Глава 2. Тайный отец
У Ксении Гудковой, красавицы и умницы с третьего курса, был тайный роман. Две недели назад Голдин находился дома у убитой, рядом с её родителями, когда позвонил Мирон Степанович Триницкий:
— Слушай внимательно, — начал судмедэксперт. — Начал я осматривать нашу девочку, и выяснилось, что её живот распорот железкой с острым концом. Словно безумный росчерк. Или цифра «2». Или буква «Z». Сам потом посмотришь. И еще выяснилось, что девушка беременна была. Срок маленький, предварительно — около четырех недель, может, чуть больше. Возможно, что она не догадывалась о своём интересном положении. Обычно спохватываются позже, если ребенок не планировался.
— Понял, спасибо.
Голдин повернулся к отцу, тот явно пытался услышать, что сказали следователю по телефону. Тот убрал мобильник в карман, сел на кровать и посмотрел в глаза Савелию Матвеевичу:
— Ваша дочь была беременной.
Судя по растерянному взгляду, отец об этом не знал. Он повернул голову налево, в дверях стояла жена, обхватив себя руками. Они молча смотрели друг на друга, потом отвели взгляд.
— У неё кто-то был?
— Был, — не поднимая глаз, ответил Савелий Матвеевич. — Я настаивал на знакомстве, но она отмахивалась: мол, всему своё время. Лишь заверила, что человек он во всех смыслах приличный и порядочный, не уголовник.
— Может, женат? — спросил следователь.
Отец задумался:
— Может, и женат. Не знаю, — он отвел глаза. — Но точно с ним неладно. С чего бы дочь стала прятать приличного человека? Мы не запрещали ей встречаться с парнями. Она девушка красивая, зачем ей в девках сидеть?
— Давно продолжался роман?
— Мы в июле заметили. Может и раньше всё началось. Кто знает — или романтика это была, или радость от отлично сданной сессии, — вздохнул родитель. — Вы думаете, это он с ней сделал?
— Не знаю. В любом случае нужно выяснить, кто отец ребенка.
Отец закрыл лицо руками и затрясся от слез.
— Боже, боже, почему ты всё скрывала от нас? Какой изверг с тобой это сделал?
Голдин ждал, когда отец успокоится.
— Мне придется забрать ваш ноутбук. И ещё. Скоро приедут наши специалисты. Необходимо осмотреть комнату, вещи вашей дочери. Всё может быть гораздо серьёзнее.
***
Оставив дома безутешных родителей, Голдин вышел на улицу и набрал знакомый телефон пресс-секретаря следственного комитета Евгения Вдовина. Тот не торопился отвечать. Видимо, опять по городскому любезничает с симпатичными журналистками.
Гудки шли, пока металлический женский голос не сообщил о том, что абонент в настоящее время не может ответить.
Голдин закурил. Бросать надо это дымное вредное дело. Лёгкие уже с трудом выносят беговую дорожку и другие физические нагрузки. И вечная вонь от одежды.
Жена Ольга любит выбирать дорогой парфюм. Но его запах уже через час заглушает аура «табачной фабрики». Да и экономия, опять же. Сколько? Тыщи три минимум. Можно жену лишний раз на свидание в ресторанчик сводить. Хм… Лишний раз! Вообще-то сводить, когда он это делал в последний раз?
Эти мысли Голдина регулярно посещали в последние полгода. Он несколько раз пытался бросить курить и каждый раз терпел фиаско. Утром без привычного дыма с кофе хотелось кого-нибудь убить. И мозги без перекура словно отказывались соображать. Опять же общение. Короче, каждый раз находились оправдания, почему нельзя оставлять вредную привычку.
В кармане начал резво вибрировать телефон — звонил Вдовин:
— СерСаныч, привет. Телефон в кабинете оставил. Есть новости по девушке? Журналисты уже начали одолевать.
— Хорошо, что начали. Я тебе фотографии отправил. Строчи релиз. Во-первых, девушку могли видеть в последний день. Во-вторых, пропала её сумка. Может, кто-нибудь нашёл. К городским телефонам добавь мой мобильник. И сделай оперативно.
— Окей. Фото вижу, сейчас займусь.
Голдин закончил разговор и набрал номер, написанный на листке, — подруги убитой Анны Николаевой.
***
Догадки Голдина подтвердились: никаких походов на дачу, девчачьих ночёвок у Ксении не было. Подруга знала, что у неё роман, всё серьезно. Но убитая не говорила, с кем встречается.
В университете за ней пытались ухаживать сокурсники и ребята постарше. Она же такая красивая, весёлая, лёгкая — не только по комплекции, но и по характеру. Такие девушки, в отличие от загруженных своими проблемами, всегда привлекают внимание мужчин.
— Были ли из кавалеров такие, чтобы связь с ними лучше сохранять в тайне?
— Я думала об этом. Единственный, кто приходит на ум, — Роман Старицкий, «мажор» с пятого курса. Он на экономическом учится, в нашем же корпусе.
— Сын того самого Старицкого?
— Ага.
Евгений Павлович Старицкий был известным бизнесменом. Начинал работать в доле. Набравшись опыта, стал крутиться самостоятельно. Постепенно появились магазины, турбаза, пара клубов и ещё столько же кафе. Позже он занялся машинами. Недавно перерезал красную ленточку у новой платной клиники. По слухам, собирался войти в строительный бизнес, осчастливив город новым микрорайоном.
В общем-то бизнесмен как бизнесмен. Находят, конечно, нарушения, но все вопросы разрешаются полюбовно. Ну и слухи, что первоначальный капитал из лихих 90-ых. Однако спустя десятки лет он слыл приличным человеком.
О сынуле Голдин тоже слышал. Драки и дебоши, пьяные гонки, попытки дать взятку преподавателям… По повадкам — одним словом избалованный «мажор». Только его в деле не хватало, вместе с отцом и их властно-денежным духом.
— И серьёзно у них было?
— Не знаю. Видела однажды, что Ксюша садилась к нему в машину. У него приметная точила, не спутаешь.
— Давно?
— Ещё на каникулах, в августе. Я случайно встретила их, они меня даже не заметили. Сначала о чём-то болтали, потом сели и уехали. Я потом в шутку попросила рассказать про кавалера, Ксюха только фыркнула. И что-то поучительное задвинула: мол, личная жизнь потому и называется личной, что не надо о ней болтать.
— Она знала о беременности?
— Что-о? Беременности?!
— Понятно. Если знала, вам не сказала.
— Получается так, — вздохнула подруга.
— Ксюша вообще скрытная была?
— Скрытной её не назовешь. Но умела держать язык за зубами.
***
До «мажорной» семьи Голдин добрался только вечером. Он курил, приоткрыв стекло у машины, настраиваясь на разговор с Старицкими. Уже представлял, как старший выставит стену адвокатов для себя и сына своего.
Пашка успел «пробить» Старицкого-младшего. Того любили девушки, а он любил погулять. Не раз засвечен в скандальных историях, но дело до суда не доходило — спасибо папе и его армии высококлассных юристов.
Одна история особенно его привлекла. Прошлой осенью Роман избил девушку, которая отказалась с ним встречаться. Той надо было сразу сказать своё решение, однако она решила подразнить парня, «развести» его на дорогие подарки.
После пары колечек заявила, что Роман не в её вкусе. Старицкий-младший — парень вспыльчивый, и это в полной мере почувствовала на себе несостоявшаяся пассия. Но сумма морального ущерба заставила её забыть обо всём и замолчать. Как бы он себя повёл, если б речь касалась ребенка?
Чего сидеть-гадать? Надо идти — хоть с щитом против двух танков.
Дом, где жили Старицкие, находился в историческом центре. Элитная постройка из красного кирпича была защищена крепким забором. Голдин набрал нужный номер квартиры. Домофон, установленный у железной решётчатой калитки, начал тихо пиликать, отмеряя гудки.
— Слушаю, кто говорит? — ответил женский голос. Жена? Домработница?
— Старший следователь Голдин. Нужно поговорить с хозяевами.
— Минутку, — женщина отлучилась, видимо, до Евгения Павловича.
В ожидании Голдин облокотился локтем на калитку, положив голову на ладонь. Он смотрел по окнам. Были видны лишь красивые шторы и потолки с усеянными лампочками, каскадами, массивными — как в музее или театре — люстрами.
Интересно, как живется в таких домах? Спокойно? Роскошно? С чувством пупов земли? Или всё, как и в других домах и обычных семьях, только «сцена» для домашних сцен побольше, чем у большинства людей?
— Первый подъезд, шестой этаж, — послышался тот же женский голос, после чего домофон пискнул, приглашая пришедшего зайти внутрь.
Голдин не стал придерживать калитку — специальный механизм её аккуратно закроет, и направился к подъезду слева, глазами отсчитывая этажи. Свет горел за занавешенными серыми шторами и голубоватым тюлем, за которым виднелась россыпь огоньков на потолке.
Следователь открыл массивную дверь. Да, подъезды здесь более просторные, чем в привычных типичных планировках. В холле с бледно-серой покраской стоял ухоженный фикус, за ним были видны бледно-серые почтовые ящики. Неслышно подъехал лифт, гостеприимно распахнув зеркальную поверхность. Голдин нажал кнопку «6», которую словно только вчера установили.
Неслышно и легко зеркальный подъемник доставил Голдина на нужный этаж.
Дверь открылась, когда следователю оставалось дойти пару шагов, словно за его приходом наблюдали. На пороге стояла женщина в симпатичном черном платье с широким мягким поясом.
— Проходите, — открывшая дверь не сочла нужным представиться, но указала на комнату справа.
Комната — оказалась той самой, с голубоватым тюлем и освещением, по яркости затмевающим операционную. Практически весь пол занимал толстый синий ковер. Напротив гигантского кожаного дивана был установлен неприлично гигантский телевизор. «Простенько, но со вкусом», — подумал Голдин, ступив на мягкий ковер.
Посередине дивана сидел хозяин — Евгений Павлович. Левую руку он закинул на спинку дивана, в правой держал стакан из толстого стекла с коричневой жидкостью. Непременно виски, непременно дорогой. На прозрачном журнальном столике лежали пульты и телефон.
Телевизор бубнил новости. Канал российский, зато события — сплошь про Америку и Москву, будто о нашей необъятной нечего рассказать.
— Добрый вечер, — поздоровался хозяин.
— Добрый. Я старший следователь Голдин Сергей Александрович, — на раскрытое удостоверение Старицкий посмотрел мельком.
— Присаживайтесь, — хозяин указал на место слева, спиной к входу в комнату. Неудобная позиция, хотя нападения гость не ждал.
— Вера, — чуть громче сказал он, за спиной почувствовалось едва уловимое колебание. В отражении окна, за своей спиной, Голдин увидел женщину в чёрном. — Вам чай, кофе, что покрепче?
Голдину не хотелось ничего. Но чашка кофе автоматически продлевает разговор, так что нельзя отказываться.
— Кофе, покрепче.
— Я тоже раньше всё кофе да покрепче. В молодости, пока на стартапе, как говорят сейчас, работал, — ни выходных, ни отдыха. Семью почти не видел. Сейчас могу позволить себе расслабиться, — хозяин сделал маленький глоток из массивного стакана. — Вы из-за девушки приехали?
— Да…
— Новости, — опережая вопрос, ответил Старицкий-старший, кивнув в сторону телевизора. — Не только западное полушарие с утра до вечера по телевизору гоняют. Местные тоже успевают втиснуться со своими эфирами. А о Ксении наши сегодня говорят весь день.
Старицкий-старший снова сделал глоток. Голдин ждал продолжения, надо выслушать, что хочет сказать хозяин. За спиной снова почувствовалось едва уловимое колебание. Женщина в чёрном пришла с подносом, на котором стояли чашка с кофе, сахарница, кувшинчик со сливками, вазочка с печеньем.
— Благодарю, — сказал Голдин, женщина в чёрном оставила это без ответа.
Расставив принесённые кофейные принадлежности на столике, она вопросительно посмотрела на хозяина.
— Нет, мне ничего не надо, — Старицкий едва махнул рукой, после чего женщина скрылась.
Хозяин продолжил смаковать виски.
— Когда я узнал об убийстве, то понял, что ждать нам сегодня гостей с удостоверениями, — продолжил хозяин. — Роман крутил роман с Ксенией. Хотя чёрт их разберет — что там на самом деле и насколько серьезно. Возраст такой, что гормоны скачут, а в башке ветер. Сегодня Ксюша, завтра Настюша.
— У них был повод скрывать свои отношения?
Бизнесмен задумался:
— А смысл? Со мной, конечно, знакомство получилось случайным. Я как тот муж нежданный из командировки, только с работы. И застал не жену с любовником, а сына с девицей. Рыжие, зеленоглазые — они ж все ведьмы. И мой не устоял. Хотя на гулящую она не похожа. И умненькая… была. Мы о чем-то поговорили, глупостей девчонка не несла, как это обычно бывает при чрезмерном желании угодить, понравиться и блеснуть, — Старицкий громко усмехнулся, — интеллектом. Одна из Ромкиных красав, помню, в Европу мечтала съездить. Знаете, куда? На Бали. В Европу — на Бали! — хохотнул хозяин. — Я сказал, что #сказочноебали ей и здесь могут устроить. И пообещал купить в подарок глобус. Так эта курва ещё и обиделась, — бизнесмен снова пригубил. — Ксеня была при мозгах. Странно, что они вообще с Романом спелись, нда. Чем они там за закрытыми дверями занимались — я не караулил, свечки не держал, своих пасти и докладывать не просил.
Хозяин снова пригубил виски:
— Ромка давно самостоятельный. Я ему небольшую должность ввёл, чтобы учёбу раньше времени не забросил, но чувствовал себя добытчиком… А с Ксеней они расстались быстро: что летом началось, летом и закончится.
— Как вы узнали о разрыве?
— Сам сказал. И по поведению было ясно, что он снова парень свободный.
— Ксения беременна была, чуть больше четырёх недель.
Хозяин повернулся к следователю, обдумав услышанное. В этот момент за спиной пронесся вихрь.
— Как?! — в окне Голдин увидел высокого, как и он сам, широкоплечего парня.
— Тебя учили, что подслушивать нехорошо? — осадил его отец.
— Но это касается меня, а не тебя, — зло ответил сын.
— Я бы тебя позвал.
— А я, не дожидаясь приглашения, сам пришёл.
«Вот тебе и современные отцы и дети», — подумал Голдин, не вмешиваясь в семейный конфликт.
— Ты знал о ребенке? — спросил Старицкий-старший.
— Да нет же! — прокричал сын. — Это мой ребенок… был?
— Не знаю, — пожал плечами следователь. — Нужно сделать ДНК-экспертизу.
— Нужно — значит, сделаем, — твердо заявил сын.
— Как хочешь. Ты парень взрослый, сам отвечаешь за свои поступки, — многозначительно сказал Старицкий-старший, видимо, намекая на предыдущие и будущие подвиги.
— Почему вы расстались?
— Это сложно объяснить, — Роман обошёл диван и плюхнулся напротив Голдина, по правую руку от отца. — Ксюха была такая — красивая, живая, секси. Парни, естественно, подкатывали к ней. Я тоже при случае… обращал на неё внимание. Но всё несерьёзно. А закрутилось у нас на вечеринке по случаю окончания года. Совпало, что в клубе на Путиловцев гуляла их компания и наша. Сначала танцевали, потом я предложил покататься. Оба пьяные, весёлые. Но тогда я её просто отвез домой. Вообще, я заметил, что она очень домашняя девушка. Никаких «поехали к тебе до послезавтра».
На следующий день я позвонил, сходили в кафе, погуляли, ну и не только. Потом меня в командировку отправили некоторые, — младшей посмотрел на старшего, — на неделю. Перекидывались sms-ками. Я ей даже не совсем приличные отправлял. Снова повстречались немного, и я опять уехал. А когда вернулся, она отнекиваться начала. Ну я не понял, с чего вдруг так быстро завяли помидоры. Может, думаю, я с сообщениями переборщил?
Отец усмехнулся.
— Через несколько дней мы снова встретились. Она рассказала, что собирается делать статью в научный журнал, работы очень много. И, пока пёрло, не отвлекалась ни на что. У меня не было причин ей не доверять. О том, что она чеканутая на своей математике, я и так знал.
Так и встречались изредка летом, между её наукой. Она, конечно, была горячая штучка. Но делить девушку с книгами мне надоело. Перед первым сентября мы встретились с Ксеней, она предложила устроить прощальный секс и остаться друзьями. Я согласился. Отношения у нас были странными: ни веселья, ни перспективы. Смысл их было продолжать?
— Как Ксения относилась к детям? Затрагивали тему её возможного материнства?
— Она уходила от разговоров. Говорила, что нужно быть счастливым сегодня и наслаждаться тем, что есть. А раз не поддерживала тему свадеб — другая бы клешнями впилась — значит, точно никаких перспектив. Расстались, я нашёл уже новую подругу.
— После этого виделись с Ксенией?
— Ну да, мы же в одном здании учимся, иногда встречались.
— Как думаете, как бы она повела, если бы узнала, что беременна? Сообщила бы вам об этом?
— Не думал об этом. Может, и сообщила, если бы была жива.
— А как бы вы отреагировали, если бы она где-то через месяц явилась с таким известием? У вас ведь новые отношения появились.
— Не знаю, как бы отреагировал, — Роман задумался. — С Машкой, наверное, порвал. Она, конечно, весёлая, зажигалочка. С ней хорошо потусить, но не жить.
Отец снова усмехнулся — мол, хоть это-то сын понимает, уже хорошо.
— А Ксюхе бы жениться предложил. Она хоть и со своими математическими тараканами, но больше на жену походит. От книг бы постепенно отвадил.
— Хорошо. А как бы ваша Мария отреагировала на всё это?
Рома насупился:
— Она ревнивая, жуть просто. Однажды вилкой пыталась бампер пробить, потому что я лыбился другой… Думаете, это…?
— Скажите, что вы делали вчера вечером и ночью? — продолжил вопросы Голдин.
— В выходные уезжали на горячие источники, вернулись с Машкой поздно, она подтвердит. Ночью спал как убитый.
«Хлипкое алиби», — одновременно отметили и следователь, и отец.
— На воротах камеры есть. Записи помогут? — уточнил отец.
— Да, буду благодарен, — кивнул Голдин.
— Я попрошу ребят не быковать.
— А я попрошу пока не уезжать из города, — следователь встал. — Спасибо за гостеприимство и за разговор.
— Девочку правда жаль, — не вставая с дивана, ответил Старицкий-старший. — Но сын здесь не при чем, я лучше полиграфа вижу. Найдите того, кто это сделал.
***
Через день в кабинет Голдина деликатно постучали. Дежурный привел двоих. Мужчина, явно отец, будто в последнюю секунду отпустил шкирку сына.
— Вот, своего охламона к вам привёл. По всем новостям про этот рюкзак. Но он не воровал, нашёл, — пояснил отец. — У него и так два привода за кражи. Ещё третьей ходки не хватало.
Следователь жестом предложил занять стулья у его рабочего стола и внимательнее посмотрел гостей, особенно на младшего. Охламон был «безвозрастной» — бледный, маленький, худой. Ему можно было дать и 18, и 25 лет. Перепуганный, хотя больше боялся отца. Вряд ли убийца, кишка тонка.
Отец с сыном присели на отведённые места. Голдин поднял табличку-стойку со своими ф.и.о. и должностью.
— Анатолий Степанович Курамов, слесарь в ЖЭКе, — представился паренёк.
— Теперь рассказывай.
— Да рассказывать-то нечего. Я на работу пошёл с утра. Дворник заболел, пришлось подменить. Смотрю — возле мусорки у магазина рюкзачок лежит. Странно, думаю, вроде не рваный, не потрёпанный. Взял посмотреть.
— Как он лежал? Будто аккуратно поставили или бросили?
— Скорее бросили, может, даже из машины, дорога-то совсем рядом, асфальта чуть больше метра. Рюкзачок на ступеньках лежал, полубоком.
— Напиши название и адрес, — Голдин дал листок с ручкой. Парень принялся писать.
— Только я номер дома не знаю. Схему нарисую, найдёте. Там табличка такая с белыми буквами, что-то на иностранном написано.
Голдин накинул на пальцы платок и открыл рюкзачок.
— Что брал отсюда?
— Ннни… н-ничего, — парень покраснел.
— Наличку из кошелька?
Тот опустил голову.
— Там и брать-то было нечего — всего 250 рублей.
— Опять началось?! — рявкнул отец.
— Я только посмотрел, не брал. Чего мараться-то.
— А рюкзак зачем взял?
— Так всё равно валялся.
— И дальше что хотел сделать?
— Объявление дать, что найден. Документов-то внутри не было никаких. Почем знаю — чейный он. А потом по телеку увидел… И батя увидел — и рюкзак в шкафу, и новости. Вот, привёл меня сдаваться.
— За это большое спасибо, — Голдин посмотрел на отца.
— И что сейчас ему будет?
— Вы о почете и уважении или наручниках и решётке?
Отец промолчал.
— Если всё правда, то ничего не будет. Камеры проверим в округе, надеюсь, работают.
Голдин взял листочек и посмотрел схему. Вот так совпадение — дом Старицких буквально в квартале от магазина.
Проверили видеозаписи. Как на грех фонарь в этом месте перегорел, видны только очертания чёрного седана, номера не разобрать. Из окна мелькнула рука в чёрной перчатке и что-то выбросила.
Однако записи с камер у дома Старицких подтвердили, что сын приехал поздно и до утра не выезжал. Машина у парня видная. По высоте и посадке без экспертизы ясно, что у магазина была другая.
Отпечатки на рюкзачке не стерли. «Пальчиков» «мажора» среди них не оказалось. По другим сложно определить — или убийцы, или случайных соседей, к примеру, по переполненному автобусу. Выбросивший же был в перчатках.
***
При обыске в шкафу Ксении нашлось спрятанное бельё, в каком только на свидания ходить.
— Это дорого стоит, — присвистнул молодой следователь Пашка Мерцалов.
— Ты-то откуда знаешь? — спросил Голдин.
— Хотел подарить своей девушке.
— А чего не подарил?
— Решил, что лучше колечко — недорогое, по акции.
— Согласен. Хотя развратные труселя, как и маленькое чёрное платье, должны быть в гардеробе каждой женщины, — резюмировал следователь.
Единственный богач в окружении убитой был Роман Старицкий. Однако он баловал только цветами. И то дважды: на следующий день после той самой вечеринки, где всё закрутилось, и перед прощальным сексом. О существовании чёрного комплекта — смеси кружев, бахромы и дырок — «мажор» не знал.
На белье же нашлась ДНК, но не Старицкого. Такое же ДНК у зачатого ребенка. Кто он, таинственный отец, — пока не было ни единой зацепки.
В распечатке звонков были номера Романа, завкафедрой, подруги, родителей, других студентов (с которыми были чисто дружеские отношения). Плюс номера библиотек, служб различных услуг и прочее.
Проверка ноутбука также не пролила свет. Ксения действительно готовила научную публикацию. И она знала о беременности. Поисковые запросы касались первых признаков, возможности установить срок. У некоторых ссылок цвет заголовков отличался от общей ленты. Под ними была указана дата, когда пользователь заходил по ним — в 20-ых числах. Где-то за неделю до гибели.
***
…Спустя две недели после выступления перед студентами Голдин не нашел девушку с пышным каре и вернулся на кафедру. Вишнякова вызвали в ректорат.
— Это надолго, — сказала правду или соврала, обидевшись на утреннее, секретарша.
Ладно, в конце концов есть телефон. Можно будет позвонить, узнать, что за девушка.
Голдин направился к выходу. Завёл машину и, пока она прогревалась, закурил на улице. Ему предстоял тяжёлый визит — к родным жертвы. Второй жертвы.
Он затягивался, не чувствуя ни вкуса, ни удовольствия от любимой вредной привычки. Повернувшись к корпусу, построенному еще где-то в 70-ых годах, стал смотреть на окна. Окна были тёмными и пустыми, кроме одного. Светлое пятно-рубашка привлекла его внимание. Секретарша. Она наблюдала за действиями Голдина и была чем-то встревожена.
Еле скрипнула массивная деревянная дверь, и из «аквариума» вышла девушка маленького роста. Голдин узнал в ней Софочку. Она была в чёрном кашемировом пальто, пережившем не один сезон. Но оно выглядело очень элегантно: приталенное, с широким поясом, большими пуговицами, чуть расклешённым подолом. За воротником с округлыми краями спрятана серая косынка, которой студентка прикрыла прическу. На ногах ботиночки на квадратном каблуке. Снова у следователя возникло чувство, что это девушка из прошлого, прибывшая неизвестно на какой машине времени в наши дни. Однако сейчас она направлялась к вполне современной машине.
У темно-синего, почти чёрного, седана иностранного производства студентку ждал здоровяк — муж? Тёмно-рыжие волосы торчали в разные стороны, подбородок покрывала противная реденькая бородка. Лицо и фигура оплыли. Ожидавший был в простой чёрной куртке с капюшоном, из-за лишнего веса казавшейся маловатой, и серых тренировочных штанах.
Увидев следователя, Софочка чуть замедлила шаг, затем ускорила его. Стремительно, не оставляя возможности её остановить, что-то сказать, студентка направилась к переднему пассажирскому сиденью. Боров перевел недобрый взгляд в сторону Голдина, также внимательно осмотрел его машину, взглянул на номера. Следователь в ответ посмотрел на номера седана, запоминая три буквы и три цифры на них. Регион был указан местный.
Иномарка со странной парочкой направилась к выезду с парковки. Голдин вынул телефон и сфотографировал её. Сам не зная, зачем. По привычке, наверное, фиксировать всё во время расследований.
Выбросив окурок, Голдин сел в тёплый салон и набрал номер Паши Мерцалова.
— Слушай, узнать надо о водителе машины, сейчас фотографию тебе перекину, — Голдин продиктовал номер, на случай, если на снимке он расплылся, как хозяин тачки.
— Кто он — подозреваемый?
— Пока он подозреваем в избиении жены, которая меньше его в два или в три раза.
— Подонок, — с осуждением сказал Пашка и дополнил больше разочарованно: — Всё понял.
Следак, конечно, жаждал бурной деятельности. У него были молодость, горячая кровь, пылкий темперамент и нормальное желание отправить всех негодяев за решётку. Причем, сделать это как в крутом кино, чтобы почувствовать себя героем после каждого уголовного дела. Но пока новичку в основном приходилось выполнять поручения матёрого коллеги. Ничего, всё успеет, подумал Голдин и плавно нажал на газ.
