Полынь скитаний

Ольга Рожнёва, 2021

Новая повесть Ольги Рожнёвой посвящена широкому периоду в мировой истории – 1904 –1955 годам. Вместе с главной героиней Ритой читатель пройдет через горнило испытаний и переживет все, что выпало на долю белоэмигрантов. События книги развиваются на фоне революций, мировых войн, крушений государственных режимов, столкновений культур в тихой Кульдже, свободном Шанхае, опасном филиппинском острове Тубабао, неизвестном Парагвае, процветающем Буэнос-Айресе. Через безверие и ожесточение, чувство мести и ненависти героиня проделает сложный путь к обретению себя и прощению, в чем ей верным путеводителем окажется святитель Иоанн Шанхайский.

Год Большого террора

В далекой, но родной России 1937 год стал годом Большого террора. В стране началась массовая истерия и шпиономания, отчаянный поиск и уничтожение «врагов народа и вредителей». Начальники УНКВД получали разверстки на тысячи человек и, чтобы выполнить план, выдумывали несуществующие шпионские, диверсионные и вредительские группы. Арестованных без всякой вины людей подвергали пыткам, конвейерному допросу, не давали спать и есть, а выбив признание, расстреливали.

Расстреляны были почти полмиллиона «кулаков». Одних священников было арестовано сто тридцать семь тысяч, большая часть расстреляны. Нарком внутренних дел Николай Ежов возмущался тем, что по стране до сих пор ходят живые монахи и архимандриты: «Я не помню, кто это мне из товарищей докладывал, когда они начали новый учет проводить, то у него, оказывается, живыми еще ходят семь или восемь архимандритов, работают на работе двадцать или двадцать пять архимандритов, потом всяких монахов до чертика. Все это что показывает? Почему этих людей не перестреляли давно? Это же все-таки не что-нибудь такое, как говорится, а архимандрит все-таки. Это же организаторы, завтра же он начнет что-нибудь затевать…»

Командиры и бойцы РККА в 1930-е годы

Знаменитую КВЖД продали, и в Советский Союз вернулись несколько десятков тысяч русских, работавших ранее на этой дороге. Все они проходили под кодовым названием «харбинцы». Из харбинцев арестованы были тридцать тысяч человек, к расстрелу приговорены около двадцати тысяч.

Тройки по Москве и Московской области быстро и успешно пересматривали дела инвалидов, осужденных по разным статьям на восемь — десять лет лагерей. Всех их приговаривали к высшей мере наказания по одной простой, но весомой причине: инвалидов нельзя было использовать как рабочую силу.

Всего только за 1937–1938 годы были репрессированы около полутора миллионов человек, больше половины расстреляны.

Любопытно, что НКВД помимо истребления собственного народа вполне успешно занимался самоистреблением: из тридцати семи комиссаров госбезопасности к концу Большого террора в живых осталось только двое. Прекрасным стимулом к самоистреблению НКВД стала возможность для чекистов сделать карьеру, уничтожив собственных начальников.

Один из главных организаторов Большого террора Ежов, требовавший применять пытки к арестованным, сам был обвинен в подготовке государственного переворота и расстрелян в 1940 году. В последнем слове на суде он жаловался: «На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения».

Еще 1937 год стал годом успешного завершения второй пятилетки: Советский Союз обогнал Великобританию и Францию по уровню производства чугуна, стали и электроэнергии. На очередном съезде партии Сталин гордо заявил: «По темпам роста наша социалистическая промышленность стоит на первом месте в мире». Страна рукоплескала вождю: чугун и сталь были гораздо важнее человеческих жизней.

В этом же году на Всемирной выставке в Париже успехи СССР демонстрировал русский павильон, расположенный аккурат напротив германского. Советскую мощь и динамику олицетворяла скульптура Веры Мухиной «Рабочий и колхозница» из нержавеющей стали. Сталь вообще очень нравилась коммунистам: «Как закалялась сталь», «стальные» нервы, Сталин, железный Феликс… Сталь была гораздо надежнее слабой человеческой плоти…

Скульптура «Рабочий и колхозница» на всемирной выставке в Париже. 1937 год

Архитектор Альберт Шпеер, будущий министр вооружений воинственной Германии и личный архитектор Гитлера, вызнав хранившийся в тайне эскиз советского павильона, спроектировал немецкий павильон в пику русским. Шпеер вспоминал впоследствии: «Скульптурная пара высотой в десять метров победоносно двигалась по направлению к германскому павильону. Поэтому я создал эскиз кубической массы, которая была поднята на мощные опоры. Казалось, что эта масса останавливает наступление фигур. В то же время на карнизе башни я поставил орла, который держал в когтях свастику. Орел сверху вниз смотрел на русскую скульптуру. Я получил золотую медаль выставки за павильон». Правда, он признавал: «Такой же награды удостоились и советские коллеги».

Ровно через восемь лет Альберт Шпеер станет одним из немногих военных преступников, полностью признавших свою вину на Нюрнбергском процессе. Его приговорят к двадцати годам тюремного заключения, и в последнем слове он скажет: «Диктатура Гитлера была первой диктатурой индустриального государства в век современной технологии… С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у восьмидесяти миллионов людей было отнято самостоятельное мышление».

Гитлер в Японии. 1937 год

Но до этого момента было долгих восемь лет, а пока немецкий орел свысока смотрел на «Рабочего и колхозницу», и безмолвная конфронтация двух держав на Всемирной выставке мистически предвещала грозные грядущие события.