Большие мечты простых девушек. Роман

Ольга Савкина

Две лучшие подружки – Антонина и Катя – простые девчонки, которые выросли в деревне. Они очень разные по характеру и у них разные интересы. Но у каждой из них своя большая мечта. Антонина мечтает встретить своих настоящих родителей. Катя же мечтает покорить Москву своими талантами и красотой. Сбудутся ли их большие мечты? И обретут ли они счастье?

3

— Ой, девки! Обчистят до нитки и глазом не моргнут. А Лёшка мой бедный — тот ещё лопух, — причитала пожилая женщина в цветочном платье и с косынкой на голове, — так что девки, сами понимаете, что Москва — это вам не хухры — мухры. Жулики и аферисты там на каждом углу, да и одно сплошное воровство! Мой вам совет — не зевайте и ворон не считайте! Глаз да глаз! Ухо востро!

— Хорошо. Спасибо Вам за совет! — поблагодарила Тоня.

— Да не за что! — приговорила женщина и отчаянно махнула рукой в сторону собеседницы.

— Как же? Есть за что, а то мы в первый раз едем в столицу и ничего о ней не знаем, а она вон оказывается какая! — сказала Катя.

— Ой, девоньки! Девчушки — хохотушки! Пойду — ка я свои вещички собирать, кажись, прибываем уже.

Подруги сразу же подлетели к окну, чтобы посмотреть на улицу. И правда, ландшафт поменялся. Поля, леса, реки да пригорки исчезли, а вместо них появились железнодорожные пути, телеграфные столбы с тянущимися проводами, стоящие на месте старые вагоны, проплывающие мимо моноликие дома и изрисованные цветными баллончиками каменные ограждения и стены. Поезд незаметно замедлил свой ход и все пассажиры стали потихоньку копошиться: доставать с верхних полок и из-под сидений чемоданы и сумки, одеваться, проверять деньги и документы, выбрасывать мусор в урну, одним словом — собираться с собственными мыслями. На улице стоял ясный день. Было тепло и солнечно, и всем уже не терпелось выйти наружу, чтобы подышать свежим воздухом и вступить ногами на твердую землю. Катя с Тоней немного понаблюдали за людьми и потом тоже стали собираться. Катя позёвывала, потому что не выспалась, да и Тоня утомилась за всю поездку. Усталость гудела по всему телу, хотя вроде они обе ничего и не делали, только сидели, а причина той усталости была качка и духота.

Вот уже поезд и приблизился к перрону и ещё больше замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Пассажиры повскакивали с мест и двинулись толпой к выходу. Выстроилась очередь. Две путешественницы смотрели в окно: на перроне была суматоха, много народу передвигалось в разные стороны с чемоданами и кульками, близко подойдя к поезду, улыбались и махали руками родственники приезжих, те же в ответ приветствовали их счастливой мимикой лиц, показывая тем самым, что очень рады их видеть, и что очень соскучились по ним. Наблюдая эту сцену, Антонина произнесла:

— Жаль, что нас никто не встречает!

— Эх да… некому…

Москва. Москва? Москва! Двум лучшим подругам не верилось, что они прибыли в этот необычный по их представлениям город своей мечты, грёз и воздушных замков. Выйдя на перрон, они тут же ощутили на себе отчётливый пульс мегаполиса. Здесь жизнь била ключом и их мгновенно снесло стремительным потоком людей. Они подчинились течению и зашагали вместе с остальными прохожими к вокзалу. Глядя по сторонам и «считая ворон», подруги словили себя на мысли, что совет, который дала им их недавняя соседка в поезде, оказался абсолютно бесполезным — они были не в состоянии уследить за собственной реакцией. Всё, что их окружало, было им в новинку и всё восторгало: будь то нескончаемый людской поток, высокие и большие здания, шлифованный пол вокзала, киоски пестрящие глянцевыми журналами, дисками, напитками и другой разной всячиной съедобной и несъедобной, и конечно же лица… Множество разных лиц, разных контингентов, других национальностей. Люди толкались, наступали друг другу на ноги, запинались при ходьбе, спешили куда-то, но всё равно каждый шёл или бежал своей дорогой.

Вскоре девушки добрались до метро и опять пришли в восторг и изумление. Они недоумевали, что это за средство передвижение такое — метро? И как им пользоваться? Они долго всматривались в схему метрополитена, раскрыв рты. Ничего не было понятно. И они не знали, куда им отправиться. В итоге, поехали они прямиком в театральное училище, в которое решили поступать. Их путеводителями становились случайные прохожие, встречающиеся им по пути. Не зря же в пословице говориться, что язык до Киева доведёт!

Прибыв на место они и не догадывались, что им небывало повезёт с проживанием в столице на первое время, и что это такая сложность для других провинциалов как они. Удачным образом им разрешили заселиться в общежитие, куда они сразу же и отправились. Тоня с Катей весь день промотались с чемоданами по пыльному городу, что и речи даже не возникло, чтобы толком осмотреть Москву. Этим они решили заняться завтра, а сегодня, когда они обе переступили порог общежитской комнаты, на улицу уже опустился вечер, и невыносимая усталость подкосила ноги путешественниц.

Комната общежития, в которую заселились приезжие, была небольшой, с низкими потолками. Она была скромно обставлена. Хитрым образом были впихнуты три кровати — две по одну сторону окна, и одна вместе со шкафом по другую, между двумя кроватями, рядом с подоконником находился письменный стол, на котором одиноко стояла настольная лампа. В комнате было тесновато, но уютно. Стены были обклеены тусклыми выцветшими обоями зеленоватого оттенка, покрытые тёмными разводами плесени на углах под потолком. Обшарпанный, тёмный пол скрипел под ногами, когда по нему ходили. Старая оконная рама была вся покрыта мелкими трещинками, и поэтому ночью из неё сквозило прохладой. В комнатушке пахло сыростью и затхлостью, и этот застойный запах было невозможно ни выветрить, ни перебить другими более приятными ароматами. Как ни странно, но Тоня почувствовала себя как дома, потому что в её деревенском доме пахло также, от того, что он полностью изнутри был набит старинным барахлом, уже давно пережившим свою эпоху и потерявшим первоначальную свежесть.

Как только две провинциалки вошли в эту комнату, то увидели спящую на одной из кроватей девчушку. Но они не стали её беспокоить, им самим хотелось отдохнуть. Рухнув каждая на свою кровать, подруги тут же задремали. На улице уже совсем стемнело и по оконному стеклу жалобно застучали капельки начинающегося дождя.

Так пролетел их первый день в Москве. Он оказался таким насыщенным, что даже вся их отчасти спокойная деревенская жизнь не могла с этим единственным днём сравниться. По крайней мере, им так показалось тогда. Всего было много: новых мест, людей и впечатлений.

Сделать первый шаг в жизни для осуществления своей мечты необычайно сложно. Неопределённость и страх перед будущим затмевают разум, и не у каждого хватит сил с этим справиться. Две лучшие подружки — Катя и Тоня, всё-таки решились на отчаянный поступок. Они решились запросить больше, нежели им было дано. И вот с этого самого момента, когда они прибыли в город мечты, началась их главная история жизни, она была неотъемлемо связана с их прошлым и будущим.

Москва, безусловно открывала возможности, о которых можно было только мечтать, и которых не встретишь в провинции. Москва как огромный муравейник жила своей особой жизнью. Каждый в этом муравейнике делал то, что умел: красиво жить, играть, бороться, учиться, стремиться к прекрасному, строить, ублажать желания, зарабатывать деньги, купаться в лучах славы и т. д. И каждый получал то, что заслуживал. Многие пытались покорить столицу, многим удавалось, а других она ломала и те покидали её не солоно хлебавши. Этот город вбирал в себя самых талантливых, активных, наглых и выдающихся. Москва и сейчас прижимает к своему сердцу лучших, тем самым даря им красивую жизнь, а остальным — новые идеи, замыслы, творчество и оригинальность.

Эх, как же сложно было занять нужную себе ячейку в городе-мечте. Вот и эти приезжие девушки желали найти свой путь. Они не думали о том, что становились всего лишь очередными провинциальными девушками в поисках своего счастья. Очередными жертвами или победительницами?

За окном кто-то громко хлопнул железной крышкой мусорного бака, выбрасывая пакет с отходами. От резких звуков тут же проснулась Катя. Она нехотя приподнялась с кровати, сладко вытянулась и уселась на ней поудобней, прислонясь спиной к стенке. В голове у неё крутилась лишь одна мысль: «где я?». В солнечном свете вся комнатка преобразилась и как-будто поменяла декорацию, представ взору в более ярких оттенках, что Катя не сразу смогла сообразить своё новое месторасположение. Немного погодя, она подошла к окну, выглянула во двор и улыбнулась — ну вот она и в Москве! Вслед за ней проснулась и Антонина. Она посмотрела на подругу — та уже вернулась на своё место, уселась, положила ногу на ногу, запрокинув голень на колено, и начала пристально вглядываться в пятку, держа её обеими руками.

— Мозоли натёрла? — спросила сонная Тонечка.

— И не говори! Все пятки в кровь стёрла после вчерашнего похода.

— И у меня та же история.

— У тебя есть пластырь?

Вдруг третья девчушка в этой комнате, с которой они ещё не были знакомы, зашевелилась под одеялом. Разговор двух подруг разбудил её. Она поднялась с вопросом:

— Кто здеся?

— Привет! Я Тоня…

— А я Катюша, мы из Запрудного приехали поступать в театральное. А ты кто?

— А меня Аней зовут. Я тоже в театральное приехала поступать, и даже сразу в несколько.

— Разве так можно? — поинтересовалась Катерина.

— Конечно, так лучше всего! Больше шансов.

Анька была полненькой девчушкой с длинной рыжей косой и весёлыми веснушками на щеках. Она имела забавные повадки. В общем была душкой! Анька не долго задумываясь, запустила руку под кровать и достала оттуда плетённую корзинку, покрытую сверху белой салфеткой. Она отдёрнула уголочек салфетки и достала пирожок. Откусив кусок, и даже не угостив своих новоиспечённым соседок, она с набитым ртом продолжила разговор.

— Так вы тута давно?

— Мы вчера вечером сюда прибыли.

— Странно… Что-то я вас не видела, — Анька откусила очередной раз, потом вдруг остановилась жевать на мгновение, будто спохватилась. Затем посмотрела на пирожок со странным видом, чем насторожила двух подружек, а потом протянула его в их сторону и предложила сожительницам.

— Хотите?

— Нет уж, спасибо! У нас свои есть, — иронично произнесла Катерина. И Анька с чувством выполненного долга принялась пирожок доедать.

— А что вы будете на прослушивании читать? — спросила она чуть позже.

Катя ошарашенно выпучила на Тоню глаза.

— А я же совсем ничего не выучила! Когда это прослушивание?

— Послезавтра пойдём, — ответила Антонина.

— Ну нормально, успею ещё. Тонька, ты ведь прихватила с собой какой-то сборник стихов, правда?

— Конечно, всё с собой, не переживай! Хотя меня это удивляет. Ты так долго готовилась, вещи собирала, а про стишок забыла?

— Ну ладно тебе! Успею, сказала же. Анька, а ты что будешь исполнять?

— А я буду читать стих собственного сочинения. Я уже давно стихи пишу, — и она как ни в чём не бывало потянулась к корзинке за очередным пирожком.

— Ой, как интересно! А можно послушать? — съехидничала Катя. Анька взяла пирожок в руку, уставилась на него хищными глазами, и с великой грустью принялась читать стихотворение. Звучал он таким образом:

«Зачем тебя люблю, надеясь,

Что проявишь ты любовь свою ко мне?

Зачем я верю в счастье?

Ведь в поднебесье охота улететь и мне.

Не знаешь ты, как одиноко

Мои глаза в ночи блестят,

Не мне решать судьбу, а горько!

И нету сил, чтоб отказаться от тебя!»

Этот стих прогремел как гром среди ясного неба, он был настолько трагичен, а глаза рыжеволосой Аньки настолько хищными, что Катерина с Тоней едва смогли сдержать смех. Закончив свою речь, Анька с ещё большим аппетитом откусила от пирога.

— Ну как вам? — тщеславно спросила она.

— Просто нет слов. — съязвила Катя, улыбаясь. — Этот стих ты посвятила пирожку?

Та бросила обиженный взгляд в сторону обидчицы, встала и заявила:

— Ничего вы не понимаете в искусстве! — и вышла из комнаты с надменным видом.

— Да ладно тебе, мы же пошутили! — только и успела выкрикнуть Катя, как дверь за Анькой захлопнулась, а сами подруги звонко рассмеялись.

Спустя время, обе уже гуляли по городу налегке. Им не терпелось ознакомиться со столичными достопримечательностями и получить новые впечатления. В целом, город принимал их приветливо, впрочем, как и всех остальных приезжих гостей. Бродя среди весёлых, рассекающих по улицам туристов, Москва казалась им дружелюбной. А ещё им казалось, будто перенеслись в другую галактику, ведь всё для них было столь необычно. С великим любопытством разглядывали они людей, попадавшихся им на глаза: дочерна загорелые крашеные блондинки, вычурно подстриженные парни в узких штанах, весь в татуировках мужик в чёрной футболке с черепами и остальные моднявые ребята, женщины и мужчины. Девушки обратили внимание на то, как щепетильно горожане относились к своему внешнему виду и одежде. Такого чересчур показного щегольства они у себя на деревне не встречали. Потому, что особо не перед кем, и не было нужды красоваться. Правда бывало, что изредка к своим бабушкам и дедушкам приезжали в их деревню городские внуки и внучки: вот они-то ходили и выпендривались дорогими вещами, только дружбы с деревенскими не признавали. Хотя для последних это было и не столь важным.

Поскольку день выдался довольно душным, то все искали прохлады в тени или скапливались около воды, где бы она не находилась, будь то Москва-река, фонтан или же киоск с напитками. У всех людей, без исключения, было хорошее и солнечное настроение, которое соответствовало такой же чудесной погоде. Детишки радостно плескались в фонтане, и почти каждый прохожий сладко облизывался от быстро тающего в руках мороженого. Гуляя, девушки наконец-то добрались до сердца Москвы. Впервые в жизни они ступили своими стёртыми до мозолей ногами на Красную площадь. Их дух несказанно перехватило, ведь они так мечтали тут очутиться! У обеих сразу же возникло гордое патриотическое чувство за себя и за страну, в которой они родились. Как же восторженно они разглядывали Кремль и мавзолей Ленина! По площади кроме них также разгуливала толпа туристов, многие из которых приехали из далёких-придалёких стран и удалённых уголков мира. А ещё, позабавили двух подружек — ряженые. Мужчины, загримированные в Сталина и Ленина, позировали вместе с иностранцами для фотографии. Ряженые были очень артистичными и точь-в-точь передавали жесты, которые были свойственны этим двум мировым личностям.

Вдали, на фоне собора Василия Блаженного виднелся свадебный кортеж. Заметив его, у девушек сразу загорелись глаза, особенно у Катерины. Она подхватила Тоню за локоть и потащила за собой в сторону сладкой свадебной парочки и их ухоженных, красивых приглашенных гостей. Подойдя поближе, подруги как бы невзначай слились с толпой празднующих. Невеста была необычайно красива и стройна. Она была одета в шикарное свадебное платье с пышным подолом, её светлые волосы были уложены в прическу, которую украшали маленькие блестящие на солнце жемчужины, длинная фата спадала с головы невесты, нежно укутывая девушку, словно облачко. Всем своим обликом невеста походила на сказочную фею, вышедшую из сказки. Она приветливо улыбалась, держа в одной руке бокал шампанского, а в другой — руку своего жениха, импозантного мужчины в белом костюме с красующейся из нагрудного кармана красной розой. У него была довольно нетипичная для русского человека внешность: вытянутое лицо с выдающимися вперёд скулами, глаза с хитрым прищуром, тёмные волосы с пробивающейся сединой, широкая белоснежная улыбка. Прислушиваясь к его речи, подруги убедились, что он действительно был иностранцем. А точнее — американцем. Из всех фраз, которыми он обменивался с гостями, девушки поняли только слово — «Okay!».

— Смотри-ка! Жених — американец и так похож на одного актёра… как его там? Хм… Ричарда Гира! Во!

— И правда! Как две капли воды, особенно улыбка, — удивлённо ответила Антонина, — а может это он и есть?

— Не знаю… навряд ли. Просто похож, как двойник. Хотя каких только чудес в Москве не встретишь!

Невестой жениха оказалась юная русская красавица. И поэтому, отовсюду слышалась русская и английская речь. Родственники приглашённые с обеих сторон — жениха и невесты — пытались поладить между собой и понять друг друга, обмениваясь короткими, отчётливыми фразами. Но было видно, что языковой барьер никого не смущал и все всё равно были довольны и счастливы.

Ещё немного покрасовавшись перед фотокамерами, сладкая парочка уселась в длиннющий белый лимузин, а все гости разбежались по свадебно-украшенным дорогим автомобилям и разъехались, торжественно гудя клаксонами. Катя с Тоней, наблюдая за происходящим, стояли словно вкопанные в землю и провожали взглядом свадебный кортеж. Уж настолько они были под впечатлением от увиденного, что потеряли дар речи! Такое они видели только в кино.

На обратном пути в общежитие Катерина никак не могла успокоиться и всё талдычила и талдычила:

— Я тоже хочу замуж за американца! Эх, какой же он был красивый и ухоженный. А ты видела, какое красивое платье у невесты?

— А то?! Ещё как видела!

— А какая у него была красивая улыбка! А родственники тоже были такими счастливыми! Белый лимузин, шампанское, свадебный букет… ах! — вздохнула Катя, — я могу об этом только мечтать!

— И не говори…

— И теперь он увезёт её к себе в Америку, на совсем другой континент. А там всё по-другому, не так, как у нас, правда?

— Наверное… а мне-то откуда знать? — произнесла Антонина, и затем косо посмотрела на замечтавшуюся подругу. Та добавила:

— Знаешь, я никогда в жизни не смогу этого забыть. Как же это было красиво и сказочно!

Весь вечер и всю ночь напролёт Катя бредила переживаниями, которые возникли в её душе, после увиденного на Красной площади. Она даже про театральное училище забыла. Тоня же отнеслась к этому событию спокойней, поскольку у неё не было ни родственников ни родителей, то ей как сироте, было грустно и обидно вспоминать о свадьбе, на которой они побывали в этот день. Сердце сжимала боль, и девушка, стерев со щеки слезинку, всеми силами пыталась забыть о той свадебной церемонии и о радостных лицах гостей. С глаз долой — из сердца вон! Она уткнулась носом в сборник со стихами и перечитывая один за другим, погрузилась в мир поэзии и лирики.