Полудницы

Павел Волчик, 2020

В жарком мареве плывут огненные силуэты. На полях остаются выжженные следы. В мирном крае Адыгеи поселяется с женой и детьми бывший военный хирург. Тревожные слухи о загадочных существах, блуждающих по округе, мало волнуют доктора, но исчезновение дочери заставляет его броситься в погоню за таинственными силуэтами. В поисках ребенка доктору помогает отряд случайных добровольцев: Азим – местный библиотекарь, его внук Дэн и Гульшан – врач местной больницы. Вскоре им открывается, что дочь доктора – не единственный пропавший ребенок. Преследуя горящие фигуры, поисковый отряд пересекает горные реки, спускается в глубины древних курганов и сталкивается с грозными силами, стоящими за появлением полудниц. Победитель в номинации «Остросюжетный роман» Национальной молодежной литературной премии 2021.

Глава 5

Курган Скачек

Джип свернул с трассы на проселочную дорогу к Мирному. По сторонам проплывали до скуки знакомые пейзажи. Дэн вздохнул и отвернулся от окна.

Оставаться посреди поля на такой жаре было равносильно самоубийству. Поэтому дедушка позвонил в полицию и описал примерное местоположение, где остановился трактор. Азима в округе хорошо знали, ему доверяли, и потому после длинного и тяжелого дня пассажиры джипа могли оставить злополучное место и вернуться домой.

Когда они уезжали, Дэн смотрел в зеркало заднего вида: какое-то время там виднелся трактор, замерший посреди пшеничного поля. Слабый ветерок волновал ниву, она двигалась, как живая, и сложно было поверить в то, что внутри железной коробки, опрокинув голову на грудь, сидит мертвый человек.

Дедушку они высадили возле дома. Он долго уговаривал парня не докучать доктору. Говорил, что Илий устал и ему нужно побыть с семьей. Но Дэн остался в машине. Он знал, что Елена всегда расстраивается, когда ее мужа долго нет. И парню казалось, что он по-дружески поможет Илию, если пойдет вместе с ним.

Доктор тоже чувствовал, что так будет лучше. Но только Дэну, а не ему.

Парень тяжело вздохнул — ему явно хотелось выговориться. Он молчал уже целые две минуты.

Илий едва улыбнулся. Дэн поднял брови:

— Над чем это вы смеетесь? Как вы вообще можете смеяться после того, что мы видели?!

— А что мы видели?

— Труп посреди поля. Какую-то тварь, которая пыталась убить моего деда.

— С чего ты взял, что она хотела убить твоего деда?

— Она ведь убила этого тракториста…

— Разве? Я этого не видел.

— И это вас насмешило?!

— Нет, не это. Просто сегодня днем ты сказал, что хочешь стать хирургом…

— И что? — парень недовольно поерзал на сиденье.

— Болезни, раны и смерть — всего лишь часть нашей работы.

Дэн насупился.

— Нельзя к этому привыкнуть, спятить можно, если к такому начнешь спокойно относиться!

Илий повернул руль, машина ушла вправо и поехала по грунтовой дороге с горы.

— Именно поэтому, — сказал он, — каждый раз, делая операцию, я боюсь провала. Жутко боюсь кого-нибудь убить или сделать инвалидом. Я волнуюсь так, словно за плечами у меня нет никакого опыта.

Парень вытаращил глаза.

— И это вам не мешает?

— Это мне помогает сосредоточиться и делать свое дело с максимальной отдачей.

Дэн положил ладони на затылок и расставил локти в стороны.

— Я уже убедился в том, что вы крутарь. Я даже глядеть не мог на тот ожог на ноге, а вы его с таким невозмутимым видом рассматривали! Прикольно быть взрослым и уверенным в себе. Но только я не думаю, что лет эдак в сорок-пятьдесят я перестану бояться ран и мертвецов.

— Мертвецы совсем не опасны, — сказал доктор и добавил тихо: — По сравнению с живыми.

Когда джип подъехал к дому Илия, солнце начало медленно клониться к закату.

Они вышли из машины и пошли через двор. Воздух все еще оставался сухим и душным. Лужайка напоминала поле битвы: по ней были разбросаны игрушечные машинки, мячики разных размеров, динозавры и ведерки с лопатками и граблями. В тени валялся перевернутый детский горшок.

Дэн тревожно поглядел на доктора. Но лицо Илия сохраняло спокойствие, видимо, это было делом обычным — такой беспорядок. Доктор периодически наклонялся и поднимал что-нибудь с земли, каким-то автоматическим заученным движением.

Со стороны крыльца слышались детские голоса, визг, смех и плеск воды.

Дэн понял, что сильно хочет пить.

Елена подняла голову, вздрогнула и поднялась, когда они появились из-за дома. Ее руки были мокрыми по локоть, с пальцев капала вода. Дети резвились в надувном бассейне, и под вечерним солнцем их маленькие тела казались розовыми и вместе с тем прозрачными. Они напомнили Дэну каких-то волшебных существ из страны, где фрукты и цветы ходят на ножках и разговаривают.

«Волшебных существ… — вяло подумал парень. — Волшебных существ на сегодня хватит…».

Доктор бодро поздоровался. Он обнял Елену, а она в ответ едва коснулась его плеч, так, как будто не верила, что он вернулся. Она выглядела очень усталой.

«И ее доконала эта жара…».

Пес на крыльце весело заколотил хвостом и принялся скулить, завидев хозяина. Гоша и Зарина полезли вон из бассейна. Дети закричали высокими голосами, когда увидели, что Илий пришел. Дэн даже закрыл уши от визга.

Дедушка с бабушкой воспитывали его с малых лет. Парень почти не помнил своего отца.

«Интересно, — подумал подросток, — я так же визжал, когда папа приходил домой?».

Азим ничего не рассказывал о родителях, хотя вопросов у Дэна было море. «В свое время все узнаешь», — загадочно отвечал дед. Но парень так устал ждать «свое время», что перестал спрашивать.

Ему нравилось бывать у доктора. Илий подшучивал над ним, но никогда не лез с наставлениями, Елена была с ним ласкова и смеялась над его шутками. Полюбил он и малышей: старший, Гоша, видел в нем какого-то героя, когда Дэн катал его на велосипеде, Зарине нравилось сидеть у парня на коленях, зажимать пальцами его нос и смотреть, как он раздувает щеки.

— Почему ты не предупредил? — Елена теребила пальцами полотенце, в ее голосе слышалась досада.

— Я забыл телефон, — сказал доктор. — Срочный вызов, в Заречье был пожар…

— Какой вызов? Ты же больше не работаешь…

Дэн решил вмешаться.

— Это мы попросили Илия помочь. Я и дедушка. Горела больница, и мы не знали больше ни одного врача в округе. Он помог там одной старухе…

Она бросила на парня пристальный взгляд, и Дэн замолк. Елена сказала доктору:

— Нужно поговорить наедине. Идем.

Илий вздохнул — он так и стоял с детскими игрушками в руках, которые поднял с лужайки. Он посмотрел на бассейн, куда уже вернулись дети, потом на Дэна.

— Я посмотрю за ними, — сказал парень как можно веселее. — Идите!

Он сел на табурет, и Зарина сразу протянула ему мокрый пластмассовый кораблик.

Она была похожа на ангелочка — со светлыми кудрями, маленькими ладошками и круглым животиком. Только на шее и на локтях у нее виднелось несколько красных пятнышек с сухой кожей по краям. Дэн как-то спросил доктора — что это? Илий ответил — кожное заболевание. У него еще было какое-то «собачье» название, но парень не запомнил. Он спросил у Илия, больно ли от этого малышке, и доктор сказал, что сейчас нет, но когда она станет старше, это будет доставлять ей некоторые неудобства. Так и сказал: некоторые неудобства.

Дэн спросил, заразно ли это. И доктор сказал, что нет, не заразно.

«Несправедливо, — сказал тогда Дэн, — что такие малявки болеют».

Зарина пока знала всего несколько слов, да и то произносила их на понятном одной ей языке. Большую часть времени она объяснялась жестами.

Гоша сидел на бортике бассейна и выстраивал в шеренгу резиновых динозавров. Мина у него была такая, как будто от этого зависела судьба мира.

После ухода родителей дети затихли, и Дэн слышал обрывки разговора в прихожей за приоткрытой дверью:

–…сложно было взять телефон?

–…аптечку… мы спешили…

«Почему она ругается? — удивлялся Дэн. — Он людям жизни спасает, а она ругается».

Но послышался какой-то странный чмокающий звук, и голос Елены стал звучать мягче, хотя по-прежнему оставался обеспокоенным.

— Соседки говорят… и в новостях… пожары и разные слухи… то ли учения, то ли военные действия…

–…слышал… ты же знаешь, у страха глаза велики…

— Послезавтра я еду в Майкоп… — голос Елены заглушил плеск воды, когда Гоша решил кинуть в бассейн первого динозавра. — … посидеть с детьми.

— Хорошо, — ответил Илий.

Вечером они вместе ели арбуз и дыню и смеялись над тем, как Гоша собрал из черных косточек армию и повел ее на битву с белыми косточками.

На этой уютной кухне события уходящего дня казались дурным сном. Дэн почти забыл о слепой старухе с ожогом, о светящемся сгустке света и о мертвом водителе в поле.

Только по дороге домой, когда солнце уже село и на небе замерцали первые звезды, он снова вспомнил о человеческом лице, которое едва различимо видел сквозь затемненное стекло машины. По телу пробежал холодок.

Ноги сами понесли его вперед. Парень запрещал себе смотреть по сторонам. Изогнутые деревья и кусты напоминали ему каких-то старых ведьм и чудовищ.

Он закрыл калитку на крючок, как будто забор мог спасти его от всех ночных страхов. Возле двери, под половиком, руки быстро отыскали ключ, оставленный дедом.

Дэн тихо прошел по скрипящим половицам в дом, поднялся по лестнице и лег на свою кровать. Его сразу сморило в темноте, глаза начали слипаться. Но любопытство пересилило сон. День был таким насыщенным, что Дэн ни разу не залез в свой смартфон. Парень потянулся к тумбочке и провел по экрану старого, подержанного устройства. Он выменял его на городском базаре у туриста на два наконечника от стрел, которые нашел на берегу реки. Древние находки очень заинтересовали туриста, а у Дэна они все равно болтались в кармане без дела. Старенький смартфон работал медленно, но там было несколько игр, и еще иногда работал интернет.

Дед просил его не тратить средства без надобности и не торчать сутками в сети.

Парень ввел в поиске «полудница» и наугад открыл пару картинок. На одной он увидел старую гравюру, где над косарем, сморенным жарой, склонилась девушка в сарафане и венке из ромашек. Косарь уронил голову на грудь, а она развевала над ним густые волосы.

На второй картинке на парня уставилось уродливое лицо с высоким лбом и темными глазницами. Белое легкое платье было порвано, худые плечи обтянуты серой кожей. Она стояла посреди ржаного поля и ждала. Не его ли?

Дэн поспешно выключил экран, отложил смартфон в сторону и закинул руки за голову.

Он лежал в темноте и думал о том, что это не так уж плохо, если к тебе приходит пышущая жаром красивая русая женщина с васильковыми глазами в белом полупрозрачном платье. Но тут же вспомнил вторую картинку, сильный ожог на ноге, поморщился и перевернулся на бок. В комнате забыли проветрить. Душно. Он с головой закрылся простыней, спрятался от всего мира.

Ему казалось, что скоро произойдет что-то страшное, но одновременно радовала мысль о том, что, может быть, привычный уклад жизни от этого изменится.

Мысли начали путаться, перед глазами поплыли оранжевые круги…

…На него смотрели тысячи глаз. Сотни зрителей собрал на своих склонах Великий курган — курган Скачек. У подножья толпились попрошайки, хромые и собаки. Между ними с криками носились дети. Солнце заливало широкую равнину, сплошь истоптанную конскими копытами.

У родника, бившего неподалеку, мельтешили черпальщики. Они наполняли глиняные сосуды с лямками, которые надевались на спину, после чего поднимались вверх по склону. Один продавец воды наклонял сосуд, а другой садился на колено, терпеливо ожидая, когда первый наполнит протянутые чаши. За воду платили фруктами и сыром, иногда бронзой.

Ближе к вершине кургана смуглые красивые женщины поблескивали золотыми браслетами и серьгами в ушах и носу.

Свет отражался от узорчатых копий воинов, от рукояток коротких обоюдоострых мечей, украшенных драгоценными камнями.

Бойцы стерегли на вершине Вождя.

Пахло навозом, уксусом и лошадьми. Наездники покрикивали на животных. Порой налетал ветер, сдувая знойный застоявшийся воздух и принося с собой запахи полевых трав и цветов. Гул тысячи голосов не смолкал ни на минуту.

Парень подошел к своему гнедому скакуну. Лоснящиеся бока коня поблескивали на солнце и отливали медью. Ноздри с силой выдували воздух. Он покосился на хозяина, и с края глаза полумесяцем обозначился белок.

Парень не знал, почему выбрал этого коня и почему считал его своим. Он коснулся черной гривы, конь потоптался, разбрасывая песок копытами, и немного успокоился.

Звон тарелок и деревянных трещоток донесся со стороны кургана. Конь снова разволновался. Парень легко запрыгнул ему на спину, как будто делал так уже тысячу раз, и сжал коленями бока гнедого. Скакун затанцевал под ним. Не было ни седла, ни уздечки. Только крепкие ноги, обхватившие круп, и пальцы, вцепившиеся в густую гриву.

Сильно хотелось пить. Язык прошелся по шершавому небу и сухим губам. Глаза искали родник, но толпа загораживала обзор.

Вдруг звуки стихли.

Камень с привязанной пестрой лентой взлетел высоко в воздух. Когда он упал в пыль, парень со всей силы ударил коня пятками. Он услышал топот копыт со всех сторон. Оглянулся и почувствовал азарт гонки.

Кони поднимали облако пыли. Толпа зевак рычала, голосила, издавая странные гортанные звуки.

В небе пылал желтый круг. На вершине кургана что-то блеснуло.

«Кубок в руках Вождя с головой серебряного жеребца» — откуда-то парень это знал, но откуда — не помнил. Вождь пьет горький напиток из полыни и других секретных трав и смотрит на мир глазами духов. Победитель скачек отведает из его кубка и познает блаженство. Нужно только крепче держаться.

Гнедой приближался к Великому кургану. Среди толпы парень разглядел белое пятно. Он не хотел смотреть на него, но глаза невольно остановились на медленно плывущей фигуре.

Это была она — возникшая то ли из марева, то ли отделившаяся от самого солнца, — она проходила мимо людей, а те вытирали мокрые лбы и жадно пили из мисок.

Конь проскакал шагах в семи от нее. Парень пригнулся к шее гнедого, в ушах зазвенело, голова сильно закружилась. Он уже не видел, куда скачет, только бы подальше от слепящей фигуры.

Скоро глаза снова различили горизонт. Перед ним больше не раскачивались спины других наездников — значит, гнедой шел впереди.

Его конь привычно скакал по кругу. Скоро он снова проскачет мимо Великого кургана. Страх сжал сердце парня. Он дергал коня за гриву, но тот не слушался его.

На втором круге она стояла совсем близко. У ног ее, жадно вдыхая воздух, как выброшенная на берег рыба, лежал нищий и корчился, загребая пальцами песок.

Никто из зрителей, кажется, не видел ее.

Парень зажмурился, но даже сквозь закрытые веки в глаза проник яркий свет, исходивший от ее тела. Его лицо обдало жаром. Он большим усилием удержался на коне, хоть и весь дрожал.

Пред глазами все расплывалось. Равнина превратилась в огромное облако пыли. На зубах скрипел песок. Горло так драло от жажды, что парень начал задыхаться.

Новый круг…

Он думал, что снова встретит ее у кургана. Но она уже плыла навстречу, и вслед за ней приближалось солнце. Как зной, струились волосы, кожа на обнаженных руках белела, будто раскаленное железо, а глаза — синие ледяные глаза — гипнотизировали, не позволяя разглядеть лицо. Не глаза — два ключа с холодной водой. Парень хотел пить, но чем стремительнее он приближался, тем нестерпимей становился жар. Синие глаза в ореоле света. Жажда. Водянистые глаза…

Он зажмурился. Перестали существовать зрители, исчез Вождь с серебряным кубком, воины, загорелые женщины в золоте, исчез Великий курган. Остался только нестерпимо яркий свет.

В ноздри ворвался запах горелых волос, кожу на руках будто обдало кипятком, и на ней сразу же набухли волдыри. Наездник сжался, завыл.

Яркий свет разгорелся, заплясал под веками миллионами искр и погас.

Парень открыл глаза и обернулся. Она стояла к нему спиной, не двигаясь. Светлые волосы до пояса даже не шелохнулись, точно наездник с конем прошли сквозь нее, как сквозь облако.

Снова послышалось пение и крики толпы. Великий курган выплыл верблюжьим горбом из песчаного облака. Парень опустил глаза и охнул…

Гнедой скакун под ним горел, языки пламени играли на боках и морде, ползли к ногам наездника. Густая грива превратилась в черный удушливый дым. Конь убыстрился, казалось, что огонь ему не помеха.

Парень закричал. Он хотел соскочить с коня, но не мог — под копытами дрожала земля. Огонь подбирался к ногам, лизал голые стопы. Наездник захлебнулся в крике. Небо потемнело, а может, потемнело в глазах от боли. По черному полотну пробежала искрящаяся трещина. Грохнуло, словно кто-то швырнул о землю железнодорожный состав…

Дэн сел на кровати, весь взмокший. В ушах еще шумело, скрежетало железо. Он смутно видел фигуру деда у двери возле включателя. Свет лампочки беспощадно терзал глаза.

— Выключи! Выключи!

— Хорошо, хорошо! — дед нажал на кнопку.

— Зачем? Зачем ты включил свет?

— Что мне оставалось? Ты кричал во сне, как будто тебя убивают.

Дэн полежал в темноте. Повздыхал. Проверил руки и ноги — никаких ожогов не было.

— Дед!

— Что?

— Ты еще тут?

— Ну, а кто тебе отвечает?

— Скажи, я на коне скакал?

— Скакал, тебе тогда лет девять было…

— Дед! Я про сегодня.

— Про сегодня… При мне не скакал.

Дэн услышал, как старик почесался, засопел.

— Я тоже скверно спал.

— Значит, это был сон. Уфф… — парень потер лицо, быстро отнял руки. — А тракторист? Мертвый…

— Это не сон.

— А тетка в белом — или пятно — это светящееся? Было?

— Наверное, да. Я сам уже не понимаю.

За приоткрытым окном, надрываясь, стрекотали цикады. Подул ветерок, но облегчения не принес.