сначала мелодия не менялась, и казалось, будто бы наложницы просто сели у стены зала, чтобы не мешать остальным. Однако уже через мгновение музыка зазвучала громче, словно зовя за собой и танцовщицы, не в силах сопротивляться, по одной грациозно вставали и вступали в центр. Несмотря на то, что Сахим не разрешил ей продолжить урок, благодаря Колокольчику Камилла прекрасно знала, что делать. Вчера подруга даже показала ей несколько движений и несколько раз повторила последовательность действий. Так что теперь девушка послушно «плыла» вслед за остальными, медленно избавляясь от платков. Яркие ткани невесомыми облачками падали на пол и следом падали кружащиеся в воздухе лепестки роз.

Вот теперь Камилла поняла, зачем на праздник пригласили воздушников. Полет цветов был просто разминкой, в действительности функции магов заключались в том, чтобы усложнить работу танцовщиц, одновременно веселя гостей.

Так, с одной девушки, кажется, Лилии, порыв ветра сдернул сразу пять покрывал, а вот Хризантеме наоборот, никак не давал возможности расстаться с покрывалом. Камилла и на себе испытала умения магов, когда шелковая ткань, словно живая, начала выскальзывать из рук.

Музыка сменилась, став более резкой, что послужило знаком — пора менять рисунок танца. Теперь танцовщицы начали жестикулировать руками так, чтобы ткань платков, закрепленных на запястьях, извивалась, будто крылья.

Темп танца то усиливался, то затихал. Соблазнительно изгибающиеся девушки напоминали раскрывающиеся бутоны цветов и колебания плакучих ив. Каждый раз, когда ударял барабан, одна из танцовщиц занимала место в центре, а остальные волнами разгребались в стороны, давая ей возможность продемонстрировать свое умение гостям. Первой была Роза, за ней последовали остальные. Камилла последней заняла место в центр. Прикрыв глаза, закинула руки за голову и закрутилась вокруг оси.

Девушка знала, что сейчас все смотрят на нее, но чувствовала только взгляд Ильшениса. Пользуясь возможностью, ардек жадно разглядывал ее, отчего тело начинало пылать. А еще Камиллу не покидало ощущение, будто больше всего Ильшенису хочется встретиться с ней взглядом.

Вот только глаза девушка открыла, лишь повернувшись к нему спиной. Выдохнула же, когда все танцовщицы опять замкнули круг.

Ильшенис действительно наблюдал за Норитой с особым вниманием. В танцевальном наряде ее было не узнать. На корабле, в красном платье, девушка казалась воплощением огня, но сейчас куда больше напоминала ожившее видение. Притягательный, влекущий мираж.

Да, Норита по-прежнему была красивой, но с ее губ пропала дерзкая улыбка. Сейчас она танцевала перед ним, но мыслями находилась где-то далеко. И вот эта равнодушная, отстраненная наложница совершенно не нравилась Ильшенису.

Завершая танец, девушки подобно солнечным лучам разбежались в стороны, в последний раз собрались в круг. Ударили барабаны и танцовщицы рухнули на пол.

— Еще раз благодарю за то, что согласились посетить мой скромный праздник. Я надеюсь, что еда на вашем столе достаточно вкусная, а вино — сладкое. Также я предлагаю вам выбрать любой цветок, — Ильшенис указал на послушно поднявшихся девушек, — и насладиться его красотой. Вы вольны и купить цветы, увезя их домой на память об этом дне.

При этих словах Камилла встрепенулась и жадно всмотрелась в лица баронов. Правда, уже в следующее мгновение едва сдержала стон разочарования. На нее лорды не смотрели, вместо этого о чем то шептались и указывали на лучащуюся довольством Розу.

«Они меня даже не заметили!» — с горечью осознала девушка.

— Я вынужден оставить вас на какое-то время, но надеюсь, что вы не будете скучать и ничто не отравит вашего настроения в этот день, — виновато улыбнувшись, ардек поднялся с дивана и такой же ленивой походкой направился к двери.

Вид у Ильшениса был такой, будто он просто желает сменить наряд на что-то еще более вычурное и дорогое, а вот поспешивший за ним светловолосый мужчина явно нервничал.

Впрочем, Камилле было все равно, по какой причине ушел ардек, главное, чтобы надолго! В его присутствии девушка никогда не решилась бы на столь сумасбродную выходку, сейчас же терять было нечего.

— Я обещала танец нашим гостям! — громко воскликнула она. — Надеюсь, он порадует ваш взгляд и заставит сердца биться чаще!

Сверкнувшая глазами Роза кинулась было схватить ее за руку, но Камилла мгновенно выскочила в центр.

«Всегда танцуйте Танец. Пусть ваше тело скажет то, о чем думает душа», — вспомнился совет Сахима.

И Камилла танцевала именно так. Сейчас девушка забыла о своем происхождении, забыла о том, что в зале полно людей. Это был Танец-Надежда и девушка полностью отдалась ему. Разведя руки, кружилась и изгибалась огненным пламенем и морской волной.

«Мало. Этого мало!» — молоточками стучало в голове.

Лорды громко хлопали Камилле и сопровождали особо эффектные движения восторженными возгласами, но в их глазах девушка читала только вожделение. Несомненно, ей удалось изрядно затмить Розу, вот только бароны еще не увидели ничего, что заставило бы их пожелать заполучить наложницу не на одну ночь, а на долгое и долгое время.

«Я должна удивить их чем-то. Поразить», — вспышкой сверкнула мысль.

Кроме ардека, остальным запрещалось иметь оружие при себе на балу. Исключение сделали только для иностранных гостей. По примеру Ильшениса они прицепили подаренные кинжалы к подаренным поясам, сабли же положили на пол.

Продолжая призывно улыбаться, Камилла подошла к лордам. Изогнулась, выписывая бедрами очередную восьмерку, а потом подалась вперед и схватила два кинжала.

Очарованные танцем, бароны даже не сразу заметили «кражу». Девушка же продолжила танец с оружием в руках. На корабле Ильшенис лишь рассмеялся с угроз Камиллы, но девушка действительно умела управляться с холодным оружием. И теперь всячески демонстрировала это.

Подкидывала кинжалы, выписывала ими восьмерки, прижимала к себе, а потом принималась кружиться. Мелодия вздрогнула и Камилла упала на пол, расположив платки вокруг себя и продолжая крепко сжимать кинжалы.

Наградой ей послужили аплодисменты. К тяжело дышащей девушке подскочила калфа, что-то зашептала. Вот только в ушах стучало так, что Камилла не могла разобрать ни слова. Все силы ушли в танец и сейчас ее колотила мелкая дрожь.

— Встречайте ардека Ильшениса! — громко объявил вернувшийся блондин.

Все еще не в силах собраться, Камилла не успела вовремя среагировать и невольно поймала взгляд Ильшениса. Сейчас его глаза казались ярко-желтыми и очень холодными. Мужчина улыбнулся и обратился к гостям с очередной речью, но девушку не покидало ощущение, что все это очень умелая игра.

— Смею надеяться, красота моих цветов не оставила вас равнодушными. Какие из них вы пожелаете сорвать?

— Ее! — бароны одновременно указали на задержавшую дыхание Камиллу. — Ардек, вы говорили, что продадите любую наложницу. Сколько стоит эта?

— Вы уверены? — Ильшенис также покосился на Нориту.

Девушка выглядела взбудораженной, грудь судорожно вздымалась, а идеально уложенная прическа растрепалась. Бахайса при виде такого непотребства недовольно кривила губы, но Ильшенису перемена пришлась по вкусу.

Так Норита выглядела собой — была дерзкой, дикой и гордой. Разве что взгляд продолжала прятать.

— Иначе мы не стали бы просить, — теперь Барри изобразил обиду. — Заберу этот цветок домой, пусть продолжает радовать меня своими танцами. Давно я не испытывал ощущения, будто по моим венам вместо крови бежит огонь. И не прочь испытывать это чувство вновь и вновь!

— Хм-м-м, — Ильшенис нахмурил лоб, окончательно перестав что-либо понимать.

Не стоило отрицать, танец Нориты был неплох, но слишком уж сдержан и спокоен. От девушки буквально веяло холодом, и никакого желания наблюдать за ней ардек не испытывал.

— Мое слово также твердо, как земля, по которой мы ступаем, — между тем заверил он. — Я люблю цветы, но считаю, что каждый ценен по-своему. В моем саду есть место только самым изысканным, ароматным и пышным цветам. Две Розы мне ни к чему. Ту, что выбрали вы, я назвал Норитой, самым редким и капризным цветком среди всего семейства роз.

Рошан при этих словах сдавленно охнул, Ильшенис же коварно усмехнулся. На рыжую Розу они покосились одновременно. Было опешившая девушка уставилась на Нориту с такой ненавистью, что даже свечи вспыхнули ярче.

«Наверное, происходи все в гареме и бросилась бы с кулаками», — лениво отметил ардек.

Раньше ему действительно нравилась Роза. Безудержно манил ее темперамент, а горящие глаза неизменно разжигали костер желания. Правда, сейчас Ильшенис прекрасно видел, что просто принял бахвальство за гордость, переменчивые же желания были обычными капризами ощутившей власть девушки.

Наблюдать за Норитой оказалось еще любопытнее. Из рассказа Рошана нетрудно было понять, как унизительно девушке признавать себя вещью и как отчаянно она цепляется за остатки былой свободы. И тем приятнее оказалась назвать ее своей у всех на глазах. Это ощущение власти над другим и способности заставить склониться пьянило лучше самого дорогого вина.

Брюнетка вздрогнула, как от удара. Перестав рассматривать пол, гордо задрала подбородок, одарив Ильшениса взглядом, которого он так долго ждал. О, в этом взгляде бушевала гроза и сверкали молнии, изумрудные глаза потемнели и теперь мужчину захлестывали волны ненависти.

«Дикая свирепая кошка», — с любовью подумал Ильшенис.

Ненависть Нориты нравилась ему куда больше безразличия. Ведь когда человек горит, неважно, от злости или страсти, он становится мягким и послушным в чужих руках. Его можно подтолкнуть, можно заставить, с ним можно бороться. Но тот, кто опустил руки, и вяло плывет по жизни, не представляет интереса.

— Я мог бы продать этот цветок за десять тысяч золотых, — медленно, краем глаза наблюдая за реакцией Нориты, произнес Ильшенис.

Теперь девушка, сама не осознавая этого, подалась вперед, жадно ловля каждое его слово. Пожар во взгляде потух, и теперь в глазах сияла надежда. Ардек выдержал паузу, дождавшись, пока лорды потянутся за кошелями и, позволив Норите ощутить себя свободной, и только потом затем лениво продолжил.

— Но я приобрел ее за тридцать тысяч золотых. Пришлось потратить время, чтобы добиться разрешения заполучить этот цветок и расстаться с ним я готов за сорок тысяч.

Лордов перекосило. Возможно, выпей они поменьше, то сумели бы сдержать лицо, сейчас же эмоции буквально захлестывали через край.

— Как сорок тысяч?! Не слишком ли большая цена за какую-то наложницу? — возмутился Альпин. — Да я целый гарем купить смогу!

— Покупайте, — пожал плечами Ильшенис. — Но второй такой Нориты там не будет.

— Что в этой девушке такого особенного? Вы сами сказали, что купили ее недавно, значит, не успели толком обучить. Выходит, мы получим не столь качественный товар. Не очень честная сделка, не находите? — решил зайти с другой стороны Барри.

— Я не намерен превращать свой дом в базар и торговаться, как последняя торговка. На сегодня праздник окончен, — процедил ардек.

Услышав ледяные нотки в его голосе, Рошан мгновенно сообразил, что к чему и дал слугам знак выпроваживать гостей.

Калфа закудахтала курицей-наседкой, собирая своих цыплят-наложниц и также спеша увести их назад в гарем.

— Норита, останься, — велел Ильшенис.

За каких-то пару минут в зале никого не осталось. Скрестив руки на груди, Норита смотрела в сторону. Ардек, облокотившись на подушки, любовался ее гордой осанкой и точеной фигуркой.

— Знаешь, а ведь я был готов действительно продать тебя, — негромко сообщил он. — И чуть было не совершил ошибку.

Бархатный смех больно ударил по натянутым нервам девушки.

— Вы сообщаете мне это, чтобы я еще сильнее возненавидела вас? Не стоит стараться, я и так едва сдерживаюсь в вашем присутствии, — любезно, будто находится на светском вечере и общается с лордом, произнесла Норита.

— Тш-ш-ш, — встав, Ильшенис поравнялся с девушкой. Приподняв ее за подбородок, заглянул в глаза. — Ты ужасно забавно злишься. Сейчас я слишком занят, но завтра вся моя ночь будет принадлежать тебе. И я не буду против, если ты расцарапаешь мне спину.

Ардек взял ладонь девушки в руку, рассматривая тоненькие пальчики.

— Да вы! — размахнувшись левой рукой, Норита попыталась влепить ему пощечину.-

— Ты задолжала мне поцелуй, — рассмеявшись, Ильшенис с легкостью перехватил ее руку.

Притянув к себе, коснулся ее губ. Правда, целовать по-настоящему не стал и почти сразу отпустил.

— Не хочу портить себе аппетит, — улыбнувшись, он зашагал к выходу.

— Чтоб ты подавился! — глядя на хлопнувшие двери, со злостью выдохнула Норита.

Видимо, ардек успел озвучить свое желание Бахайсе, поэтому калфа не стала ругать девушку за самовольный танец, вместо этого одобрительно кивнув.

— Завтра ты увидишься с господином, подумать только! — даже Колокольчик смотрела на нее с восхищением и легкой завистью.

Накрывшись одеялом с головой, придерживала его рукой и нетерпеливо ерзала, явно ожидая интересной истории.

— Не увижусь, — поджав ноги к груди, буркнула Камилла. — Пусть говорит, что хочет, я не собираюсь дрессированной собачкой кидаться на каждый свист.

— Но у тебя нет выбора. Ты наложница ардека и он в своем праве, — теперь подруга смотрела с сочувствием. — Будешь противиться, тебя накажут.

— Выбор есть всегда! — девушка резко села на постели. Сжала кулаки, досадуя, что оказалась слишком слаба, чтобы задеть Ильшениса.

— Тише ты, — Колокольчик дернула ее за руку, вынуждая лечь на кровать.

Остальные наложницы тоже недовольно зашикали, кто-то даже запустил подушкой. Камилла вынужденно растянулась на кровати, но сон не шел. Да и как уснуть, если злость внутри взимается колючим клубом, а от мыслей о предстоящем унижении начинает гореть лицо, а все внутри бунтует.

«Выбор есть всегда», — девушка упрямо поджала губы.

Да, она действительно наложница. Ей не сбежать из дворца и не отбиться от Ильшениса. Но рабыней, слепо выполняющей чужую волю, Камилла Монлер не будет никогда!

Сердце едва не выпрыгивало в груди, когда девушка встала с кровати. На цыпочках прокралась к самой маленькой вазе и разбила ее. Удивительно, но никто не проснулся. Подхватив самый острый осколок, Камилла вновь вернулась в постель.

— Ильшенис, я не твоя игрушка, — шепнула она.

А потом изо всей силы провела осколком по запястью. Чувствуя, как горячая кровь мгновенно побежала по руке, усмехнулась и накрылась одеялом.