Зимние праздники пахнут корицей

Ольга Яковлевна Лещенко

Русская зима – это не только снег, морозы и вьюги, но и любимые, всегда долгожданные праздники – Новый год, Рождество, Крещение. Современные традиции тесно переплелись с ритуалами и атрибутами, дошедшими до нас из глубины веков. Авторы этого сборника тепло и искренне расскажут о семейных застольях и молодёжных вечёрках, о ярких фейерверках и гаданиях при свечах, об увлекательных путешествиях и зимних уличных забавах. И просто о хороших, добрых людях, которые любят и отмечают зимние праздники.

ПРОЗА

Марина Шапошникова

(г. Астрахань)

Тайна на троих

В первых числах декабря было слякотно. Отчего-то зима хандрила, и морозы в низовье Волги приходить не спешили. Лёд на реке местами подмерзал, но день, другой, и снова таял.

Митя со старшим братом Фёдором, гуляя у реки, кидали камушки в воду. Митька пытался бросить камушек как можно дальше, но ничего не выходило. Фёдор, который был ловчее и на голову выше, с лёгкостью обыгрывал младшего брата почти во всех соревнованиях.

— Мазила! — съязвил Федька.

Митя насупился.

— Скучаете, пацаны? — услышали мальчишки голос отца.

Они обернулись и подбежали.

— Зима на носу, а у бабушки опавшие листья во дворе валяются. Пойдите, соберите.

— Федя, пошли, — Митька потянул старшего брата за рукав.

Тот отдёрнул руку, и увидев расстёгнутую верхнюю пуговицу куртки, неспешно стал её застёгивать. Потом сделал несколько шагов к реке и заходил взад-вперёд.

— Федька, ну что ты вошкаешься⁹? Как бабка с зимбилём¹⁰! — прикрикнул отец.

Мальчик сгорбился, уклоняясь от ветра.

— Да иду я, иду, — буркнул Фёдор и, деловито размахивая руками, зашагал к дому бабы Тани.

Митька побежал следом.

— Какие молодцы, вдвоём пришли. Так и надо друг друга держаться, вы же братья! — радовалась бабушка.

Она снабдила внуков старенькими граблями, лопатой, метлой с коротким черенком и торчащими во все стороны прутьями.

— Пока моряна¹¹ не раздулась, схожу в сельсовет. А на обратном пути гостинцев вам прикуплю. Как ворочусь, чаёвничать будем… Помощники мои, — ласково проговорила баба Таня и направилась к калитке.

На улице было зябко и сыро. Жёлтые и багровые листья рваными заплатками лежали на земле. Фёдор схватил грабли и стал проворно собирать опавшую листву в большую пёструю кучу, а Митька сметал с дорожки мелкие листочки.

— Раз, два и готово! — весело сказал Митяй, наблюдая, как старший брат бросает лопатой шуршащие листья в тележку.

Мальчишки присели на завалинку, с любопытством поглядывая на ворону, которая копошилась недалеко от бани. Она выковыряла из-под земли грецкий орех, зажав его в клюве, взлетела на орешник. С высоты бросила добычу на землю, громко каркая, подлетела. Вновь схватила орех и, забравшись на ветку повыше, кинула его оземь. Наконец-то скорлупа раскололась. Птица схватила лакомый трофей и улетела прочь.

Пацаны захохотали. Они, ожидая бабушку, зашли в дом. Разделись и бросили верхнюю одежду на лавку в сенях. Митька подбежал к стеклянной бутыли с узким вытянутым горлышком, которая стояла в углу коридора.

— Ух ты, сколько мёда!

— Больше на подсолнечное масло похоже, — обронил Фёдор.

— Какое ещё масло?! Это — мёд, вот увидишь сейчас!

Митя попытался открыть бутыль.

— Дай, я! — вызвался помочь брат. — Тяжёлая, шельма!

Он одной рукой наклонил бутыль, а другой стал снимать крышку.

— Я сам открою, я первый увидел! — заканючил младший.

В конце концов крышка сорвалась с горлышка, бутыль выскользнула из рук Фёдора и покатилась по коридору.

— Так и знал, что это масло! — всполошился Федька и бросился собирать подсолнечное масло в ладошки.

Митька хотел помочь ему, но ноги сами собою разъехались на масляной жиже. Он грохнулся во весь рост, проехался на спине по коридору и тут же вскочил.

— Вот это умора! — крикнул Федька и покатился вслед за братом на пузе.

— Я тоже так хочу! Ой-е-ей! — Митька, укатываясь со смеху, снова шмякнулся на пол.

Перемазанные подсолнечным маслом мальчишки хохотали и катались по дощатому крашеному полу то на пузе, то на спине! Туда-сюда, туда-сюда!

Баба Таня возвращалась с сельсовета в приподнятом настроении. Она успешно порешала свои вопросы с главой села и на радостях купила в магазине для внуков шоколадные пряники и конфеты.

— Играетесь? — как гром среди ясного неба, услышали пацаны голос бабушки и застыли на месте.

Баба Таня, почуяв неладное, щурилась, разглядывая Фёдьку и Митю.

— Вы чего блестите, как начищенные самовары?

Её взгляд наткнулся на валяющуюся в углу коридора бутыль.

— Забери вас мамо холера! — взвилась бабушка. — Головы ваши садовые! Ах, паганцы, что удумали! Два сапога пара, да вот беда — оба левые! В доме нахавозили*, сами все чумазые, как чугунки!

Мальчишки, оторопев, слушали её.

— Прижухались, как мыши? Все мои запасы медным тазом накрылись!

— Я куплю тебе масло, у меня есть деньги в шкатулке! — завопил Митька, глотая слёзы.

— Чего ты буровишь? Помалкивай лучше, деньги он даст! Какой барин выискался! Бог с ним, с этим маслом, но вы же одёжу свою попачкали! Все ваши хурды-мурды теперь только выкинуть! — раздражённо кричала бабушка.

Митя, всхлипывая, закрыл лицо руками, а Федька заныл:

— Бабуль, ты только папке не рассказывай! Брат маленький, а мне опять достанется!

— Хватит кундить¹², как девчонка! Набедокурил — отвечай.

Фёдор, потупив взгляд, замолчал. Он знал: бабушка, как чайник, покипит, покипит, выпустит пар и остынет.

Баба Таня, ещё немного поругавшись, принялась хлопотать вокруг внуков:

— Сымайте рубахи и шаровары!

Она заботливо обтёрла мальчишек влажным полотенцем и достала из шкафа чистую одежду.

— Чего молчите? Озябли, небось. Накидывайте одёжонку, а то ведь и застудиться недолго.

Федька и Митя оделись и присели на краешек дивана в комнате. Бабушка растопила баню, бросив в печку к дровам промасленное барахло. Набрала в ведро воду, взяла тряпку, начала прибираться в доме.

— Бабуль, давай помогу, — предложил Федя.

— Напомогались уже, — укорила она.

— Я тоже могу помочь! — оживился Митя.

Мыть залитый подсолнечным маслом деревянный пол было нелегко. Его драили втроём раз пять. Пока баба Таня возилась на кухне, внуки отмывались в бане.

— Задали вы мне сегодня работёнку, — разливая после обеда горячий чай по чашкам, ворчала баба Таня. — Только утром прибралась в доме, а здесь сызнова начинай.

Митька сидел за столом не шелохнувшись, а Федор то и дело одёргивал штаны, которые были ему чуток коротковаты.

— Зима нынче совсем никудышная! — в сердцах бросил Федька, — Ни на коньках, ни на санках не покататься!

— Да уж! Вы сегодня всласть накатались!

— Мы ничего такого не хотели. Митька думал, что это мёд, — робко оправдывался внук.

— А у меня как раз есть земляничный медок! — смягчившись, проговорила бабушка.

Она достала из буфета крем-мёд.

— Мой любимый! — Митька потянулся с ложкой за лакомством нежно-розового цвета.

— Федя, а ты что, сладкое не ешь? Сидишь, насупился.

— А чему радоваться? На улице морось, грязь.

— Сейчас зимы — не то что раньше были, — согласилась баба Таня. — Такие морозы стояли, что воздух звенел. От нашего дома до школы было рукой подать, но пока доберёшься, как сосулька обледенеешь. Помню, как-то из-за морозов даже уроки отменили. Чернила в чернильницах замёрзли, в классах такой колотун, будто печник и не топил вовсе печку. Детвора из школы гурьбой на улицу высыпала. На радостях стали в снежки играть, с заборов в сугробы прыгать, кататься с горки на ранцах, чунках¹³, а ещё на карусели до одури.

— На какой такой карусели? — спросил Митя.

— Карусель пацаны каждую зиму мастерили. С вечера пешнёй пробивали во льду лунку, в неё вставляли брёвнышко, которое за ночь примораживалось. Чуть погодя мальчишки на брёвнышко прикручивали колесо от телеги, а уже на колесо привязывали жердь. За длинный конец цепляли чунки, на них кто-нибудь ложился. На короткий конец налегали толпой, чтобы пустить чунки по кругу. Раскручивали, пока лежачий из них не вылетит. А вылетит, катится по льду куда попало и орёт на всё село.

— Я бы прокатился на такой карусели! — сказал Федька.

— А я нет. У меня голова закружится, — отозвался Митя и деловито подпёр голову рукой.

— Ничего ты не понимаешь, малёк! Нам бы такую зиму, и чтобы уроки отменили!

— У меня, Феденька, в детстве зимой не только развлечения на льду были, — сдержанно произнесла бабушка. — Нужно было печь дровами топить, во дворе дорожки чистить от снега, каждый день с речки воду таскать. Бывало, отец запряжёт в сани верблюдицу, и еду я с бугра к реке. Вокруг всё белым-бело, под полозьями снег скрипит, а через рукавицы холодом пальцы обжигает. Когда с верблюдицей Маней первый раз к проруби отправились, перепугалась не на шутку.

— А что случилось? — поинтересовался Федя.

— Да вот какая штука вышла. Я из проруби в бочку воду набрала, села в сани, и стали мы с верблюдицей на бугор забираться. Дорожка за ночь вся заледенела. Маня согнула длинные ноги, плюх, и упала на снег. Я в санях сижу, держусь крепко за поводья и кричу ей: «Чу-чу! Манечка, миленькая, что с тобой?!». А она по мёрзлой дорожке стала на карачках ползти. Оказывается, ей так проще на бугор залезать, — объяснила бабушка. — До сих пор помню её глаза: большие, тёмные, немного грустные, с длинными, мохнатыми ресницами.

— Какая умная верблюдица, — заметил Фёдор.

— А сколько смешных случаев было, — улыбнулась бабушка. — Как-то зимой мы с отцом собрались в гости к его сестре, моей тётке. Мама укутала меня хорошенько, постелила в чунки тёплую козью шкурку. Папа привязал к своим валенкам железные бузлуки¹⁴ с шипами. Их носили зимой, чтобы ноги не скользили по льду. И отправились мы с отцом в соседнее село. Он через замёрзшую речку бежит, а я в чунках качусь. Почти у противоположного берега папа обернулся и глазам своим не поверил — чунки пустые! Пригляделся: я на льду сижу и хнычу. Остаток пути он меня на закорках нёс. Мы с ним эту историю часто вспоминали. Как тяжело ни было, а зиму с Рождеством я как чуда ждала! На живую ёлку детвора могла только в доме культуры поглазеть, поэтому дома мы с мамой и сестрой Варей наряжали нашу любимую розу¹⁵, что в деревянной кадке росла. Из бумаги вырезали разные фигурки и снежинки, из ячной скорлупы делали курочек, петушков. Вешали на ветки так, чтобы не задеть красные цветки, похожие на граммофончики.

В Рождество мама с бабушкой распевали песнопение «Рождество Твое, Христе Боже наш», а я с сестрой ранёхонько спешила на улицу. Мы c соседскими детьми ходили по дворам, колядовали. Первым шёл звездарь — одноклассник сестры. Голосистый и кучерявый Терентий помнил столько колядок, сколько никто из ребят сроду не знал. Он нёс на посохе блестящую восьмиконечную звезду. Следом шёл звонарь. Меня пару раз выбирали звонарём. Я бойко звонила в колокольчик и пела:

Колокольчик наш звенит,

Добрым людям говорит,

Мы пришли колядовать,

С Рождеством вас поздравлять.

Потом должен был идти мехоноша с мешком из яркой ткани. Но у нас мехоноши не было, с котомками каждый ходил. Мы забегали в дом и распевали колядку:

Маленький вьюнчик

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Вошкаться — долго возиться с чем-либо.

10

Зимбиль — большая хозяйственная сумка из рогозы, чакана.

11

Моряна — ветер, дующий в направлении с моря.

12

Куньдить — хныкать, капризничать.

13

Чунки — ручные, короткие санки.

14

Бузлуки — приспособление для передвижения по льду.

15

Китайская роза (гибискус) — вечнозелёное растение с крупными яркими цветами. Окрас цветков в зависимости от сорта может быть красным, розовым, белым или желтым.