Тихие обыватели. Опасные обыватели. Реальные истории

Ольга Мартинес

У каждого из нас есть тайны. А какой из твоих секретов самый грязный? Эта книга – продолжение первой книги автора «Домохозяйки. Невесты. Шлюхи». Теперь уже в роли состоявшейся домохозяйки Ольга поселяется в тихой испанской деревне, но жизнь добропорядочных местных обывателей лучше не рассматривать под микроскопом. Реальные истории из жизни героини и ее трех испанских подруг заставят читателя заразительно смеяться и еще раз убедят, что за красивыми фасадами прячутся самые неприглядные истории.

Глава 3. Женщина на грани суицида

В квартире, откуда месяц назад вытащили труп, новые хозяева затеяли ремонт. Но из открытых окон все так же несло свежей краской и смрадной мертвечиной. Они два раза перекрашивали стены, перестилали пол. Даже плитку старую скололи. Но въехать не смогли. На доме появилась табличка «Сдается».

Сколько я ни пыталась разжиться подробностями у Мохи, он не знал или не говорил.

А меж тем мне впору было бы поинтересоваться своими собственными делами. Мой пятилетний сын, посещающий районную школу и толком не освоивший испанский, заговорил на фарси. На таком изысканном языке черных подворотен, что Фатима в ужасе закрывала уши, а Моха укоризненно качал головой, еле-еле подавляя приступы феерического ржания.

Решено было перевести ребенка в платную школу «для белых». А для этого мне была необходима машина. Я и раньше не была водителем-асом. Невозможно одновременно рулить, рассматривать кожаных мотоциклистов и витрины. Пару раз я таранила автобусы и трамваи. К счастью, без человеческих жертв.

Поэтому мой первый выезд с ребенком в школу не прошел без приключений. Перекресток на въезде в школу регулировал полицейский. Он стоял ко мне спиной, и я рванула его объехать. Он снова перекрыл мне дорогу, уже расставив руки в сторону. Какой-то нечеловеческий идиот! Здесь же две полосы, что, ему места мало? Я дождалась, пока он отвлечется, перестроилась и рванула в объезд. Но он кинулся наперерез и остался лежать на моем капоте. Коп-маньяк, местный Томми Ли Джонс, как первому майскому дню, радующийся трупам.

Его морщинистое лицо было перекошено от ярости.

— Куда прешь, дура! Для кого, по-твоему, здесь проезд закрыт?

Мне, конечно, хотелось сказать ему, что его телоперемещение больше напоминает пьяное сиртаки в кабаке, чем регулирование перекрестка. Но вместо этого, чтобы он не пристрелил меня при задержании, я сделала плаксивое лицо.

— Извините, офицер, это первый день моего сына в школе, я отвлеклась! Сеньор шериф, в следующий раз я буду очень осторожна.

При слове «шериф» он засиял, как его полицейская бляха, и даже разгладился морщинами. Я поняла, что он напоминает героев вестерна, всех копов сразу. И мысленно нахлобучила на него ковбойскую шляпу.

— Ладно, проезжай!

Он слез с капота и махнул мне рукой на прощание.

Опустим тот факт, что я села за руль без водительских прав. В тот день я оставила довольным шерифа и познакомилась с Сильвией.

Сильвия была мамой новой одноклассницы моего сына. Высокая, худая и натянутая, как струна. С длинными прямыми волосами и модельным профилем, украденным с древней византийской монеты. Мы перекинулись несколькими словами, и она пригласила меня выпить кофе. В кафе! Выпить со мной кофе! Твою мать, не прошло и полгода. А через десять минут я уже пожалела, что с ней пошла. Сильвия Вальдес Кано показалась мне опасной сумасшедшей. Ей бы прекрасно подошел убор испанских инквизиторов.

Мы сели в кафе напротив мэрии, где завтракала госпожа мэр этого скромного дурдома в окружении своих советников из правящей популярной партии. Сильвия же оказалась горячим приверженцем партии рабочих и крестьян и крыла мэршу пятистопным ямбом. Прямо в ее присутствии. Она громко обличала коррупцию, «китаез» и «мавров» (так здесь называют марокканцев) за то, что им везде зеленый свет, а бедному испанскому труженику и развернуться негде. Русскую мафию она обличала тоже. За отмывание денег. И очень кстати, что я была бывшей женой полицейского. В те славные времена, когда у ОПГ и полиции были разные функции.

Я уже почти не слушала ее и прикидывала свои шансы, если будут бить. Потому что к «китаезам» и «маврам» прибавились «чертовы цыгане», пара мамаш из районной школы, сидевших за столиком неподалеку. И кидавших на нас все более неприятные взгляды. Выступление Сильвии в любую минуту грозилось перерасти в разминку тупыми хлебными ножами, и я с ужасом думала, зачем мне это. Ведь в ближнем бою я совсем не имею преимуществ.

Обстановка в кафе накалялась все больше и больше и уже грозилась перерасти в настоящую бойню, как вдруг в кафе хозяйской походкой вошел шериф.

— Мариано! — томно потянулась Сильвия, и он крепко расцеловал ее в обе щеки. — Познакомься, это моя новая подруга русита.

— Ах, русита! Мы уже знакомы, — сказал он с сожалением.

Как бы подтверждая тот факт, что за пределами Испании живут одни только слабоумные. «Русита» — это уменьшительное от «русская». Когда шериф Мариано распрощался с Сильвией и сел за стол к госпоже мэру, разговор перешел в мирное русло, а именно на мужа Сильвии, который сущий дьявол.

— Кстати, ты не знаешь, — воспользовалась я передышкой Сильвиного потока сознания, — кого это пару месяцев назад выносили в мешке частями?

Даже с расстояния двух метров было видно, как напрягся затылок Мариано. «Боже, какой мужчина!» А ведь ему уже к семидесяти, этому хозяину местного прайда. Он был готов вскочить в любую минуту.

— Не-а, не знаю, старика какого-то, — неохотно оторвалась от своих размышлений Сильвия, и разговор опять скатился в обсуждение ее мужа, который, как я уже поняла и так, сущий дьявол.

Ведь Сильвия много лет жила на грани суицида. Чего стоит одна только попытка смерти через повешение из-за носочков, описанная в моей книге «Домохозяйки. Невесты. Шлюхи». Не думайте, что упомянуть книгу — это такой маркетинговый ход. Мне просто пересказывать неохота. Поэтому я не торопилась записывать ее в подруги, это было бы слишком сомнительным приобретением. К тому же мне казалось, что настоящую подругу должны звать Мария.