Живой ты не вернешься. Книга 2

Пальмира Керлис, 2022

Порой редкий дар – это приговор, особенно когда на тебя охотится сильнейший маг Империи. Решись противостоять. Попробуй. Играй роли, следуй за силой, стань собой. У тебя будет шанс спастись. Но что ты готова ради этого отдать? Чувства пойдут вразрез с планами, маски слетят, а цена окажется высока. События далекого прошлого подарят ответы, успей их получить. Только знай – назад дороги нет, ты не останешься прежней.

Глава 2

Не пришлось изображать ни оторопь, ни изумление, ни шок. Испытала их сполна… В висках стучала кровь, услышанное эхом отдавало в глубину сознания. «Мое проклятие»… Как это «его»? Принц определенно не владеет запретной магией: дара в нем ни капли! Вероятно, имел в виду что-то другое.

— Не вижу перед собой могущественного темного мага, — отметила я с нескрываемым недоумением, — способного смертельные проклятия на сестер насылать.

— Оно было мое, — повторил Герман упрямо, — для меня.

— То есть предназначалось не ей, но получила его она?

— В некотором роде.

— Не понимаю, — я сглотнула, — каким образом кто-то мог ошибиться при наложении проклятия? Заклинание строго направленного действия, не промажешь.

Он откинулся на спинку кресла, глядя в потолок. Не расскажет?.. История очень личная и меня не касается. На самом деле, конечно, касается, еще как! Непосредственно. Но ему об этом знать не надо.

Секунды утекали словно песок между пальцев, я судорожно соображала, что добавить, чтобы дождаться ответа. Не потребовалось. Он продолжил сам.

— Нам по восемь лет было, — сказал мне, ну или потолку. Неважно, главное, что я слышала. — Отец летом обоих на запад отправил, в заливе плескаться и смотреть на законные владения, а то, сидя во дворце, мало что увидишь. Там близ пляжа раскопки шли, в местах доимперских поселений. Наш придворный архимаг пропадал на них днями напролет и порой брал нас с собой, дабы под присмотром приобщались к истории. В тот день они нашли что-то… интересное.

Герман замолчал, отрешенно изучая потолок. Гладкий, слабо освещенный и изрезанными тенями.

— Что нашли на раскопках? — не выдержала я.

— Реликвию древнюю, глубоко и надежно зарытую. Увы, не настолько надежно, чтобы ее однажды не отрыли. Я услышал, как маги о ней говорили, что ничего невероятнее им не доводилось видеть. Любопытно стало, что за штуковина, но меня отправили строить что-нибудь из песочка и не лезть во взрослые магические дела. Крайне оскорбительно было, а шило в заднице-то как протестовало… Находку в нашу западную резиденцию забрали, в специальную охраняемую комнату. Нас защитный барьер из-за императорских медальонов пропускал, а блокирующие вход чары на детские ауры не реагировали вовсе. Анелька туда идти не хотела. Правильная была… Послушная. Не помню, как ее уломал. То ли на слабо взял, то ли пригрозил, что больше никогда с ней играть не буду, раз она такая скучная. В общем, пошла со мной. Забраться внутрь нелегко было, стражу отвлечь тоже. Но я на фантазию не жаловался, устроил целую диверсию, одному сонное зелье подлил, второму слабительное, третий метнулся тушить маленький пожар в коридоре, а архимаг и няньки по ночам спали крепко. В комнату мы успешно прошмыгнули.

Его взгляд отлип от потолка, мазнул по раскрытому шкафу, из которого торчали стеклянные бока бутылок. Задержался на них ненадолго и перекочевал на сверток с разломанным печеньем.

— Что за находка оказалась? — Я поерзала на подоконнике. — Вы ее увидели?

— Даже потрогали, — грустно усмехнулся Герман. — Ошейник какой-то из серебряных пластин с загогулинами. Они засветились — чем-то красным, и всё.

— Всё?

— Всё. Боль и темнота. Кромешная, такая вязкая, что дышать нечем. В голове туман. Ощущение, что он тебя жрет, замещая собой.

— По описанию очень похоже на проклятие…

— Оно и было. Древняя вплетенная магия сработала, от чужих шаловливых ручек.

Я встала с подоконника, будучи просто не в состоянии на нем усидеть. Проклятия, охраняющие вещи?! Красное свечение, заметное глазу обычного человека. Это нечто запредельное, мощная и неизвестная магия. Видимо, древняя, давно и старательно Империей забытая. Что за ошейник такой был и для чего служил?

— Очнулись мы уже дома в столице, — сообщил Герман, не сводя глаз со стола. — Лучшие целители в чувство приводили месяц, в итоге привели. Проклятие должно было нас на месте убить, но на мелких не сработало в полную силу, еще и поделилось между нами поровну.

Поровну? Не вижу на нем ни следа от проклятия, ни отголоска. Сомневаюсь, что тогда в жертву юную магичку принесли, а второй не нашлось! Ритуал запретный, им исключительно адепты Культа и владеют.

— Как же так получилось… — Я смерила комнату шагами. — Одного из вас вылечили, а другого нет?..

— Вылечить было нельзя. Только сделать из половины целое. — Он наконец посмотрел на меня. Прямо, но абсолютно пустым взглядом. — Кровная связь позволяла перекинуть часть проклятия, мы же двойняшки, ближе некуда. Оставалось определиться, кто достоин жить. Отец решил, что мальчики ценнее девочек.

Я осталась стоять посреди комнаты, слабо представляя, что сказать. Герман выдохнул с каким-то болезненным облегчением, словно давящий годами груз сделался чуть легче. Самую малость, чтобы не размазать тебя под своим весом.

— Это… — слова подбирались с трудом, — сумели выдать за болезнь?

— О, жрецы отменно научились маскировать проклятие. Единственное, что им удалось! Не снять, не замедлить, а внешне приглушить. Но знаешь… Анелька всегда верила, что найдется способ от него избавиться. Отказывалась лежать и страдать, хотя приступы у нее были очень болезненные и учащались с каждым годом. В свет выходила, планы на будущее строила. До самого конца не сдавалась.

Знаю! Я инстинктивно потерла шрам на ладони, Герман уставился на меня пристально, выжидающе. Понять бы, какой реакции ждет. Почему он вообще начал со мной откровенничать? Очевидно, во дворце поговорить не с кем. Отношения с семьей у него не близкие, если не считать младшую сестру. А осведомленные лица наверняка боялись лишнее слово вымолвить или всю жизнь уверяли, что принц не несет ответственности за детские проделки, отчего ему становилось только хуже. Скажу, что думаю. Честно и без расшаркиваний.

— В восемь лет стоило бы соображать, что магия не игрушки, — припечатала я. — Главные дураки тут придворные маги, особенно архимаг. Тащить опасную древнюю штуковину в резиденцию и охранять так плохо, что к ней пробираются дети… Безопасность на уровне!

— Веришь в безопасность? — Похоже, виной Герман делиться ни с кем не хотел. — Не существует преград, которые нельзя при желании обойти. А архимаг был не нянька, а библиотекарь.

Архимаг с раскопок — Юстин?.. Неожиданно. Как и то, что он головы за недосмотр не лишился. Но имелись вопросы поинтереснее.

— Тот ошейник не дал подсказки, как все исправить? Остаточные эманации от чар не сразу развеиваются.

— Его изучали, без толку. Уничтожили потом, насколько мне известно. А главные дураки — те целители, что додумались перекинуть проклятие! Отцу не следовало соглашаться. У нее было бы не десять лет, а побольше.

— И сейчас вы оба были бы мертвы. Он мог спасти хотя бы одного ребенка, пришлось выбрать кого.

Герман стукнул по столу, заставив лежащее на нем подпрыгнуть. Удивлюсь, если он руку не отбил. Поморщился, но, по-моему, не от физической боли, и отчеканил по слову:

— Это. Был. Неверный. Выбор.

Поставил локти на ворох бумаг и уронил лицо в ладони.

— Я туда полез, я и должен был принять последствия. Говорил им всем, когда очнулись, что моя затея была и Анельку ругать и наказывать не надо. Наказали так наказали… Ни за что. Правильно ненавидела меня после.

— Кто-то и сам неплохо справлялся, — заметила я.

— Ты не понимаешь, что с ней стало. Она была уже не она. То проклятие… не только тело убивает. Еще и все человеческое: любовь, жалость, способность сопереживать. Анелька старалась, очень. Сохранить что-нибудь, любые светлые чувства, и иногда у нее получалось. — Герман отнял ладони от лица. — Не со мной.

Полагаю, она не стеснялась доносить до брата мысль о том, что лучше бы сдохнуть ему. Вряд ли всерьез намеревалась довести его до самоубийства, однако почти преуспела. Да там и без того чувства вины хоть ложкой черпай. Нельзя так оставлять.

— Я понимаю больше, чем тебе кажется, и вот что хочу сказать… — Я шагнула к столу, встала перед ним. Герман выпрямился, испытующе глядя в глаза. — Хватит ныть.

Он поджал губы.

— Да, натворил дел. Серьезных. Былого не воротишь. Ее фактически приговорили, чтобы ты жил. Цени полученный шанс. А ты тратишь его на что? Попойки, драки и издевательство над магами из охраны. Может, поэтому Анелия тебя и ненавидела, а? Видя, как распоряжаешься жизнью, которую у нее забрали.

— Я этого не просил!

— Но получил. Заканчивай жалеть — себя, ее, о прошлом. Если докажешь отцу, что он ошибся в выборе, кому-то легче станет? А мать, кроме дочерей, еще и сына потеряет. Считай, что за тобой долг. За двоих надо жить, а ты и за одного-то не справляешься.

— Это тоже специальная вытрезвительная тактика от менталистов? — прищурился Герман.

Я пожала плечами, мол, думай, что хочешь.

— Возвращайся домой.

— Нет, — отрезал он, — не сейчас.

Потер глаза, болезненно покрасневшие. Дайте-ка угадаю, минимум сутки не спал? Герман наклонился к заморгавшей свече, поправив фитиль. Стало видно залегшие под его глазами тени, и я поняла, что угадала.

— Согласна, в таком состоянии все равно далеко не уйдешь, — вывела я. — На кровать приляг.

Он послушно встал с кресла, не отпустив никаких пошлых комментариев. Совсем беда. Рухнул поперек кровати, подтащил на ощупь пуховую подушку и зарылся в нее лицом. Хорошо устроился, загляденье. А мне что делать? Не бросать же его здесь отсыпаться, надеясь, что утром соизволит явиться во дворец. Может и не дойти! Если у Культа все-таки есть там свои люди, то им известно о побеге принца, и они с огромной вероятностью тоже заняты поисками. Прости, Рада… Сегодня ты меня не дождешься.

Мерцала догоравшая свеча, комната погружалась в темноту. Спать не тянуло, особенно в кресле. На полу — тем более. Поразмыслив, я присела на кровать. Пихнула Германа в спину, чтобы подвинулся, и легла рядом. На спину, на целомудренном расстоянии, но он его тут же сократил. Прильнул сбоку, уткнулся носом мне в плечо. Было в этом что-то детское и безумно далекое от каких-либо посягательств. Я не нашла чему возмутиться, осталась в том же положении, слушая его дыхание. Тяжелое, размеренное, оно становилось спокойнее с каждым вдохом.

Засыпать Герман, похоже, не собирался или просто не мог. После такого-то разговора… А ведь эта, чтоб ей в гробу перевернуться, Анелия нам обоим немало крови попортила. Ему в разы больше, у меня была одна короткая памятная встреча, а у принца годы купания в чувстве вины, и до сих пор не попустило. Заслужил ли? Не в столь разрушительной мере уж точно. Поддавшись непонятному порыву, я запустила пальцы в его волосы, погладила, разбирая спутанные пряди, и сказала:

— Все, что я сегодня услышала, останется между нами.

— Знаю, — отозвался он.

Доверяет?..

— С чего бы? — спросила я прямо. — Давно же заметил, что я не планирую задерживаться во дворце.

«И вообще мутная девица» — просилось продолжение, но я предпочла его не озвучивать.

— Так именно поэтому, — огорошили меня, — тебе никакого дела до императорских тайн нет. Интересуйся ты ими — пошла бы ко мне в охрану радостной и вприпрыжку. Плести интриги тоже не твое, полезными знакомствами обзаводиться не стремишься, наоборот, держишь со всеми дистанцию. Подозревать, что ты работаешь на Культ, было бы глупо, ты меня от их адепта прикрыла. У тебя свои цели здесь.

— Вдруг опасные?

— Возможно. Но не для меня.

Совершенно справедливый вывод, хоть аргументы и сомнительные.

— Понятия не имею, каких там проблем у тебя полно, — Герман подтянулся повыше, положив подбородок на мое плечо, — уверен, не расскажешь. Но если понадобится помощь, обращайся.

Я выразительно хмыкнула, он прикрыл глаза. Даже в слабеющем свете свечи его лицо выглядело изможденным и уставшим. Увы, расслабиться и отключиться ему не грозило, в мерно вздымающейся груди чувствовался ком оголенных нервов. Колючий, осязаемый сгусток энергии, в то время как основной ресурс близок к нулю. Ясно, что проблемы в голове, сюда бы хорошего менталиста с аналогом колыбельной. Но за неимением оного… Моя ладонь соскользнула с головы Германа ему на грудь, вязь сотканного узора впиталась под кожу целительным теплом. Силы можно не только через сон восполнить. Восстановительное заклинание я влила с поразительной легкостью, по наитию, которого не испытывала никогда прежде. Он не шелохнулся, лишь отметил:

— А говорила, что не целительница.

— Я и не она. Не развивала эти способности. Тебе в Ковене по запросу подтвердили бы, что у меня двойной дар.

— Не выяснял, — сообщил Герман уже бодрее, сонливость-то с него благодаря моим чарам слетела, — а надо было? Зачем?

— Любопытство, подозрения, сбор сведений, — перечислила я изумленно.

— У меня глаза есть, этого достаточно. Все, что нужно, обычно выясняется само, вот как сейчас.

С опозданием дошло, что конкретно сейчас лежим мы в интересной позе. Предельно близко друг к другу, и если я поверну голову, то наши носы обязательно соприкоснутся. А мои пальцы по-прежнему касаются его груди… Странно, что Герман свои держит при себе. То ли не настолько мощными были мои целительские чары и ему не до того, то ли решил тактику сменить. Я убрала ладонь, он так невинно моргнул, что почти поверила. Даже жалко, что принц. Дивный актерский талант пропадает…

За дверью пробухали тяжелые шаги, она содрогнулась — от стука. Хотя какой там стук! По-моему, ее приложили кулаком, намереваясь выбить, если не откроют. В гимназии заметили чужаков?.. Я вскочила с кровати, метнулась к дрогнувшей вновь двери, но не успела проделать и половину пути. Та заискрила замком и распахнулась перед моим носом, в комнату решительно вошел Северин, заставив отступить на шаг. Уставился на меня и несдержанно осведомился:

— Какого… ты покидаешь дворец по ночам?!

Я скрипнула зубами, он перевел взгляд на принца, слегка подрастеряв решительность. Герман сел, свесив ноги с кровати, и обронил:

— Прелесть, да он за тобой следит.

Да уж без вариантов!..

Северин отнюдь не смутился. Закрыл за собой дверь, привалился к ней спиной и, сложив руки на груди, констатировал:

— Ты отыскала его высочество.

— А ты меня, — зло прищурилась я. — Как?

Ответом не удостоили. Метки на мне нет, я бы заметила. Но на некоей вещи она может быть, особенно если та энергоемкая. А что я постоянно ношу на себе и он об этом знает? Амулет Ивы! Я дернула за цепочку, вытащила его из-под платья и всмотрелась в изрисованную спиралями пластину. Так и есть… В ней было едва приметное свежее плетение, тонувшее в контурных чарах амулета. Когда Северин его наложил?! Наверняка во время нашего «тренировочного» боя, под своим ослепляющим куполом. Я-то удивлялась, почему не запер меня во дворце. А он придумал кое-что похитрее, чтобы и мою отлучку сразу засечь, и выяснить, куда она. Счастье, что я до Рады не доехала!

— Да ты охренел, — полностью озвучил Герман мои мысли и ввернул: — Лучше бы за подопечными так бдел, как за подчиненными.

Северин изобразил учтивую улыбку, хотя с тем взглядом, который он вперил в его высочество, разве что убивать. Я скользнула к столу, прочь с середины комнаты и «линии огня», образованной их зрительным контактом глаза в глаза.

— А где ваш бдительный охранник, снова в погребе сидит запертый? — спросил Северин буднично. — Случись с вами что сегодня, ему бы влетело по первое число. Подопечный сбежал посреди ночи, обманув его и стражу, снял артефакт со следящей меткой, скрылся в неизвестном направлении. Кстати, ничего не напоминает?

— Не сравнивай! — окончательно взвился Герман. — Учитывая, как она к тебе относилась, не сбежала бы без веской причины.

— Конечно, — легко согласился Северин. И произнес сухо, отрывисто, почти по слогам: — У нее был план. Уверен. Но что-то пошло не так.

Меня внутренне тряхнуло. Я, я пошла у нее не так… Стоило огромного труда не запылать вместо свечи, неотвратимо гаснущей. Я потянулась за новой, подожгла от огарка до того, как он погас. Язычок пламени вспыхнул ярко, но эти двое, казалось, не заметили, насколько светлее стало в комнате.

— Опять та же песня, — скривился Герман презрительно, — план, заговор… Признай уже, что сильно ее обидел, раз она предпочла уйти и умереть подальше от тебя!

— Во-первых, некоторые вещи никого, кроме нас с ней, не касаются, — тон Северина словно вобрал в себя весь холод Пустошей. — Во-вторых, она к истерикам склонна не была. Умирать тоже не намеревалась — ни подальше от меня, ни рядом. В преддверии нового приступа не ушла бы из резиденции вдвоем со жрецом к озерам, откуда помощи не докричаться.

Их тела нашли у озер? Далековато от западной Академии и логова Культа в лесу. Зато к легенде не подкопаешься: пошла гулять по живописным местам и скончалась от приступа болезни, а жрец из-за перерасхода силы, пытаясь ее откачать передачей жизненной энергии. Независимо от того, знал кто-то из императорской семьи о ритуале жертвоприношения или нет, им ни к чему расследовать сомнительную смерть принцессы. Всплыла бы правда о наложенном на нее проклятии, и скандала не оберешься. Историю успешно замяли. Но случился упертый Северин, который пронес подозрения через года и недавно вычитал у Юстина, что жреца все-таки убили. И понял, что Анелия тоже не сама могла помереть.

— Убеждай себя в этом, — зло выпалил Герман. — Во второй раз ты ссылкой не отделаешься, обещаю! Не могу уже твою рожу во дворце видеть.

— Вы поэтому оттуда сбежали? Право, я того не стою.

— Давай расскажи, чего у нас стоят самые молодые высшие магистры в истории. Попадают из городской стражи прямиком в придворные маги благодаря протекции умирающих принцесс, а потом строят из себя героев без страха и упрека.

Северин изменился в лице, нервно дернув рукой. На миг мне показалось, что его высочество сейчас улетит в окно, через которое влезло.

— Ну да, до архимага чуть-чуть не хватило, — ехидства в ответе было через край, — ужасно обидно вышло.

— Кроме шуточек, ответить нечем?

— По регламенту нельзя. Или даете разрешение?

Вот теперь пора вмешаться! Не особо верилось в исполнение озвученных ими угроз, оба в запале и на эмоциях. В таком состоянии наговоришь того, что потом очень захочется вернуть, а никак. Я шумно, со скрежетом металла по дереву подвинула подсвечник на столе, обратив на себя внимание. Изобразила смущенный кашель и осведомилась:

— У вас всё нормально?

— Кто из нас кажется тебе нормальным? — ухмыльнулся Герман. — Я? Или, быть может, он?

Действительно, глупость ляпнула.

— Я бы вышла за дверь… Но опасаюсь, что, останься вы наедине, еще хуже станет.

— Не станет, — ледяным тоном отозвался Северин, то ли поостыв, то ли вспомнив о сдержанности. — Его высочеству вредно столько держать невысказанным, а для придворных магов благополучие императорской семьи на первом месте.

Он выглядел уязвленно, а вот Герман довольным — ни капли. Когда на душе погано, от произнесенных вслух гадостей лучше не станет. Обвинениями в адрес других свое чувство вины тоже не облегчишь. Не знаю, за что конкретно принц ненавидит Северина и почему тот поцапался с Анелией, да и знать не желаю. А то впору будет почувствовать себя главным источником их бед! Вылечись принцесса за счет моей смерти, стала бы вновь лапушкой, «правильной и послушной». Герман пришел бы в чувство и прекратил бы мучиться, Северин дослужился бы до архимага во дворце, с протекциями или без. Жили бы все трое счастливо, как в сказке. Но вот хрен им. Не хочу отныне ничего об Анелии слышать! Ни-че-го!..

— Раз вы закончили, — я передернула плечами, — предлагаю разойтись.

— Мы отсюда уйдем лишь втроем и лишь во дворец, — бескомпромиссно сообщил Северин.

— Уйдешь ты, — его высочество и не подумало встать с кровати, — прямо сейчас.

— Не вынуждайте меня принимать меры, — парировали с мстительной усмешкой. — В императорском приказе уточнено, что вас дозволяется вернуть домой любыми безопасными способами. А обездвиживающие заклинания еще никому не вредили — по крайней мере, сами по себе. С артефактами, которыми вы обвешались, я знаком от и до, они вам не помогут.

Герман медленно поднялся на ноги, и я сразу засомневалась, что это в нем благоразумие проснулось. Он шагнул к Северину, окинув уничижительным взглядом, и произнес:

— В таком случае у меня тоже есть приказ.

Тот вопросительно приподнял бровь и застыл в мрачном ожидании. Герман озвучивать свою волю не спешил, будто нарочно увеличивал в комнате и без того звенящее напряжение.

— Так чего изволите? — утомленно спросил Северин. — Из дворца не уеду, устроить это не в вашей власти.

— К сожалению, — поморщился Герман, но миг спустя его лицо разгладилось и приобрело слишком хитрое выражение. — Отныне не ограничиваешь девушку в передвижениях и перестаешь за ней следить, — мне достался покровительственный кивок, — особенно по ночам.

Щедро! И двусмысленно. Я остолбенела, Северин скосил на меня глаза — настороженно-злые, пронизывающие насквозь — и небрежно щелкнул пальцами. Амулет на моей шее резко нагрелся и тут же остыл, лишившись добавленного плетения. Отлично. Сама бы я долго разбиралась, как его убрать, не повредив созданный для Ивы контур.

— Готово, — скупо отчитался Северин, и у меня под ложечкой засосало. — Спускаемся, на выходе из гимназии ждет экипаж.

На нем сюда прибыл? За мной же изначально ехал. Забросить беглянку в экипаж и укатить — меньше внимания привлекает, чем везти ее перекинутой поперек лошади. Потом слухи поползут, что девиц помимо их воли во дворец доставляют…

Северин учтиво открыл нам дверь — то ли издевался, то ли неплохо знал принца и его страсть к окнам и крышам. На этаже толпились сонные гимназисты, переговариваясь на тему ночного вторжения императорского мага из тайной службы. Нечто из ряда вон случилось, как тут спать. Завидев его высочество, они зашушукались тише и раскланялись, Герман так спокойно прошествовал к лестнице, что и не заподозришь, что отсюда под конвоем уходит. Мы ни словом не обмолвились по пути на улицу и в экипаже молчали всю поездку. Я порывалась поехать отдельно на своей лошади, но Северин был непреклонен: сказал втроем — значит, втроем. Лошадь привязали сзади к экипажу, чему она дико возмущалась, бодала рогами воздух и доводила возничего до нервной икоты.

Герман разглядывал в окне проплывающие мимо темные здания, а Северин меня, причем со странной досадой. Прикидывает, как вернуть надо мной контроль, и понимает, что никак? Второй раз метку я повесить не дам и буду жаловаться, если из дворца выпускать перестанут. Да и не думаю, что Северин пойдет против приказа. Это замечательно, мне необходимо добраться до Рады без хвоста. Не страшно, что сегодня не получилось, сделаю это следующей ночью. Зашифрованное послание принесли совсем недавно, и было маловероятно, что я получу его до утра.

Стоило въехать на территорию дворца, как Герман потерял интерес к окну и велел:

— Остановите, дальше сам дойду.

Возражений от Северина не последовало. Не жаждет лавров за возвращение блудного сына императору? Мне они тоже без надобности.

Нас высадили перед аркой главного сада, через который можно пройти к любому дворцовому крылу. Смотря куда сворачивать. Темное небо начало подтаивать по краям, просвечивая бледным заревом. Герман глубоко вдохнул, словно по-настоящему тяжелый разговор ему только предстоял. Возможно, так и есть.

— Прелесть, заходи в любое время, тебя ко мне непременно пропустят, — подмигнул он мне на прощанье и направился прочь, шокируя встреченных стражей своей объявившейся персоной.

Я осталась стоять под красноречивым взглядом Северина. Вообще-то он довольно быстро примчался в гимназию и ни за чем компрометирующим нас не застал… А даже если что и было бы, то уж не ему меня осуждать!

Господин высший магистр явно вознамерился просмотреть во мне дыру, я ответила не менее выразительной усмешкой, вложив в нее всё, что думаю об устроенной за мною слежке. Развернулась и ушла, не прощаясь. Всего через несколько часов нас ждала встреча в его кабинете.