Наши ожидания

Ольга Кунавина, 2023

У каждого человека – свои ожидания от жизни. Главная героиня романа «Наши ожидания» Кира Кузьмина мечтала работать в крупном издательстве, а вместо этого оказалась на должности корректора провинциальной газеты. После того как из газеты уходит опытный сотрудник Семен Смородинов, Кира получает возможность проявить себя в качестве журналиста. Выполняя различные поручения главного редактора, она постепенно узнает, чем наполнена жизнь ее земляков, а также знакомится с прокурором Дмитрием Гординым и главным врачом Андреем Москвиным, отношения с которыми у нее будут складываться довольно непросто. Сбудутся ли главные ожидания Киры? Об этом читатель узнает, прочитав роман.

Глава 5 Дело директора

Директор спортивной школы, мужчина лет сорока пяти, к удивлению Киры, оказался очень маленького роста. «Надо же, а я почему-то всегда считала, что спортсмены все как один высокие, — подумала Кира, — а он даже ниже меня будет».

Пока шло заседание, Кира внимательно наблюдала за обвиняемым. Он вел себя на редкость мужественно и спокойно. Хладнокровно признал свою вину и выслушал приговор: три года лишения свободы условно с испытательным сроком на один год.

Отвечать на вопросы Киры после окончания судебного заседания уже бывший директор категорически отказался. Его сослуживцы, присутствовавшие в зале, тоже не испытывали никакого желания общаться с представительницей местной прессы. Еще в ходе заседания Кира обратила внимание на то, как по-разному они реагировали на происходящее. Особенно выделялись двое, мужчина и женщина, еще не перешагнувшие сорокалетний рубеж. Парочка не скрывала своего злорадства. Довольная улыбка освещала лица обоих все то время, пока судья оглашал обвинительный приговор.

Кира с интересом наблюдала за тем, как жена директора, такая же маленькая, как и он, заботливо усадила мужа в «оку», села за руль и, резко развернувшись у крыльца, стремительно выехала со двора, где располагалось здание городского суда.

Коллеги разошлись не сразу. Они, разбившись на группки, продолжали делиться впечатлениями от судебного разбирательства, зрителями которого только что были. Одна заинтересовавшая Киру пара, состоявшая из высокой женщины в теплом спортивном костюме и пожилой дамы, одетой в светлое кашемировое пальто, устроилась на скамейке во дворе суда. Кира постаралась незаметно приблизиться к ним, и вскоре до нее долетел их разговор.

— Но, Галина Матвеевна, голубушка, — произнесла пожилая дама, — нам всегда кажется, что если директор берет на работу своего родственника, то он, непременно, разводит семейственность, хотя каждый из нас на его месте поступил бы точно так же. Людям присуща уверенность в том, что и зарплату он платит членам своей семьи больше, и спрашивает с них меньше, и премии выписывает чаще.

Заметив Киру, пожилая дама тут же замолчала и выразительно посмотрела на свою собеседницу, которая, оглянувшись, тоже увидела Киру.

— Извините, я невольно услышала ваш разговор… — начала Кира, но женщина в спортивном костюме перебила ее:

— Вы хотели сказать — подслушивали.

— Галина Матвеевна, ну зачем вы так? — с легкой укоризной в голосе произнесла пожилая дама, однако по ее глазам Кира поняла, что она разделяет мнение своей собеседницы.

— Дело в том, — сказала Кира, — что я хочу разобраться в случившемся. Мне поручено написать статью, и я…

— И в чем же вы хотите конкретно разобраться? — опять перебила ее обладательница спортивного костюма. — Если это касается Антона Васильевича, то мы вам ничего не скажем.

— Плохого или хорошего? — уточнила Кира.

— Ни того, ни другого, — злорадно ответила женщина.

— Не хотелось бы искать правду в чужих сплетнях и домыслах, — тихо произнесла Кира.

— Присядьте, — неожиданно смилостивилась пожилая дама. — Что вы хотите услышать от нас? Если это касается финансовых дел, то тут мы вряд ли вам сможем помочь.

Как выяснилось в ходе дальнейшей беседы, пожилая дама тоже была когда-то директором школы, правда, не спортивной, а художественной.

— И я однажды оказалась в положении Антона Васильевича, — призналась она. — На меня в гороно поступила кляуза, в которой говорилось, что я, воспользовавшись своим служебным положением, устроила в школу на должность завхоза своего судимого племянника. Мне пришлось вынести не одно разбирательство в самых разных инстанциях, пока я не доказала, что судимость, полученная моим родственником, давно погашена и что он сам не имеет никакого отношения к воспитательному процессу. Да и принимала я его не завхозом, а всего лишь сторожем. Но крови у меня тогда выпили немало, так что я на всю жизнь зареклась устраивать каких-либо родственников туда, где я работала. А что касается Антона Васильевича, то скажу вам одно: он повел себя в высшей степени благородно, взяв всю вину на себя, — тут дама замолчала, но через некоторое время вздохнула и, качая головой, произнесла: — И тогда мы были незащищенными людьми, и сейчас педагоги находятся в не лучшем, а может быть, даже еще более худшем положении. Мы бесправные существа, не так ли, Галина Матвеевна?

— Вы совершенно правы, Янина Александровна, — закивала женщина в спортивном костюме. — Сейчас все ученики знают о своих правах, но при этом почему-то совершенно забывают об обязанностях.

На скамейке ненадолго воцарилось молчание.

— Ну, вернемся к Антону Васильевичу, — первой произнесла Янина Александровна. — Ведь эта так называемая гостиница, из-за которой его сняли, и к гадалке ходить не надо, была организована по приказу руководства, правда, негласному. Когда в городе открыли филиал сельскохозяйственного института, совершенно не подумали о том, где будут жить преподаватели, а те наотрез отказались селиться в частных домах и на квартирах.

— Почему? — удивилась Кира.

— Потому что в первый же день одного профессора хозяйка дома, у которой его поселили, закрыла утром на замок, а сама побежала к дочери — у той схватки начались, и вспомнила про него только к вечеру, когда дочь благополучно родила. А тут хоть и старый домик, но с водопроводом и отоплением, и самое главное — без каких бы то ни было хозяев с их семейными делами. В общем, другого выхода не нашлось. И хоть этот филиал через год закрыли, отвечать пришлось одному Антону Васильевичу.

— Но ведь в квитанциях, проходивших через кассу школы, сумма указывалась вдвое меньше, — осторожно заметила Кира.

— Вы что же думаете, он эти деньги в карман себе складывал? — усмехнулась Янина Александровна. — Я не удивлюсь, если окажется, что на них покупалось спортивное оборудование или бензин, чтобы отвезти детей в соседний город на соревнования. И отсутствие чеков еще ничего не доказывает. Люди в наше время выкручиваются и выживают, как только могут. Он ведь дворец себе за это время не построил.

— И даже если бы он эти деньги присвоил, сомневаюсь, чтобы их хватило на этот самый дворец, — поддержала свою собеседницу Галина Матвеевна. — Разве ж это деньги? Вон у нас в стране миллиарды воруют, и ничего. Стихи потом пишут да портреты рисуют, а кто посообразительнее, так сразу со всеми деньгами за границу убегает, не дожидаясь, когда к нему придут на рассвете, чтобы застать в халате и комнатных тапочках.

Пообщавшись еще немного с женщинами, Кира простилась с ними, поблагодарив за беседу. Она собиралась вернуться в редакцию, чтобы поработать над статьей, как неожиданно вспомнила, что Галатрея Марковна просила ее заглянуть в библиотеку и взять там сборник очерков Ильи Эренбурга. Приближалась очередная годовщина начала Великой Отечественной войны, и Галатрея Марковна работала над большой статьей, которая должна была занять целый разворот.

В библиотеке девушка, ровесница Киры, сидя за письменным столом, тыкала пальчиком с ярко-накрашенным ногтем в экран смартфона. Выслушав Кирину просьбу и не отрываясь от своего занятия, она спросила:

— А кто он был, этот Эренбург?

— Как кто? — не поняла Кира.

— Ну, француз или немец? Ведь, судя по фамилии, он был иностранцем.

Кира растерянно посмотрела на девушку.

— Вообще-то он русский, — наконец через некоторое время ответила она. — Правда, до революции жил во Франции, в семнадцатом году вернулся в Россию, а в двадцать первом снова уехал за границу — в Берлин. Окончательно вернулся домой только перед войной. Великой Отечественной, — на всякий случай добавила она.

— Да? — девушка наконец-то оторвалась от своего смартфона и недоверчиво уставилась на Киру.

— Истинная правда, — сказала Кира. — Эренбург много путешествовал по Европе, прежде чем навсегда обосновался на родине.

— И чего его так по миру-то носило? — сердито воскликнула девушка. — Мне теперь его по всем странам, что ли, искать?