Улыбки тёмного времени

Оля Новая

Цикл историй «Улыбки тёмного времени» — это уютный, яркий цикл разноплановых и разножанровых историй на все случаи жизни! Среди историй цикла читатель найдет и сказки, и фэнтезийные истории, и истории сентиментальные, и даже фантастические. Но все они созданы, чтобы протянуть мостик между разными людьми и показать силу объединения. А еще истории дарят улыбки, порой грустные, но всегда добрые и наполненные надеждой!

МАЛЕНЬКИЙ МИР

Ночная, вязкая тьма постепенно отступала под натиском ласковых, но настойчивых лучей восходящего солнца. Первыми проснулись неугомонные кузнечики, им бы всё трещать да прыгать! За ними подтянулись бронзовки и другая мелкотня. Наконец, стоило солнцу подняться чуть выше, и зашевелились бабочки и мотыльки. Неженки, они ждали, когда слегка подсохнет утренняя роса и нагреется воздух. Однако про первенство я всё-таки наврал: конечно, первыми всегда пробуждаются и начинают свою бесконечную работу трудяги-муравьи. Топот их слаженно двигающихся ножек сотрясает землю задолго до моего пробуждения, а у меня возраст, знаете ли, хочется покоя и тишины, а не шума и возни с самого утра! Затем начинают свою работу их коллеги пчёлы. Они раскатисто жужжат, облетая цветущий луг, и наперегонки с тяжёлыми басистыми шмелями ищут раскрывшиеся цветки без влаги внутри.

И вот солнце поднялось высоко! Оно безжалостно слепит летящих на его лучи, но согревает даже толстенные панцири и надкрылки. Жизнь кипит! Я внутри этой жизни, но, скорее, наблюдатель и философ. Мои темпы и устремления заметно замедлились и сократились, многое кажется мне лишним и затратным, и даже обыкновенная добыча пищи превращается в настоящий подвиг. Оттого есть мне хочется всё реже, а отдыхать побольше и любоваться молодостью, энергией, борьбой, понимая, что я уже вне этой гонки. Ибо я великий созерцатель, я — старый жук.

Теперь я наслаждаюсь плавным катанием земляных шариков, почти бесцельно и безрезультатно, но сам процесс! Я стар, а лапки мои всё ещё цепки и аккуратны! Точность, захват и наслаждение от того, что я могу это делать сам! О, боги, какое это чудо! Я могу, могу! Отчего прежде я не ценил и не радовался этому!? Зачем я так торопился, суетно и бесчувственно перекатывая эти шарики в гонке за первенство среди других самцов? К чему это? Ведь самок оказалось предостаточно, да и считать они совершенно не умеют, как выяснилось! Им, оказывается, совершенно всё равно, сколько я прикачу этих дурацких шариков! Мне никто этого не объяснил, к сожалению, иначе я бы не пыхтел и не надрывался так сильно и так бесцельно! Самкам важен твой бравый вид, уверенность, широко расставленные лапки и натиск! Кто бы мог подумать! А мы зачем-то бежим и катаем эти бесконечные земляные шарики в угоду их прихотям, в которых они сами абсолютно ничегошеньки не понимают! Что ж, теперь я знаю эту великую тайну, этот маленький смысл бытия больших и сильных жуков. Теперь, когда я стар и дряхл! Но мне некому даже передать это знание, не с кем поделиться! Я всё время катал шарики, всю жизнь мыслил только ими. Оттого я не знаю своих детей: ни как они появились, ни как росли, ни как они разлетелись и расползлись кто куда — это мне неведомо. Мои многочисленные жёны нашли себе лучших самцов, помоложе, и вряд ли узнают меня теперь, такого медлительного и пыхтящего. Что до соседей, то разве есть дело глупым кузнечикам и прожорливым божьим коровкам до смысла бытия и до дурацких земляных шариков!? Бедняжки не знают таких категорий: они либо непрерывно что-то грызут, либо распевают на всю округу. Других состояний у них я не наблюдал. Как донести ценную мысль до того, кто непрерывно жуёт!?

Что ж, пойду-ка покатаю каких-нибудь особенно плотных и ароматных земляных шариков, искусства ради. Это всегда помогает мне отвлечься. К тому же, возможно, мне встретится молодой и мечтательный жук, не успевающий за общей гонкой, и я подарю ему несколько своих шариков. Просто так. Тогда ему повезет и он обретет ту самую уверенность, о которой тайно мечтают все самки. Ведь мечтательного всё равно не переделать, и естественный отбор однажды сделает своё дело. Однако с моей помощью он, хотя бы ненадолго, ощутит триумф своей силы и осчастливит какую-нибудь милую жучиху. Может, в этом и есть смысл моего знания? Ощутить прелесть момента и лететь по жизни, широко расправив крылья? Вполне возможно. И, если вечно спешащей молодежи некогда послушать меня, старика, и перенять от меня опыт и знания, то, может, хотя бы мои любовно вылепленные шарики сделают кого-то счастливее. Тогда они, возможно, слегка замедлятся, почувствуют сладковатый запах земляных комков и захотят дарить счастье другим. Возможно, таким вот простым и бесхитростным способом я смогу передать своё знание всем, кто нуждается в нём. Кто знает? Ведь я немного зануда и идеалист! Вы же помните, что я просто старый жук!

Всё-таки жизнь вокруг меня вращается слишком быстро. Стоило мне начать скатывать землю, подцепив премилый кусочек навоза, как на моих глазах откуда-то сверху на соседние травы упала нежно-желтая бабочка с потрепанным крылышком. Подрагивая она крепко вцепилась в упругий, зелёный стебелек всеми своими нежными лапками. Бедняжка часто дышала, испуганно вжавшись в травинки. Я продолжал делать своё дело, но невольно поглядывал на неё. Что-то трогательное и невероятно беззащитное было во всём её облике. В молодости это бы вызвало у меня презрение и разожгло бы мой аппетит. Сейчас я задумался, каково это быть таким созданием и оказаться без крыла? Что бы я делал на её месте? Неожиданно мои размышления были прерваны появлением отряда муравьев. Они патрулировали наш квартал и попутно забирали с собой в муравейник всё, что казалось им интересным. Трудяги тащили еловые иголки, крошки хлеба, палочки, дохлых жучков. Но вот один из них почуял вибрацию ближайшей травинки и вопросительно поднял усики, стараясь понять источник непорядка. В его поле зрения попалась и бедняжка-бабочка. Отчего-то я весь напрягся. Через секунду уже весь отряд знал о подбитой бабочке, и старшина решал, кого командировать на её захват. Шарик выпал из моих лапок: жребий брошен — и я поспешил на помощь лёгкому созданию.

Тяжело пыхтя, я добежал до травинки с бабочкой так быстро, как мог. Однако несколько муравьев, направленных за очередной добычей, уже построились у подножия зелёного стебля. Ещё мгновение, и они ринутся прямо на бабочку! Приняв свою боевую стойку, я угрожающе застучал задними лапками по земле и оглушительно запищал, прищёлкивая пока ещё мощными челюстями. Что ж, певец из меня и в самом деле неважный, но в громкости и производимом эффекте мне нет равных, это точно! Муравьи вздрогнули и хаотично зашевелили своими усиками. «Переговариваются, гады! Запаниковали!» — злорадно подумал я и решительно пошёл на них, продолжая щёлкать челюстями. Муравьи засуетились и, быстро переговариваясь на ходу, ретировались к своему отряду. Победа!

Вот только что мне делать теперь? Караулить бабочку круглые сутки? При таком положении дел она лёгкая добыча для всех и каждого! Эх, увлёкся я бравадой! Но теперь, как отступить? И будет мне сниться эта бедняжка с потрёпанным крылом, разрываемая на части каким-нибудь голодным хищным жуком! Ну, уж нет! И я решительно принялся карабкаться по искомой травинке вверх, попутно уверяя бабочку в моих самых мирных намерениях. Но она дрожала всё больше, а стебелек травинки раскачивался всё сильнее. Отчего же я не пушинка?

Когда до бедняжки оставалось всего каких-то два усика в длину, я почуял, что ситуация может принять критический поворот, ибо травинка выгнулась слишком крутой дугой. Я замер. А затем сделал то, что мне всегда давалось сложнее всего. Точнее, не давалось вовсе. Я попросил её, самыми добрыми словами, какие мне были известны. Попросил перелезть ко мне на спину и крепко держаться. Видно было, что бабочка очень боится, но всё же колеблется в сторону моих решений. Наконец, она решилась и робко двинулась в мою сторону. Боже, какие тонкие лапки! И сама бабочка, невесомое, хрупкое создание, дитя ветра: когда она вскарабкалась на мою спину, я почти ничего не почувствовал. Теперь самое главное осторожно спуститься на землю. Да, воздушные стихии — это определенно не моё! Уверенно себя я чувствую, лишь крепко опираясь на землю всеми своими лапками. Что ж, качающаяся, тонкая травинка и сама мечтала избавиться от меня, поэтому я просто продолжал плавно двигаться, стараясь не смотреть вниз. Вскоре терпение моё было вознаграждено, и мои лапки коснулись долгожданной земли! Как же славно быть жуком и ползать по земле! Прежде я не ощущал этого так остро, как теперь!

Земля, она такая плотная и мягкая одновременно, она принимает и держит нас всех, больших и малых! Она ароматная и хранит все запахи этого дня и всех предшествующих ему. Земля всё помнит, но любит всех одинаково. Поэтому в земляных шариках заключены удивительное счастье и смысл жизни: из них можно построить свой дом, ими можно добиться расположения прекрасной жучихи и, наконец, благодаря им каждый жук ощущает себя сильным и достойным. Хотя тело моё дряхлеет, лапки по-прежнему крепки: в них вся мощь скатанных мною тысячи тысяч земляных шариков. Земля помогает мне оставаться собой! Но что делать с бабочкой!? Земля не её стихия, здесь ей не рады, а самой ей тоскливо, темно и боязно. Как же так вышло, что задача «спасти нельзя оставить» не имеет решения, и правильной запятой никак не вставить?

— Дорогая… эээ… бабочка, теперь я думаю, что делать с Вами дальше… Крылышко, оно может вырасти само? — я обратился к своей пассажирке, тем не менее, понимая всю абсурдность моего вопроса.

Бабочка вздохнула, и до меня будто донесся едва ощутимый порыв лёгкого ветерка:

— Я не знаю… но мне кажется, что ничего нового у меня уже не вырастет… Надменная стрекоза, которая хотела съесть меня, смеялась, что век мой всё равно не долог, а таких как я тысячи… Поэтому… скорее всего, крыла не вернуть… — робко пробормотала она и затрепетала всем тельцем.

— Что ж, значит, не вырастет… Я подумаю, как помочь Вам! А пока хочу подчеркнуть, что таких, как я, тоже тысячи, и всё же для чего-то мы нужны! Нас ровно столько, сколько необходимо Миру, и мы именно таковы, какими нас создала сама природа! Ваше тельце особенно уязвимо, но зато Вы можете летать! — сам от себя не ожидая, я выдал такую страстную тираду.

— Спасибо Вам… — тихо поблагодарила меня бабочка и умолкла.

А я полз и размышлял, как мне быть со спасённой феей ветра. Но пока я наматывал круги по своему кварталу в поисках самого лучшего решения, жизнь сама принялась давать мне подсказки. Сначала на моём пути оказался сломленный кем-то куст каких-то невероятно ароматных цветов. Они благоухали сладко и вкусно и обещали блаженство. Бабочка на моей спине забеспокоилась. Ох, до чего я недогадлив! Должно быть, бедняжка голодна! Следуя своей мысли, я подполз к этому кусту поближе.

— Хотите позавтракать, дорогая бабочка? — учтиво произнес я, гордый собой, словно эти цветы были добыты лично мною.

— Ой, благодарю Вас, очень хочу… — застенчиво отозвалась она с моей спины.

— В таком случае, осторожно перелезайте на вон тот стебель и извольте откушать, а я подожду рядом! — я галантно подсадил её прямо на цветок и почувствовал себя ещё сильнее, чем прежде. Словно я снова стал молодым и мощным жуком!

— Вы очень добры! Если бы не Вы, я бы… меня бы…

— Не беспокойтесь! Расстроенные чувства портят аппетит, а Вам сейчас необходимо подкрепиться и восстановить свои силы! Просто позавтракайте, и я буду рад! — перебил я её полную переживаний речь.

Бабочка молча согласилась со мной и медленно перелезла на сочный стебель. Грациозно вытянув свой неземной хоботок, она принялась жадно пить нектар из ближайшего цветка. Отчего-то я замер и залюбовался её завтраком. Странно, меня никогда не интересовали бабочки… Скажу больше, меня вообще не интересовали другие существа, в особенности столь отличные от меня… Осознание это пронзило меня своей остротой и ясностью. Но тогда получается, я жил лишь для себя, для шариков, для демонстрации своей силы перед другими жуками… Теперь у меня остались лишь шарики, и главная радость от их катания заключалась для меня в самом процессе и в возможности поделиться с теми, кому они нужнее. Сейчас же я нужен этой подбитой бабочке, и мне снова необыкновенно тепло от этой мысли. Значит, я могу не только катать земляные шарики? Как удивительно, воистину старость — время самых неожиданных открытий! Вместо конкуренции и пустого пыхтения в вечной гонке я познал мудрость, вместо одиночества я почувствовал… А что я почувствовал?

Тем временем, бабочка насытилась и радостно замахала уцелевшими крылышками. Они расправились и предстали передо мной во всей красе. Солнечные блики делали их похожими на волшебные паруса. Однажды я видел, как эти огромные существа, люди, запускали такие паруса по нашей речке. Но куда им до крыльев бабочки! Это нежное совершенство, это полёт и свобода, это живое воплощение мечты! Хм, ну меня и занесло… Но, пожалуй, это всё-таки близко к истине!

Вернувшись в своих мыслях на землю, я ласково позвал бабочку к себе. Я пообещал, что мы ещё вернёмся к этим цветам, пока они не завяли и не утратили своей свежести. Бабочка доверчиво перелезла ко мне на спину, и мы продолжили наше путешествие без цели и конца. Сколько я ещё буду так ползти?

Тем временем, приближался знойный полдень. Воздух звенел от движения, света и бесконечных бабочек, пчёл и жуков, и лишь на земле, в тени трав и стеблей было спокойно и тихо. Бабочка грустно вздохнула где-то там, на моей спине. Ведь ей хотелось туда, где жизнь кипит, где ветер резв, а крылышки переливаются на солнце. Здесь всё ей напоминало тлен и безысходность, здесь её крылышки повисали ненужными тряпочками, а хоботок оставался плотно свёрнутым. Наконец, я задумался, как и чем лучше всего помочь моей новой знакомой, а не просто самому красиво выпутаться из этой странной ситуации. Вдруг мне на глаза попалась паутина, и я сразу же вспомнил о своём знакомом пауке Жорике. Забавно, что и у меня есть имя, но меня так давно никто не звал, что я и позабыл о нём… Наверное, бабочку тоже как-то зовут, а я и не подумал узнать, вот невежа! Но, главное, теперь разыскать Жорика. Он поможет, я уверен! Однако хорошо бы он не съел мою бабочку, нужно ему сразу как-то обозначить. Мою бабочку. Вот именно так я и подумал. Отчего же она моя? И что это значит «моя»? Задумавшись я резко сменил направление движения, и, кажется, бабочку начало раскачивать, оттого она забеспокоилась и запищала своим тонюсеньким голоском. От этого звука я моментально очнулся и замер.

— Простите, бабочка, я задумался, как Вам помочь и вспомнил вдруг о своём знакомом! Он паук, он Вам поможет! — извинился я сбивчиво.

— Паук!? Он же меня съест! Так вот для чего Вы меня спасали и возились со мной! Для своего друга паука! — бабочка возмутилась так громко, что я едва узнал её голос. Пытаясь слезть с моей спины, она неловко скатилась на землю.

— Что Вы, нет! Он поможет Вам обвязать потерянное крыло! Почему Вы так подумали обо мне? — теперь пришла моя очередь возмущаться.

— С чего Вы взяли, что он согласится, а не съест меня без лишних рассуждений!? И почему я должна Вам верить!? — возмущенная бабочка словно обрела второе дыхание. Крылышки её восстали, лапки решительно выгнулись, а хоботок трепетно подрагивал от всякого её слова. Она была необыкновенно хороша в эти мгновения! Странно, прежде мне нравились жучихи, ладно скроенные и плотно сбитые, с твёрдым, блестящим панцирем.

— Я не дам Вас в обиду! Я так решил! Почему это моего слова Вам недостаточно? — недоумевал я.

— Потому что я Вас совсем не знаю! Может, Вы — коварный похититель слабых бабочек!? — резко ответила она и поплелась куда-то, спотыкаясь о песчинки.

— Стойте! Вам тут нельзя так ходить! Вас съедят! И хотел бы я это сделать, давно бы сделал! Сразу после муравьёв! Подождите же! — запыхавшись кричал я ей вслед.

Вот ведь жизнь, непредсказуемая штука! Я, почтенный жук, бегу на всех парах за эфемерной обиженной бабочкой с порванным крылышком! Навстречу мне попалась парочка соседей, которые недоуменно покрутили усиками, глядя на мою погоню. Смешливая божья коровка захихикала с земляничного листа. Но мне было всё равно. Я бежал и бежал, без оглядки. Вскоре я догнал беглянку и принялся уговаривать её пойти, то есть поехать на мне. Она понуро свесила крылышки и нехотя слушала меня.

— Вот увидите! Жорик сделает всё аккуратно и хорошо, ему можно доверять! Я буду рядом! Ведь как Вы, без крылышек!? — взволнованно вещал я.

— Вы даже не знаете моего имени, а я не знаю Вашего! Для меня Вы просто жук, который зачем-то спас меня и который хочет, чтобы я ему доверяла, вот так вдруг! — её голосок звенел серебряным колокольчиком.

— Всё так, Вы правы… Я сегодня сам силился вспомнить своё имя, никто давно не звал меня по имени, знаете, и я с трудом вспомнил его… А затем подумал, что Вас тоже как-то зовут! Я — Кондратий, а Вы? — отчего-то я разволновался.

— Меня зовут Мелисса, — скромно ответила бабочка.

— Какое красивое имя! Жаль, я не спросил Вас раньше! — восхитился я.

— Благодарю… мама отложила нашу кладку под листьями мелиссы лимонной, и из неё осталась только я… Но вот, я стала бабочкой, а пролетала совсем недолго… Теперь уж полёты мои кончились… — печально поведала она мне.

— Подождите, рано сдаваться! Мы же ещё ничего не попробовали! — бодро возразил я и присел пониже, чтобы моя спутница смогла поудобнее устроиться на моей спине. Она колебалась мгновение, а затем облегченно вздохнула и всё-таки вскарабкалась по моим надкрылкам.

Довольный я весело зашагал по песчаной аллее под сенью ромашек. Меня переполняло доселе неизвестное мне чувство собственной значимости и нужности. Силы мои только прибывали, и я снова ощутил в себе энергию молодости. Это было так волнительно, что я даже слегка подпрыгнул. Бабочка охнула, и оттого я снова перешел на плавный шаг. Ради неё мне хотелось стараться снова и снова! Что со мной?

А вот и Жорик. Сидит себе под листом, потирая лапки, а в паутине, растянутой между стеблями, трепыхается пара мелких мушек.

— Привет, Жорик! Я к тебе за помощью! — решил я сразу перейти к делу, но каждый, как известно, видит всё со своей колокольни.

— О, Кондратий, дружище! Я смотрю, ты с угощением пожаловал! — обрадовался Жорик.

— Нет-нет, это не угощение! Это моя… эээ… подруга, и ей нужна твоя помощь! — поспешил я разубедить его.

— Как это!? Друг мой, с каких это пор ты дружишь с бабочками? — возмутился Жорик.

— Вот с этих самых, дорогой мой. Так ты поможешь? — настаивал я.

Паук Жорик тяжело вздохнул:

— Это испытание нашей дружбы, да? Или силы воли? Я постараюсь сделать всё, что могу… Ну, хорошо, бабочку не обижу! А вообще, что стряслось-то?

— Я знал, что могу рассчитывать на тебя, друг! — с гордостью ответил я. — На бабочку напали и потрепали одно крылышко, и теперь она не может летать. Я подумал, может, ты придумаешь, как помочь ей? У тебя ведь паутина и опыт, а, Жорик?

— Что ж поделаешь с тобой, Кондратий, помогу, чем смогу… Веди сюда свою бабочку! — грустно проговорил Жорик.

— Кондратий, я боюсь… Вы ведь не оставите меня одну с…? — пролепетала испуганная бабочка.

— Конечно, не оставлю, не бойтесь! — пообещал я ей.

Остаток светового дня прошёл в работе. Я держал Мелиссу за лапку и беззаботно болтал с Жориком. Паук был немногословен и очень сосредоточен. Он оплетал, скреплял, соединял. Откуда-то нашелся обрывок крыла другой бабочки, и Жорик трудился искусно и кропотливо, вживляя его в крылышки Мелиссы. Я же поддерживал дружелюбную и непринужденную атмосферу: моя болтовня успокаивала бабочку и напоминала пауку о том, что сейчас он друг и лекарь, а не кровожадный хищник. Вскоре операция была завершена. Жорик отполз и критически осмотрел своё творение.

— Ну, что же, бабочка, Мелисса, взмахни-ка крылышками! Нужно оценить прочность и целостность! — попросил он бабочку.

— Давайте, Мелисса, смелее! Я рядом! — подбодрил я её, а про себя подумал, до чего же комично смотримся мы все: волосатый суровый паук, массивный жук и хрупкая, пестрокрылая бабочка. Разве есть что-то общее между нами? Едва ли. Но всё-таки мы вместе, мы нужны друг другу, и сейчас мы все словно стали больше, чем просто паук, жук и бабочка. Что-то большое и тёплое собрало нас вместе. Я чувствую!

Мелисса неуверенно поднялась на лапки и плавно расправила крылышки. На месте оборванного красовалось нежно-голубое крылышко мотылька-однодневки, оплетенное ажурным кружевом тончайшей паутины. Бабочка легко взмахнула крылышками и поднялась в воздух. Мы с Жориком смотрели на неё, не отрываясь. От зрелища легко и счастливо парящей бабочки у нас захватило дух. Она порхала меж стеблей, поднимаясь всё выше и выше. Вскоре бабочка почти пропала из поля нашего зрения, мерцая светлым пятнышком над травами и цветами, а на её крылышках играло заходящее солнце.

— Отличная работа, друг, спасибо тебе! — я поблагодарил Жорика и тепло похлопал его лапкой по мохнатой спине.

— Да, работёнка была непростая! Умеешь ты озадачить, Кондратий! Как ты теперь? — кряхтя произнёс Жорик.

— Как я? Да как прежде! Ведь жил же как-то? А сейчас мне гораздо приятней! Я кому-то нужен, я помог такой красивой бабочке, и как-то всё не зря, правда ведь?

— Наверно… Раньше я не думал о том, нужен ли я кому-то… Оказывается, мои лапки могут не только ловко оплетать добычу и разрывать её на части… Я могу что-то создавать! Возрождать из небытия! — задумчиво произнес мой паук.

Мы долго ещё рассуждали с Жориком о всевозможных смыслах жизни и о значимости различных явлений. Наверно, мы могли бы философствовать так бесконечно. Но нежный, хрустальный голосок не дал нам кануть в пучины демагогии.

— Кондратий, Жорик, смотрите! Я лечу! Крылышки работают! Я могу! — наша бабочка смеялась и плакала от радости.

Она грациозно помахала крылышками, зависнув в воздухе, неподалёку от нас, а затем приземлилась совсем рядом.

— Вот видите, Мелисса! А Вы говорили, что никогда уже не полетите! Жорик — просто волшебник, правда же? — торжествующе подметил я.

— У меня нет слов, Кондратий, Жорик! Спасибо! — ликовала она, и её изящный хоботок дрожал от волнения.

— Скажите на милость, как мне теперь есть бабочек после этого? — мрачно спросил Жорик. Теперь, когда я знаю, как они прекрасны, как трепетна их душа? Теперь, когда я увидел, как они хотят жить и летать!?

Мы с Мелиссой недоуменно переглянулись. В самом деле, как? Однако решать, слава Богу, не нам.

— Ладно, чего врать самому себе! Значит, теперь я не ем бабочек! Пора, что ли, ремонтную мастерскую открывать, за дохлых мушек в качестве платы… — резюмировал Жорик, будто споря сам с собой.

— Жорик, ты растёшь в моих глазах! — проговорил я и с уважением посмотрел на друга.

— Да я сам в своих расту! — гордо ответил он и накинул свою кожаную косуху.

— Тебя подбросить до дома? — предложил я, заводя свой байк.

— Нет, друг, я, пожалуй, пройдусь, обмозгую кое-чего! Спасибо за идею! — небрежно бросил он, запер операционную и вышел с нами на улицу.

Светлые волосы Мелиссы светились в блеске уличных фонарей, а новая кисть сверкала драгоценностью. Она была прекрасна! Молодая, нежная, счастливая!

— Вас подвезти, девушка? Или Вам тоже нужно подумать? — вкрадчиво предложил я.

— Подвезите, пожалуйста! Мне понравилось кататься на Вашей спине! И, может, я угощу Вас двоих чем-нибудь? Хотите? — просто сказала она, всё ещё светясь от радости.

— Я пас, ребята! Мне нужен воздух и одиночество! Меня ты и так угостила новой идеей, которая, возможно, изменит мою жизнь! Счастливо! — махнул нам Жорик и растворился в летнем вечере.

— А Ваш друг-патологоанатом не так и страшен! Он удивительный! Если бы не он, прощай художественный конкурс! — задумчиво проговорила Мелисса.

— Да, Жорик — огромной души человек! Повезло нам! А конкурс, Вы бы и левой научились рисовать, вот я уверен! Как Вы расписали ту стену протезом! Да я бы обычными руками ТАК никогда б не смог!

— Вы так верите в меня и так заботитесь… Мне… не хватало этого… но я должна привыкнуть… Знаете, мне совсем не хочется с Вами расставаться, а Вам? — тихо сказала она.

— И мне не хочется! Но на кой Вам сдался седовласый рокер, ума не приложу! — страстно ответил я.

— Просто Вы рядом, по-настоящему… и такой… мой… Хотите смузи? — трогательно предложила Мелисса.

— Эх, эдак я и вовсе стану веганом, как ты, крошка! Но в бар мы с тобой точно не поедем, так что, пожалуй, хочу! С тобой я готов рискнуть и выпить то, что ты называешь смузи! — засмеялся я и надел на неё мотоциклетный шлем.

В самом деле, жизнь — удивительная штука, и подарки её зачастую во много раз превышают наши ожидания! Так что теперь только смузи вместо виски!