Занимательная геометрия

Ольга Николаева, 2015

Денис Дмитриев замечательно жил в своем небольшом «царстве» на северной окраине страны. Отличная должность, хороший доход и никаких проблем на личном плане. Ему казалось, что совсем никаких. Вероника ехала в командировку, мечтая о том, чтобы поездка закончилась как можно быстрее. Чтобы вернуться к любимому мужчине и жить с ним дальше счастливо и спокойно. Эти две параллельные прямые никогда не должны были пересечься. Но по воле случая пересеклись, заплелись в какой-то сложный многоугольник. Что может быть общего у девушки-стажера и директора целого филиала? Ничего, кроме его квартиры, его внимания и их общего отчаянного одиночества. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Вероника нежилась в горячей ванне уже, наверное, целый час. Если не больше — время не засекала. Выпускала остывшую воду и снова добавляла, почти кипящую. Ей все казалось, что холод все еще сидит в её теле, и никак не может покинуть. Несколько часов на холодном вокзале в Москве не так запомнились, как несчастные двадцать минут неизвестности на темном перроне чужого городка. Тогда она не успела поддаться отчаянию и обиде, скорее — злости на невнимательность со стороны встречающих. А теперь вспоминала прошедшие сутки и не могла понять: что происходит с её жизнью, такой, казалось бы, спокойной и устроенной? Зачем было соглашаться на эту поездку, все больше начинавшую смахивать на авантюру из дешевого фильма о приключениях? Так вот, приключений она и хотела, и, похоже, нашла на свою пятую точку.

Слишком все было плоско и правильно в прошедшие пару лет. Ей уже начинало казаться, что вся жизнь может пролететь в их душном и шумном офисе, который постоянно расширялся, оставаясь жить все в том же помещении. Просто в кабинетах ставили больше столов, людей размещали по двое за одним компьютером, документы начинали съезжать со своей территории на чужую, вызывая раздражение у соседей"захватчика"…

Нет, её там любили, ценили, относились доброжелательно. Не в пример местному начальнику, между прочим. Но вот только одно"но": ей становилось тесно. В должности, в интересах, в жизни. Энергия бурлила и не находила выхода, и Вероника боялась, что однажды все закончится взрывом. Или она просто начнет искать другую работу. Но, пока это было лишь смутной идеей, она продолжала доставать начальство своими предложениями, заметками и всякой иной белибердой. От скуки и небольшой занятости мозг фонтанировал, постоянно выплевывая"нечто".

Александр Палыч за это любил её и ценил. Если говорить его словами — "подлюбливал". Правда, старался не афишировать свою странную любовь, чтобы не навлечь гнев коллег за ее очередную несвоевременную инициативу.

Впервые, устав собирать отчеты в один свод из десяти разных неудобных таблиц, она отправилась к"Палычу"на подкашивающихся ногах: было очень страшно критиковать перед начальством то, что им же и было создано.

Как ни странно, большой босс внимательно выслушал идею о том, что достаточно написать дополнение к 1С, тем самым освободив толпе людей массу времени. А потом поблагодарил и сказал, что подумает. Уточнил фамилию.

Уходила от него Вероника, думая, что дни её в этой фирме сочтены. А через неделю им сообщили, что новый отчет создан, проверен, и им уже можно пользоваться. Программист получил премию и признание всех девчонок в операторском отделе, а Вера — насмешливый взгляд шефа и вопрос:"Довольна?".

Ответить смогла лишь кивком и вспышкой горячего смущения. Она-то была уверена, что про неё уже давно позабыли, а гениальный прорыв в отчетности — простое совпадение.

Только вот, Александр Палыч ничего не забыл, а все чаще стал появляться в их операторском отделе, якобы просто"посмотреть", а по факту — он разговаривал со всеми девчонками и парнями, по очереди. Но чаще всего останавливался у стола Вероники. А потом начал вызывать на разговор к себе — в кабинет. Явно понял, что не о всех вещах стоит разговаривать среди множества любопытных ушей.

Это заметили, поползли слухи и разговоры, молоденькую девчушку начали подозревать… Кто-то практически вслух советовал не вешаться на семейного мужика — все равно, ничего стоящего не отвалится, а в грязи вываляют, несомненно…

Она лишь отмахивалась от этих глупостей: прекрасно видела, какая крепкая семья у Палыча, а в их отношениях с шефом даже намека не было на грязь. Он всегда её внимательно выслушивал, иногда объяснял, почему новая идея — бред, и что нужно додумать, а потом начинал говорить и спрашивать. Заставлял её мыслить иначе, вопреки её привычным взглядам и логике. Тратил уйму времени — обучал. Это с его точки зрения. А девушке казалось, что порою шеф нянчится с ней, будто с ребенком. Правда, озадачивал временами так, что засиживалась дотемна, приходила на работу по выходным, чтобы выполнить эти задачи… И ни разу не почувствовала себя ущемленной в правах: такая работа дарила ей ощущение собственной полноценности, она творила, думала, изобретала.

Подруги вертели у виска пальцем, советуя переключиться на личную жизнь и творить там, пока не поздно. Личная жизнь была, да только вот, с творчеством в ней никак не складывалось…

Наверное, по этой же причине Вера и не подумала отказываться от поездки. Правда, слегка растерялась — не могла понять, с какой целью отправляют, и почему — именно её, когда есть другие люди, более опытные и знающие.

Не постеснялась, вопрос задала. Ответ, как всегда, не принес никакой определенности: шеф, однозначно, чего-то от неё хотел, а вот чего именно — не признавался.

— Александр Павлович, а почему — я? И какой будет толк от моего присутствия? Северный регион сейчас — один из самых успешных и рентабельных. Зачем туда, вообще, кому-то ехать? И что это за должность такая — "консультант"? Я о такой никогда не слышала…

— Правильно. У нас её никогда и не было раньше.

— Как так? А зачем её придумали?

— Сочинили её для другого человека. Уже не знаем, куда бедолагу приткнуть и чем занять, чтобы под ногами не мешался, и деньги не совсем задарма получал. Но ему повезло: неожиданно освободилось теплое место (чья-то родственница в декрет ушла), его туда и сослали.

Вероника услышала в этой речи главное, что могло беспокоить:

— Вы хотите сказать, что тому человеку повезло, и он не поехал, а мне досталась его ссылка?

Александр Павлович рассмеялся:

— Вероника, ты — не Татаринов. Если того Денис мог бы разжевать и выплюнуть, не переваривая, то с тобой этот номер не пройдёт. Зубы сломает. Я бы с радостью посмотрел на этот момент. — И он радостно чему-то заулыбался. А вот Вероника чувствовала, что здесь нет никаких причин для смеха. Напряглась…

— Александр Павлович, Вы хотите сказать, что мне нужно будет подчиняться человеку, которого все боятся? А мне он, вроде как, ничего не сделает? Что-то я сильно сомневаюсь…

— Вероника, не накручивай себя. Если говорю, что ты с ним справишься, значит, так и будет. И, поверь мне, такого опыта, как у него, ты больше нигде и никогда не получишь. Я тебя обманывал хоть раз?

— Нет.

— Вот и сейчас — расслабься, поверь моим обещаниям, и собирай вещи. Билеты тебе уже заказали.

Легко сказать — "расслабься"… А как это сделать, когда виновник твоих напрягов ходит по коридору за дверью, с кем — то общается по телефону (на весьма повышенных тонах), и мешает, мешает… Вера даже не смогла сама нормально поговорить (предусмотрительно взяла телефон с собой в ванную), потому что отвлекалась на звуки, доносящиеся из-за двери…

Наконец, она поняла, что дальше прятаться в ванной смысла нет: все равно, хозяин квартиры дождётся, пока она выйдет и отправится спать. Ни к чему заставлять человека мучиться в ожидании, тем более, что он уже вторые сутки остается без сна.

Поведение нового шефа безмерно удивляло и сбивало с толку: временами он казался очень приветливым, заботливым, гостеприимным… А через минуту превращался в холодного, самодовольного, отстраненного хама. Или хотел таковым казаться. Ей было не понять, чем такие перепады вызваны… А иногда, вообще, казалось, что Денис Игоревич видит в ней самого настоящего врага: что-то подсказывало, что новый шеф подозревает её в чем-то страшном и гадком, и эта подозрительность раздражала и унижала. Вероника и думать не могла о том, чтобы кому-то здесь навредить. Люди здесь были хорошие, приветливые, они ей нравились. И всё бы хорошо, если бы не их начальник. Он мог стать самой большой занозой в пальце… Ну, хорошо, даже не в пальце — в заднице… И что-то подсказывало, что именно в ней Вероника и оказалась…

Она быстро спустила воду, ополоснулась, наскоро высушила волосы, и пошла сдаваться. Как еще можно было назвать очередную встречу с хозяином, чьё гостеприимство ей фактически навязали?

Шеф, как и ожидалось, обнаружился на кухне: сидел за столом, освобожденном от посуды, потягивал чай из огромной стеклянной кружки и внимательно читал что-то на экране ноутбука.

— Вы из-за меня тут сидите и не ложитесь? Извините, что задержала.

Денис нахмурился, поднял взгляд, явно еще не понимая — кто здесь, и о чем это она говорит…

— Опять на"Вы"? Вроде бы, договорились?

— Извини. Случайно, по привычке вырвалось.

Он ничего не отвечал. Просто внимательно ощупывал её взглядом. Вероника неожиданно остро почувствовала, что только что вылезла из горячей воды, вся распаренная… И то, что под домашним костюмом, хоть и достаточно плотном, нет никакого белья. Неужели, и он это увидел и почувствовал? Это безумно смущало. Захотелось удрать в свою комнату и переодеться. Желательно, так, чтобы одежда в принципе скрывала все очертания фигуры, и даже пальцы не выглядывали из рукавов. Но это было бы совсем по-детски. В конце-то концов, она взрослая женщина, в гости сюда не напрашивалась, и соблазнять кого-то в планы её совсем не входило. Если ему хочется смотреть — пускай любуется. Ей нечего прятать, и делать этого Вероника не будет…

Денису, похоже, надоело рассматривать гостью (да, собственно, не стоило и волноваться — наверняка, он видел и поинтереснее варианты), он отвел взгляд в сторону экрана и неприветливо буркнул:

— Чай будешь?

— Ага. У тебя есть еще такая же кружка? Обожаю, когда чай в прозрачной посуде — очень красиво смотрится. У меня дома даже заварник стеклянный…

Денис на это признание только дернул бровью (видимо, не счел нужным глупости обсуждать), поднялся и достал из шкафчика прозрачную посудину:

— Держи. Только сама наливай. Сладости, вроде бы, где-то оставались, только сама ищи. Я не помню, сам их не употребляю.

Веронике очень хотелось ляпнуть что-нибудь, в духе того, что не помешало бы, глядишь, стал бы слегка подобрее…Но благоразумно промолчала. Налила себе чай, приоткрыла дверцу отсека, из которого, она видела, Дэн доставал сахар… Конфеты лежали на самом виду. Странный человек, однако. Загребла целую горсть, высыпала на блюдце…

— Хочешь, разверну тебе одну? — Она четко понимала, что может нарваться, и страшно было слегка, но ходить, нащупывая границы, уже надоело. Захотелось подергать тигра за усы. Не убьет же он её, на самом деле? На улицу не выгонит. А все остальное — Вероника переживёт.

Страшного не случилось:Денис хмыкнул, глянул удивленно…

— Думаешь, сам не справлюсь? Ну, давай, разворачивай. Только не эту. Там другие лежат.

— Без проблем. Я схватила, не глядя. Ты тоже с белой начинкой не уважаешь?

— Угу. — Похоже, на сегодня лимит откровенности оказался исчерпанным.

А ей на сегодня этого и хватило. Был еще вопрос, гораздо более важный.

— Денис, я, конечно, очень благодарна за гостеприимство… — Теперь он, похоже, решил сосредоточиться на разговоре: захлопнул ноутбук, уставился прямо на неё, всем видом говоря"я весь во внимании".

— Не за что. Прекрасно знаешь, это был единственный вариант.

— Так вот, я очень прошу — не забудь завтра дать задание, чтобы мне нашли квартиру…

— А что не так? Тебе здесь не нравится? — Ну, вот. Не хватало еще, чтобы он обиделся на её неблагодарность…

— Да все так. Мне здесь удобно и комфортно. И ты ничем не напрягаешь. Только…

— Что?

— Муж переживает, что я живу в квартире одна с незнакомым мужчиной…

— Муж?!! — Если бы она призналась, что прилетела сюда с Марса, и под окном припаркован звездолет, запряженный тюленями — наверное, изумление на лице Дэна проявилось бы не так сильно…

— Ну, да… А в чём дело?

Красноречивый взгляд, брошенный на её абсолютно голые пальцы правой руки… Стало понятным удивление. Да Вероника и сама не очень понимала, почему решила присвоить Мише такой статус. Обычно, так не называла, хоть и была уверена — рано или поздно, так этому и быть…

— Я не видел в твоем личном деле ни слова о замужестве.

— Мы официально не женаты. Гражданский брак. Но это ничего не меняет. Он за меня беспокоится, а я не хочу волновать…

— И как же тебя муж отпустил, к черту на куличики? Что заранее не поволновался? — В голосе Дениса появилось что-то едкое, неприятное. Словно хотел задеть посильнее. Вот и поговорили, называется…

— А я не собачка, чтобы держать на поводке, и отпускать только по собственному желанию. Нужно было — поехала. Что, он должен был меня запереть?! — Волнение потихоньку спадало, тем более — кто он такой, чтобы задавать вопросы? — Тем более, что он сам сейчас в длительной командировке. Вернется как раз к моему приезду…

— Очень интересно… И когда ты планируешь возвращаться?

— Александр Павлович обещал, что не более двух месяцев здесь буду. К Новому Году надеюсь вернуться домой.

— Понятно. А почему не раньше? Думаешь, не успеешь ничего накопать?

— А я здесь ничего копать не собираюсь. Тут не золотые прииски. Но проситься домой раньше времени, ничему не научившись, — самое глупое, что можно сделать…

— Ну-ну… Рассказывай… А чему ты собираешься учиться?

— Послушай, Денис Игоревич, я прекрасно понимаю, что ты меня за что-то невзлюбил. Единственное, не могу взять в голову — за что? За одни сутки так насолить — нужно постараться, а я еще даже не пробовала! Если уж так тебе противна — зачем дома у себя держишь? Отвези меня в эту грёбаную гостиницу, я лучше там перекантуюсь, чем буду здесь находиться в квартире, хозяин которой терпеть меня не может. — Сейчас она уже реально завелась: терпеть не могла беспочвенных обвинений, да еще таких — неясных, намеками. Вскочила, выплеснула в раковину остатки чая. — Я пошла собираться. Если так тяжко меня видеть — вызови мне такси, сама доберусь, больше напрягать не буду.

— Стоять! — Она, действительно, замерла на пороге от резкого окрика. Развернулась, движимая только одной мыслью — дать ему чем-то тяжелым по голове. Да хоть тем же ноутом. Как он посмел, вообще, говорить с ней в таком тоне?! — Вернись и сядь обратно за стол. Не веди себя, как психованная малолетка.

Сравнение подействовало. Вероника всегда старалась удерживать внутри себя все обиды и недовольства: нельзя никому показывать свои слабые места. Потом обязательно кто-нибудь воспользуется. А здесь так глупо повелась…

— А как мне себя ещё вести, если ты всем видом и словами показываешь, как я тебе неприятна? Можно подумать, что сама навязываюсь. Если уж так не нравится ситуация — предъявляй тому, кто меня сюда послал.

— Ну, вот, студент, мы и выяснили, чему тебя нужно учить в первую очередь…

— Это чему же? — Веронике совсем не понравился этот переход с личностных отношений к вопросу её стажировки.

— Умение правильно себя вести в случае провокаций. Ты себя ведешь, как нервная дурочка. И на любых переговорах проиграешь на раз-два.

— А мы сейчас не на переговорах. И обсуждали вещи, которые даже обсуждать не стоило. — Так просто ему не получится сбить её с толку. Явно же, пытается зубы заговорить, уйти от неприятной темы…

— А какая разница? Любой оппонент, который стремится получить результат, жалеть тебя и твою нежную психику не станет. Будет искать больные места и давить на них, при первой возможности.

— Я это прекрасно знаю. И, в общем-то, умею владеть собой. А сейчас показала свое недовольство, чтобы ты о нем знал, и не думал, что я собираюсь молчать и выслушивать всякие гадкие намёки. Можешь делать с этой информацией все, что придет в голову. Мне уже не важно.

— Ну-ну… Так и быть, на первый раз — поверю. Но в следующий раз так легко не отмажешься. А провоцировать буду постоянно — в качестве тренировок, уж поверь.

— Даже не сомневаюсь. — Очень хотелось пробурчать недовольным голосом, но — сдержалась, произнесла со спокойным достоинством. — Это все? Я могу идти спать? Кстати, просьба о поиске квартиры не отменяется…

— А что так заторопилась? Мужчина твой совсем не доверяет? Сходит с ума от ревности? Ну, так хочешь, я с ним пообщаюсь, объясню, что ты не в моём вкусе, и для ваших отношений твой временный сосед никакой опасности не представляет?

— А причем здесь ревность? Он просто переживает, что посторонний человек может меня обидеть, даже нечаянно… Тем более — мужчина. Миша постоянно трясется надо мной, как над малым ребенком. С одной стороны, конечно, раздражает, а с другой — нужно уважать такую заботу. Не хочу его лишний раз нервировать и расстраивать.

— Вот, значит, как… А ревность, похоже, здесь вообще ни при чем? Вот ни за что не поверю…

— Ну, и не верь… — Как ни странно, сейчас Вероника была абсолютно спокойна. Вопросы на эту тему ей задавали уже не раз, и никто из друзей не мог постичь царящего в их паре доверия. Уточняли, сомневались, доказывали, как она неправа… Она тоже поначалу доказывала, что так — тоже бывает, и не только у них. И вовсе они не дураки с Михаилом, и наивностью здесь не пахнет… Просто нашли друг друга в толпе и по сторонам уже не смотрят. — Тебя это, по большому счету, совсем не касается…

— Ну, как же так? А если твой драгоценный"Муж", — очень ехидно выделил это слово, — приедет мне морду бить? За покушение на твою верность?

— Не придумывай ерунды.

— Почему? Кишка тонка?

— Потому что он знает, что повода не будет никогда. Он мне доверяет, как и я ему…

— Вот мне прямо любопытно сейчас: что ты, вообще, можешь знать о доверии?

— Достаточно, чтобы понимать, кто его заслуживает, а кто — нет. И как важно его ценить, не превратить в грязь, предательством… — Вероника и сама чувствовала, что слова звучат слишком пафосно, по-книжному, но иначе на эту тему говорить не могла.

— Ну, так я и думал: юношеские представления о жизни. Пора бы уже начинать взрослеть. Сколько лет-то тебе, ребенок? Что-то я уже подзабыл… — От этого насмешливо-отеческого тона Веру снова начало ощутимо потряхивать. Хотелось врезать чем-нибудь этому несчастному гаду, чтобы и думать забыл, как с ней таким образом разговаривать.

— Двадцать четыре. Скоро двадцать пять. — Она с гордостью поняла, что сдержалась, не выплеснула злость, а проговорила очень спокойно, как на приеме у доктора.

— А…Ну, тогда, конечно, откуда тебе об этом знать… Еще годы потребуются… — Он даже как-то расслабился, демонстративно, когда это произносил…

А вот её, всё-таки, взорвало:

— Мне достаточно прожитых лет, чтобы определить — кто способен на подлость, а кто — нет. Возраст в этом значения не имеет. — Она была абсолютно уверена в тех словах, что сейчас выплёвывала своему шефу в лицо. И было без разницы — чем закончится этот разговор. И пусть опять упрекает в несдержанности…

— А я? — Обманчиво-ленивый тон обмануть не смог. Заставил подобраться от напряжения, и от растерянности…

— Что — "ты"?

— Я способен на предательство? Можешь определить? — Темные глаза зажглись недобрым светом, предостерегающе…

Но Веронику уже несло, без тормозов на поворотах:

— Могу! А ты уверен, что хочешь услышать ответ? — В мрачном лице сидящего напротив мужчины не изменилось ничего. Только уголок рта нервно дернулся. — Ну, так слушай…

Девушка только сейчас поняла, что висит над его столом, опираясь на руки, выпрямилась, переплела кисти на груди, словно защищаясь:

— Я думаю, что ты способен на всё: предать, растоптать, унизить, а после — уйти, не оборачиваясь. И знаешь, почему? Да потому, что никого, кроме себя, не видишь! И предать можешь походя, не заметив, как кто-то корчится от боли и обиды на тебя. И останешься чистым и незапятнанным. Ты ведь и сейчас такой, не правда ли?

Лицо мужчины окаменело. Похоже, зацепила за что-то такое, спрятанное внутри. Но жалости не было: напросился — пожалуйста, кушайте, не подавитесь. Но и продолжать опасный разговор тоже смысла не было.

— Я думаю, на этом сегодня стоит попрощаться. Иначе, работать вдвоём не получится никак. Спокойной ночи.

Она медленно развернулась, демонстративно, не торопясь, вымыла брошенную до этого кружку… И так же спокойно, старательно удерживая осанку, удалилась в комнату. Неважно, что все внутри мелко тряслось…

Денис откинулся на диван, провожая взглядом неестественно прямую спину девушки… И не мог решить, как сейчас реагировать — то ли злиться, а то ли смеяться…

Кто бы мог предугадать, что у двух, не знакомых между собой женщин, окажется одинаковое мнение на счет его моральных качеств?

Ладно, Дашка наехала, как обычно, и прошлась по нему всеми эпитетами, которые только вспомнила на тот момент. Хотя, если подумать, раньше предателем не обзывала. Сволочью, тираном, иродом, бессовестным ублюдком — да. И еще много разных слов можно было вспомнить. А вот в таком — никогда раньше обвинений от неё не слышал. Может быть, оттого и завелся, что обидно стало? Потому и девчонке задал такой вопрос, хотя не следовало?

Вот и нарвался, нежданно-негаданно. И как эта шмакодявка, интересно, вывод сделала о его недостойных качествах, всего лишь за сутки? Надо будет разобраться…

Но, что ни говори, обидно… Денис прекрасно знал, что не идеален, и ради достижения цели часто забывал про некоторые нюансы и правила. Бывало, приходилось растаптывать противников, чтобы уже не смогли подняться… Но в предательстве и обмане, особенно в личной жизни, себя ни разу не замечал. Может быть, пропустил что-то? С Дарины (даже имя не как у нормальных людей, а с вывертом) сталось бы и придумать, и вывернуть его поступки наизнанку… Но откуда малолетняя стажёрка что-то могла о нем знать?

А еще не мог себе простить, что вот так сорвался на ни в чем не повинном человеке: ясное дело, каждый разговор с женой доводил до белого каления, да еще и та, как знала — проявлялась в моменты, когда было особенно не до неё, и доставала. Зачем, что хотела доказать? Склеить гнилые доски корабля, который ни разу и в море не выходил, сгнил ещё до спуска на воду? Так, вроде бы, обо всем договорились, он к ней претензий никаких не имел, даже развода не требовал… Почему до сих пор не успокоится? Было, конечно, подозрение, что отдельный кайф для неё — Денису нервы помотать, но ведь он справлялся, никогда не показывал, как это все достало. Всегда удерживал ровный, спокойный тон… А потом сорвался, только не на жене, а на мелкой девчонке. Так что, можно считать, поделом досталось…

А эта, однако, тоже хороша: показала характер. Это он в людях ценил и уважал, вся команда из таких была набрана. Вот только, заточены все были под его, Дениса, требования. А эта — под какие-то свои, никому не известные. Что-то ему подсказывало, что и Палыч не сильно с этим норовом справлялся, потому и решил сослать Веронику на время, скажем так, отшлифовать… А ему, Денису, оно надо?

Так еще вопрос: кому, интересно, хватит выдержки воспитывать её, такую… Теплую и домашнюю, розовую после ванной, с мягкими завитками непросохших волос, пахнущую ароматами, которых его холостяцкая берлога в жизни не видала? Да еще и с каким-то мужем, в довесок, выпрыгнувшим, как черт из табакерки, нежданно-негаданно?

Не удивительно, что проснулась вредность — просто для самосохранения, нужно было увеличить дистанцию, от греха подальше. А то, видишь ли, мы такие правильные, честные, все-то мы о жизни знаем…

В её возрасте он и сам знал столько всего правильного, да вот, однако же, ошибался…

А вот мысль про мужа, недовольного проживанием в квартире у шефа, где-то застряла, неоформленная, на задворках сознания… Нужно бы её до конца додумать, но она ускользала…

Он еще поразмышлял о жизни и бренности бытия, прихлебывая остывший чай, а потом плюнул на всё и отправился спать. В конце концов, почти двое суток на ногах могут привести и не к таким поискам смысла жизни…

Утром, уже завтракая, поднял взгляд и обнаружил в дверях Веронику. Та еще не проснулась до конца, судя по потерянному взгляду, но поздороваться пришла. Денис не выдержал, рыкнул:

— Я тебе что вчера сказал? Спишь до двенадцати, потом собираешься. В час заеду. Все. Чтобы я тебя здесь через секунду не видел.

Приготовился спорить и доказывать правоту, но — зря. Она кивнула, сквозь нечаянный зевок пробормотала"хорошо", и спокойно утопала в свою комнату. Ну, как утопала? Ушелестела. Просто ему не хотелось искать никаких поэтичных сравнений. Снова пришло на ум, что мужчина-то её — не дурак, раз переживает. И снова не додумалась мысль, была отодвинута назад другими делами, более насущными.

А потом он вовсе про Веронику забыл: вылетел из сознания факт, что у него есть стажер-ревизор, или кем она там является, и что о нем тоже не помешало бы побеспокоиться. Замотали дела-заботы, да так, что из дома пришлось выскакивать на всех парах — полетел разбираться с авралами на стройке. Что-то технадзор у них страшное усмотрел, с чем никто, кроме Дэна, не мог разобраться.

А потом — на бреющем полете по чиновникам, с согласованиями, с заявками на тендеры… О чем, вообще, он мог помнить? Не до мелочей.

А вот Алексею, видимо, только до них и было дело… Иначе, с какого бы перепугу звонить, зная, что директор на встрече? Такое позволено было только ему, чем этот наглец и пользовался.

— Что?! — Не будь необходимости сдерживаться, он бы проорал в трубку этот вопрос. А так — пришлось говорить почти шепотом. Эффект не тот, но Лёха впечатлился.

— Дэн, я по-быстрому. Куда ты новенькую подевал? Мне уже начинать беспокоиться и искать место, куда спрячем тело, или все по плану, и она сама себе место найдет? — За что его Денис любил и уважал, так это за умение прикинуться дурачком и разрядить обстановку. Пусть и опасную только для него…

— Черт. Спасибо, Лёх, что напомнил… Я совсем про неё забыл. Оставил отсыпаться, нужно к часу забрать. Ну, теперь уже не к часу, но все равно — успеется.

— Так это, если тебе некогда — могу и я заехать. Не проблема совсем, тачка еще прогретая стоит, только выпрыгнул. Пришел в офис — а вас тут нет никого, решил полюбопытствовать… Так что, мне съездить? — Нет.Я сам. — Почему-то, безобидное предложение друга вызвало неприязнь и злость. Совершенно беспочвенную. — Спасибо.

— Эээ…. — Друг и соратник, похоже, слегка растерялся от такой пусть не длинной, но впечатляющей отповеди. — Как скажешь… Я-то как лучше хотел, думал, ты занят…

— А тебе, смотрю, заняться нечем? Так я сейчас быстро озадачу…

— Все, понял. Не дурак. Вливаюсь в работу по самые уши.

— Вот-вот. Лучше разберись, кто там стукнул органам про молдаван на стройке. И, кстати, хотелось бы знать, откуда они там взялись. Прошерсти субподрядчиков. Это, кстати, твоя должностная обязанность.

— Ден, мать твою, а что ты с утра-то молчал? Я ж ни сном, ни духом… Думал, там только технадзор лютует, но это не по моей теме.

— Этим замы сейчас занимаются, я тебе звякнуть не успел. Кручусь тут, как белка со стрелкой на орбите, вместе взятые.

— Ден, может, пора тебе ещё одного заместителя взять?

— Ага. А до этого всю администрацию тупо уволить. Чтобы вновь прибывшие боялись. Так, что ли?

— Все, Денис Игоревич, молчу и работаю. Больше с советами не лезу, пока не попросишь. До связи.

Вот же, черт его дери, советчик… Хуже всего, что местами он прав, и от того еще более тошно. Но разве ему объяснишь, что все эти гребаные замы — еще молодняк и дети, и весь объем ответственности на них не свалишь. Хотя, может быть, и пора. Только вот, строительство — дело сложное. Какой-нибудь объект на людей свалится — поздно будет горевать, что рано доверил его зеленому парню, пусть даже и самому грамотному…

Но, как бы то ни было, Лёшке нужно будет сказать спасибо за то, что про Веронику напомнил. Иначе, сидела бы в пустой квартире до вечера. Или до поздней ночи. А после вчерашнего разговора — не факт, что напомнила бы о себе…

Быстро свернув разговор с очередным занудой-чиновником, перенес пару встреч, не самых важных и ему не нужных, двинул домой. Часы показывали пятнадцать минут второго. Вот тебе и пример пунктуальности для молодежи. Факт, что он снова опаздывал, и опять к Веронике — уже раздражал. А еще мысль, что после подколок с его стороны, девушка, наверняка, постарается зацепить по больному месту… В общем, в подъезд он влетал заведенный, на всех парах, готовый с ходу наброситься на девчонку, был бы повод. Смешнее всего, что осознавал — надо бы тормознуть, да не мог успокоиться, выдохнуть не получалось…

Только у самой двери остановился, привел в порядок дыхание: не хватало еще показать стажеру, что он к ней прискакал, взмыленный…

Квартира встретила тишиной, абсолютным безмолвием. Только тикали стрелки на настенных часах.

Первое, что пришло в голову: не дождалась. Собралась и своим ходом поскакала, или, что еще хуже, попросила заехать того же Лёшку. Наверняка ведь, вчера телефонами обменялись.

Но потом заметил сапожки, стоящие так же, как вчера вечером были поставлены, куртку, шапку с шарфом… Значит, затаилась в комнате и ждёт.

Не раздумывая, скинул на ходу ботинки и направился в комнату, отведенную гостье.

Картина маслом: девчонка спала, крепко обняв подушку, лица не видно под разметавшимися волосами, но по мерному дыханию было ясно — однозначно, дрыхнет, и видит сто пятьдесят первый сон. Какой еще может быть в середине дня?

— Вероника, подъем! — Постарался сказать не очень громко и страшно (какой смысл пугать? Еще обвинит потом в душевной травме), но она практически подпрыгнула на кровати. Глянула шальными глазами, потерла лицо, запустила руки в волосы…

Через пару секунд осознала, что происходит, взгляд слегка прояснился…

— Черт… Проспала! Как же… А где будильник?… — Зашарила под подушкой, затем — под одеялом, видимо, в поисках несчастного аппарата… Нащупала телефон, рассмотрела, видимо, время на экране…

И еще более горестно:

— Черт… Ну, как так можно? Я же его слышала…

— Вика, угомонись. Не надо так нервничать. Ничего страшного не случилось. Я нормальный человек и понимаю, что тебе после дороги еще вчера нужно было дать выспаться. Давай, собирайся по-быстрому. Если перекусим дома, то к концу перерыва уже будем в офисе. Ты же умеешь быстро, я знаю.

Вот так, вместо перепалки, пришлось уговаривать её, как перепуганного ребенка. Но он же не зверь, в конце-то концов, чтобы так переполошиться…

Тем более, наблюдать за её попытками окончательно проснуться и придти в себя — очень забавное занятие. Дэн давно уже так не развлекался и не умилялся, одновременно. Снова не к месту вспомнился"муж", омрачив настроение… Дэн решил, что надо, все же, обдумать, чем этот неизвестный товарищ так его цеплял, и за какое место. Правда, сейчас думать не получалось: он тупо стоял у двери и наблюдал, как девушка, забыв о его присутствии, выскочила из-под одеяла, осмотрелась, снова схватилась за голову, покачала ею, будто пыталась что-то сообразить, а потом пронеслась мимо, хлопнув дверью ванной комнаты. Порадовал факт, что она в пижаме, полностью закрытой. Все-таки, Денис — здоровый мужчина, с нормальной ориентацией, и бег голышом по квартире мог бы надолго выбить из рабочей колеи…

Да, на такое развлечение он по пути домой совершенно не рассчитывал…

Проводив несущуюся мимо девушку глазами, Дэн уж, было, собрался тоже покинуть комнату, но зацепился взглядом за книгу, лежавшую на тумбочке. Она была оставлена раскрытой, вверх обложкой. Заинтересовала толщина и невзрачность — давно он не встречал женщин с чем-нибудь, отличным от одноразового"ширпотреба"(вот привык его так воспринимать, и ничего не поделаешь), неважно — сентиментальная это была история, детектив, или пособие по кулинарии. Да и бумажных книг, в принципе, тоже довольно долго не видал."Законы Паркинсона"… Что-то слышал, но ни разу не пробовал прочитать… Неужели, такое увлекательное чтиво, что барышни тратят на него время по ночам? Опасаясь быть застигнутым за подглядыванием, благоразумно свалил. Решил же, что будет обедать дома, поэтому направился прямиком к холодильнику и плите…

На этот раз Вику пришлось ждать намного дольше, чем накануне. Но Дэн, отчего-то, впал в благодушное настроение и совершенно по этому поводу не переживал.

Ему как раз хватило времени на то, чтобы вскипятить воду и забросить туда пельмени (домашней лепки, угощение от заботливой соседки, не чета магазинным, такие не грех и на праздничный стол поставить), нарезать зелени, даже разложить нехитрую снедь по тарелкам… Он только что не насвистывал, удивляя сам себя переменами в своем обычно ровном состоянии духа… — Тебе с бульоном или без? — Таким вопросом, похоже, снова ввел девушку в ступор. Та, видимо, ждала более серьезного разговора о своей дисциплине и тэдэ и тэпэ. А он сейчас не хотел разговаривать на серьезные темы. Денису захотелось расслабиться. И он себе это разрешил. На некоторое время.

— Не знаю… А как вкуснее?

— Вероник, я не знаю, это тебе решать.

— Тогда делай так же, как себе. Доверюсь твоему вкусу.

Теперь уже Денис призадумался: ему, по большому счёту, было без разницы. Но не хотелось ударить лицом в грязь: вдруг, не понравится? Решил, что не стоит занимать свою голову ерундой, наполнил тарелки по принципу"как получится", поставил на стол.

— Давай, угощайся, поедим и двигаем. А то народ без меня расслабится. Любят они без контроля фигней пострадать…

— Да? Странно. А мне говорили, что у тебя — самый сильный филиал, и дисциплина, как в армии…

Ему очень хотелось вставить"потому что работают, в основном, одни парни. Набрал бы девчонок, и ловил бы их что утром, что вечером". Сдержался. Не хотелось портить настроение ни себе, ни девушке. Но она, похоже, и так догадалась: поймала ироничную ухмылку, напряглась:

— Мне очень неудобно за то, что не встала вовремя… Ты и так дал возможность отдохнуть, а я… Такого раньше вообще никогда не случалось…

Дэн поймал себя на том, что досадливо хмурится: слушать извинения терпеть не мог. Высказал претензию, услышал в ответ"Был неправ, больше не повторится", и достаточно. Если фраза была хоть немного длиннее, начинал раздражаться…

— Давай закроем тему, ладно? Я же сказал, что все понимаю. Все.

— Ладно…

— Ты мне лучше скажи, что это за увлекательное чтение лежит на тумбочке?

— Ааа,"Паркинсон", — Вика улыбнулась. — Действительно, очень интересно. Масса выводов и наблюдений за сотни и десятки лет, закономерности развития общества, экономики…

— И ты вот это на ночь читаешь? Не нашла ничего полегче?

Снова улыбка, еще более открытая:

— Она у меня вместо снотворного. Уже пятый месяц пытаюсь одолеть, а осилила страниц десять.

Денис только поднял брови, всем видом изображая удивление и интерес…

— Там слова настолько зубодробительные, и предложения по пол-страницы. Пока одно осилишь, пока поймешь, о чем речь — мозг выключается. Предохранители гаснут.

— И ты ради этого таскаешь с собой такую тяжесть? Чтобы лучше спалось?

— Неет. — Она даже нагнулась вперед, заглядывая в глаза, пытаясь доказать свою искренность. — Я честно пытаюсь прочитать. Просто медленно… Дэн решил, что женщины, конечно, имеют право на слабости и странности… Но таких завихрений он еще не встречал. Или не присматривался? После Дарины душевные качества временных подружек его мало волновали. И удивление эти дамы вызывали другими способами. А эта, смотри-ка ты, смогла удивить…

Вероника поднялась, забирая пустые тарелки.

— Сейчас помою, и можно ехать. Или чаю попьем?

— Чай, само собой, хотя — я лучше кофе. В кои-то веки, заправил кофеварку, а то стоит без дела… А посуду оставь до вечера, сейчас ничего с ней не будет…

Вика глянула на него, явно желая о чем-то спросить, но — промолчала, отвернулась к мойке…

— Честное слово, сейчас приедем и озадачу секретаря поисками жилья. С утра времени не было. Метался по городу, как угорелый…

— Что-то произошло? — Дэн почувствовал, как невнятной, почти незаметной судорогой прошелся по нервам этот вопрос. Его уже сотню лет никто не спрашивал о делах, кроме шефа и подчиненных. Одному он обязан был доложить о любых серьезных проблемах, и это был не вопрос, а требование. А ребята предпочитали не спрашивать лишний раз, чтобы не нарываться. Меньше знаешь — лучше спишь. Надо будет, вызовут и расскажут…

А чтобы именно так — с искренним участием, с тревогой в глазах… Он поспешно себя убедил, что все это померещилось. Напридумывал себе ерунды… Видимо, обстановка домашняя располагает…

Привычно включил цинизм:

— А как ты себе, вообще, представляешь строительство? Хоть на одном объекте была, или только бумажки расковыривала? Поездила бы, с прорабами поругалась, с таджикского на матерный попереводила, а потом обратно… А потом по кабинетам всяческих надзоров, о которых, уверен, даже еще не слышала… А через недельку я бы на тебя посмотрел, с такими вопросами. Пришло бы тебе в голову спросить"Что произошло", — очень едко, с насмешкой передразнил. — Или сама уже сообразила бы. Да у нас, между прочим, всегда что-нибудь происходит, каждый день, каждый час, только успевай слушать! Тебе с какого момента рассказать?!

Он понимал, что снова — перебор, и в словах девушки не было ничего лишнего. Обычный живой интерес новичка, неравнодушного. Только вот, интерес этот разбередил в нем что-то нехорошее. То, что пугало, злило, выявляло слабости, о которых он давно забыл, уверенный, что они похоронены.

Вероника все это выслушала, не дрогнув ни одной мышцей, не выказав никакого волнения. Дождалась окончания тирады, и выдала:

— Ну, так дай мне эту возможность. Александр Павлович сказал, что я у тебя научусь тому, что никто и никогда не покажет в нашем офисе. Там все, будто волки дерутся за каждый объект, за каждый килобайт собранной информации. У каждого"база"связей, знакомых и друзей. И никто не хочет ею делиться, потому что без"базы"и знакомств половина всех управленцев вылетела бы к черту, сквозь закрытые двери. Там опасно даже просить, чтобы кто-нибудь поделилися сведениями.

А здесь я не мешаю никому: посмотрю, поучусь уму-разуму, и уеду. Каждый знает, что я — не конкурент, и приехала ненадолго. Надеюсь, что никто не будет скрывать данные, жмотничать…

Ну, пожалуйста, можно? Это мой единственный шанс. А бумажки изучать я могла бы и дома…

Первым желанием было послать её нафиг с такими идеями: не хватало, чтобы девчонка шаталась по стройкам, да под ногами путалась… А потом догнало озарение: может, оно и к лучшему? Чем дальше от источников информации, документов, переговоров — тем лучше для него и для душевного спокойствия. Главное, проинструктировать ребят, чтобы не таскали туда, где ей быть не следует. На каком бы хорошем счету ни находился Денис, а у него тоже были свои секреты. В нашем мире те, кто играет по правилам, совершенно без мухлежа, далеко не заплывают — нет шансов удержаться при сильном течении. И он, как и все, делал вид, что все чисто и гладко, но местами правила нарушал. Палыч, как и все остальное начальство, об этом, наверняка догадывался, но предпочитал вопросов ненужных не задавать. А если эта красотка что-нибудь выкопает, и на блюдечке шефу принесет, уже легким прикрытием век не отделаешься. Он будет вынужден разобраться, разгону дать, потребовать — проконтролировать…

После, конечно, волна сойдет на нет, и все вернется туда, где было. Да только вот, Денис не хотел и временных перемен. Ему забот и так по уши было.

— Хорошо. Завтра прикрепим тебя к Евгению, это мой зам, один из двух. Второй — в отпуске. Помотаешься с ним, посмотришь, что к чему… Только, чур, потом не жаловаться! И не проситься обратно в теплый кабинет!

Глаза Вероники просияли, да и вся она просто расцвела. Еще чуть-чуть — и бросилась бы на шею… Остановил только хмурый вид Дениса, который старательно изображал страшного и неприступного шефа. Хотя, если по-честному, очень хотелось поржать, от того, как мало ей для радости надо.

Знал бы о этом тот же Евгений, который мечтал хоть пару дней провести, по-тихому, закрывшись в кабинете…

— Все, хватит болтать, поехали.

Наблюдая, как девушка натягивает сапожки (ну, если не врать самому себе — на лодыжки засматривался, обычно не видные из-под штанов), снова нахмурился:

— Если ты действительно бегать собралась по стройке, про каблуки забудь. Ни один мой прораб или инженер тебя и к порогу не подпустит, и ворота не откроет. Форсить там не перед кем, а ломаные ноги мне совешенно ни к чему.

Удивленный взгляд снизу вверх, из-под упавших прядей:

— Естественно… Я только рада буду побегать в кроссовках. Не очень люблю на каблуках ходить, но, вроде бы, у нас положен дресс-код в офисе… Или ты у себя отменил?

— Не помню. Кажется, не отменял, но не уверен, что в моем филиале его кто-то вводил…

Он точно знал, что никакого"кода"у них и в помине не было. Этот филиал сам же с нуля и создавал.

По дороге поглядывал на пассажирку, стараясь делать это максимально незаметно. Вроде бы, получалось… А почему бы и нет? Вероника совсем не смотрела в его сторону, а просто прилипла к окну. Ничего удивительного: до этого катались только по темноте, которая здесь почти не прекращалась, а тут — шанс хоть немного рассмотреть город…

Но, через время, он понял, что Вика ничего за окном не видела: явно задумалась о чем-то своем, и глубоко… Она хмурилась, нервно покусывала губы (видимо, неосознанно — слишком уж сильно искусала), а Денис пытался угадать, что опять девушку взволновало. Вроде бы, в машину садилась вполне себе бодрая и веселая…

Похоже, к чему-то она неожиданно пришла: резко повернулась, уставилась на него, ожидая, пока обратит внимание. Обратил, когда встал на светофоре. Молча дернул бровью, давая понять, что готов слушать.

— Денис, прости меня, пожалуйста…

— Вот же черт! Мы это, вроде обсудили?! Зачем ты опять заводишь ненужный разговор?

Она вспыхнула:

— Я не о том… Не о дисциплине…

Денис подобрался внутренне: сам факт извинений за что-то, о чем он сам не догадывался, как-то напрягал. Что она успела уже натворить за сутки?

— А о чём?

Она потупила глаза… Жаль, но смотреть внимательно на смену выражений лица не получилось: зеленый свет, сзади уже сигналили, пришлось тронуться. И куда могут спешить люди в этом захолустье? Здесь пешком все обойти — сорок минут…

— Я вчера слишком резко высказалась. Разошлась почему-то, и ляпнула первое, что пришло в голову.

— Не понял. Ты про какой конкретно момент?

— Ну… — Мучительная пауза. Видно, как собирается с мыслями, пытается выдавить что — то, явно сложное. — Когда сказала, что ты можешь быть предателем…

— А… Вон оно что… — Теперь уже он потерялся: как реагировать? Сказать, что простил уже и забыл? Это будет неправдой — его эти слова реально зацепили. Не так, чтобы думать всю ночь напролёт, но — вот, когда напомнила, сразу зацарапало что-то…

Она помолчала. Вздох. Новая попытка объясниться. Удивительно упорная девочка — не ломается, и молчания не испугалась, такого многозначительного.

— Я не имела права так говорить.

— Ну, почему же? Я спросил, ты — ответила. Не за что извиняться.

— Есть за что.

— А именно?

— За то, что такие слова нельзя бросать, не подумав…

Господи, вот же ребенок упал на голову… Еще не растеряла веру в светлые принципы? Может, и принцы на белых конях еще под окошком бродят? Детский лепет. Хорошо, сдержался и не выдал все это вслух.

— Наоборот, чем меньше человек обдумывает свои слова, тем больше шансов услышать правду.

— Но это же не так! Я же не правду сказала!

Дэн осознал, что эти её попытки извиниться льют бальзам на душу, зажтвляют. Хотелось еще попытать, послушать о том, что она не права, а он — Дэн — хороший. Не для того, чтобы этот детсад помучать, а — для себя…

— Хочешь сказать, что ты все обдумала и решила, что я, Дмитриев Денис Игоревич, кристальной души человек, не способный на предательство? И вообще, чист перед Богом и людьми, аки белый лист, и совесть у меня незапятнанная? — Вопрос незаметно стал превращаться в горькую насмешку над собой, которую сдержать оказалось не в его власти.

Вероника молчала, нервно теребя перчатки.

— Ну, теперь уже отвечай, раз завела эту тему…

Они уже стояли на парковке у офисного здания, и теперь Дэн имел возможность следить за ней, развернулся всем корпусом к девушке (благо, пространство позволяло), и, не отрываясь, смотрел.

А она все ниже опускала голову, губы опять искусала… Больно видеть… И ждать — тоже времени нет.

— Вика, не испытывай моё терпение. Говори.

Она вскинулась, глаза — сердитые, почти закричала:

— Да не знаю я! Понятия не имею, что ты за человек! Мы знакомы два дня, как я могу распознать, на что ты способен?

— А через сколько дней сможешь? — Ситуация, честно говоря, уже забавляла…

— Понятия не имею… — Еле слышно, отвернув голову, пальцы опять нервно забегали…

Пора было прекращать этот фарс.

— Вот скажи мне, пожалуйста, Вика. Ты же планируешь надолго остаться в бизнесе? Да? Иначе, вряд ли бы сюда поехала?

— Да. — Скорее, увидел кивок головы, чем услышал ответ.

— Ну, с такой нежной психикой и тонкой душевной организацией тебя здесь в два счета сломают, в порошок разотрут и выкинут. Прекращай страдать ерундой. Сказала то, что хотелось, — на этом и остановимся. А терзания души оставим для библиотекарей и учителей. Все понятно?

— Сам ты дурак, Денис. — И выпрыгнула из автомобиля. И что на это прикажете отвечать? Одним словом — женщина. И это все объясняет…

Он не стал заморачиваться по поводу выкрутасов женской логики, не до этого было: и так, столько времени потерял, благодаря девчонке…

Вызвонил зама, представил его Веронике, проинструктировал — куда водить, что показывать, а куда — не стоит. Женька, слава Богу, парень понятливый, живо смекнул, что новенькую не нужно вводить в курс всего, чего ей знать не положено. Сдал её на руки заместителю и до вечера забыл.

Вспомнил, снова, только поздним вечером. Вернее, она напомнила о себе сама.

Поскреблась аккуратно под дверью, потом открыла на несколько сантиметров — так, чтобы только голову просунуть…

— Денис Игоревич…

Он оторвался от монитора, на котором пытался прочесть мудреные условия очередного тендера. Строчки расплывались, а предложения путались. Но он знал,что прочитать его нужно сейчас, и подготовиться. Чтобы на утренней планерке раздать задания без задержек. От того, на сколько он правильно сейчас все поймёт, зависит половина успеха. А ему нужен был стопроцентный успех.

— Вика? Извини, снова из-за меня пришлось задержаться… Сейчас дам тебе ключи от дома и вызову такси. Будем надеяться, что кто-нибудь приедет…

— Да я не тороплюсь, вообще-то… В ближайшие пару месяцев мои вечера абсолютно свободны… Я подожду. Вообще-то, я кофе сварила. А еще купила печенья и пряников, пока с Женей каталась. Тебе сколько сахара положить?

Вот так вот. Сквозь мутную пелену из букв и цифр, забившую голову, он заметил: никто не спрашивал, хочет ли он, в принципе, этого кофе… Это было свершившимся фактом: кофе сварен, налит, и Денис будет его пить. С печеньем и пряниками. Ему оставили право выбора только в вопросе с сахаром — сколько скажет, столько и будет насыпано… Великодушно, однако.

Если девочка все вопросы задает в таком стиле — она далеко пойдет. Может, попробовать дать ей пару человек в подчинение (так, по мелочам), вдруг, что путное выйдет?

Он, похоже, завис на этих раздумьях, потому что Вика, не выдержав паузы, снова уточнила:

— Так сколько тебе сахара, Денис? Все остынет и станет невкусным. — Одну ложку. Тащи свой кофе. Не помешает передохнуть. — Он тоже умел играть в эти игры: вроде бы, и согласился с предложением, но инициативу перехватил…

–Может, лучше ты сюда? Не хочется поднос таскать, да и ты передохнешь хоть немного. Нельзя так насиловать мозг, он тоже иногда ломается…

Предложение было чересчур заманчивым… Может быть, пара минут отдыха, действительно, поможет взглянуть на этот несчастный текст по-другому?

Он, вздохнув, поднялся, повел плечами, растер шею и затылок (только сейчас понял, как они затекли)…

Девушка продолжала стоять в проходе, внимательно следя за его действиями, словно боялась, что он передумает и снова усядется в кресло. Наивная. Еще не знала, что Дмитриев Денис решения не меняет. Вообще. Или крайне редко, если только есть обстоятельства непреодолимой силы.

Она дождалась момента, когда он выйдет из кабинета, молча пропустила, а потом уже подошла к столику, на котором дымился крепкий ароматный кофе. Дэн понял, как не хватало для счастья именно его… Рот наполнился слюной в ожидании горькой терпкости…

— Ну, давай, ухаживай, раз предложила… Он откинулся на кожаном диване, который до этого не знал столь высокой чести — принимать на себя зад Главного. На нем сидели только посетители-просители. Денис хмыкнул, поймав себя на этой мысли… Вероника отвлеклась от размешивания сахара (надо же, какой сервис):

— О чем веселье?

— Да так… Я когда-то столько времени убил, чтобы подобрать сюда мебель, создать обстановку… А сам ни разу ей не пользовался…

— Ну, обстановка у тебя получилась, могу уверить… — Она поставила чашку и вазочку со сладостями на столик, сама же стянула из нее конфету и отправилась за своей чашкой. Денис расслабленно наблюдал, как покачиваются бедра девушки и как-то отстраненно думал, что здесь, оказывается, очень удачный ракурс для наблюдений…

Только вот, его посетителям не так повезло, как ему: им приходилось рассматривать сухопарую фигуру секретаря, в которой смотреть было не на что. Хотелось надеяться, что аппетитные выпуклости Викиного тела здесь еще никто не успел узреть…Мысленно дав себе подзатыльник за то, что думает не о том, прислушался к её словам…

— Над чем ты так усердно работаешь, Денис? Это что-то важное и срочное?

Она непринужденно присела на край стола, смотрела на него поверх ободка чашки, прикрывая любопытство такой ненадежной преградой. А он видел, что в её глазах светится неподдельный интерес. Может, побаловать девочку отрывком информации? Пусть попробует поточить свои зубы о реальные документы, а не ковыряется в той фигне, что ей подсовывал вчера Алексей?

— Важное. Срочное. С завтрашнего утра мы начинаем работать над новым тендером. Планируется строительство целого микрорайона. Я хочу стать генеральным подрядчиком.

— Круто! А зачем он здесь? — Все понятно. Обычное недоумение — зачем вымирающему городу новые дома? Кто здесь жить-то будет?

— Затем. Недалеко отсюда расширяют военный полигон, очень крупное строительство. Многолетний проект. Нужны постоянные трудовые ресурсы, которые приедут, осядут здесь если не навсегда, то надолго. А им нужно где-то жить.

— Ого. То есть все, что до этого происходило — только подготовка?

— Да. Сейчас в это захолустье начнутся безумные вливания бабла, и хотелось бы получить их часть, пока поток не иссякнет.

Вика уже не выглядела легкомысленным ребенком, которому доверили поиграть во взрослые игрушки. Она что-то просчитывала в уме, прикидывала. Дэну казалось, что он видит, как шуршат шестеренки в её мозгу.

— Погоди, но сейчас же сюда ломанутся все, кому не лень? Сразу возникнет миллион конкурентов, которые раньше не лезли, считая, что делить нечего?

— Да. Поэтому мы должны быть первыми. — Он отхлебнул уже успевший остыть кофе, печенье в горло не лезло, хотелось мяса.

Она снова о чем-то покумекала, вычерчивая ложечкой странные узоры на блюдце…

— А можно и мне посмотреть? Пожалуйста… Может быть, у меня больше никогда не будет такого шанса.А? — А, чем черт не шутит, пусть почитает. Все равно, этот документ выложен в сети на гос.сайте. ничего секретного. При желании, сама все найдет…

— Уговорила. Будешь должна. — Легкая улыбка в ответ. Зря она так спокойна. Денис долгов не забывал. Ни своих, ни чужих. Время придет — напомнит. — Сейчас выложу файл в сетевую папку. Оттуда откроешь. А я пойду, поработаю еще.

— Спасибо огромное!!! — Можно подумать, он ей подарок вручил… Сейчас прочитает пару страниц и потухнет радость… — Давай, тебе еще кофе налью? Что-то перестаралась, слишком много сварила.

— Давай. — Не дожидаясь, вернулся в кабинет, побыстрее скопировать этот несчастный файл, и заняться делами.

Она молча проследовала за ним, поставила на стол новую порцию напитка.

— Смотри: пройдешь вот по этому пути, — он нарочито медленно нажимал на кнопки и ярлычки, чтобы Вика запомнила с первого раза, — вот этот файл. Только в нем ничего не меняй, не вырезай, не копируй. Если очень припрет — можешь сделать копию и перекинуть на свой диск. Вот там — пожалуйста, хоть во все цвета радуги разукрась, поменяй местами буквы — что угодно. А этот вариант завтра будут читать все сотрудники. Там куча моих пометок и пояснений.

Он рассказывал ей эту чешую с непробиваемым видом, а сам старался держать внутри зачастившее дыхание. Слишком близко подошла, слишком плотно придвинулась бедром к подлокотнику кресла, слишком ярко ощущался аромат её духов, смешанный с запахом ванили и кофе… Слишком опасно и притягательно пахла… Черт! Что, вообще, происходит с его организмом? Вокруг Дениса хватало молодых и интересных девиц, но ни на одну он так остро еще не реагировал…

Наверное, воздержание чересчур затянулось… Нужно на выходных сгонять в гости к давней подруге… К себе в гости не приведешь: ни одна, ни другая не смогут понять… Да и ни к чему смущать Веронику… Или, наоборот, смутить, чтобы поскорее собрала пожитки и свалила к своему муженьку, или кто он там ей?

Дэн сейчас, наконец, осознал, что его за мысль преследовала, связанная с этим мифическим товарищем: если специально держать Вику в своей квартире, не переселять, любой нормальный мужик возмутится и потребует, чтобы жена собрала вещи и мотала быстрей восвояси. Иначе семейная лодка может дать крен. А Вероника ей, видимо, дорожила… Вон, как горели глаза, когда убеждала его в том, что пользуется бесконечным доверием. Смешная. Так не бывает. Абсолютно доверчивый мужик — либо совершенный лох, либо ему абсолютно пофигу до женщины: просто неинтересно, где она, с кем, и чем занимается. Пришлось прогнать очень грустное"Ага, сам ты и был тем самым лохом"… Теперь эта мысль уже не была столь болезненной, как раньше… Но душу, однако ж, не грела…

— Поняла? Иди, попробуй сама найти. — Что-то слишком чувствительным он становился в присутствии этой особы…

— Да, вроде бы… Пойду. Тебе дверь в кабинет закрыть?

— Нет, оставь. Ты мне мешать не будешь, а больше здесь никого нет. — Он даже себе самому не хотел признаваться, что близкое присутствие девушки делало официозную обстановку уютнее…

Минут десять удалось поработать в относительной тишине… Раздавалось лишь клацанье мышки — естественно, на столе у Вики, себе-то он давно подобрал бесшумную. И только он, вроде бы, начал втыкать в нюансы документа, радуясь, что нечаянный перерыв помог, как раздалось:

— Денис… — Очень жалобно. — Прости, что отвлекаю, но мне никак этот грёбаный файл не открыть… — Ему показалось, или, действительно, в голосе девушки слышались раздраженные нотки? Это не Вика сейчас должна раздражаться, а он, Денис, за то, что его доброта ему же и принесла новые проблемы…

— В чем дело?

— Он говорит, что это неизвестный формат, предлагает найти приложение в Интеренете… А оно не находится… Никак…

Пришлось подниматься и идти спасать. Сколько еще проблем создаст ему эта подопечная? Он медленно и неотвратимо начинал закипать…

— Показывай. — Подошел, наклонился. Несколько ближе, чем требовалось для того, чтобы видеть значки на экране.

— Вот. — Снова нетерпеливый, обиженный голос маленького ребенка.

Проблема оказалась настолько мелкой, что захотелось смеяться: сам же при копировании сохранил документ не так, забыл добавить нужное расширение.

Но за то, что постоянно врывается в рабочий процесс, переживания, мысли, девушку стоило наказать. Не сильно — просто проверить… Что? И Сам не до конца понимал…

Он практически навис над ней: одной рукой обхватил спинку стула, вроде как, для равновесия, другой облокотился на стол. Почти прижался, делая вид, что внимательно смотрит в экран. Она тоже смотрела. Как будто внимательно. Вот только спина — неестественно прямая, и практически вдавилась в кромку стола животом, стараясь избежать его касаний. Значит, чувствовала, и заметила. Поэтому щеки зарозовели, и губы — закушены. А игра оказалась увлекательной…

— Черт, вроде бы, нормальный файл… Должен открываться…Может, парни тебе старую версию офиса поставили? Дай-ка, я посмотрю. — Оттягивая момент неизбежного открытия, придумывал варианты на ходу, не боясь выглядеть глупым. Если она с первого взгляда не увидела его ошибку, значит, и сейчас не поймет. А ему нравилось, как она внимательно наблюдала за его действиями, за тем, как быстро сворачиваются и разворачиваются окна, мигают надписи. Он уже потыкал курсором во все места, которые мог вспомнить из времен, когда полмесяца сидел без администратора системы…

— Проверку дисков на вирусы, что ли, для надежности запустить… Вдруг, на этой машине какие-то флешки ненужные смотрели… Ты ничего не вставляла сюда? — Это уже для болшей достоверности. Сам прекрасно знал, что ни одна флешка не могла победить защиту.

— Нет. — Пораженный вздох. — Я о них даже не думала.

В какой-то момент у Вики закончилось терпение: она аккуратно перехватила руку,державшую мышь… Его словно током дернуло… Быстрый взгляд — не заметила ничего, потом подняла голову:

— Можно, я попробую? Ты говори, что делать, а я буду запоминать… — И глаза, в которых светилось…. восхищение?"Господи… Девочка, что ж ты делаешь? Разве так можно на мужчин смотреть? С мольбой и примесью радостного удивления? Самый страшный сибирский неотесанный медведь расплавится…"

— Хорошо. Давай, нажимай сюда, — ткнул пальцем в экран, придвигаясь почти невозможно близко. Еще пара миллиметров — и они вместе лягут на стол… Какая ж, однако, мысль правильная. Только — рано пока. Нужно приучить к своему присутствию.

Откуда взялось решение о том, что нужно её приучать — Денис даже не задумался.Решил — и все. Менять что-то поздно. Слишком давно никто и ничто так не будоражило кровь, как её присутствие. Отдельная квартира… Ха. Теперь ему будет скучно, если однажды придет, а Вики там не окажется. Может быть, он переутомился, может быть — что-то ещё… Возможные трудности как-то не принимались в расчет.

Будто невзначай, сдвинул пальцы со спинки стула на её плечо… Теперь они аккуратно лежали почти рядом с горловиной свитера… Чуть-чуть шелохнись — и подушечки лягут на оголенную шею, коснутся тонких завитков, выбившихся из высокой прически. Он этого не видел — все так же, придуриваясь, глядел в экран, зато очень хорошо чувствовал грань, после которой наступит быстрое поражение. А так хотелось просто невесомо пройтись костяшками по нежной коже… Всей рукой нельзя — может высечь разряд, сжигающий пробки, к чертям. Он вообще сейчас плохо понимал, что происходит. Просто хотел её трогать. Положить подбородок на плечо и наблюдать до бесконечности, как она, повинуясь его бредовым подсказкам, водит стрелкой… Вдыхать воздух, нагретый теплом женского тела, пропитанный ароматом ванили, но не приторный — ваниль разбавлена чем-то свежим, чистым…

Похоже, что он чересчур увлекся ощущениями: не расслышал вопрос.

— Денис, мы уже столько времени твоего потратили… Мне до чертиков неудобно, что ты здесь сидишь, а я отвлекаю от важных дел…

Она снова повернула голову, чуть не задев его подбородок. Посмотрела снизу вверх. Этот взгляд, такой правильный, такой, каким он должен быть, когда женщина смотрит на мужчину, признавая его силу, мощь, да все, что угодно… Пошатнулись остатки его хваленой выдержки.

Ничего не смог сказать. Задержав дыхание, смотрел в неё, куда-то вглубь, что-то жадно выискивая… Он так долго уже не пытался найти в женщинах что-нибудь, кроме удовлетворения обычных потребностей, и они в нем ничего подобного не искали. А эта — примагнитила. Вспомнилось почему-то, что когда человек прикасается к оголенному проводу, сам уже не сможет оторваться. Он сейчас точно так же себя ощущал… Её открытость прошибла насквозь,с такой силой, что в ушах застучало. Сглотнул. Постарался разжать пальцы, забытые на плече девушки. Удалось не сразу.

Она что-то поняла. Глаза пораженно распахнулись, зрачки расширились, растерянно моргнула…"Не отворачивайся… Пожалуйста… Ещё пару секунд…"Непонятная малолетка перестала быть смешной и ненужной. Не отвернулась. Нет. Продолжала втягивать в себя, притягивать… Нервно облизнула губы… Зря она это сделала…

Жгучее напряжение скрутило еще более тугим узлом. Он тоже облизнулся, предвкушающе… Уже представил, какими они будут — жаркими или прохладными, послушными или жадными… Где-то в закоулках сознания пронеслось:"Тормози! Не гони коней, спугнешь…"Жалкие крохи благоразумия цеплялись, не желая уходить, но их сметало. Глупостью, конечно, несдержанностью, чем-то еще, чем Дэн никогда не мог похвастаться… Раньше не мог. Сейчас почти радовался тому ощущению бесшабашной смелости, что давно уже успел позабыть…

А вот ей, похоже, смелости не хватило. Секунда, и из взгляда ушла покорная растерянность. Будто щелкнул затвор фотоаппарата, птичка вылетела — и пропала. Вика попробовала отодвинуться. Не вышло. С обеих сторон была зажата его руками. Теперь, он ясно видел, она пыталась сообразить, как выйти из неловкой ситуации. Но помочь не пытался. Не хотел.

–Денис… — Тихо и неуверенно… Словно с опаской, что спровоцирует. Правильная боязнь. Она сейчас вся была — сплошная провокация. Хотелось утешить и погладить по голове, успокаивая и возвращая доверие, которое только что пропало, просочилось, как вода в песок. А потом снова растревожить…

— Ммм? — Лениво, с ожиданием:"Как будешь выкручиваться?"

— Мне кажется, уже пора домой. С этим несчастным файлом можно просидеть до полуночи, и все будет зря…

— Однозначно. — Знала бы она, как все просто…

— Тогда… Поедем? — Надежда на быстрое избавление от неловкости так и сквозила.

— Угу. — Не шелохнулся. Хотя, видит Бог, руки все так же нестерпимо зудели от желания стиснуть, подмять, исследовать…

Она вздохнула.

— Так может, уже выпустишь меня? Мне не очень удобно..

— И что мне за это будет? — С мягким, искушающим любопытством.

Все. Доигрался. Створки окончательно захлопнулись. Холод в глазах, плечи уверенно дернулись, сбрасывая чужие руки.

— Тогда я не дам тебе по лицу. Больно-больно. Я умею. — И такая убежденность прозвучала, что он рассмеялся.

— Неожиданно.

— Неожиданно будет, когда схлопочешь. Обычно я не предупреждаю.

Он еще выдержал небольшую паузу, буравя девушку насмешливым взглядом, она отвечала — воинственным. Через несколько секунд решил, что достаточно будет на сегодня, отстранился.

— Что ж, собирайся. Поедем. Ты права — толку от сидения здесь не будет.

Отошел в сторону, однако, продолжил наблюдать: интересно же, как себя поведёт дальше?

Нужно отдать должное, держалась девушка хорошо: позакрывала все окна, отключила компьютер, затем монитор, потом покидала вещи со стола в сумочку… Только потом подняла глаза:

— Я пойду, чашки помою, а Вы свой ПК отключайте, и можно выдвигаться.

Не дожидаясь ответа, собрала на поднос посуду и ушла из кабинета. Что это было: попытка держать дистанцию, или демонстрация независимости? Денис не разобрался. Понял только, что все недовольство, если оно и было, девушка в себе сдержала. Заметил под её клавиатурой белый прямоугольник — лист, вырванный из блокнота, исчерченный непонятными квадратами и стрелками, среди них — куча буквенных сокращений. Некоторые — вверх ногами. Засмотрелся, пробуя разобраться — что бы это могло значить… На этом Вероника его и застала.

— Расшифровать пытаешься?

— Ну, да… Тут специалист из школы разведчиков, наверное, нужен. Без пол-литра не разберёшься…

Девушка еле заметно усмехнулась:

— А что тут разгадывать? Это все, что я сегодня узнала с Евгением, пыталась зафиксировать.

— Неужто, у нас все так сложно? Мне казалось, очень простая организация…

— Это тебе так кажется. А мне, зеленому стажеру, сплошной лес дремучий. Потом пойму. Это так, для того, чтобы основные идеи запомнить…

Денису такой метод показался очень странным: в его ежедневнике записи велись четко, подробно и внятно. Так, чтобы даже через полгода поднять и не раздумывать — что означают эти два квадрата, соединенные двустронней стрелочкой, а между ними — кружочек. И в каждой фигуре — буковки…

Но вслух свои мысли высказывать не стал: вроде бы, Вика немного оттаяла, не стоит обратно морозить…

Но, похоже, оттепель была временной: после нескольких слов про записи, девушка отделывалась только короткими, малозначащими фразами. Это было странно и будто бы уже непривычно. Смешно: как можно привыкнуть к человеку за двое суток?

Тем не менее, в автомобиль она уселась вообще без слов, а потом закрыла глаза и откинулась на подголовник. Можно было бы подумать, что задремала, да только вот, плотно сомкнутые губы и хмурая складка между бровей выдавали обман полностью.

В квартире она разделась сама, не дожидаясь помощи Дениса, скинула куртку, повесила на крючок, ушла в ванную. Оттуда — напрямую в комнату. Дверь плотно прикрыла. Дэн решил дать ей время на то, чтобы переодеться, сменил костюм на домашние брюки с майкой, разогрел ужин. Девушка не появлялась. Ужин стыл в тарелках. Он не выдержал — пошел вызывать. Аккуратно стукнул по косяку, подождал, снова постучал ("Что она там, заснула?"), услышал глухое"Да"…

— Вик, ты идешь ужинать? Все готово.

— Спасибо. Я не голодна.

— Ну, пойдем, хоть чаю попьёшь…

— Я только что выхлебала две чашки кофе. Куда мне ещё?

До него начало доходить:

— Ты что? Обиделась? Голодовку объявила?

Она дощелкала что-то на своем ноуте, проследила, похоже, за отправкой сообщения, и только потом подняла глаза:

— С чего Вы взяли, Денис Игоревич?

— С того. Думаешь, не заметна разница между тем, как ты обычно себя ведешь, и как — сегодня?

— Вам показалось. — Буркнула, глядя не на него, а в экран.

— Вика, не держи меня за идиота. — Постарался, чтобы это звучало максимально ровно. — Я все прекрасно вижу.

— Денис Игоревич, а Вам не кажется, что мое рабочее время закончилось, и я имею право делать то, что хочу, а не то, что Вы скажете? — Таким же ровным тоном, и взгляд спокойный… Только вот, надменно поднятая бровь снова выдала все, что должно было прозвучать, да было удержано…

— Ясно. Нравится — дуйся дальше. Уговаривать не буду. Не маленькая. — Он напоследок окинул взглядом комнату, которая раньше никогда не была уютной. А сейчас — стала. Мягкий свет ночника, задернутые шторы, по которым пробегают отсветы фар проезжающих редких автомобилей… Девушка, сидящая по-турецки на неразобранной кровати… Иллюзия чего-то, чего не было и быть не могло никогда. Дэн в своей жизни такого не помнил.

Непонятно, что его дернуло сделать последнюю попытку:

— Я скинул тот файл со своего компа на флешку. Будешь читать?

— Спасибо. Только я его уже в Интернете нашла. Не нужно.

Тут он уже не выдержал. Развернулся, чуть дверью не хлопнул — хватило ума не показать, как задело пренебрежение… Ушел.

Ужин еще никогда не был таким пресным. И чай отдавал какой-то примесью химозы. Он не хотел признаваться самому себе в причинах. Просто включил ноут и углубился в работу. Злость всегда помогала. И сейчас помогла разобраться в том, на что бесплодно потратил до этого уйму времени. А сейчас паззлы сложились всего лишь за десять минут.