Жди меня

Ольга Шевчук, 2017

В новом романе Ольги Шевчук прошлое гармонично переплетено с настоящим. Герои влюбляются и расстаются, помнят обиды и живут иллюзиями, задумываются о нравственных и семейных ценностях и о том, что происходит в стране, о своём месте в её жизни. Человек далёк от идеала, и подчас ищет для себя лучшую долю, совершая неблаговидные поступки. И кто-то впоследствии сожалеет об этом, испытывая муки совести, а кто-то, напротив, старается свалить свою вину на других людей. В подобных ситуациях и проявляется глубинная сущность каждого из нас. Особый упор в книге сделан на реалии сегодняшнего дня, несущие тревогу за будущее молодых людей, которых заманивают через социальные сети в различные террористические организации специально подготовленные «наставники». Какие методы могут использовать ловцы неопытных душ и как противостоять этому злу – рассказывается на станицах романа.

Глава 8. Давние метания Глеба Романовича

Глеб Романович сделал утреннюю пробежку к морю.

Активно подышал по методу Стрельниковой, глядя на шустрые, как бельчата, волны; покланялся им, касаясь пальцами рук своих кроссовок, поприседал с огоньком, будто собираясь танцевать гопак.

Море всегда было разным — и по цвету, и по запаху, только не все люди способны это заметить. Иногда оно сияло, как личико спящего младенца, и пахло грудным молоком. А то вдруг сверкало золотыми куполами волн, будто под ними было множество церквей, и тогда от него тёк дух ладана и неведомых благовоний. Но были дни, когда оно грозно темнело и рычало, волны неслись на берег, как стая жадных волков, гонимых голодом, и над морем витал стойкий запах крови.

Размявшись и почувствовав приятную бодрость в теле, Глеб отправился пешком по своему обычному многолетнему маршруту — ко второй семье.

Мила появилась в его жизни ещё до рождения Вадика, двадцать пять лет назад. Она пришла к нему в офис, чтобы предложить себя на должность секретарши. Именно предложить — это было написано на её молоденьком, но уже щедро раскрашенном личике, запредельно короткой юбчонке, открывавшей великолепный вид на тренированные в бальных танцах ноги. Ей и каблуки-то были не нужны при её росте сто семьдесят три, но туфли на каблуках она всё-таки надела. И сразила Снегирёва наповал. Блондинка с фигурой девочки из элитного ночного клуба вместо должности получила и Глеба, и доступ к его большому кошельку.

В ту пору Глеб служил на государство и был чиновником довольно высокого для края ранга, работал в управляющей компании, имел свой кабинет и приличную зарплату. Он тут же пригласил Людмилу сначала на ужин, а затем в свою квартиру, поскольку жена находилась в санатории на лечении. Тут следует пояснить, что к этому времени Глеб Романович состоял в браке с Кирой уже семнадцать лет, ей подкатывало к сорока, а беременности так и не случилось. По-видимому, сказались голодные и холодные годы её детства и отрочества, когда и образовались стойкие воспалительные процессы в малом тазу, грозящие бесплодием.

А Мила была свежа и податлива, и вовсе не собиралась упускать выпавшего на её долю случая хорошо устроиться в жизни. Встречи продолжались, но уже теперь на тайно снятой Глебом квартире, и через три месяца любовница заявила ему, что ждёт ребёнка. Будущий отец был счастлив. Он знал, что девушка приехала из крошечного посёлка городского типа, расположенного где-то в Красноярском крае, но это его не пугало. Он был уверен, что сможет заработать для любимой всё, тем более для своего ребёнка. Оставалось лишь уладить формальности. А попросту развестись с женой, предварительно вызвав её на душевный разговор.

— Ты же понимаешь, что семья без ребёнка — это не семья, — начал он с больного вопроса, и возразить на горькие слова Кира не могла. — А женщина, которую я люблю, принесла мне радостную весть, что я скоро стану отцом. Ну не могу же я бросить её в таком положении, я же не подлец, сама понимаешь. Тем более что у неё здесь, кроме меня, никого нет. Я обязан теперь о ней заботиться, делить все заботы пополам. Мы должны с ней готовиться к рождению и воспитанию нашего малыша. Ну ты же умная и благородная женщина! — давил он жене на психику. — Я прошу, отпусти меня к ней — спокойно, без всяких скандалов! Думаешь, мне легко далось это решение? Конечно же, нет, не легко! Но другого выхода я просто не вижу!

— А с чего ты взял, что я тебя держу? — пожала плечами Кира и ушла на кухню, чтобы он не видел её лица.

— Ну, тогда я подаю на развод, — повеселел Снегирёв. — Спасибо за понимание!

Уже не терзаясь муками совести, он принялся собирать свои вещи и в тот же день ушёл на съёмную квартиру к Миле. Кира только и успела бросить ему вслед:

— Только не вздумай возвращаться обратно — твоё место уже будет занято!

Сказать-то сказала, а, закрыв дверь, расплакалась…

А потом, совершенно убитая горем, поехала к маме. В те дни Нина Сергеевна была на взлёте своей карьеры — должность начальника паспортного стола города предполагала большие возможности и огромные связи. Мать была на работе. Кира зашла к ней в кабинет — подавленная, зарёванная, ощущая на себе неизгладимую вину в своём несчастье.

— Значит, подаёт на развод? — гневно сверкнула глазами Нина Сергеевна. — Ну, хорошо. Посмотрим, как всё это будет выглядеть на практике.

И, помолчав, спросила, приглядываясь к дочери:

— Что-то ты слишком бледная. На тебе лица нет! Нездоровится? Или расстроилась из-за Глеба?

— Тошнит… И голова кружится.

— Так, — мать прикинула в уме варианты плохого самочувствия. — У экстрасенса была?

— Да.

Нина Сергеевна ещё три месяца назад дала дочери адрес местного светила, к которому обращалось за помощью всё руководство не только города, но и края, и милицейское в том числе. Об этом человеке ходили легенды. Говорили, что он обладал высокой энергетикой, за счёт чего лечил людей и возвращал им здоровье. Кроме того, он серьёзно увлекался астрологией и своё лечение назначал и корректировал после тщательных расчётов, а именно построения гороскопа, необходимого для того, чтобы, как он считал, организм пациента вошёл в космические ритмы с Вселенной и получил энергетику звёзд.

— И как прошёл сеанс лечения?

— Мы встречались несколько раз. Сначала он выяснил у меня все нужные ему даты — помнишь, я ещё звонила тебе, чтобы уточнить час и минуты моего рождения?

— Помню.

Кира подавила подступающий приступ тошноты, потёрла ладонями виски и продолжила рассказ:

— Потом он составил мой гороскоп, всё высчитал и назвал день и время, когда мне нужно непременно быть с мужем. Благоприятный момент наступал как раз накануне моего отъезда в санаторий — первого мая, с десяти вечера и до двенадцати часов ночи. И он очень меня просил, чтобы я ни в коем случае не упустила эту возможность, иначе придётся ждать ещё целых двенадцать лет, пока снова сложится почти такое же расположение планет, но тогда шансов на зачатие уже будет гораздо меньше.

— Двенадцать лет?! — ужаснулась мать. — Шутишь, что ли?

Через двенадцать лет тебе будет пятьдесят! Какие могут быть шансы у женщины в таком возрасте?! Абсолютно никаких! Скажи, ты сделала, как он тебя научил?

Кира кивнула.

Мать посмотрела на даты в плакатном календаре, лежащем под стеклом на её письменном столе, подсчитала в уме, после чего жёстко потребовала:

— Ну-ка марш к гинекологу! Я сейчас с ней свяжусь, — и, подняв телефонную трубку, стала набирать нужные цифры.

Пока дочь ездила в поликлинику на консультацию, Нина Сергеевна навела справки о зяте и, выяснив всё, что требовалось, стала готовиться к разговору. Но для начала нужно было узнать, что выявит гинеколог.

— Мамочка, мама! — Кира кричала в трубку в чрезвычайном возбуждении, отчего проглатывала слова, поскольку её душили слёзы. Нине Сергеевне чудилось, что она видит её посветлевшее от радости лицо, дрожащие губы. — У меня… будет… ребёнок! Мама! Ты слышишь? Ребёнок!

Дочь звонила прямо из поликлиники, не в силах удержать в себе нахлынувшие волны счастья.

— Поздравляю, детка. Вот и поставим твоего Глеба на место, — повеселела Нина Сергеевна. Значит, не зря коллеги посоветовали ей этого экстрасенса! Он и впрямь творит чудеса!

Через несколько дней она вызвала зятя к себе на беседу.

Встретила его сидя за своим канцелярским столом, в милицейской форме, на которой сверкали новые полковничьи звёздочки. Нина Сергеевна уже давно имела выслугу лет, перешагнув пенсионный возраст, но с должностными обязанностями справлялась безукоризненно, выглядела не старше, чем на сорок пять, и искать ей замену начальство не собиралось.

— Ты хочешь развестись с моей дочерью? Я рада, — сдержанно кивнула она, в то время как её тон не обещал ничего хорошего. — Давай сюда паспорт. Ты сейчас же будешь выписан из Сочи и в двадцать четыре часа съедешь с квартиры. Я лично прослежу за этим, чтобы не было никаких задержек.

Глеб ошеломлённо смотрел на неё.

— Я имею право на раздел квартиры, — наконец, обрёл он дар речи.

— Ошибаешься, дорогой зятёк, — съязвила тёща. — Исходя из состава преступления, предусмотренного статьёй 117 Уголовного Кодекса РСФСР, на сегодняшний день ты имеешь только одно право: получить реальный тюремный срок за совращение несовершеннолетней. Ибо твоей Миле всего пятнадцать лет, шестнадцать будет через три месяца, в декабре, вот копия её паспорта, — и она протянула Глебу заверенный нотариально листок.

Снегирёв пробежал глазами злополучный текст, отметающий всякие сомнения в подлоге или недостоверности, и у него живот прилип к позвоночнику от страха и неожиданности.

— Нина Сергеевна, я не думал, что вам всё известно… — он упал духом. — Но клянусь вам чем хотите, я не знал, что ей ещё нет и шестнадцати… То есть до недавнего времени не знал! На вид же — гораздо больше! Лет двадцать — двадцать два. Мне и в голову не приходило, что это не так! А когда узнал, уже было поздно… И потом… она ведь не была девственницей.

— Ну, это, дорогой мой, твои трудности. И ты можешь не сомневаться, что срок не только получишь, но я постараюсь сделать так, чтобы тебя отправили в лучшее для подобных случаев место. А ты уже парень взрослый, знаешь, что делают в зоне с насильниками.

Глеб знал. Но что такое может приключиться с ним — не могло ему присниться даже в самом страшном бредовом сне.

— Ну, чего ты ждёшь? Давай сюда паспорт, — невозмутимо продолжала Нина Сергеевна и протянула руку, раскрыв ладонь. — Уж лучше пусть Кира родит и воспитывает ребёнка одна, и пусть этот малыш никогда не узнает, что его отец кончил жизнь «петухом» в зоне.

— Простите… Я не ослышался? — ухватился он за соломинку и вперил умоляющий взор в тёщу. — Мне не показалось? Неужели… Неужели вы хотите сказать, что Кирочка ждёт ребёнка?!

— Разве это имеет теперь хоть какое-то значение?

— Имеет! Конечно же, имеет! Нина Сергеевна! Никогда и ни за что я не брошу Киру, если небеса нам послали такое счастье! Я боюсь поверить своим ушам… Неужели это действительно так? Ведь столько лет ждали… И всё напрасно… И вдруг теперь… Боже, какое счастье! Неужели и вправду у нас будет малыш?!

— Во-первых, малыш будет у Киры! А тебе небеса посылают тюрьму, — строгим голосом напомнила ему тёща. — Да-вай-ка паспорт! Я жду!

— Ну какая тюрьма? Какая статья? — запсиховал Глеб.

— Какая статья? — Нина Сергеевна одёрнула китель и смахнула с погона невидимую соринку. — Статья 117. За совращение несовершеннолетней!

Глеб собрал в кулак всю свою волю и напряг интуицию. Понимал: каждое слово, которое он сейчас произнесёт, будет на вес золота. Сможет либо спасти его, либо утопить окончательно.

— Да поймите вы, Нина Сергеевна! — взмолился он. — У нас с Кирой любовь и полное взаимопонимание! Кира — это человек, с которым можно прожить всю жизнь. А Мила — это пустышка, у неё и образования-то нет! Ничего не умеет — ни шить, ни готовить! Я уже извёлся питаться по столовым! Если быть откровенным, я хотел только одного: чтобы ребёнок родился при мне, при отце, а потом бы всё равно с ней развёлся! Молодость — это ведь ещё не всё. Нужен духовный контакт с женщиной, нужно, чтобы она о тебе заботилась. Ничего этого у Милы нет. И не будет! Это уже понятно! Я бы никогда не женился на ней, если бы не ребёнок, которым она меня теперь шантажирует. Но раз беременна Кира, то я, конечно же, буду рядом с Кирой!

— А как же Мила?

— Я объясню, что буду помогать и ей, и ребёнку материально, если она перестанет шантажировать меня и никогда не станет докучать Кире.

— Нет, зятёк, этого мало.

— Что нужно ещё?

— В сложившихся обстоятельствах я не могу больше доверять тебе. Поэтому предлагаю условия твоего возвращения к моей дочери.

— Какие? Я согласен на все сразу! — торопливо воскликнул Глеб. — Вы умная женщина и плохого не посоветуете, — польстил он тёще.

— Разумеется, — натужно улыбнулась она. — Так вот. Ты перепишешь квартиру, дачу и машину на Киру. Тогда я хоть буду уверена, что при любом раскладе событий моя дочь и будущий внук не останутся на улице без гроша в кармане. Я должна быть уверена, что никто из твоих внебрачных детей не будет судиться с ними из-за дележа имущества, которое ты нажил вместе с Кирой. И это условие должно соблюдаться тобой неукоснительно.

— Вы правы, Нина Сергеевна, — покаянно опустил голову Глеб. — Это будет справедливо по отношению к Кире и нашему с ней малышу. Мы столько лет трудились с Кирочкой вместе, рука об руку…

— Да, и к тому же — чтоб моя дочь не знала о твоих шашнях! Ей нельзя нервничать! Уж будь добр, убереги её от нервных срывов! И помни: ты в ответе за моего внука! — завершила назидание тёща.

Глеб был рад, что удалось избежать тюрьмы, рад, что не потерял прописку. Но только тогда он понял, ощутил на собственной шкуре, какой он ничтожный клоп, несмотря на все свои продвижения по служебной лестнице, по сравнению с Ниной Сергеевной, работающей на высокой должности в правоохранительной системе.

В тот же вечер он пришёл со своим чемоданом к Кире.

— Я как подумал, что здесь будет жить кто-то другой, так у меня всё внутри оборвалось, — сказал он, пытаясь поцеловать её в шею.

Кира увернулась от поцелуя.

— Ну, не сердись. Я был неправ, — он состроил самую уморительную рожицу, на какую был способен, чтобы жена рассмеялась. И она, как ни пыталась быть строгой, всё же не выдержала, улыбнулась.

— А теперь бери все документы — на квартиру, дачу, машину, бери свой паспорт, и поедем к нотариусу. Я уже договорился, нас там ждут, — продолжал он, стараясь придать голосу торжественность.

— Зачем туда ехать? — подозрительно посмотрела Снегирёва на мужа.

— Оформим всё на тебя. Это всё твоё.

— С чего это вдруг?

— Ты должна быть уверена во мне. Никуда от тебя я не ухожу и уже никогда не уйду. Ну давай, поехали скорее.

«А деньги ещё придут, заработаю… Обеспечу Милу», — убеждал он себя. Но и предположить не мог, что рухнувший Советский Союз погребёт под своими обломками многие его мечты…