Страсть по-итальянски

Пенни Джордан, 2011

Отправляясь в Италию, Лили и представить не могла, с чем ей придется столкнуться. Ожившие призраки прошлого, недоверие и презрение со стороны человека, которого она полюбила, – как справиться со всем этим? Но любовь, как известно, способна творить чудеса и исцелять израненные души…

Эта книга является художественным произведением.

Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Глава 1

Внимательно изучив тщательно выстроенный кадр, в котором фотомодель замерла в обольстительной позе, демонстрируя комплект нижнего белья, Лили подняла голову от видоискателя и машинально поморщилась при взгляде на толпящихся вокруг полуобнаженных девушек и парней. Хрупкие красавицы с пухлыми губками болтают и попивают воду через соломинку — непременно через соломинку, чтобы, не дай бог, не испортить тщательно наложенный макияж. Рядом демонстрируют свои подтянутые тренированные тела модели-мужчины. На блестящей загорелой коже контрастно выделяются предметы из коллекции нижнего белья, съемку которой и заказал клиент. Пальцы порхают по мобильным телефонам, бухает тяжелая музыка, что не мешает некоторым слушать что-то через собственные айподы. Над моделями хлопочут стилисты-визажисты. Одним словом, обычная суматошная студийная фотосессия.

— Как там, опоздавший еще не объявился? — поинтересовалась Лили у одного из стилистов, но тот лишь покачал головой. — Больше ждать мы не можем, начинаем. У нас студия только на сегодня. Придется кого-то снимать дважды.

— Если хочешь, можем вон тому блондину волосы немного притемнить, — предложил стилист, подхватывая стойку с бельем, которая опасно накренилась, когда одна из моделей протиснулась рядом.

Лили огляделась и почувствовала, как сердце тоскливо сжалось. Она выросла в этом мире, но однажды отреклась от него и вырвалась на свободу. Все, связанное с индустрией моды и красоты, ныне внушало ей отвращение, если не ненависть. Будь ее воля, ноги бы ее здесь не было — в этой тесной, обшарпанной студии с такой привычной атмосферой из смеси феромонов, мужского пота, женского возбуждения, сигарет и других неполезных для здоровья веществ — атмосферой столь плотной, что кажется, ее можно потрогать рукой.

Пропустив к выходу группку щебечущих моделей, Лили положила фотоаппарат на ближайший столик и подошла к позирующей сероглазой прелестнице выставить следующий кадр. Попутно она в который раз подумала, какое безумное количество молодых, полных надежд красавиц и красавцев стремится стать моделями, думая с ходу заполучить контракт с известной фирмой или ведущим модным журналом. Очень, очень быстро они сталкиваются с изнанкой профессии. Например, с такими вот рутинными потоковыми съемками, ничего общего не имеющими с работой для глянцевых изданий.

Лили не хотела заниматься этим ремеслом. В Милан ее привели совсем другие дела. Однако девушка никогда не могла бы отказать в помощи сводному брату, чем тот и воспользовался. Мать Рика, вторая жена их общего отца, всегда была очень добра к Лили. Она теперь чувствовала себя обязанной отплатить тем же и помочь ее сыну. В свое время Лили упорно, но тщетно пыталась отговорить Рика идти по стопам знаменитого беспутного отца. Брат был тверд в намерении тоже стать модным фотографом.

Добившись от модели нужной позы, Лили вернулась на место, но тут же досадливо нахмурилась: дверь в студию вдруг распахнулась и отбросила ненужные тени на зону съемки. Вслед за этим в кадре появился совершенно неуместный мужской торс, облаченный в костюм. Судя по всему, наконец-то соблаговолил явиться опоздавший манекенщик.

Не поднимая глаз от камеры, Лили раздраженно откинула со лба прядь блестящих светлых волос и резко обратилась к вошедшему:

— Вы опоздали. И уйдите из кадра.

Внезапно воцарилась полная тишина, и Лили почувствовала — что-то не так. По спине пробежал холодок. Она отступила от камеры и глазами наткнулась на холодный, враждебный взгляд вошедшего. Это был высокий широкоплечий брюнет, всей своей фигурой излучавший все ту же враждебность и высокомерное презрение. Она заметила, как, помимо ее воли, участился пульс. Похоже, это все-таки не манекенщик…

Лили выросла в мире, где красота была ходовым товаром, с которым не очень церемонились. За долгие годы она, как ей до сих пор казалось, стала невосприимчива к мужской красоте, зареклась делать ставку на собственную внешность, а сексуальное влечение вообще считала насмешкой матушки-природы и старалась всячески избегать его.

Нежданный гость был, бесспорно, красив. Великолепен. Стараясь держать себя в руках, Лили подпустила в голос металла и вымолвила:

— Я вас слушаю.

Однако вместо того, чтобы рассыпаться в извинениях за испорченный кадр и пуститься в объяснения о причине наглого вторжения, мужчина продолжал молча обдавать ее злобным презрением. При этом он лишь искоса взглянул на полуголых красоток, которые все как одна уставились на него. И Лили их понимала. По сравнению с ним присутствующие манекенщики выглядели жалкими мальчишками, несмотря на все свои мускулы. Вошедший был красив невероятно. Красив и абсолютно холоден. И, судя по всему, настроен весьма критически. И все равно он излучал волны первобытной мужской мощи и чувственности. Хотя на лице застыло жесткое выражение, не сулящее ничего хорошего тому, к кому красавец пришел. К кому же? Ведь не к ней. Тогда почему при его появлении словно сработала внутренняя сигнализация и теперь кричит, захлебываясь: «Осторожно! Опасность!»

Лили никогда не позволила бы себе повторить ошибку матери. А мать была падкой на проявления мужской воли и мощи. Да еще пользовалась своей красотой в коммерческих целях… Неужели же и Лили унаследовала эти склонности? При мысли об этом она поежилась, мысленно приказала себе прекратить рефлексировать и заняться работой. А в данный момент ей мешал красавец незнакомец.

Вряд ли его интересовала перспектива работы моделью. Такое лицо — царственное и величавое — могло бы быть выковано на древнеримских монетах. Это было лицо человека, способного повелевать умами мужчин и сердцами женщин. Но в данный момент на нем застыло выражение столь глубокого отвращения, что, будь он все-таки моделью, потенциальные клиенты в ужасе бы попрятались.

Так он собирается сегодня вообще говорить или нет? Лили набрала в грудь побольше воздуха и с нажимом повторила:

— Слушаю вас.

Все тот же ледяной взгляд. Он, наверное, пришелец. Или робот-андроид, у которого удалена функция эмоциональной восприимчивости. Вокруг только что искры не проскакивают от всеобщего напряжения, а этому хоть бы что.

— Вы здесь главная? — раздался наконец голос более тихий, чем можно было ожидать, но несущий в себе все тот же мощный заряд жесткой непримиримости, что и весь облик его владельца.

Лили окинула студию озабоченным взглядом. Очевидно, что намерения у гостя явно не мирные. Вероятно, пришел высказать какую-то претензию. И поскольку девушка в данный момент заменяла брата, пришлось сознаваться:

— Да, я.

— Мне нужно вам кое-что сказать. Наедине.

По комнате пробежал шелест голосов. Лили собралась было возмутиться требованием гостя. Ну что такого может он ей сказать? Да еще наедине… Однако тут ей в голову пришла мысль, что сводный брат вполне мог натворить нечто, вызвавшее гнев посетителя.

— Что ж, — сдалась она. — Однако будьте добры, покороче. Как видите, у нас съемка идет.

В его взгляде сверкнуло отвращение такой силы, что Лили невольно отшатнулась. Взяв себя в руки, она нехотя вышла через дверь, которую мужчина придержал перед ней. Как истинный джентльмен. Нет, скорее как истинный конвоир, не желающий, чтобы узник вдруг спасся бегством.

Здание, в котором располагалась студия, было тех времен, когда двери еще делали на совесть. Поэтому Лили больше догадалась, чем услышала, какой шквал вопросов обрушили друг на друга оставшиеся в комнате. Она остановилась на крошечной лестничной площадке, стараясь держаться как можно ближе к двери.

— Можете считать меня старомодным и даже женоненавистником, — начал незнакомец, — но, на мой взгляд, когда женщина торгует молодыми телами, это еще более отвратительно, чем когда этим же бизнесом занимается мужчина. Вы зарабатываете на чужом тщеславии и глупости. Вы внушаете пустые надежды, поддерживаете несбыточные мечты.

Лили уставилась на него, не веря своим ушам. На какое-то мгновение она подумала было, что перед ней сумасшедший, однако быстро отказалась от этой мысли. Как всегда, когда чувствовала себя неуверенно, она запустила руку в копну волос и дрожащим голосом возразила:

— Не понимаю, о чем вы. Похоже, тут какая-то ошибка.

— Вы ведь фотограф, выискиваете молодых глупцов, обещаете им блестящую карьеру модели, хотя прекрасно знаете, что карьера эта их, скорее всего, погубит.

— Неправда, — снова попыталась защититься Лили, хотя и сама, по сути, придерживалась того же мнения о модельном бизнесе. Глубоко вздохнув, она собралась было продолжить мысль, но собеседник уже снова заговорил со злобой:

— Где ваша совесть? Ни капельки не стыдно за то, что вы творите? Никакого чувства вины?

Последние слова будто полоснули ножом и всколыхнули темные, глубоко запрятанные воспоминания. Ей бы бежать без оглядки, но Лили была буквально заперта с обвинителем в тесном пространстве лестничного пролета. Она чувствовала, как ею начинает овладевать паника. Хотелось свернуться клубочком, чтобы ничего не видеть и не слышать. Чтобы никто ее не трогал. Но возможности такой не было.

— Бизнес, в который вы пытаетесь втянуть моего племянника, — сплошная грязь, где чужую красоту и молодость покупают для удовлетворения извращенных прихотей.

Каждое слово задевало за живое. Сердце бешено колотилось. А гость продолжал:

— Страшно подумать, скольких вы уже совратили посулами славы и богатства. Но вот что я вам скажу: Пьетро вы не получите! Слава богу, ему хватило ума рассказать все дома — как вы его заманиваете обещаниями карьеры и гонораров.

Лили почувствовала, что во рту пересохло. Этот аспект отцовского ремесла она ненавидела особо, зная, через что порой приходится пройти начинающим моделям, попадись они в руки беспринципным агентам. И теперь, слушая подобные обвинения в свой адрес, Лили испытывала настоящий шок, сковавший ее с ног до головы и лишивший какой-либо возможности отстоять свое честное имя.

— Заберите свои грязные деньги. Кровавые деньги! — С этими словами красавец швырнул на пол смятые купюры. — Скольким похотливым тварям вы планировали представить его на этой вечеринке после съемки? Можете не отвечать. Я и сам знаю — чем больше, тем лучше, да? Ведь для вас это все просто бизнес, правда?

Лили похолодела: неужели Рик пригласил молодого манекенщика на вечеринку после съемки? Сводный брат был человеком общительным и постоянно заходил куда-нибудь выпить после работы. Кроме того, в Милане шла Неделя высокой моды. В городе было полно представителей самой верхушки модной индустрии. И самого дна тоже… Лили передернуло от невыносимых воспоминаний, нахлынул былой страх, лицо покрылось испариной, стало не хватать воздуха. Ей хотелось поскорее убраться отсюда, от этого человека, который заставил ее вспомнить прошлое!

— Вы и подобные вам мне противны! Внешне прекрасный ангел, вслед которому люди на улице оборачиваются. А внутри — гниль и грязь!

Борясь с удушьем, Лили приказала себе думать о настоящем, а не о прошлом. Сфокусироваться на чем-то другом. Внезапно она покачнулась, и мужчина тут же подхватил ее, не дав упасть. Тело интерпретировало жест по-своему. Запаниковав, Лили инстинктивно стала вырываться и свободной рукой пытаться сбросить его ладонь.

— Не трогайте меня! — воскликнула она, но рука его лишь сжалась еще крепче.

Оказавшись прижатой к мужскому телу, Лили ожидала испытать привычные тошноту и ужас, однако ощутила то, чего быть просто не могло. Вместо отвращения теплый запах тела и одеколона вызвал невероятное желание прислониться к мужчине еще крепче. Почему-то показалось правильным стоять вот так, практически обнявшись. Будто плоть ее одобрила происходящее. Лили почувствовала себя Алисой, попавшей в Страну чудес, где все шиворот-навыворот.

Прошла лишь пара секунд, но она испытала целый шквал эмоций, и теперь одна мысль билась в голове — бежать куда глаза глядят. Прочь из этих объятий. И не от страха перед незнакомцем, а от страха перед собственной реакцией на него.

Взгляд мужчины изменился, в нем появилось странное выражение удивления и недоверия, словно что-то оказалось выше его понимания.

— Пустите!

Эти слова будто вывели красавца из оцепенения. Похоже, он не привык, чтобы его отвергали. Глаза мужчины снова наполнились злобой, и так было лучше. Это означало, что они враги. Взгляд его был подобен вулкану, извергающему расплавленное золото. Лили чувствовала, будто ее сковали по рукам и ногам. По телу разлилась слабость, ее начало потрясывать, а от места, где его ладонь касалась ее локтя, расходились волны тепла. Что это? Неужели влечение? Чтобы она, Лили, возжелала мужчину? И кого? Совершенно незнакомого, да к тому же еще и враждебно настроенного! Почему он так на нее действует?

Мужчина вдруг резко отпустил ее руку, оттолкнул ее от себя, развернулся и направился вниз по лестнице, перешагивая через ступеньку. Жадно глотая воздух, Лили стала дергать ручку двери дрожащими пальцами.

Наконец-то она в студии. Но не в безопасности. Пара мгновений и прикосновение незнакомца — прикосновение машинальное, не наполненное никаким чувственным смыслом, — и вот защита, выстраиваемая годами, рухнула, разбилась вдребезги. Оказывается, Лили все-таки способна испытывать желание. Это было как гром среди ясного неба.

Объяснив окружающим, что произошла ошибка, Лили еле-еле собралась с духом и приступила к работе. Руки дрожали, когда она настраивала камеру. Сколько себя помнила, с самого раннего детства, когда ее часто оставляли одну в студии отца, камера всегда служила для нее символом надежности, защиты, словно шапка-невидимка, под которой можно спрятаться от всего. Но сегодня спрятаться не удавалось. Глядя в видоискатель, вместо позирующей модели Лили видела странного незнакомца, так легко выведшего ее из равновесия.

Наверное, нужно просто забыть все, как дурной сон. Сон кончился, она проснулась, и теперь все будет как прежде. Но будет ли?

Зачирикал мобильник, уведомляя о новом сообщении. Неверными руками Лили прокрутила текст. Рик писал, что срочно вылетает в Нью-Йорк, чтобы не упустить некую блестящую возможность. Далее он сообщал, что забронировал студию на ее имя, и просил оплатить аренду.

Лили выпрямилась. Вот она — реальность. Вот она — жизнь. Вот настоящие проблемы и вопросы, которые надо решать. А все остальное — глупости. И пора выбросить их из головы. Подумаешь, эмоциональная защита дала брешь на какое-то мгновение. Это не имеет никакого значения. Ведь ничего не произошло. Растереть и забыть.

У нее есть цель. И это вовсе не проведение фотосессий вместо брата. Дело, ради которого она прилетела в Милан, ничего общего не имело ни с модельным бизнесом, ни с модной индустрией — со всем этим миром ее отца. У нее теперь был свой мир — безопасный, защищенный. Мир, в котором никогда не будет места мужчинам, способным лишить ее воли и сделать своей пленницей.

Марко кивнул секретарю, передавая стопку только что подписанных документов. В голове он все прокручивал недавний телефонный разговор с сестрой. Беседа выдалась не из приятных. Сестра в выражениях не скупилась. Марко иногда дивился, откуда в ней столько экспрессии.

Их родители-аристократы — ныне покойные — всегда держались от детей на расстоянии, а в общении были подчеркнуто холодны и официальны. Никаких тебе объятий и поцелуев, даже от матери, хотя Марко знал, что та гордится своими чадами. Воспитание наследников было поручено гувернанткам, а затем частным школам, но Марко вовсе не чувствовал себя обделенным и не жалел, что детство его выдалось именно таким. Он всегда очень ценил свое личное пространство и сам старался держать дистанцию с окружающими.

Тем не менее в целом он понимал озабоченность сестры. Марко знал: она рассчитывала, что брат возьмет Пьетро на работу сразу, как тот окончит университет, а там и до места в совете директоров недалеко.

Марко возглавлял семейный бизнес — огромную империю, сложившуюся усилиями поколений дворян и купцов Ломбардии и охватившую самые различные направления деятельности. Сам Марко тоже внес свою лепту: приобрел коммерческий банк, благодаря чему уже в тридцать лет стал миллиардером. Теперь, в свои тридцать три, он обратился от будущего к прошлому. В настоящий момент его пытливый ум занимала коллекция произведений искусства, собиравшаяся столетиями меценатами из его рода.

В то же время этот пытливый ум никак не мог согласиться с доводами сестры о причинах, которые, по ее мнению, и побудили Пьетро прельститься модельной карьерой. С ее точки зрения, виной всему был сам Марко, ведь именно по его настоянию бедный мальчик вынужден прозябать просто на смешные деньги, вот почему и ухватился за первое же привлекательное предложение заработать. В то же время, конечно, сестра была признательна, что Марко вмешался и встретился со злодеем, посягнувшим на ее драгоценного сыночка. Ведь всем известно, что может случиться с невинными бедняжками, столкнувшимися с изнанкой модельного бизнеса.

Взгляд Марко упал на стоящую на столе фотографию в серебряной рамке. Оливия была снята вскоре после шестнадцатого дня рождения. Милое личико украшала скромная улыбка, по плечам рассыпались темные кудри. Девушка выглядела невинной и чистой, не способной на обман и предательство. Это была красота розы, готовой распуститься. К сожалению, распуститься ей было не суждено. Гнев охватил Марко и стократ усилился при непрошеном воспоминании о странном и неуместном сексуальном порыве, который он испытал утром. Это стало настоящим шоком, ведь женщина, вызвавшая реакцию его плоти, была из разряда тех, кем он не мог бы заинтересоваться ни при каких обстоятельствах. Теперь Марко твердил себе, что то была минутная слабость и объяснялась она просто. Постоянная любовница стала требовать гарантий и обязательств с его стороны, на которые Марко не согласился. В результате последнее время постель его чаще всего пустовала.

Марко поднялся и подошел к окну. Он не особенно любил Милан и вообще городскую жизнь, но в интересах бизнеса держал здесь квартиру и офис. Больше же всего из огромного списка недвижимости, которой владела семья, ему нравился великолепный замок, построенный одним из его предков — страстным поклонником искусств и коллекционером.

Недавно к Марко обратился Британский комитет по охране культурного наследия с просьбой поспособствовать в сборе экспонатов для готовящейся выставки. Идея была в том, чтобы в одном из английских поместий, архитектура которого была вдохновлена образцами итальянского искусства, организовать экспозицию, демонстрирующую историю проникновения итальянской живописи, скульптуры и архитектуры в Великобританию. Организаторы намеревались собрать по разным источникам всевозможные предметы искусства, а также чертежи и схемы. Марко сначала настороженно отнесся к данному запросу, но, изучив план проекта, удостоверился, что все продумано до мелочей, и дал свое согласие на участие.

Постепенно проект увлек его настолько, что он даже вызвался сопровождать специалиста, которого комитет посылал в Италию для предварительного ознакомления с потенциальными экспонатами. Марко ничего не знал о докторе Райтингтон, кроме того, что ее диссертация была связана с историей влияния Италии на английское искусство. По заданию комитета искусствовед должна была осмотреть ряд поместий, отобранных специальной комиссией совместно с Марко. Он собирался показать ей несколько вилл на берегах озера Комо к северу от города. А финальной точкой турне в программе значился один из его собственных особняков в Ломбардии — Кастелло ди Лючецци.

Но сначала — прием в честь прибытия доктора Райтингтон. Мероприятие Марко решил провести в одном из бывших поместий Сфорца — династии миланских герцогов. Ныне там располагались галереи живописи.

Взглянув на часы, настолько дорогие, что на них не значились даже никакие логотипы производителя, поскольку внешний вид говорил сам за себя, Марко отметил, что до начала приема оставался еще час.