Позитив

Ольга Сергеевна Дерябина, 2017

Студент Роман Корабельников покупает фотоаппарат, поддавшись рекламе. Окрыленный позитивом, он отправляется испытать новую технику, снимая случайных знакомых.Позже он узнает, что все они покончили жизнь самоубийством. В новостях сказали, что это были хорошие люди, и видимых причин для суицида не было.Совпадение? Проклятье? Массовое помешательство? Плод больного воображения? Роман пытается разобраться в ситуации и в режимах странного аппарата. Так он находит ответ на свой главный вопрос: почему в детстве остался круглой сиротой.

Глава 2. Случайные кадры

Утром Рома направился в тот микрорайон, на площадку, где случайно сфотографировал женщину с оранжевой коляской. Новый солнечный день входил в свои права. На оживлённом месте стали появляться первые коляски, дети с ведёрками и лопатками, решившие обустроить песочницы по своему усмотрению.

Роман пил кофе и наблюдал за мамашами. Они улыбались, заглядывали в коляски, кружили с детьми на вытянутых руках, умилялись спящими ангелочками. В общем, царила безоблачная идиллия.

Роман плохо помнил своё детство. Папа работал, мама в основном сидела дома. Редко куда-то устраивалась, но не приживалась. «Не умею я работать», — со смехом говорила она.

Но он не помнил такого же счастливого смеха мамы, кружения его на руках и умиления. Хотя то, что происходило с пелёнок, вряд ли кто помнит, а чем дальше, тем дети становятся всё неподъёмнее, чтобы их поднимать повыше к небу.

Мама вообще была, как бы это сказать, малоэмоциональная. Очень сдержанная, даже строгая. Лишний раз у неё и не поозорничаешь, и не покривляешься.

Однако она заложила основу для правильного воспитания, которое продолжила бабушка. В итоге он вырос таким — способным, сознательным, с головой на плечах. Как обычно говорят в таких случаях — нормальным человеком.

Он снова посмотрел на счастливых мам и повизгивавших от радости детей. Всё-таки этого ему в своё время не хватило.

Роман перевёл взгляд на фотоаппарат. Какие шикарные кадры можно было бы сделать! Но прежде чем жать на курок, то есть на кнопку фотоаппарата, нужно во всём разобраться.

Он ещё раз осмотрел двор. Оранжевой коляски не было, и девушки с уставшими глазами тоже не было. А вдруг она не появится? И причиной может быть, к примеру, поездка на дачу, при полном здравии всей семьи. Он посмотрел на часы: ещё рано, надо подождать.

Взгляд задержался на песочнице. Мальчик и девочка лет трёх-четырёх что-то строили. Девочка в косынке, повязанной на затылке, по-хозяйски отдавала распоряжения, что-то поправляла, указывала пальцем в разные участки песочницы. Мальчик внимательно слушал, держа руки узелком за спиной, кивал с серьёзным видом, соглашаясь с «хозяйкой». Потом перевёл взгляд с песка на подружку, которая продолжала что-то говорить, и неожиданно её поцеловал.

Рома захохотал: вон какие страсти творятся в песочнице! А мальчик — не промах. Девочка повернулась к нему и что-то сказала. Кавалер лишь шаловливо улыбнулся.

Из глубин воспоминаний промелькнуло что-то похожее. Он — в садике, в красивой рубашке с динозавриками, волосы взъерошены волосами. Хотя они всегда были такими. И красивая девочка Лида. Её тёмные волосы всегда схвачены ярким бантом в хвост на макушке. Под кончиками чёлки открывались большие серые глаза. Розовые губки обычно улыбались. Она нравилась всем мальчикам их группы. И Рома даже жениться хотел. Но потом что-то произошло, что-то нехорошее.

Он не помнил, что именно. Однако ребёнком он стал сторониться самой красивой девочки группы и боялся даже посмотреть на неё.

Сидя на скамейке более пятнадцати лет спустя, Рома пытался догадаться, что тогда случилось. Или что могло случиться? Ответа он не находил.

— Смотри, к Наташке свекровь приехала, — услышал он заговорщицкий шёпот за спиной. Повернулся — на соседней скамье сидели две молодые мамочки возле убаюканных в колясках детей и ели мороженое.

— И правда. Чего это она вдруг с детьми решила погулять?

— Не знаю. Но точно не совесть проснулась.

Рома повернулся в ту сторону, куда смотрели девушки. Из подъезда многоэтажки с яркими полосами на штукатурке вышла женщина лет пятидесяти с оранжевой коляской. Она была высокая, статная, очень ухоженная. Короткие тёмные волосы завиты, на блестящей цепочке поблёскивали очки. Летнее платье с большими цветами и расклешённой юбкой ниже колен. На ногах — удобные босоножки на мягкой подошве. Справляться с громоздкой коляской ей было явно непривычно.

Из коляски послышался плач, женщина стала интенсивнее водить ручкой вверх-вниз и что-то напевать.

— Вот, пусть сейчас посмотрит сама, каково это — с двумя, — злорадно заметила одна из подруг за спиной.

— Это точно. Может, тогда подумают о том, что Натке нужно хоть немного помогать, пока она концы не отдала.

У Ромы внутри всё похолодело.

— А сама-то она где? — вторая подруга задала тот же вопрос, который мучил и начинающего фотографа.

— Не знаю. Может, мечты свои исполняет?

— Какие? — не поняла подруга.

— Как говорится, в постели я звезда.

— Чего-о?

— Спит, чего непонятного-то.

— И ты думаешь, что ради этого свекровь из своих элитных хоромов примчала?

Обе задумались. Дети в оранжевой коляске продолжали плакать, а женщина — катать коляску взад-вперёд.

— Машины Димки, мужа, не видно.

— Уехал. Только куда — на работу или… по личным делам?

— Не нагоняй тоску.

Девушки продолжали смотреть на женщину, которая пыталась справиться с внуками. Она наклонялась над коляской, что-то говорила, водила ручкой коляски вверх-вниз, снова наклонялась. Плач, похожий на кошачье мяуканье, продолжался.

Рома допил кофе и решил пойти на разведку. Он дружил с одногруппницей Настей Кольской. Студенты много общались, готовились вместе к занятиям, пока он не отправлялся на работу, а девушка — на очередное свидание.

На втором курсе она родила. Стали видеться реже, но всё же встречались. По-дружески он помогал ей с сынишкой Тимофеем. Малыш с удовольствием оставался с чужим дядей. Любил потаскать того за русые волосы и заливисто хохотал в ответ на щекотку. Полученный опыт мог сейчас пригодиться.

Роман задрал солнцезащитные очки повыше лба и улыбнулся обаятельно, как хороший мальчик.

— Извините за вмешательство. Позвольте помочь.

Женщина растерялась на секунду, но вмиг растерянность сменилось возмущением. Неужели она, родная бабка, уважаемая женщина, состоявшаяся карьеристка и мать, нуждается в помощи какого-то проходимца? Пока женщина не выпалила что-нибудь подобное слову «хам» и не послала куда подальше, Рома примирительно поднял руки вверх, словно сдаваясь.

— Простите, вы меня не знаете. Я здесь недалеко живу, — он махнул в сторону, где действительно в нескольких километрах стояла его старенькая хрущёвка. — Видел, как с детками гуляет Наташа — наверное, ваша невестка, — женщина кивнула, внимательно слушая объяснения. — Малыши, бывает, капризничают. Тяжело с ними, вообще со всеми маленькими. Но дети отвлекаются на незнакомых людей, перестают плакать. У моей сестры есть маленький сын, мы не так часто видимся, так что метод проверен. Если вы не против, я и с вашими малышами немножко подурачусь, чтобы они успокоились и заснули.

Женщина обдумывала предложение. С одной стороны, она была бы рада, чтобы внуки перестали плакать. С другой — какой-то клоун с патлами в хвосте будет — кстати, что он будет делать, чтобы успокоить детей? А вдруг что-нибудь неприличное? И, в-третьих, весь двор увидит, что не она, родная бабушка, уважаемая женщина, состоявшаяся карьеристка и мать, справилась с плачущими детьми, а молодой парень, похожий на хиппи.

Рома интуитивно понял, о чём может думать эта представительная женщина.

— Если хотите, мы отойдём в сторонку, подальше от площадки, где не слышно шума и нас не увидят, — предложил он. — А если вас что-то смутит, я пойду дальше своим путём.

Близнецы усилили рёв, бабушка закачала коляску — снова бесполезно.

— Ну… ну хорошо, — согласилась она. Рома видел, что это согласие далось ей непросто. — Я действительно немного отвыкла от маленьких детей. Пойдёмте в сторонку.

Она попыталась повернуть громоздкую коляску. Не так-то просто это оказалось сделать.

— Давайте я помогу, — Рома аккуратно развернул коляску. Дети действительно притихли, увидев незнакомого дядю. — Вам повезло: сразу два внука, — женщина довольно улыбнулась. — Это ж двойная нагрузка, приятная, конечно, но всё же. Бывает, с одним малышом кое-как справляются, а тут целый комплект.

Карапузы снова начали хныкать, Роман с бабушкой к тому времени уже зашли за дом.

Он склонился над коляской:

— Привет, парни! Я — Рома. А вас как зовут?

Дети раскрыли глаза, ожидая продолжения и обдумывая, что делать дальше — продолжать реветь или начать смеяться? Строгая бабушка заметила перемену. Дети — они чувствуют ребёнка, хоть и большого.

— Санечка и Ванечка, — ответила женщина за малышей.

— А бабушку вашу?

— Валентина Павловна.

— А кто из вас больше хохочет? Санечка или Ванечка? — малыши довольно застучали ножками и ручками. Улыбки оголили ротики с пробивающимися зубками. Один из мальчиков взвизгнул.

— Ах ты, какой весёлый малыш. И братан такой же? — ручки с ножками начали двигаться сильнее, дети улыбались и ждали продолжения веселья.

— А кто любит кататься на коляске? Вот так: о-оп! — Роман резко откатил коляску от себя и резко потянул обратно. Снова послышалось довольное повизгивание.

— Нравится? — мальчики сильнее задвигали ручками и ножками.

Рома повторил трюк с «колясочной каруселью» несколько раз, постепенно замедляя темп и просто улыбаясь детям. У тех стали закрываться глазки. Рома сменил режим на простое укачивание. Всё-таки иногда полезно дружить с молодыми мамами.

Бабушка стояла в растерянности, наблюдая, как капризные мальчишки засыпают. Рома передал ручку коляски женщине:

— Теперь можно спокойно походить или посидеть в тенёчке. Ещё не жарко, должны хорошо поспать, — прошептал он.

Один из малышей скорчился, намереваясь проснуться. Рома снова начал покачивать коляску.

— Пойдёмте на аллеи, — показала женщина в сторону, доверив коляску незнакомцу.

Рома катил её аккуратно, слегка покачивая.

Они дошли до тихой скамейки, удалённой от подъездов, дорог и детских площадок.

— Спасибо большое, — женщина искренне поблагодарила. — С ними действительно тяжело. Двое близнецов — двойная нагрузка. Вы такой молоденький, а понимаете это, — она смущённо улыбнулась.

Рома посмотрел на спящих малышей, сейчас похожих на ангелочков. Бабушка разглядывала свои наманикюренные пальцы, изредка поднимая глаза на внуков.

— Это когда одному — тяжело. Если рядом есть помощь — всё проще, — подбодрил её Рома.

— Да, наверное, вы правы, — женщина задумалась о чём-то своём.

— Мамка-то у вас сегодня на выходном? — Рома не знал, как лучше перевести тему в нужное русло. Но ему было необходимо узнать о судьбе Наташи.

— Можно и так сказать, — женщина не поднимала глаз.

Рома чувствовал, что ей хочется выговориться. Поэтому он не стал ничего говорить, лишь развернулся и продемонстрировал готовность слушать.

— У вас всё в порядке? — участливо поинтересовался он.

Бабушка поняла, что рядом действительно собеседник, а не случайный прохожий.

— Наташу вечером «скорая» забрала, — начала рассказывать женщина.

У Романа всё внутри оборвалось.

— Что случилось?

— Стало плохо, приступ, — женщина посмотрела на спящих внуков. — Врачи сказали, что всё дело в истощении, в усталости. С ними действительно тяжело, всё-таки двое. А мы с Димой этого не понимали, — бабушка продолжала смотреть на внуков.

* * *

Вечером Наташа с трудом шла по квартире. Казалось, что она может уснуть стоя. Голова была тяжёлой, в висках пульсировало. Язык еле поворачивался, чтобы произнести хоть слово. Она прислонилась к стене в коридоре, чтобы пропали мельтешащие круги.

Знакомое, уже привычное состояние. И впереди единственный свет в конце тунеля — когда её карапузы подрастут, перестанут днём и ночью капризничать, будут давать маме хоть иногда отдохнуть. Но это светлое будущее, казалось, никогда не наступит.

Муж чётко распределил обязанности по дому. Он — добытчик, с утра до вечера работает, чтобы достойно обеспечить семью. Дома ему хотелось отдыхать, а ночью хорошо высыпаться, чтобы продолжить выполнение своей главной миссии.

Жена должна воспитывать детей, содержать дом в чистоте и потчевать супруга свежей, вкусной и полезной едой. И не забывать о своих супружеских обязанностях, дабы муж не заскучал.

Намекнув свекрови на то, что она смертельно устаёт, Наташа поняла, откуда растут ноги. А именно — из правильного распределения ролей в семье.

Валентина Павловна была категорична в данном вопросе. С присущей ей строгостью она ясно дала понять, что все женщины прошли через это. Без посторонней помощи, без современных памперсов, стиральных машинок и прочих благ, которые облегчают обязанности молодой матери. Поэтому выполнять вышеуказанные требования — воспитывать детей, соблюдать чистоту в доме, радовать мужа горячими блюдами и разного рода десертами — вполне под силу. Если только перестать вести себя как клуша.

Семья Наташи жила далеко в деревне. Мама предлагала приехать помочь, но молодая жена решила, что так будет ещё хуже.

Так шёл день за днём, ночь за ночью. Усталость росла, как клубок толстых шерстяных ниток. Иногда Наташа теряла счёт времени и дням недели, мечтая лишь о том, как она закроет глаза и погрузится в манящую темноту.

Она стояла в коридоре, круги перед глазами не проходли. Внезапно стало тяжело дышать, она не могла набрать полную грудь воздуха. В гостиной телевизор сообщал о последних бизнес-новостях, из детской слышалось агуканье малышей.

Голова закружилась сильнее, Наташа попыталась найти опору, чувствуя захватывающую невесомость, а потом удар по бедру руке, плечу, лицу.

Сквозь туман она слышала недовольный голос мужа, пытаясь в своём сне набрать воздуха, чтобы не умереть. Дима похлопал её по щекам, стал куда-то звонить. Наташа попыталась разобрать слова — судя по всему, муж звонил матери: «она упала», «не реагирует», «не спит», «дышит тяжело», «прямо в скорую?», «а само не пройдёт?».

В забытье, когда организм направляет оставшиеся силы, чтобы снова научиться дышать, Наташе стало противно: тон мужа был скорее раздражённым — его отвлекли от привычного графика. Но хотя бы в скорую он позвонил.

Наташа пыталась справиться с приступом, сделать полный вдох, однако натыкалась на преграду внутри. В груди ухало сердце, отдавая пульсом в висках. Неужели именно так… умирают люди? Чувствуя свою беспомощность и раздражение родных людей?

Потом приехала «скорая». Наташа чувствовала прохладные прикосновения перчаток, разных приборов, лекарство во рту. Её погрузили на носилки и стали выносить из квартиры.

«Даже с детьми не дали попрощаться», — подумала Наташа и погрузилась во тьму, забыв о нехватке воздуха.

* * *

— Наташа сейчас в больнице, — сообщила свекровь Валентина Павловна. — Поздно вечером ей стало плохо. Сын перепугался, позвонил мне и в «скорую».

— С ней всё хорошо? Что говорят врачи?

— Её ещё обследуют, кардиолог и другие врачи. Пока говорят, что сказывается общее переутомление и недостаток сна.

— Но главное, что жить будет, — у Ромы отлегло от сердца.

— Да, это главное. Дима с утра ездил навестить. Говорит, что уже лучше себя чувствует: выспалась, повеселела. Если врачи разрешат, то скоро будет дома.

— А в какой она больнице?

— В областной.

— Этих врачей хвалят, так что всё будет хорошо.

— Надеюсь, — вздохнула женщина.

— Вы только проследите, чтобы вам в эти дни помогали. И потом Наташу одну не оставляйте. Это же не только двойная радость, но и двойные хлопоты.

Они оба посмотрела на спящих близнецов.

— Ванечка с Санечкой будут расти, со временем станут и меньше капризничать. Но появятся другие заботы.

— Да, — снова вздохнула бабушка, и в уголках глаз строгой женщины блестели слёзы. — Надо только помочь.

* * *

Рома пошёл дальше, думая о молодой маме Наташе и её приступе. Связано ли это с тем, что он её случайно сфотографировал или все дело только в накопившейся усталости? В любом случае, женщина жива, а после хорошего отдыха и перемены отношения к ней родных будет полностью здорова. Если и есть вмешательство кадра, то положительное. Ведь строгая свекровь смилостивилась над невесткой. Остаётся надеяться, что всё у них наладится.

Он шёл дальше по солнечной улице, пока не увидел гипермаркет техники, где купил фотоаппарат. Неприятный осадок от процесса покупки поднялся вновь. Роману вспомнилась агрессия толстого консультанта, испуг молодого стажёра, вспомнилось то, как он сам отвечал наглому продавцу. И тут Роман чуть не споткнулся. Он же сфотографировал их обоих! Но снимок остался не на флеш-карте, а в памяти самого аппарата.

Вчерашний покупатель остановился, глядя на здание и пытаясь определить: всё ли в порядке за его стенами. У входа и на парковке творилась привычная суета. Никто не озирался по сторонам в беспокойстве, не показывал пальцем в левое крыло торгового комплекса. Рядом не было «скорых», полицейских, пожарных и прочей техники. День как день, самый обычный, будничный.

Роман направился к входу, глядя на баннер, который побудил его сделать покупку. Рад ли он ей, учитывая всё произошедшее? Он теперь не знал.

Привычным путём он дошёл до магазина электроники, переступил порог. «Здравствуйте». «Здравствуйте», — послышалось с разных сторон. Роман повернулся — к нему с улыбкой обращались консультанты.

— Что-нибудь ещё хотели приобрести? — участливо спросил один из них.

— Нет, пока решил глазами по полкам поводить, — улыбнулся Роман.

— А-а, — понимающе протянул сотрудник магазина. — Если что — нам сегодня привезли новые телефоны и телевизоры.

— Хорошо, учту, — улыбнулся Роман.

Он пошёл дальше в зал. Справа, у рядов холодильников, стоял вчерашний толстый консультант. Угрюмый, в полном одиночестве. Несколько продавцов окружили стажёра Вениамина. Только он уже не ролики ютубовские крутил, а что-то объяснял про товар. Оба живы и целы. Причем, стажёр — в фаворе, а вчерашняя звезда — в игноре.

Рыжий повернул голову и увидел Романа, помахал ему рукой, как хорошему приятелю. Покупатель ответил тем же, невольно улыбнувшись. Вениамин что-то сказал консультантам напоследок и поспешил к посетителю.

— Добрый день, вижу — вы во всеоружии, — улыбнулся парень, посмотрев на кофр.

— Да вот, хожу, наслаждаюсь, — Роман приподнял кофр за ремень.

— Ну, как первые кадры? Удались? — спросил рыжий.

— Ещё как, спасибо, — покупатель старался держаться естественно. — Скажите, а эта распродажа — не какие-нибудь спецзаказы, спецзавозы? Ну, что-нибудь такое.

— Да нет, — пожал плечами консультант. — Обычная поставка, акции придумывают в главке, мы лишь исполнители. А почему вы спрашиваете? Что-то не так с фотоаппаратом?

— Вроде бы всё так. Но есть такое странное чувство… Вы только не говорите никому, хорошо? И я предупреждаю, что не псих.

— Хорошо.

— Кажется мне, что снимки способны изменять людей и их жизни, — Роман закатил глаза — мол, я понимаю, как это странно звучит.

— А как — менять? — не понял продавец.

— Ну, вот, к примеру, я вчера сфотографировал вас с тем, который у холодильников, — Рома забыл, как зовут профессионала. — Сегодня он один, а вы — в центре. Вот так, к примеру.

Парень задумался, вспоминая вчерашние события.

— Вы хотите сказать, что он… магический? — прошептал он.

— Что-то типа того, да, — согласился Роман.

— Можно посмотреть? — попросил Вениамин.

Покупатель достал технику. Стажёр её покрутил, заглянул в отсек с флешкой, с аккумуляторами. Сфотографировал полки, нажал на просмотр и стал мотать снимки. Через несколько минут он поднял глаза.

— Боже, это же люди из новостей! — оглянувшись, прошептал рыжий.

— Да, я знаю, — кивнул Роман.

— И вы их всех… сфотографировали? — рыжий зашептал ещё тише.

— Да, так получилось.

Рыжий ещё помотал кадры, а потом вернул фотоаппарат, задумавшись.

— А мы, значит, остались живы, но изменилось соотношение, — Вениамин застучал ногой, обдумывая случившееся.

— Была ещё одна случайная девушка. Она в больницу попала, потому что очень уставала с детьми. С ней всё в порядке, но до родственников наконец допёрло, что нужно помогать, — Роман старался шептать, не повышая голос.

Рыжий насупился, что-то обдумывая.

— Да нет, ничего мистического не было. Партия как партия, самая обычная. И никаких… жалоб не было, неделю этот товар продаём, — парень сосредоточенно кусал губы. — А что, если дело не в фотоаппарате, а том, кто снимает? А меняется всё в зависимости от времени, погоды, настроения, наконец?

Роман задумался: разумное зерно в этом было.

— И если снимки корректируют, исправляют так, чтобы всё стало правильно, что ли?

— Пять трупов — разве это правильно? — чуть не закричал Роман.

— А что ты знаешь о них? Простите — вы знаете…

— Да ничего, можно на «ты». Я ж нестарый. По новостям говорили, все хорошие люди, — пожал плечами покупатель.

— Так всегда говорят. Все же не преступники какие-нибудь. Но люди, может быть, и не совсем хорошие, — предположил Вениамин.

— Хм, не знаю. Я оставлю свой телефон. Вдруг ещё кто-то придёт с такими же вопросами, — Роман достал миниатюрный блокнотик, подаренный однокурсницей, и выдернул листок. Убористым почерком он написал 11 цифр, своё имя и пририсовал фотоаппарат.

Вениамин спрятал листок в нагрудном кармане и попросил блокнот, там вписал свой телефон, имя и кучу точек-канапушек на полях.

* * *

Старший следователь Алексей Матвеевич Стрижов сидел за заваленным бумагами и папками столом, среди которых возвышался чёрный монитор. Пять самоубийств! Не депрессивной осенью или весной, а среди белого летнего дня. Журналисты уже раструбили сенсацию на всё телевидение и весь интернет.

Телефон обрыввали не только местные, но и федералы. Чего им там, в ихней Москве, больше новостей не хватает? Мало того, пресс-секретарь уже сообщил, что к ним в город делегировали собкоров, каждый из которых захочет поговорить со следствием. То, что нет времени и желания общаться, четвёртую власть мало интересует.

Он посмотрел заголовки в топе новостей и простонал, сжав виски руками. «Группа смерти для взрослых…», «Аномальное помешательство…», «Смерть после солнечного затмения…», «Последствия визита НЛО…», «Проделки сектантов…», «Чёрный сглаз…», «Ясновидящая предсказывала это…». Следователь перевёл взгляд на обложки сегодняшних газет и застонал сильнее.

Следственный комитет, конечно, даёт только общую информацию: да, были случаи, ведётся доследственная проверка, но журналистам нужно зарабатывать трафики и гонорары.

Стрижов снова потёр виски. Шутки шутками, а всё же налицо пять самоубийств. Тут во что угодно поверишь — и в помешательство, и в НЛО, и в чёрных магов.

В дверь тихо постучали.

— Войдите, — громко ответил он.

В кабинет зашли Настя Савельева и Николай Бронников, молодое поколение следаков. Они вместе учились, вместе попали в отдел и работать предпочитали тоже вместе. Стрижов заподозрил продолжительный роман, но опасения оказались напрасными. Одногруппники просто дружили и работали слаженно, под девизом: «одна голова хорошо, а две — лучше».

— Что у вас? — уставший Стрижов не хотел отпускать виски, защищая таким образом голову от внутреннего взрыва.

— Мы проверяли камеры в этом микрорайоне, — начал Николай. — Повезло, что застройщик один и территорию монополизировал: одна управляющая компания, одна охранная фирма, ну, и так далее. Записи нам выдали без…

— Да понял, понял, что как по маслу. По сути давай.

— А по сути — их всех сфотографировал один парень, — не обращая внимания на вечную раздражительность непосредственного руководителя, ответил Коля.

— Не понял… — Стрижов даже наклонился, приблизив правое ухо.

— Сначала мы обратили внимание на пенсионера, который постоянно сидел на одной скамейке. И просмотрели кадры с центральной площади, где любила отдыхать врач. Их обоих сфотографировал парень с хвостиком, на студента похож.

— В смысле — фотосессия?

— Просто прохожий. И они не возражали, даже немного попозировали.

— Та-ак, — поднял брови Стрижов.

— Потом мы просмотрели камеры у первой, студентки, — вступила в разговор Настя. — Он тоже проходил под окнами и фотографировал чт-то наверху. Родители сказали, что Мария сидела на окне. Возможно, её и заснял.

— А мужчина и школьница — просто мюзикл на улице устроили. Там смотреть надо. Он был в хорошем настроении, пританцовывал. Пригласил сидевую девушку, начал кружить, — Коля взял Настю за руку, пытаясь изобразить танец.

— У тебя целое танго получается, — оценила Настя. — Страс-стно! — она цокнула зубами. — Там попроще было, но они действительно танцевали, а этот парень снимал.

Николай положил на стол распечатанные фотографии и флешку с записями. Стрижов посмотрел на худенького парня, который счастливо улыбался, держа свой фотоаппарат.

— Слушайте, вы меня совсем за дурака держите? Вот этот дрищ пару раз нажал на кнопку и пятеро решили покончить с собой?

— Я слышала, что людей могут зомбировать… Внушать всякие мысли и действия. И при определённом сигнале они делают то, что им было велено, — краснея, сказала Настя. — Может быть, случайный фотограф и был этим сигналом?

— Уй-й! — Стрижов схватился за голову. — Вы хоть журналюгам этого не брякните. И без того ереси хватает.

— Ересь — не ересь, а пока это единственное связующее звено между пятью жертвами, — возразил Николай. — Разрешите продолжать расследование?

— Расследование! — передразнил Стрижов молодого парня. — Ладно, давайте найдём парня вместе с его фото-зомби.

* * *

Роман вышел из торгового комплекса и едва не столкнулся столкнулся с соседкой тётей Верой, сейчас уже — бабушкой Верой. Она держала за руку внучку Алёнушку. Девочке было лет пять, и за все свои годы она прошла столько испытаний, сколько не каждый взрослый преодолел за всю жизнь.

Девочка отчаянно боролась за жизнь. Рома посмотрел на внучку соседки. Она была в лёгком платьице с длинными рукавами. Бледная, почти прозрачная кожа на худеньком личике с грустными серо-прозрачными глазами, под которыми очертились круги. На голове — панамка, но Роман знал, что под ней нет волос. На тоненьких ножках — удобные сандалики. Беспощадный рак не собирался отступать от маленькой Алёнушки.

— Привет, принцесса, как твои дела? — Рома присел и улыбнулся, стараясь не выдавать тревогу и жалость к ней.

— Как всегда, — она грустно пожала плечиками.

— Выше носик! Посмотри, лето наступило, ягоды скоро на бабушкиной даче пойдут. Здорово же! — подмигнул он.

— Меня в больницу опять положат, — вздохнула девочка.

— Но ты же настоящий боец. Целая армия за тебя болеет, лишь бы ты поправилась. Тогда всем станет совсем хорошо, — сосед снова ей подмигнул.

Ему хотелось обнять девочку, но он боялся — не болезни, а навредить её хрупкому телу.

— Я знаю, — взгляд девочки упал на кофр, сейчас стоявший рядом на асфальте. Алёна внимательно посмотрела на технику. — Ты ведь уже понял?

— Что, Алёнушка? — продолжал улыбаться Рома.

— Ты можешь всё менять, — девочка серьёзно посмотрела ему в глаза. — Но ты должен понять, как всё делать правильно, иначе может наступить беда.

«Беда уже наступила, даже пять», — горько подумал Рома.

— Будь осторожен. И береги других, — тихо сказала девочка и взяла за руку бабушку, выражая готовность продолжить путь.

Рома поднялся, смотря вслед пожилой женщине и маленькой девочке, из-за худобы и бледноты казавшейся прозрачной.

Из кармана послышалась трель телефона. На дисплее снова высветилось имя хозяина кафе. Да, ситуация повторяется.

— Слушаю, Альберт, добрый день, — поздоровался Роман.

— Добрый, добрый. Ром, тут такое дело. Большой человек собрался фуршет-муршет устраивать. Повод какой-то серьёзный появился. Людей влиятельных хочет пригласить, надо, чтобы всё было по высшему разряду и оперативно.

— А что за люди? — уже просто так спросил парень. Ему уже было понятно, что планы придётся менять. Хотя какие планы? Диван с мега-бутербродами подождут до следующих выходных, если им суждено сбыться.

— Да откуда я знаю? Тоже, наверное, чиновники, — заворчал Альберт. — Вон чего назаказывал, всего самого дорогого. В общем, приезжай, а?

— Приеду, конечно. Куда ж я денусь, — добродушно заверил Роман.

— Давай, дорогой, жду.

В автобусе он зашёл в интернет с телефона и просмотрел новости. Большое событие у чиновника? Интересно узнать.

В региональном топе действительно сообщалось о двух назначениях. Начальник городской полиции назначен главным полицейским области. Глава регионального управления по потребительскому рынку получил статус заместителя губернатора. Час от часу не легче.

* * *

День прошёл в суете. Готовились так, будто заказали свадьбу министру. Дополнительные сотрудники были отозваны с выходных, они готовили зал, на кухне можно было сойти с ума от ароматов блюд.

Альберт волновался: всё-таки ждали назначенного заместителя губернатора, в ведении которого находился весь общепит региона. Мог бы, конечно, закатить банкет в дорогущем ресторане. Но кафе «Лиана» пользовалось хорошей репутацией, интерьер вполне приличный, добротному ремонту меньше года, кормили вкусно и недорого. Внеплановыми гулянками в фешенебельных местах могли заинтересоваться журналисты, чтобы правдами-неправдами выведать меню и итоговую сумму чека. Учитывая статус «Лианы», интерес к пьянке и тратам был бы не таким рьяным.

Рома подозревал, что и здесь чек будет немаленький: заказано всё самое дорогое в больших количествах, плюс дополнительный персонал, который надеется на поощрение, плюс ди-джей и ведущий.

— Всё будет в порядке. У нас хороший, сработанный штат, не один банкет позади. И сейчас всё сделаем на высоте, — попытался успокоить хозяина Роман.

Тот лишь доставал купюры из разных источников, по мере их опустошения — сейфа, рабочего стола, кошелька, карманов своего пиджака. Сотрудники направлялись с деньгами за дополнительными продуктами и напитками. К началу приёма у Романа создалось ощущение, что хозяин опустошён: не только физически, но и материально. Одна надежда, что все эти расходы окупятся — это понимал даже далёкий от общепита и бизнеса в целом человек.

Виновник торжества — Валерий Алексеевич Воробьёв — прибыл за полчаса до официального начала. Роман узнал его по фотографиям в новостях: лет за пятьдесят, с густыми бровями, яйцевидной лысой головой, потрясывающимся вторым подбородком и свисающим над ремнём брюхом. Говорил он громко, чётко, по-командирски. Возразить или что-либо спросить у него желания не возникало.

С новоявленным заместителем губернатора пришла жена, Лариса Ильинична: невысокая симпатичная женщина с добрым, приятным лицом. Её волосы до плеч были аккуратно уложены. Костюм в мелкий горошек подчеркивал сохранившуюся стройность.

Третьим зашёл молодой мужчина в обычном строгом костюме — водитель или охранник. Он молча осмотрел зал, прошёл на кухню, по пути заглянул во все помещения и вернулся к начальнику, так же молча кивнув. Получив ответный кивок, вышел на улицу.

Альберт побаивался большого начальника, так что Рома подошёл поближе, чтобы поддержать хозяина.

— Это мой… заместитель, Роман Корабельников, — представил его руководитель. «Заместитель» — звучало, конечно, значительно солиднее. А наличие замов поднимало статус самого руководителя.

— Ого! Молодой, а уже зам, — удивился Воробьёв.

— Ну, вы же сами говорили, что молодым надо давать дорогу. А Роман — добросовестный и смышлёный парень, — робко улыбнулся Альберт.

— Говорил? Так правильно говорил. Если голова на месте, пускай работает, — Воробьёв ещё раз внимательно осмотрел парня — от вьющихся волос, собранных в хвост, до любимых кед, удачно сочетающихся с униформой. — Ну, показывай, заместитель, что вы тут наготовили.

Рома не боялся этого большого человека, хотя природная наглость у него никогда не зашкаливала. Возможно, причина была в фотоаппарате, который по-настоящему занимал его мысли? Он провёл важного гостя между столов, предлагая возможную рассадку гостей в зависимости от их важности, наличия пары, вредных привычек и так далее.

Конец ознакомительного фрагмента.