Пирог в дорогу
Посадка на этот раз была жёсткой. Не в просторный ларь с мягким снегом, а в тесный сундук, обитый железом, попал Кутх. С трудом поднял он тяжёлую крышку и выбрался наружу в белоснежную комнату. Мимо узкого, как бойница, окна проплывали крепко взбитые облака. Кутх попал в высокую башню на высокой горе.
— Однако, опять до Земли не долетел! — огорчился ворон.
Комната была красивая. На полу — кошма[4], вся в узорах оранжевого и синего цветов. Ковёр на стене вышит оттенками голубого и белого — словно аппликация из снежинок и льдинок. Котелок над очагом переполнен белым творогом, похожим на пушистые хлопья снега. На полках, на видном месте, посуда, и вся она то ли хрустальная, то ли ледяная.
За круглым столиком на низких ножках сидела женщина в белом платке. Ворон её даже не сразу разглядел — её фигура сливалась с жилищем. Хозяйка смотрела на гостя холодным взглядом. Но Кутх сделал вид, что не заметил холода. Он кивнул хозяйке башни и представился.
— Я отправлен на Землю, чтобы вернуть будущее, — гордо сообщил ворон. — Говорят, Солнце зависло, однако…
Кутх хотел было вытащить из сумки книгу, чтобы проинструктировать местных жителей, что им делать. Да и самому посмотреть, куда он попал, но тут в комнату ворвался вихрь. Докрутившись до середины кошмы, вихрь замер и превратился в крепкого длиннобородого старика в белоснежной черкеске.
— Ох, Мать Мерзлоты, неужели уже на приступ пошли? А мы тут сидим, между Небом и Землёй, ничего не знаем!
Мать Мерзлоты всё так же сурово смотрела со своего места и не думала отвечать. Она водила по столу длинными прозрачными пальцами, рисуя ледяные узоры.
— Да, однако! — закивал Кутх. — Вот меня и отправили из Верхнего мира, чтобы рассказать, как подтолкнуть Солнце.
— Какая смешная птичка посетила нашу башню! — рассмеялся Отец Зимы. — Зачем же нам толкать Солнце? Пусть отдыхает. А гостю мы рады. Гость семь удач приносит!
— Я не просто птичка, однако, — Кутх этого и боялся, что его в Среднем мире никто не воспримет всерьёз. — Я слежу за погодой на Камчатке.
— Тот, кто убегал летом от дождя, зимой бегал от снега, — совсем не к месту ответил Отец Зимы и повёл ворона к столику Матери Мерзлоты. Откуда-то сверху на столик протянулись золотые нити, невидимые узоры засветились и превратились в большой круглый пирог. Он был очень кстати в этой каменной промороженной башне — жёлтый и горячий.
Но Кутх не успел отведать угощения: в узкое окно башни влетел снежок и, угодив в стену, рассыпался на кусочки. От неожиданности Кутх кинулся в сторону и чуть не упал. Хорошо, схватился за очажную цепь.
— Идут, идут на приступ, — Отец Зимы закивал головой, потом посмотрел на ворона и опять почему-то рассмеялся: — За цепь подержался, теперь ты нам как родня стал.
Мать Мерзлоты встала и словно поплыла вдоль стен башни, проводя по камням рукой. От её прикосновений камни становились ледяными.
Ещё один снежок влетел в башню и просвистел у ворона над головой.
— А ты, птица вещая, возьми-ка наш пирог, наш Огонь Солнцевич, да положи себе в мешок. В дороге пригодится. Путь я тебе укажу, — нисколько не расстроился приступу Отец Зимы.
Третий снежок попал в грудь Кутху с такой силой, что ворона отбросило к стене. Тут как раз и Мать Мерзлоты сделала круг по комнате и провела рукой по ворону. Словно мелкие иголочки, ледяные мурашки по всему телу пробежали.
Отец Зимы подал Кутху его сумку, в которой уже лежал золотистый пирог. Затем хозяин, ловко уворачиваясь от снежного обстрела, подошёл к одному из открытых окон.
— Кто станет против времени, тот погибнет, кто идёт в ногу со временем, тот преуспеет, — сказал Отец Зимы, неожиданно схватил гостя и сбросил вниз.
— Путник не застревает в дороге! Лети, лети, дорогой, — прокричал он вслед. — Они башню разрушат, да Солнца не найдут! Для мира ведь и Солнца мало, — добавил он уже тише, без всякого смеха.
Кутху тоже было не до смеха. Он понял, что совсем разучился летать. Внизу были камни.
