Расследования Берковича 2 (сборник)

Павел (Песах) Амнуэль (1998)

Сборник отличных, остросюжетных и действительно интересных рассказов, публиковавшихся в разные годы в периодической печати Израиля. Все эти произведения вышли из-под пера признанного мастера, известного в России преимущественно в жанре фантастики. Однако П.Амнуэль немало сделал и на ниве детектива.

Выстрел в упор

Рано утром Беркович проснулся от грохота и решил спросонок, что в квартире началась пальба. Он приподнялся на локте и готов был уже вскочить на ноги, но в это время за окном полыхнула молния, и Борис, успокоенный, повалился на бок. Господи, всего лишь гроза… Странная нынче стояла погода — днем парило, как в бане, а ночью с моря начинал дуть прохладный ветер и на набережной появлялись толпы тель-авивцев, желавших охладить мозги после немыслимо трудного дня. К утру ветер утихал, и город опять превращался в сауну. Может, сегодня, после грозы, все будет, наконец, иначе?

Сон пропал, и Борис начал думать о том, что сегодня пойдет с Наташей в кино. Поссорились они еще на встрече Нового года, который в Израиле целомудренно именовался праздником Сильвестра. Чем католический святой Сильвестр лучше католического же Санта Клауса, Беркович понять не мог, да и не старался. Почему Наташа на него обиделась, он сейчас уже не помнил, но не разговаривали они почти четыре месяца, помирившись только перед наступлением Песаха. Сегодня Борис собирался повести Наташу смотреть «Титаника» и очень надеялся, что первый за две недели выходной пройдет без происшествий и размолвок.

К вечеру около Синематеки собралась толпа израильтян, желавших поучаствовать в давней трагедии и утонуть вместе с фешенебельным лайнером. Билеты Борис купил в предпоследнем ряду, и фильм Наташа смотрела, опершись на его руку, что Берковича вполне устраивало. Его бы устроила и последующая прогулка по набережной, но ведь полного счастья на свете не существует, и кому, как не сержанту полиции, знать об этом?

Сотовый телефон затренькал, когда корма «Титаника» уже скрывалась под водой.

— Почему ты его не выключил? — спросила Наташа, не отрывая взгляда от экрана.

— Не имею права, — вздохнул Борис, — вдруг что-то случится, инспектор с меня шкуру спустит…

Звонил, естественно, Хутиэли.

— Сержант, — сказал он, — если ты дома, я вышлю патрульную машину. Если нет…

— Я в Синематеке, — признался Беркович, — смотрю фильм.

— С Наташей? — догадался инспектор. — Сколько осталось до конца?

— До конца фильма минут десять. До конца свидания, думаю…

— Ничего, Наташа тебя простит. Машина будет ждать у выхода. Поедешь в Южный Тель-Авив, там один болван убил другого.

— От жары, наверное, — сказал Беркович и выключил аппарат.

— Опять мне придется ехать домой одной, — пробормотала Наташа. — Не нужно было мне с тобой мириться. Утонуть спокойно не дадут.

— Переселяйся ко мне, — сказал Беркович, — и все проблемы решатся.

— Это что, предложение? — изумилась Наташа. — Однако, время ты выбрал… Вернись к нему после того, как закончишь расследование, хорошо? Если, конечно, не забудешь.

— А ты мне напомни.

— Никогда!

Машина действительно ждала в переулке у выхода из кинотеатра. За рулем сидел патрульный Фадида и слушал по радио марокканские мелодии. Наташа махнула Борису рукой и поспешила к автобусной остановке, а Фадида помчался по улице Карлебах, будто убитого еще можно было спасти.

Дом, где произошла трагедия, был огромным многоквартирным монстром, одним из многих, что выросли в этой части Тель-Авива в последнее десятилетие. Квартиры здесь были довольно дорогими, и большинство хозяев сдавало их внаем. Возле дома, где произошла трагедия, стояла толпа зевак, две полицейские машины с мигалками и скорая помощь. Беркович поднялся на лифте на пятый этаж в сопровождении Ноама Лившица из следственной бригады.

— В полицию позвонил приятель этого Арика Зингера, — рассказывал Лившиц по дороге. — Они договорились вечером встретиться, приятель — его зовут Шимон Вингейт — немного запоздал. Разговор у них должен был быть не из приятных — о женщине. Когда Вингейт вошел…

Рассказ пришлось прервать, потому что лифт остановился, и Беркович вышел на площадку пятого этажа. Дверь в квартиру Зингера была открыта настежь, из кухни доносились голоса, и Беркович направился прямо туда. За столом сидел молодой мужчина с длинной косичкой по последней моде. Перед Вингейтом — наверняка это был он — стоял незнакомый Берковичу полицейский, так и ждавший момента, чтобы передать подозреваемого с рук на руки представителю криминального отдела.

Беркович представился, сел перед Вингейтом, вытер шею платком — в квартире было жарко, кондиционер не работал.

— Расскажите с самого начала, — предложил он. — Я хочу услышать о том, что случилось, прежде чем осмотрю место, где все произошло.

— Это была необходимая самооборона! — воскликнул Вингейт. — Я не собирался его убивать! Просто он напал на меня, и мне ничего не оставалось…

— Этот молодой человек, — вмешался полицейский, — стрелял в хозяина квартиры из своей «беретты».

— А до того Арик выстрелил в меня! — воскликнул Вингейт. — Слава Богу, не попал, вот мне и пришлось… Он бы меня убил — точно!

— Вы повздорили? — спросил Беркович. — В чем причина?

— Сарит — вот причина, — мрачно сказал Вингейт. — Она встречалась с Ариком три года, а потом ушла ко мне. Арик не мог этого простить — ни ей, ни мне. Говорил, что убьет нас обоих. Я не принимал этого всерьез, знаете, когда много кричишь, все в крик и уходит… Но постоянное напряжение… С этим нужно было кончать, я позвонил вчера Арику и сказал, что пора поговорить, я буду у него в восемь. Тот выругался и бросил трубку… Я пришел как и сказал…

— С пистолетом за поясом, — вставил Беркович.

— Я всегда хожу с оружием! — вспылил Вингейт. — Я работаю на территориях, у меня есть разрешение!

— Это верно, — вставил полицейский, стоявший в дверях и слушавший разговор, — мы проверили это сразу. У Вингейта разрешение есть, а у Зингера его не было.

— Вот именно! — воскликнул Вингейт. — Я и не подозревал, что Арик купил пистолет! Я пришел, мы начали разговаривать сначала довольно мирно… Мне даже показалось, что он уже примирился с тем, что Сарит к нему не вернется. Потом… Я не помню, почему он вспылил… Вижу, он бросается к ящику…

— Какому ящику?

— Ну, в салоне, там стоит секретер… Открывает ящик, вытаскивает этот чертов пистолет и стреляет… Господи, как я испугался, не буду врать! Пуля взвизгнула у меня над ухом и попала в стену. Я ничего не соображал, только видел, что сейчас Арик выстрелит во второй раз и… В общем, я выхватил свой пистолет… И все. Он упал, как подкошенный… Я постоял минуту, приходя в себя, а потом позвонил в полицию. Трубка телефона в салоне — единственное, что я трогал в этой квартире до того, как появились полицейские.

— Хорошо, — кивнул Беркович, — вы посидите здесь, а я осмотрю салон.

Он вышел из кухни, оставив Вингейта размышлять о тщетности человеческой жизни. В салоне эксперт Марк Зайдель уже закончил работу, фотограф Брискин складывал аппаратуру, а два санитара стояли в дверях, готовые вынести тело. Беркович обошел лежавшего навзничь мужчину. Руки Зингера были раскинуты, пуля попала ему в грудь, пистолет лежал на полу около правой ладони.

— На рукоятке отпечатки пальцев только одного типа, — сказал эксперт. — Точно пока не скажу, но полагаю, что это отпечатки самого Зингера… Посмотрите сюда, сержант, вот след пули.

Беркович поднял голову — в стене неподалеку от входной дверью на уровне чуть выше человеческой головы была свежая царапина.

— Пуля срикошетировала, — сказал эксперт, — и сильно деформирована. Я взял ее для исследования.

— Если бы Зингер попал в Вингейта, — задумчиво произнес Беркович, — то ранил бы его в живот, судя по направлению движения пули, верно?

— Да, — согласился эксперт. — Зингер выстрелил, не успев поднять пистолет до уровня глаз — от пуза, как говорится. Видно, что не рассуждал, действовал импульсивно.

— Конечно, — согласился Беркович. — А где лежало оружие?

— Вот в этом ящике, — кивнул эксперт в сторону секретера.

— Вы осматривали ящик? — спросил Беркович.

— Естественно, — сказал эксперт. — Кроме пистолета, Зингер хранил там инструкцию от телевизора, неоплаченные счета за телефон и свет.

— Вы закрыли ящик?

— Я вернул все в прежнее положение.

— Понятно, — протянул Беркович. — А перчатки? Вы не видели перчаток?

— Каких перчаток? — нахмурился эксперт. — Я ведь обыском тут не занимался, это не мое дело.

— Безусловно, — согласился Беркович. — Я сам поищу.

— О каких перчатках вы говорите? — спросил эксперт. — На убитом перчаток быть не могло. Вингейт тоже был без перчаток, на его пистолете следы его пальцев.

— Естественно, — кивнул Беркович. — Картина ясная, верно?

— Вполне, — сказал эксперт. — Если у вас нет возражений, сержант, я дам распоряжение унести тело.

— У меня нет возражений, — покачал головой Беркович. Он подошел к секретеру, выдвинул ящик, тот оказался довольно тяжелым и ходил в пазах туго. Внутри действительно лежали бумаги, о которых говорил эксперт. Собственно, Беркович и не ожидал обнаружить что-то иное. Он задвинул ящик, постучал по ручке костяшками пальцев, произнес «м-да» и пошел на кухню продолжать разговор с Вингейтом.

Тот сидел в той же позе, в какой Беркович его оставил.

— Вы понимаете, надеюсь, — сказал сержант, — что отвечать по закому вам все равно придется. Если вы действовали в пределах необходимой самообороны, суд обвинение снимет.

— Я знаю, — мрачно сказал Вингейт. — Кошмар…

— Только один вопрос, — вздохнул Беркович. — Куда вы дели перчатку?

— Какую перчатку? — вскинулся Вингейт, и Беркович понял, что попал в точку.

— Ту самую, которая была на вашей руке, когда вы стреляли в стену из пистолета Зингера, — пояснил он. — Давайте не будем играть в прятки. Перчатку все равно найдут, вы ведь не могли ее унести и выбросить. Скорее всего, она окажется в мусорном ведре.

По взгляду Вингейта Беркович понял, что и на этот раз оказался прав.

Полчаса спустя, сидя в кабинете инспектора Хутиэли, сержант излагал свою версию убийства:

— Вингейт наверняка все обдумал заранее, он знал, где приятель держит оружие, и потому ссору устроил именно в салоне. Выстрелил в Зингера, убил его наповал. Потом надел перчатку, достал из ящика пистолет хозяина, выстрелил в стену — в ту сторону, где минуту назад стоял сам… Вложил оружие в ладонь мертвого уже Зингера… Машинально закрыл ящик секретера. Вот это его и сгубило, инспектор!

— Да, я понимаю, — сказал Хутиэли. — Если бы все происходило так, как описывал Вингейт, ящик остался бы открытым. У Зингера просто времени не было закрывать ящик…

— Перчатка действительно оказалась в ящике, — заключил Беркович. — Только не для мусора, а для грязного белья.

— А фильм? — спросил инспектор. — Фильм был интересным?

— Ерунда, — покачал головой Беркович. — Не люблю утопленников…