Ключ к сердцу тьмы

Ольга Романовская, 2021

Герцога Экхема называют Тенью тьмы, и я должна стать его женой. Впереди меня ждет суровый северный край, где смерть подстерегает за каждым углом. Выйду ли я победительницей из схватки с таинственной любовницей мужа? Узнаю ли, что связывает ее и злейшего врага герцога? Разгадаю ли тайну узника подземелья и, самое главное, полюблю ли страшного мужа, отыщу ли ключ к его сердцу?

Глава 2

Примерка свадебного платья — один из самых радостных моментов в жизни девушки, но не в моем случае. Пусть атлас сверкал, словно звездный поток, крой подчеркивал достоинства фигуры, а сам наряд день и ночь шили лучшие мастерицы, мне хотелось выбросить его и забыть как страшный сон. Покорная чужой воле, поднимала и опускала руки, пока портнихи вносили последние изменения, нещадно нашпиговав платье булавками. Они все уговаривали взглянуть в зеркало, убедиться, какая я красавица. По мне, лучше уродина, может, тогда герцог не обратил бы на меня внимания. Он поразительно быстро договорился с отцом, поверенный забрал брачный контракт на следующий день. Моей подписи Арон не добился, но согласия батюшки посчитали достаточным. Надежды на помощь короля тоже не оправдались. Эдвард Третий не пожелал меня принять (вернее, его секретарь внести в список избранных) и не ответил на посланное тем же вечером письмо. Слезные мольбы не тронули монарха — так закончилась моя детская влюбленность.

Я пробовала говорить с отцом, хотя бы добиться объяснений предательства — именно так воспринимался подписанный брачный контракт. Батюшка сначала уходил от ответа, задерживался допоздна, но я не отступала, и ему пришлось поговорить со мной.

— Видишь ли, Элла, — отец смотрел укоризненно и немного печально, — наша жизнь подчинена определенным правилам. Дворяне наделены большими свободами, но не меньшими правами.

— Безусловно, — кивнула в ответ и примостилась на краешке старого дивана, служившего родителю постелью, если тот засиживался за бумагами до утра. — Но какое это отношение имеет к герцогу?

— Самое прямое. Рождаясь, мы сначала заботимся о благе семьи, а только потом о своем собственном.

— Но вы… — Слезы навернулись на глазах. — Но вы же сами советовали не спешить, дождаться истинных чувств.

— Обстоятельства изменились, — сухо обронил отец и вновь склонился над гроссбухом. — Ступай и не плачь больше. Его светлость богат и нечасто бывает дома.

— Вы… — Не сдержав эмоций, вскочила. На щеках расцвели два алых пятна. — Вы полагаете, будто меня утешат деньги?!

— Надо же найти хотя бы что-нибудь, — развел руками родитель.

Поджав губы, с трудом выдавила из себя пожелания спокойной ночи и удалилась. Больше я с отцом тему замужества не затрагивала, поняла, он мне не союзник.

Все оставшееся время до свадьбы я будто спала, ела, пила, двигалась по чужой указке. Надо — открывала рот, надо — шла на примерку. Матушка беспокоилась, ругала отца, мол, продал дочь. Он лишь разводил руками: «Попробуй отказать герцогу». На этом разговоры обычно заканчивались. Матушка сникала, кивала и рассеянно повторяла: «Да, нельзя». Неудивительно, что дня бракосочетания я ждала словно казни.

Сон накануне прощания с девичеством не шел. Накинув пеньюар, я пробралась в библиотеку и устроилась в глубоком кресле. Меня волновал таинственный Нордланд. Какой он? Так ли суров, как о нем говорят? Воинственны ли соседи, с которыми отныне придется жить бок о бок? Набрав разных книг, я жадно перелистывала страницы в поисках крупицы надежды. Увы, атласы и справочники в один голос твердили о непригодности северного края для долгой счастливой жизни. Не понимаю, зачем столько крови пролито за бесплодный клочок земли? Однако из года в год погибали люди, щетинились башнями замки среди отвесных склонов. Нет, Нордланд не состоял только из камня и льда, были в нем и города, даже пахотные угодья и судоходная, пусть и не круглый год, река, только привлекательности провинции они не добавляли.

В апатии уронила руку с книгой на колени. Ожидаемо толстый том соскользнул на пол, наделав много шума. Ну вот, перебужу весь дом.

Я должна принести эту жертву. Пусть родители открыто не говорили, но герцог мог помочь отцу удержаться на плаву. Король отнесся к батюшке прохладно, не выслал из столицы, но и не дал новой должности. Доходов от поместья не хватало, чтобы вести прежний образ жизни, банкиры, словно стервятники, могли в любой день слететься в дом, потребовав выплатить долги Юзефа — отец ведь поручился за него. Словом, Арон Рардеж нужен нашей семье. Я видела текст брачного договора, Арон платил за меня солидную сумму, да и сама я получала фамильные драгоценности и прочие блага, если продержусь в браке с герцогом больше двух лет. Всего два года… Много это или мало?

Тяжко вздохнув, подняла книгу и убрала на место. Какая разница, каков Нордланд, через пару недель я его увижу. Мы отбывали в северную провинцию сразу после бракосочетания, супруг не пожелал остаться в столице даже на брачную ночь. Выходит, женщиной меня сделают в придорожной гостинице или, того хуже, прямо в экипаже. Так с дворянками не поступали — еще один плевок со стороны Арона. Я не маркитантка и не любовница, приличия нужно соблюдать. Для себя решила: супруг не получит ничего, пока мы не окажемся в спальне. Только вот пожелает ли он считаться с моим мнением? Прошлый опыт свидетельствовал об обратном.

Скрипнула дверь, на пол упала полоска света. Вздрогнув, обернулась и увидела матушку. Кутаясь в шаль, она замерла на пороге с лампой в руке. Выходит, не только мне не спалось этой ночью.

— Девочка моя!

Сколько же боли было в ее голосе!

Разрыдавшись, бросилась на грудь матери и горячечно зашептала:

— Не отдавай меня ему!

Мама погладила по волосам и поцеловала в темя, после мягко отстранила.

— Рано или поздно все девушки выходят замуж. — Она старалась успокоить, только сама себе не верила. — Катарина же не плачет.

— Катарина обручена и выходит замуж за любимого.

Перед глазами вновь встало лицо Арона. От такого не дождешься не только ласки, но и банального понимания. Почему, почему он выбрал именно меня?!

Слезы беззвучно текли по щекам. Некрасиво шмыгнув носом, я побрела обратно в кресло.

— Катарина не любит Абердина.

Вот это новость! Или матушка все выдумала, чтобы меня утешить?

— Милая моя девочка, — такой знакомый мамин запах укутал меня вместе с ее прикосновением, легким, невесомым, — в дворянской среде почти все браки заключаются не по любви, таков уж закон. Вот и я вышла за твоего отца по настоянию родителей. Как видишь, расчет не помешал нашему счастью. Абердин — хороший юноша, у него большое будущее, и он уважает Катарину. Она это понимает. Герцог… — Матушка запнулась. — Он другой, взрослый мужчина, вдовец. Не стану лгать, будто желала видеть его своим зятем, но так распорядилась судьба. Посему постарайся стать ему доброй женой. Не перечь, помогай во всех начинаниях, будь ласкова. Я никогда не говорила с тобой о супружеских обязанностях, думала, еще есть время, но придется сейчас. Ты примешь ванну, наденешь тонкую сорочку…

— Нет! — завопила я, закрыв уши руками.

Не хочу, не буду, не смогу!

— Тише! — Мама притянула меня к груди, убаюкивая, словно ребенка. — Все не так кошмарно, деточка моя, главное, проявить покорность. Я наводила справки, герцог не из тех, кто бьет женщин, у вас получится. Итак, ты наденешь сорочку и ляжешь в постель, на спину. В одеяло не кутайся, жди мужа. Можешь выпить немного вина, чтобы успокоиться, непременно красного. Но чуть-чуть, не больше бокала. Когда герцог попросит, согни ноги в коленях и задери подол. Дальше супруг все сделает сам. Терпи и не отталкивай его. Со временем станет легче, а когда ты забеременеешь, можешь попросить герцога не навещать тебя.

Обрисованная матушкой первая брачная ночь казалась жуткой. Она больше походила на пытку, хотя многие женщины находили ее приятной. К сожалению, я вовсе не интересовалась подобными вещами и стыдливо отводила глаза, стоило в дамской комнате зайти разговорам о сокровенном.

— А это долго? — дрожащим голосом уточнила я.

— Нет, милая, я обычно до пятисот не успевала досчитать. После муж уйдет, а ты поспишь.

Сомневаюсь. Арону нравится боль, нравится унижение, вряд ли он ограничится парой минут, о которых говорила мать. Пусть мое знакомство с характером герцогом носило лишь поверхностный характер, а за время нашей короткой беседы он не сделал ничего дурного, я отказывалась верить в хорошее. Можно не бить женщин прилюдно, но издеваться над ними за закрытыми дверьми.

— После близости с мужем сразу родится ребенок?

Увы, я ничего не смыслила в вопросах продолжения рода, но искренне надеялась, одной ночи достаточно для появления наследника.

Матушка добродушно рассмеялась и потрепала меня по волосам.

— Какое же ты еще дитя! — вздохнула она. — Может, да, а, может, нет. В любом случае будь добра и приветлива с мужем, ни в чем ему не перечь. Не такого спутника я тебе хотела, но что уж там…

Она вздохнула и сокрушенно покачала головой.

Крепко обвив шею матери руками, горячечно взмолилась:

— Не отдавай меня ему!

Напрасно матушка пыталась успокоить, словно заведенная, я повторяла одно и то же. Слезы градом катились по щекам, меня трясло. Наверное, протяни сейчас кто-нибудь яду, выпила бы. Принцесса и дракон, чудовище, которое уморило двух жен и собиралось расправиться с третьей.

— Эй, кто-нибудь! — отчаявшись справиться с моей истерикой, позвала мама.

Библиотека тут же озарилась светом, наполнилась голосами. Плохо помнила, как меня подхватили на руки и отнесли в постель. Там меня ждали стакан горячего молока и рюмка горького лекарства, которое велели залпом проглотить. После я провалилась в глубокий сон и пришла в себя только утром.

Странное состояние: ты одновременно ты и не ты. Я превратилась в безучастную куклу, наблюдавшую за происходящим со стороны. Слезы высохли, напрасно родители опасались новой истерики, я послушно позволила себя одеть и причесать. Молочная переливчатая ткань с кофейным шитьем плотно облегала стан, широкими юбками расходилась от бедер. Целомудренное декольте украшал букетик живых цветов. Алая вуаль крепилась к волосам особым гребнем. Символизировавшая любовь и страсть, она превратился для меня в кровавый водопад. Словно брызги от него — яркие губы, слишком яркие для бледного лица. Такой макияж подошел бы Катарине, но спорить не стала. Какая разница, какой я предстану перед женихом?

Все наперебой твердили, какая я красавица, то ли искренне, то ли желая отвлечь от дурных мыслей. Мама мечтательно вспоминала собственную свадьбу, Катарина шутила, что на моем фоне будет смотреться блекло. Ну да, с ее-то внешностью и рядом с Абердином! Барон ласк точно не станет шантажировать родителей и предъявлять невесте различные ультиматумы. Раз так, Катарина будет улыбаться и сиять от счастья, даже сегодня, когда она тревожилась за меня. Я-то видела, как тень нет-нет да набегала на ее лицо.

Пора!

Служанки отложили пуховки, вуаль опустили, и меня повели по знакомым коридорам к карете. В последний раз скользила взглядом по комнатам и мысленно прощалась с ними, с каждой вещицей, каждой щербинкой на мебели. Прощай, девичья опочивальня! Секретер с увядшим букетом в расписной вазе, фарфоровая кукла Мира, с которой мы провели детские годы, кровать, зеркало, стулья. Прощай, комната сестры, хранившая первые, но такие важные секреты. Гостиная, столовая, библиотека, мы никогда больше не увидимся.

Прислуга молчаливо выстроилась вдоль стен. Многие желали мне счастья, но на всех лицах читалось молчаливое участие. Самая молоденькая горничная, Эмма, даже всплакнула. Складывалось впечатление, будто меня хоронили, а не выдавали замуж.

Экипаж за мной прислал герцог, и не что-нибудь, а карету с фамильным гербом. Позолоченная, просторная, она напоминала дворец на колесах. Очевидно, в ней же предстояло отправиться в Нордланд. Экипаж сопровождали четверо солдат и пара молчаливых слуг. Так и хотелось сказать им: «Передайте хозяину, я не сбегу, незачем тревожиться». Понимая, что если обернусь, разрыдаюсь, быстро забралась внутрь и сосредоточилась на юбках. Пока расправляла их, немного успокоилась, да и сестра оказалась рядом, крепко стиснула руку. Катарина жутко за меня переживала, даже спала с лица. «Все в порядке, я справлюсь!» — наклонившись, шепнула ей на ухо и тепло улыбнулась. Странно, мышцы еще не одеревенели.

Внутри — пустота, глубокая, как колодец. И в ней эхом отражается перестук колес.

Отец хмурился, матушка, отвернувшись, смотрела в окно, чтобы никто не заметил скорбной гримасы, а я воображала себя принцессой, выданной за заморского короля. Может, Арон и не чудовище, вдруг мы станем жить отдельно? У него дела, политика, как тут выкроить время на жену? Стану много гулять, читать, заведу подруг, потом и вовсе приеду навестить родных. Только сердце не верило в убаюкивавшую ложь, билось часто-часто.

Сидевшая рядом Катарина крепко сжала мою руку. В ответ пожала ее и взглядом поблагодарила за поддержку. Так, ладонь в ладони, мы и доехали до храма. Герцог пожелал сочетаться браком в Кафедральном соборе, где традиционно короновали и отпевали монархов. Их могилы в несколько рядов выстроились по бокам центрального нефа, словно вечные грозные стражи живых. Суровые статуи с мечами и без взирали на прихожан через аркаду. Я бывала здесь дважды на праздничных службах, теперь приехала в третий, последний.

Карета остановилась перед ковровой дорожкой, брошенной на ступени. Разумеется, красной, как и положено на свадьбе. Арон не поскупился, нанял певчих и девочек, щедро осыпавших меня розовыми лепестками. Под славословие «О прекраснейшая из здравствующих дев!» опустилась подножка, и отец помог мне выбраться из экипажа. Как того требовали приличия, обернулась и помахала толпе зевак. Фата сыграла добрую службу, скрыла истинное выражение лица. Катарина, выполнявшая обязанности подружки невесты, подхватила шлейф, и мы начали подыматься по ступеням. Отец чуть замешкался, дожидаясь матушку.

При других обстоятельствах я ощущала бы себя героиней сказки: свадьба в величественном соборе, всеобщее ликование, безумно дорогое платье. Только сказки редко случаются в обыденной жизни, и у алтаря меня встретит сам властитель Зла.

Зазвонили колокола, не тревожно, а радостно, звонко.

Ничего, справлюсь. Брак по расчету — привычное дело, совершу благо во имя семьи.

После яркого солнечного дня в соборе оказалось слишком темно, я даже ненадолго остановилась в начале нефа, боясь сделать шаг. На помощь пришел отец и, словно слепую, повел дальше. Витражи яркими пятнами ложились на юбки, и вскоре стало казаться, будто на ней расцвели цветы и расправили крылья драконы.

Все ближе и ближе…

Я уже видела его спину. Подумать только, мы почти не знакомы, но отныне я узнала бы герцога при любых обстоятельствах. Сегодня Арон Рардеж облачился в темно-песочный фрак и напоминал франта, а не «серого» вершителя судеб. Неохотно признала, что одежда сидит на нем идеально, цвет работает на контрасте с волосами, придавая им особый медный отлив. Если бы они были длиннее, герцог и вовсе мог претендовать на звание покорителя женских сердец. Иллюзия разрушилась, стоило Арону обернуться. Такого интересовали совсем другие победы.

— Вы очаровательны, Элеонора.

Комплимент в его устах казался чужеродной материей, но нормы этикета я соблюла, стеснительно опустила ресницы. Скорей бы уж все закончилось!

Одну мужскую руку сменила другая: последние шаги надлежало проделать вместе с женихом.

— Осторожно, не споткнитесь! — Арон предупредил о складке на ковровой дорожке.

Поблагодарить или промолчать? В итоге выбрала второе.

Ладони вспотели и чуть подрагивали. Обычные невесты тоже жутко нервничали, а мне вдобавок ко всему предстояла поездка в далекий незнакомый край.

— Вам очень повезло, Элеонора, я выбрал вас из многих, — герцог по-своему попытался меня успокоить.

— Я не просила об этом, милорд.

Дерзко подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Вуаль мешала точно различить их выражение, но, вроде, я различила удивление.

— Я и не спрашивал. Надеюсь, — Арон понизил голос, едва не перешел на шепот, — эти слова останутся первым и последним неповиновением за время нашей долгой семейной жизни. Соблюдайте правила, не перечьте, исправно исполняйте свои обязанности, и ни в чем не станете нуждаться.

Слегка качнула головой и заметила:

— Боюсь, милорд, не способен удовлетворить мою главную потребность.

— Какую же?

— В любви и уважении.

— Я пока не выказывал вам неуважения, — напомнил герцог, — и в состоянии обеспечить им сполна, но на моих условиях. А теперь помолчим, чтобы не оскорблять таинства пустыми разговорами.

Священник — нас сочетал узами брака сам епископ — уже ждал возле пюпитров с молитвенниками. Переминавшийся с ноги на ногу служка держал подушечку с кольцами. Жених помог мне забраться на возвышение и усадил в левое кресло рядом с одним из молитвенников, лицом к нефу. Сам он занял правое. Епископ довольно кивнул и призвал гостей к тишине. Их собралось немало — половина столицы хотела взглянуть на новую жену Тени зла.

Церемония началась со стандартных вопросов: добровольно ли дано согласие, нет ли причин, по которым брак не может быть совершен. Таковых не нашлось, а я твердо ответила: «Да». Согласна, принимаю и готова хранить верность. Я смотрела прямо перед собой, сосредоточившись на молитвеннике. Задай епископ какой-нибудь уточняющий вопрос, пошла бы на попятную, а так беззвучно глотала ком в горле. Он все рос и рос, в какой-то момент показалось: задохнусь! И тут служка подал священнику кольца. Ком вместе с ледяным сердцем провалился в желудок. Заметалась взглядом по храму, тщетно пытаясь отыскать спасителя. Родители и сестра безмолвствовали. Только на их лицах читалось сочувствие, остальные улыбались, скучали, в любопытстве тянули шеи. Я бесплатное развлечение, а не человек.

Прикосновение пальцев Арона вывело из ступора. Как, уже?

— Снимите перчатки, Элеонора, — почти не размыкая губ, подсказал он.

Приличия соблюдены, никто ничего не слышал.

Словно во сне стянула длинные кружевные перчатки и протянула руку. Холодный ободок из металла сковал палец — белое золото с россыпью бриллиантов и кровавым рубином. Кольцо стоило целое состояние, брату хватило бы расплатиться с долгами на годы вперед. Самого Юзефа в столице не было: отец услал его подальше, снарядив клерком в торговую экспедицию.

— Теперь вы.

Дрожащей рукой, едва не выронив, забрала оставшееся кольцо и надела на палец супруга. Формально он еще жених, но всего мгновение…

— Признаю брак совершенным, а этого мужчину и эту женщину — мужем и женой. Ваша светлость, можете поцеловать ее светлость.

Герцогиня Экхем. Я еще не в полной мере осознала новый статус, когда Арон откинул вуаль. Он долго рассматривал меня, словно хотел убедиться, что невесту не подменили, а потом наклонился и холодно, едва коснувшись, поцеловал. Мой самый первый поцелуй разочаровал. Нет, я по-прежнему до дрожи боялась супруга, но рассчитывала получить хотя бы капельку того, что досталось Катерине. Тьма неизменно ассоциировалась с грехом, а поцелуй Арона пах смертью.

Грянули с хоров певчие, епископ, стараясь перекричать звонкие голоса, давал последние наставления, а я не сводила взгляда с Праматери, моля даровать терпение и защиту.

Как же фальшива радость и приторны поздравления! Никто, расчувствовавшись, не прослезился, как частенько случалось на чужих свадьбах. И я такая же актриса, только вот хотелось скорее отвернуться, пока не заметили скованного гримасой рта. Меня хватило буквально на пару минут, после опустила голову, так и простояла до конца официальной части.

От семьи жениха никто не приехал, хотя я точно знала, его мать и тетка живы, пусть и в преклонном возрасте, зато к герцогу подходили странные угрюмые мужчины, которых он коротко отрекомендовал друзьями. По мне, они больше походили на наемников. Но вот Арон взял меня под руку и повел по проходу между изваяний усопших королей.

— Мы уезжаем прямо сейчас, — сообщил он отцу, — можете попрощаться с дочерью.

Думала, скажем последние слова дома, но судьба лишила и такой малости. Даже не на улице, прямо в церкви.

Хмурый отец крепко обнял меня и пожелал счастья. Мать долго не выпускала из объятий и плакала. Напрасно новоиспеченный зять неодобрительно на нее поглядывал, надевать маску светскости матушка не желала.

— Не смейте ее обижать, слышите! — пригрозила она герцогу между всхлипами.

Складывалось впечатление, будто мама провожала меня в последний путь.

— Постараюсь, миледи, — усмехнулся Арон.

Его позабавила угроза. Еще бы, крохотная женщина против высокого мужчины, леди против герцога.

Последней подошла Катарина. Сестра расцеловала в обе щеки и ненадолго сжала мои ладони в своих. «Крепись! — шепнула она. — Обещаю писать каждую неделю». Простые слова, но после них стало немного легче. Улыбнулась сестре и пожелала удачного замужества. Как же не хотелось отпускать ее, идти вслед за выказывавшим все больше недовольства Ароном, но отныне я его жена.

Длинный подол волочился по полу. Я едва не запнулась об него, спасибо Катарине, вовремя заметила и подхватила. Так, вместе, мы и дошли до кареты. Родители тоже вышли проводить меня, помахать на прощание. Один из странных друзей герцога, у которого под плащом обнаружились ножны с мечом, — неслыханная дерзость, нарушение закона! — предупредительно распахнул дверцу. Арон помог мне сесть в карету, а сам немного задержался, что-то обсуждая со свитой. Она прибыла вместе с мужем: дюжина солдат, офицер и молодой человек в шляпе с зеленым пером, чью должность определить не удалось. Заминка подарила мне еще пару минут наедине с близкими, но ничего не длится вечно.

— Мы поедем отдельно, — сообщил супруг. — Мне нужно уладить кое-какие дела. Утром я присоединюсь к вам.

Утром! Мысленно возликовала. Выходит, первая брачная ночь отменялась.

В последний раз помахала родным рукой. Дверца кареты захлопнулась, будто отрезав от окружающего мира. Откинувшись на спинку сиденья, старательно гнала от себя дурные мысли, но молчаливые слезы все равно текли по щекам.

Мои вещи уложили и увезли еще вчера — герцог позаботился об удобстве будущей супруги. На запятках кареты подпрыгивал дорожный сундук с самым необходимым, на случай если основной обоз потеряется или задержится. Ехать предстояло почти без остановок, с ночевками в городах или на постоялых дворах. Если верить атласу, в пути мне предстояло провести около месяца — безумно долго! Прежде я никуда не уезжала дольше, чем на неделю.

Герцог запретил брать горничную, пообещав, что новая прислуга встретит меня на выезде из столицы. Оставалось только гадать, зачем столько сложностей. Вряд ли та же Эмма стала бы шпионить, но, памятуя предупреждение, проглотила слова мужа. Ничего, обойдусь часик без прислуги.